...Когда Олег Янковский вышел в "зал прибытия" аэропорта Бен-Гурион, он услышал аплодисменты. Янковского "узнали".
- А в России этого уже нет, - сказал он. - У людей слишком нелегкая жизнь, им сейчас не до "звезд".
...Янковский в свои сорок восемь, дедушка двухлетнего внука Вани, выглядит так же великолепно, как на экране. Хотя, по его словам, не занимается спортом - разве что футбол иногда, обожает мучное и вообще - никаких диет.
Когда-то поклонницы Янковского аккуратно вырезали по ночам с афишных тумб его портреты, чтобы повесить у себя в доме. Его экранное обаяние было смертельным, завораживало. Между тем Олег Янковский отличается завидным постоянством - женат на одной женщине вот уже 30 лет, что в актерской среде случается не так уж часто. На гастроли, в отпуск, в зарубежные поездки -всюду вместе (Израиль - не исключение). Кстати, сыграли супружескую пару в "Полетах во сне и наяву" Зория Балаяна.
О Янковском последнее время ходят слухи, будто бы он стал еще и бизнесменом, закрутил совместные дела с западными кинофирмами, заработал на этом миллионы...
Олег смеется:
- По-моему, артист и бизнес - вещи несовместимые.Сегодня я занимаюсь тем же, чем занимался всегда, - играю в спектаклях Марка Захарова, снимаюсь в фильмах - в Японии, Франции, недавно получил предложение из Греции...
- А как обстоят дела дома, с российским кино?
- Дома ситуация такая: читаю много сценариев, но отдать какому-то из них предпочтение пока не могу, хотя и
мог бы заработать на этом большие деньги. Раневская
как-то очень точно сказала: "Стыдно. Деньги проешь, а
стыд останется". Я не могу себе позволить сниматься в
плохих картинах. Не хотелось бы разменивать свои принципы в этой суматохе. Есть, правда, одно серьезное предложение: Сергей Соловьев предложил мне сниматься в "Анне Карениной".
- Вы будете играть Вронского?
- Каренина! На Вронского уже не тяну.
...Янковскому-актеру всегда удивительно везло. Провинциальный артист саратовского театра получил одно за другим предложения сниматься в фильме "Щит и меч" Владимира Басова, затем - в картине "Служили два товарища", где его партнерами были Владимир Высоцкий и Ролан Быков...
-...Я своим саратовским глазом, с одной стороны - дурным, с другой - счастливым, как губка впитывал все, что происходило на съемках, - рассказывает Олег. - И тут мне снова повезло. Время диктует своего героя. Сначала это был крестьянский парень, которого играл Харитонов, потом - городской (Рыбников), наконец - интеллектуал (Смоктуновский, Алексей Баталов). И вдруг время потребовало странного такого героя, немного разбросанного, совсем не похожего на своих родителей из "той" интеллигенции. Сыграть его выпало мне. И пошли картины "Полеты во сне и наяву", "Тот самый Мюнхгаузен", "Филер" - везде я играл этого странного героя. Иногда он был закамуфлирован под какой-нибудь персонаж - сказочный, романтический, но черты угадывались.
- Как складывались ваши отношения с режиссерами?
- Я считаю, что одно из самых главных условий профессии - умение принадлежать. Этой формуле я очень верю.
- Что происходит сегодня в театре?
- Пришла пора изменить взаимоотношения со зрителем. В прежние годы мы говорили с ним на эзоповом языке - иначе было нельзя. Не все были борцами, как Андрей Сахаров, но, тем не менее, были инакомыслящими. Наши зрители приходили в театр, чтобы в подтексте найти ответ на мучивший вопрос. Многие понимали: так, как мы живем, жить нельзя. А сегодня со сцены говорят
такое, что уши вянут. Мы перегрузили театр бытовыми и
социальными проблемами. К нему должна вернуться былая праздничность - та, которая была в вахтанговской
"Принцессе Турандот".
- У вас бывали в жизни потери?
Закурил, помолчал.
- Огромной потерей для меня была смерть Андрея Тарковского. Это было настоящее крушение. Первый раз я снимался у него в "Зеркале", причем я играл Арсения Тарковского, а мой сын Филипп - самого Андрея в детстве. Потом у Тарковского возникла идея поставить "Гамлета" в Ленкоме, я принес ее в театр. Но прошло какое-то время, его взгляд на Гамлета изменился, и он предложил роль Гамлета Солоницыну, а мне - роль Лаэрта. Ну, вроде я актер романтического толка, это было
в семьдесят шестом году. Во мне заговорило актерское
самолюбие: я отказался, потому что надеялся на роль
Гамлета. Отношения с Тарковским стали натянутыми. И
вдруг - "Ностальгия". Мы прожили с ним в Италии год,
снимали картину. У Тарковского один герой - ты всегда
играешь его внутренний мир... Умер замечательный артист Анатолий Солоницын, и Андрей переписал сценарий
"Гамлета" с учетом моей индивидуальности, хотел сделать киновариант. Не успел. Но я отвлекся. Так вот, мы
жили с Андреем в Италии год, и это нас очень сблизило.
- Среди актерских баек есть одна, где рассказывается о том, как Тарковский не встретил вас в Риме. Вы не знали, куда деться в чужом городе, и когда пришли в настоящее отчаянье, Тарковский подошел и сказал, что теперь вы готовы к роли в "Ностальгии"...
Улыбается:
- Это большое преувеличение. Меня встретила съемочная группа, Андрей был в это время на Венецианском фестивале, работал в жюри, но и потом к съемкам приступать не спешил. А я извелся. За три недели я возненавидел Рим, его архитектуру, его магазины... Вроде все хорошо - живу в приличном отеле, не эмигрант, не диссидент, не выдворенный, приехал сниматься к самому Тарковскому! А вот что-то не то. Шел по Риму и поймал
себя на том, что никто меня не "узнает", и сам же рассмеялся этой мысли: да кто тебя здесь знает? Оказывается, человеку это необходимо - осознание собственной личности. Не березки главное (они в каждой стране есть!),в эмиграции ломаются на потере своей "ауры". А Андрей все сделал правильно, он подошел творчески: глаз у меня был не тот, который нужен был Тарковскому. Снимать советского актера, ошарашенного Римом, его магазинами, в такой роли было безумием. Я, по его мнению, должен был поуспокоиться. Андрей как-то в разговоре сказал, мне: "Олег, у меня мечта - сыграть жизнь и смерть. Если сможешь - помоги мне это сделать. Я еще во ВГИКе думал снять, как человек спит. Потом ненужное вырезать и оставить фрагменты, когда снятся сны, ведь наше лицо в эти моменты меняется. Подсмотреть это с помощью камеры..." Так появилась в "Ностальгии" сцена со свечой: я иду по дну бассейна, а она гаснет. Я начинаю свой путь снова, а она опять гаснет... И наконец - донес. Это главная тема картины и жизни Тарковского - донести свечу. Рождение и смерть, донес свечу и в конце - умер. Потом начался трудный период. Андрей остался в Италии, он хотел, чтобы я снимался в "Жертвоприношении" - по его замыслу в картину должен был перейти герой из "Ностальгии". Меня не выпускали из страны. Потом это известие о его смерти...
- А как складываются ваши отношения с Марком Захаровым?
- Это совсем другое. Тарковскому не нужно было быть дипломатом в такой степени, как Марку Захарову. Если актер не подходил Тарковскому, он с ним больше не встречался на съемках. А у Захарова - театр, в котором он долгие годы работает с одной труппой. И важно, чтобы не пропал взаимный интерес, иначе заканчивается творческая работа и начинается служба, а это дело противное. Марк может открыть в актере что-то такое, чего тот сам в себе не знал.
- А что он в вас открыл?
- Однажды меня поразило его предложение сыграть Ленина в спектакле "Красные кони на синей траве". Причем, сыграть без грима, без парика, без картавого акцента. Это был экспериментальный спектакль, очень смелый по тем временам. Я был растерян неожиданностью предложения. А он мне: "Олег, в вас есть какая-то магия, у вас должно получиться".
- И получилось?
- Представьте себе, мне потом даже друзья говорили:
"Олег, а ты и вправду на Ленина похож". - Янковский
смеется. - А я не Ленина там играл, а свое отношение к
Нему. Оно и тогда уже шло вразрез с представлениями о
нем большинства. Мы знали о Ленине больше, чем зрительный зал, какие-то книги прочли интересные. Может быть, отсюда эта загадка и магия...
- Олег, у вас остались несыгранные роли? Несыгранные темы?
- Да нет, мне посчастливилось сказать от имени своего поколения все, что я хотел. Поэтому какой-то недоговоренности, ощущения, что тебе во время крика заткнули рот, - нет.
- Что вас волнует помимо театра и кино?
- Беспокоит, что бескультурье в России становится
массовым. Эти новоиспеченные ларечники, которые называют себя бизнесменами, а свои металлические будки - "шопами", на английский манер... Но это накопление не только последних семидесяти трех лет. Все началось значительно раньше. Вспомните, образованнейшие люди дореволюционной России считали русский язык языком челяди. В салонах говорили по-французски.
- Так все беспросветно?
- Я думаю, даже при том, что мы уничтожили столько интеллигенции, это не исчезло и рано или поздно вернется к нам - через космос, через дождь, через почву.
Я верю.
1992 год