-Равняйсь! Смирно! Слушай приказ! – вяло скомандовал подполковник, - Сегодня, 1 Мая 1980 года, вы привлечены к несению патрульной службы по Омскому гарнизону. Я, подполковник Хлипунов, назначен начальником патруля. Состав патруля: сержант Бубнов - старший.
- Я!
- курсант Завезенов.
- Я!
- курсант Торов.
- Я!
- Слушай инструктаж! Маршрут нашего несения службы, - начальник патруля подвел патрульных к карте, на которой были обозначены маршруты движения, - №3: городской парк по ул. Б.Хмельницкого, ДК им. Баранова, Хитрый рынок, кинотеатр «Космос» и Космический проспект. Задача патруля: обеспечить на маршруте порядок со стороны военнослужащих, находящихся в праздничном увольнении, соблюдение ими формы одежды, производить проверку увольнительных записок, пресекать нарушения солдатами общественного порядка, задерживать военнослужащих, находящихся в нетрезвом состоянии, и сопровождать их в комендатуру, выполнять все мои распоряжения, даже если вашей жизни будет угрожать опасность. Вопросы?
- Никак нет.
- Правильно. Какие могут быть вопросы по несению патрульной службы у курсантов-танкистов 3 курса? Никаких, - сам ответил подполковник,- не первый раз замужем. Сказал взять – значит взять, сказал догнать – значит догнать. Иначе всех вас сгною в этой комендатуре. Смирно! Вольно! Со мной шутки плохи. Всё, вперед!
Курсанты повязали друг другу красные патрульные повязки, полученные у дежурного по комендатуре, и вышли за начальником патруля. Начальник патруля - впереди, а патрульные в 2-х шагах сзади. Таков порядок.
Подполковника Хлипунова недавно перевели на должность преподавателя Омского высшего танкового инженерного училища, и курсанты еще плохо его знали, что за офицер, этот Хлипунов. Им уже ни один раз доводилось патрулировать с разными офицерами. Были и карьеристы, например как их начальник курса, который за 12 часов службы вздрюкнёт как положено, будешь летать как цепная псина. А бывают тихие, спокойные, которым служба в кайф. Такие могут и вообще отпустить со службы. Сами в одну сторону, патрульные в другую. Но прежде человека 3-4 задержать надо, и - свободен. А потом, вечером, у комендатуры встретишься с своим начальником. Все живы, здоровы и довольны, вот и слава богу. Но как с Хлипуновым быть никто не знал. Новенький одним словом. Потому никаких вопросов и не было. Все-таки войсковой офицер!
Войсковые сильно отличались от тех офицеров, которые кроме курсантских тумбочек и Устава ничего не видели. Но настоящих в военном училище было мало. Обычно бывшие курсанты, сынки высоких начальников, да медалисты - после выпуска оставались при училище и вырастали до полковников – преподавателей, или в лучшем случае опыт училищных офицеров ограничивался командованием учебного подразделениях. А этот всю службу от лейтенанта до подполковника в войсках прошел. Боязно было как-то задавать глупые вопросы такому.
Во время несения службы время течет медленно. Но и им торопиться некуда. С 10 часов до 23.00 придется ходить по указанному маршруту, проверять попадающих навстречу солдат, придираться к их внешнему виду, даже может придется участвовать в засадах на дизертиров, и такое случалось за их 3-х летнее обучение в военном училище; задерживать всех мимо проходящих военных срочной службы, делать замечания, сажать на гарнизонную гауптвахту в случае необходимости, или просто так для галочки - это смотря какое настроение у начальника патруля. А иначе кто узнает, что патруль самовольно не уклонился от маршрута, а добросовестно нес службу. У всех праздник, а у них – служба!
Шаг за шагом, продвигаясь к кинотеатру «Космос», никого они пока еще не задержали. Даже скучно. Но этому было объяснение. Все-таки, нарушения со стороны военнослужащих срочной службы обычно начинаются с наступлением темноты. Тогда можно и пьяных поймать, или тех, кто в самоволке. И если повезет – объявят благодарность за пойманного нарушителя, а еще лучше – внеочередное увольнение. А пока начальник патруля с мрачным видом шагал впереди, и патрульные неспеша плелись следом. У всех было хреновое настроение.
1 Мая – всенародный праздник, народ на демонстрации, веселиться. Курсанты- однокурсники в увольнении, вечером пойдут на дискотеку девок по углам зажимать, а они тупо будут ходить по маршруту. Это их злило.
Начальник патруля резко остановился.
- В одну шеренгу становись! – прорычал он. - Смирно!
Патрульные послушно выполнили команду. Прямо посередине тротуара. И им всем было глубоко наплевать, что они перегородили тротуар и создали помеху прохожим. Служба-это не фигушки из танка показывать!
- Вольно! Сейчас время 12.30. Объявляю перерыв на обед. В 15 часов встречаемся на этом месте. Вопросы?
- Никак нет.
- Свободны, - скомандовал подполковник и пошел в сторону одиноко стоящей пятиэтажки.
- Круто! Сам черт послал такого начальника, - раздраженно произнес Бубнов.
- Слушай, мужики, есть предложение: времени навалом, кинотеатр рядом, пошли в кино, а там и перекусим,- предложил курсант Торов, - зачем времени зря пропадать. Праздник все-таки.
Завезенов тоже поддержал разговор патрульных:
- А может бутылочку возьмем, приедем в училище, после отбоя распишем ее в казарме?
-Я не против – отозвался Торов.
-Я тоже за!
На том и порешили. Приобретенную бутылку «Пшеничной» Торов спрятал в галифе. Ходить с ней неудобно, тем более гоняться за беглецами, зато не видно под шинелью. Да и проверять некому, сами ведь патрульные. Никакого нарушения нет. Купить водки – это не нарушение. Не наказуемое, так сказать, деяние. Пока.
Патрульные вошли в кинотеатр, который находился через дорогу от дома, куда зашел их начальник. На халяву посмотреть кино во время службы разве кто отказывался? Тем более, что билеты покупать не надо. Просто подходишь к бабульке – билетному контролеру и говоришь, что патрульные, мол, обязаны проверять все общественные места, в том числе и кинотеатры. На утренние сеансы всегда пропускают. Жаль бабулькам служивых. И без разницы какую картину смотреть, лишь бы время скоротать. При таком раскладе и служба поинтересней становится. Ну а вечером их ожидала припасенная бутылка водки на троих. А то, что подполковник такой грозный – не беда, и страшней видали. Один только полковник Хализев, заместитель начальника училища, чего стоит. Любой курсант увидев его готов как страус не то что в песок – в асфальт зарыться.
- Всё, мужики, выходим, время 14.50, - не дожидаясь окончания фильма сказал Бубнов. Он все-таки на должности замкомвзвода и назначен старшим на время несения службы.
Они вышли из кинозала довольные и разморенные духотой. Слегка зажмурившись от внезапного света, патрульные побрели к назначенному месту. Вот теперь и жить хорошо. Вот теперь праздничный наряд как и запоздалая, холодная, сибирская весна их не раздражала. Настроение стало улучшаться. Осталось каких- то 8 часов и в казарме наступит их праздник. Их Первомай! А водка, как гарант того, что они - представители народа, с народом едины и отметят этот праздник достойно, грелась на внутренней стороне ляжки курсанта Торова под полушерстяным галифе и ждала своего часа. Когда ее выпьют. Пусть тихо, чтоб никто не видел, но отметить народный праздник, свое армейское единение с народом, который они учатся защищать настоящим образом - обязаны. Ведь не салаги. Через пару месяцев станут четверокурсниками.
Патрульные встали на то место, где 2 с лишним часа назад расстались с начальником патруля. Прозвенел будильник электронных часов Завезенова. 15 часов.
- Что-то не видно нашего подполковника?
- Да, не порядочек вырисовывается, я вас сгною, а сам?
- Будем ждать, придет – отрезал Бубнов. – Давай лучше покурим, - и, достав из шинели пачку «Примы», он предложил сослуживцам.
Прошло 30 минут, а начальника патруля не было. Курсанты уже стали беспокоиться, а не случилось ли чего с подполковником. Все- таки он с пистолетом. Ведь все может быть.
-Значит так, - сержант Бубнов на правах старшего решил распорядиться – вы вдвоем патрулируете по Космическому проспекту, а я здесь жду начальника. Через каждые тридцать минут меняемся.
Так они и дежурили, ожидая подполковника. Самостоятельно несли службу. Без офицера. И передавали бутылку «Пшеничной» тому, кто находился в ожидании в назначенном месте. Как эстафету. Ну не выкидывать же ее в самом деле, и выпить никак нельзя. Ведь после окончания несения службы нужно будет докладывать дежурному по училищу о прибытии с наряда.
Внезапно, откуда, только одному ему известно, когда патрульные собрались вместе, фигура подполковника Хлипунова выросла перед ними. Он был красный от ярости. Даже ветер, который дул в лицо, не охлаждал его гнев.
- В одну шеренгу становись! Смирно! – шепотом, чтобы не привлекать внимания прохожих, свирепствовал подполковник, - вы что, скоты, обурели? Я вас 3 часа по всему городу ищу! Всех троих на гауптвахту засажу, вы там будете парашу жрать, отморозки курсантские. Гады!
Ярости начальника патруля не было предела. С пеной у рта он выговаривал курсантам свое недовольство:
- Наглетура! Сволота! Кто службу нести будет?
- Товарищ подполковник, мы прибыли ровно в 14.55 и ждали вас, - заикаясь от внезапно нахлынувшего волнения попробовал защититься Бубнов.
- Молчать! Я пол Министерства Обороны купил, чтобы попасть служить в родной город, а вы мне будете пакостить, скоты! Всех на губу. Прямо сейчас. Немедленно! В колонну по одному, сержант Бубнов – направляющий! Шагом марш!
- Товарищ подполковник, давайте разберемся, мы не опаздывали, мы прибыли вовремя и ждали вас, - в разнобой пытались оправдаться патрульные.
- Что? Вы, скоты! И мне, подполковнику, будете указывать - что делать?- заорал Хлипунов. Его черные безразличные глаза сверлили каждого в отдельности. Он схватил Бубнова за воротник обеими руками и отрывисто зарычал:
-Я приказал: в колонну по одному! Я что повторять должен? Или мне оружие достать? Так я достану! Но приказ мой будет выполнен!
Пришлось подчиниться. Сомнений нет. И выбора нет. Приказ надо выполнять. И курсанты это отлично понимали. Все-таки 3-ий курс. Они молча выстроились в колонну по одному и понуро побрели в сторону комендатуры.
«Вот и Первомай отметили достойно. Вместе с народом. А как водку выкинуть? Ведь он идет за нами следом. Если он узнает о бутылке, доложит начальству, могут и из училища выгнать. Даже фамилию не спросят» - мысли путались и не давали покоя курсанту Торову, улика находилась у него. Не прекращая движения, он расстегнул ширинку, взялся за горлышко бутылки в надежде, что подвернется удобный случай, и он, где-нибудь на повороте, умудрится выкинуть ее. Если повезет. Ну а если нет. Придется брать всю вину на себя. Говорить, что купил для себя. Хотел в одиночку выпить. Но подставлять никого нельзя. За это рота в составе 94 курсантов не простит. Не по-мужски это. Влип, так влип. Выбора нет. Так сложились обстоятельства.
« Все, прощай училище» - подумал Торов. Обернувшись еще один раз, он увидел, что подполковник позади и настойчиво ведет их в комендатуру. Как врагов народа. Хорошо, хоть пистолет не достал.
- Стоять! – приказал офицер, - Перекур.
Закурив, Хлипунов немного отошел в сторону. Всем своим свирепым видом он показывал, что своего добьется и сдаст патрульных на гауптвахту. А там разбираться не будут. Оформят сразу в камеру.
Патрульные нервно закурили.
- Так, мужики, ситуация следующая,- у Бубнова нервно тряслись пальцы, когда он подносил сигарету ко рту, - он пьяный.
- Как? – курсанты опешили от такого заявления сержанта.
- Когда он меня схватил за грудки, я почувствовал запах перегара. Он где-то с бабой водку жрал, пока мы несли службу. Какие предложения будут?
- А хрен его знает. Ни каждый день с пьяными офицерами на службе общаемся. И ведь хрен узнаешь, пьяный он или нет. Походка твердая. Говорит нормально. Что делать будем?
Подполковник как будто бы почувствовал, что его поведение рассекречено, и подошел к курсантам:
-Так, слушай меня, если вам не нужны неприятности, то мне нужна бутылка водки, в противном случае я вас посажу, - нагло заявил подполковник. - Комендант мой старый друг. Я на его имя подам рапорт о вашем неудовлетворительном несении службы. И он оформит вас на гауптвахту.
Гнев подполковника стал меняться. Теперь речь его была не такой яростной. И он старался быть убедительным. Но все равно, справиться с раздражительностью ему удавалось с трудом.
- Товарищ подполковник, разрешите обратиться, сержант Бубнов, - четко, по-уставному обратился сержант к офицеру.
-Слушаю,- теперь перегар почувствовали и остальные.
- У нас есть бутылка «Пшеничной». Мы ее купили на всякий случай, возьмите ее, – рискнул закинуть спасительную удочку Бубнов.
Хлипунов немного подумал.
- Хорошо, - смягчился подполковник.- Поехали на Иртышскую набережную. Это мое самое любимое место. Я - омич, здесь вырос, здесь учился, здесь женился. И вот опять я здесь. В своем любимом городе. Спустя 22 года. Поехали.
По указанию начальника патруль в полном своем составе на троллейбусе № 3 подъехали к цирку. Оттуда до набережной и рукой подать. Действительно красивая улица – Иртышская набережная. Там и лавочек много, на которых можно просто посидеть и полюбоваться могучей сибирской рекой Иртыш. И майский ледоход на Иртыше с неповторимым звуком ломающихся ледяных глыб завораживает. Есть на что посмотреть!
Так они и сделали. Подполковник устроился на лавке лицом к реке. Патрульные остались стоять напротив.
- Не загораживайте пейзаж, салаги. Бубнов, давай!
- Торов, доставай, - распорядился сержант, молча делая полшага в сторону, чтобы не загораживать пейзаж подполковнику. Остальные повторили маневр старшего.
Торов достал из галифе бутылку «Пшеничной» и молча передал ее Хлипунову. Обиды не было у патрульных никакой. Такая ситуация лучше, чем сидеть в кутузке и доказывать, что ты не гомик.
- А стакан где, вояки? – гнев опять начал приобретать форму подполковника.
- Я мигом, товарищ подполковник, - на ходу кинул Хлипунову патрульный – до магазина и обратно, шесть сек.
- Вперед, сынок, – попытался смягчить ситуацию начальник.
Первые бульки «Пшеничной» упали в граненый стакан. Подполковник молча выпил, закурил сигарету. Патрульные отошли немного в сторону. Все-таки они – одна команда. Он – начальник патруля, а они - его патрульные. Отошли, чтобы не мешать офицеру. Они его не осуждали, потому что тоже выбрали путь военных. И понимали, что служба в войсковых частях отличается от училищных правил. В училище учат тому, как должно быть. А как на самом деле будет в действующих войсках, курсанты еще не знали. Им это только предстояло узнать. Всю правду. И эту правду они потом будут фильтровать своим разумом всю жизнь. Да и всю правду об армии рассказать им было некому. Или не хотели раньше времени. Или сами не знали.
Подобрев после вторых полстакана, подполковник предложил патрульным присесть рядом:
-Выпейте, товарищи курсанты. Со мной можно, если я разрешаю. Без меня нельзя.
-Товарищ подполковник, я не буду, - попытался отказаться Завезенов.
- Пей, сволочь, а то заложишь, – улыбнувшись, настоял Хлипунов. И налил полный стакан водки.
- Закусить нечем, - взмолился Завезенов.
- Я тебя, что, сосунок, уговаривать должен, - поставил точку на пререканиях курсанта офицер, - пей, я сказал! Идиот! Вы же будущие офицеры! А у офицера нет личной жизни. 24 часа в сутках он служит Родине. И по Уставу у него нет личного времени. Бывает только свободное от службы. Короче, ни выпить, ни бабу трахнуть у офицера времени нет. Поэтому совмещать надо. Кто вас, салаг, этому научит? Никто! Только я!
На улице стало темнеть. Включили освещение. Курсанты чувствовали себя превосходно. 300 грамм на троих – это как дробинка слону, даже на голодный желудок и без закуски. Молодым, физически здоровым организмам приходилось выдерживать и не такие нагрузки. Они продолжали в сторонке наблюдать, как подполковник допьет оставшуюся водку. Как вести себя в этой ситуации они не знали. Да и кто бы их научил. Учитель сам пьяный. Вон как уже разморило. Петь бы только не начал, а то позору будет на все танковые войска. Напишут в окружной газете – «В честь 1 Мая патруль в составе 3 курсантов исполнил песню «По полю танки грохотали». Солист – подполковник Хлипунов. Без ансамбля, сам бля…». И смех, и грех.
Но подполковник не запел. И курсантов петь не заставил. Это уже хорошо. Владеет значит собой.
- Товарищи курсанты, ко мне, - опорожнив до конца бутылку, подозвал к себе Хлипунов.
Курсанты смело (а чего теперь бояться?) подошли к офицеру.
- Сейчас выдвигаемся в ресторан «Центральный». Там у меня подружка работает. Мне надо с ней повидаться, поздравить с праздником, - язык подполковника слегка заплетался. По всему видно было, что он уже туго соображает. Пьяный кураж одним словом.
- Товарищ подполковник, может не надо, уже 23.00, и нам необходимо в комендатуру, - Бубнов старался быть убедительным, - нас искать будут, могут быть неприятности.
- Херня!- уверенно ответил тот, - вы со мной, а я ваш начальник. Вперед!
Ресторан так ресторан. У них служба такая. И они обязаны подчиняться. Сначала выполнить приказ, а потом обжаловать, если не согласны. Ведь их так всегда учил начальник курса. И они уверенно выдвинулись в сторону ресторана «Центральный». В полном составе. Начальник патруля - впереди, патрульные - сзади, как и предписано Уставом гарнизонной и караульной службы.
- Вы в ресторан не заходите, понятно? - инструктировал офицер Бубнова. После пешей прогулки его голос опять приобретал командный оттенок.- Я зайду, поздравлю подружку с праздником и обратно.
- Ясно.
- Ни с кем в разговоры не вступать, ждать меня. Понятно?
- Так точно.
- Я недолго, ждите
- Есть.
- Молодец, сержант Бубнов! - подполковник открыл дверь ресторана и вошел внутрь.
Курсанты остались ждать начальника патруля перед входом. Но тот, видимо, забыл о своей команде. И вот уже битый час курсанты выглядывали своего начальника. Из опыта предыдущих дежурств в патруле, они знали, что проверять рестораны – это тоже их обязанность. Если этот ресторан находится на маршруте движения патруля. Точнее сказать обязанность начальника патруля.
Красная повязка «Патруль» на левом рукаве курсантов позволяла многое. Да и голод напоминал о себе.
-Так, мужики, - решился Бубнов, - предлагаю скинуться и пойти поужинать в ресторане. Да и подполковник будет у нас под присмотром. Он при оружии все-таки.
- Пошли, - быстро согласились курсанты.
Ресторан уже был перед закрытием, и поэтому было несколько свободных столиков. Курсанты, сдав шинели в гардероб, несмело прошли в зал. Подполковник сидел с немолодой уже дамой за столиком и что-то шептал ей на ухо. Китель, перепоясанный портупеей, резко отличался от фирменной одежды местных завсегдатаев. Да еще и увесистая кобура с пистолетом на боку придавала уважительный вид подполковнику. Он еще мог держаться на ногах, мог членораздельно говорить. Сержант Бубнов подошел к столику подполковника:
- О, какие мальчики у тебя. Здесь таких не бывает. Дай напрокат, - похотливые глаза дамочки раздевали Бубнова.
- Им не положено, они на службе – улыбнулся подполковник.
- А тебе положено?
- Бубнов, чего хотел? – прервал даму офицер.
- Товарищ подполковник, уходить пора, служба закончилась, - сержант не знал, как уговорить офицера
- Не мешай, Бубнов, видишь, делом занимаюсь.
- Мы голодные, не ужинали, время 23.30 нас уже наверно ищут в комендатуре, - взмолился тот.
- Я все вопросы решил. Не трынди, сержант. Вот вам, - он протянул сержанту деньги, – поужинайте.
Подполковник остался доволен своим поведением. Еще бы, в глазах дамочки это выглядело по-гусарски. Проявил заботу, дал денег. Дамочка захохотала. Офицер еще налил спиртного себе и ей.
Делать нечего, не бросать же офицера одного, с оружием и пьяного. Бубнов подозвав официанта, попросил накрыть столик на троих. Вот это Первомай! В ресторане! Ужин под музыку! Круто! И когда официант спросил, будут ли курсанты выпивать, Бубнов ответил утвердительно. Да! Будут! Ему можно, а им нельзя? Гулять, так гулять! А после выпитой первой бутылки им было уже безразлично, что будет и как. За их столиком появились какие-то женщины, которые пытались обнимать курсантов, которые буквально вешались парням в курсантской форме на шею. Оно бы и нормально получилось, если бы не…… уснул за столиком подполковник. Дамочка подполковника куда то исчезла. Втроем курсанты подошли к спящему офицеру, и, пытаясь его растормошить, вытащили пистолет. Мало ли. Оружие табельное, сберечь надо бы. Всякое может случиться. К ним подошел официант:
- Ребята, я этого офицера давно знаю, он спокойный, не дерганный. Проблем с ним у нас нет.
- Зато у нас появились, - сержант зарычал на официанта, пряча пистолет за пазуху.
- Поспит минут двадцать и очухается. Подождите. Потом его заберете. А я вам еще водочки поднесу. У подполковника видите, осталось. Оплачено. Вы с пистолетом то поосторожнее, - заискивающе улыбаясь, посоветовал он
- Разберемся, - процедил сквозь зубы Бубнов, и подошел к музыкантам, - Ребята, исполните, пожалуйста, нашу.
- Какую?
- По полю танки грохотали…
- Заказ денег стоит.
- А я тебе пистолет подержать дам, без обоймы. Даже разрешу с предохранителя снять, курком пощелкать, затвор, если хочешь передернуть можешь, туда и обратно - сержант показал пистолет таперу, - Спой для нас, командир, очень прошу.
От такой наглости у музыканта глаза округлились:
- Да мы уже собираться начали, вечер закончился.
- Вот спой для нас и иди баиньки, - настаивал на своем Бубнов, - Только объяви, что для курсантов- танкистов, их любимая песня.
- Хорошо, уговорил, - согласился тапер, потому как, увидев пистолет, вдруг с уважением стал относиться к защитникам Отечества.
Удовлетворенный сержант с чувством собственного достоинства подошел к сослуживцам:
- Сейчас ребята и на нашей улице …
-…Дорогие друзья! – объемный голос тапера заглушил слова Бубнова, - в честь наших гостей, курсантов – танкистов, звучит последняя песня «По полю танки грохотали…».
Оставшиеся посетители ресторана одобрительно зааплодировали. Зазвучала мелодия, и курсанты, обнявшись, громко подпевали до боли знакомые слова любимой песни. Даже бедняга Завезенов, с трудом уже стоявший на ногах, невпопад выкрикивал отдельные слова песни. А под слова «… И дорогая не узнает, какой танкисту был конец…» и вовсе разрыдался, представив себя, наверное, тем самым молодым лейтенантом с пробитой головой.
Ресторан закрывался. Подполковник как по команде очухался и, приняв боевой вид, подошел к курсантам.
- Все, Бубнов, уходим.
Патрульные оделись, взяли под руки Завезенова (тому вообще стало плохо) и вышли на улицу. Подполковник вышел следом:
- В одну шеренгу становись, - скомандовал он.
Курсанты держали Завезенова под руки, чтобы тот не упал. Подполковник подошел к шеренге вплотную.
- Что, скоты, нажрались?- он начал хлестать Завезенова перчатками по лицу, - наберут детей в армию, потом мучайся с ними. Выпить толком не могут. Ну выпил бутылку, ну две, ну зачем же так нажраться? Бубнов, снимайте с него ремень, повязку и пусть думают, что вы его поймали. Ловите такси, езжайте в училище. Никому докладывать не надо. Если проболтаетесь – сгною. У меня такие связи, что мне сам Министр Обороны не указ, - и подполковник, смачно выругавшись, твердой походкой пошел в сторону комендатуры.
Курсантам ничего не оставалось делать, как ловить такси и ехать в училище, где их уже ждал дежурный по училищу. Время то было 2 часа ночи. И их уже везде искали. Сдав табельное оружие подполковника дежурному офицеру, курсанты пошли спать. Первомай закончился.
Наступило 2 мая.
Полковник Хализев, заместитель начальника училища, вызвал к себе начальника курса:
- Ты кого в праздничный наряд поставил, капитан? Что, достойных не нашлось? Или ты алкашей воспитываешь, а не офицеров? Служебное несоответствие…
- Есть – побледнел начальник курса
Хализев поднял трубку телефона и, набрав номер начальника отдела кадров, гаркнул:
- Хлипунова ко мне, живого или мертвого. Я его даже офицером не могу назвать, - от его голоса зазвенели окна, - Провести служебное расследование. Курсантов - на отчисление, Хлипунова - под суд офицерской чести. Уволить сволочь без права на пенсию.
- Есть, - ответил голос начальника отдела кадров.
Через 3 часа на стол полковника Хализева легли материалы служебного расследования. Курсанты в своих объяснительных написали все подробно и ничего не утаили от внештатного дознавателя. Покрывать Хлипунова им не хотелось. Они написали правду и ничего кроме правды.
- Да, случай интересный, - бормотал старый полковник. Он с 17 лет ушел на фронт и такого безобразия терпеть не мог. С Хлипуновым ему было ясно. Уволить безо всякого сожаления. Но что делать с этими 20 летними пацанами? Отличники учебы, спортсмены, ну попался им такой офицер на пути, ну они же пистолет спасли, боевое оружие. А могло быть хуже. Если бы оружие пропало, это стало бы известно на всю страну. Он медленно поднял трубку:
- Дежурный, начальника курса ко мне.
- Есть.
Полковник задумчиво смотрел на входную дверь. Он вспоминал свою молодость, которая пришлась на военное время. Когда он семнадцатилетним пареньком убежал на фронт, прошел войну, дослужился до полковника и гордился прожитой во имя великой страны жизнью.
Дверь приоткрылась, и взволнованное лицо капитана появилось в проеме:
- Разрешите, товарищ полковник?
- Заходи. С тебя я взыскание не снимаю. Курсанты пусть учатся, я их беру на свой личный контроль. Если подполковник им сам наливает, что им оставалось делать? У них еще сознание солдата. Но они боевое оружие спасли. И пьяного подполковника не бросили. Передай курсантам, за то, что они сохранили пистолет, я их освобождаю от наказания. И пусть не радуются, тяжело им придется, если они с пьянки службу начинают. Все, иди.
- Есть,- капитан повернулся кругом и вышел из кабинета.
А над подполковником Хлипуновым действительно состоялся суд офицерской чести и он был уволен из рядов Вооруженных Сил по дискредитации, без пенсии и без права ношения военной формы одежды. Да и похоронили бывшего подполковника Хлипунова без военного оркестра, почетного караула и трехкратного выстрела в воздух, как это положено при погребении старших офицеров.
Сержанта Бубнова разжаловали в рядовые. И он стал опять простым курсантом.
И все они на каждый праздник давали письменное обязательство начальнику курса о том, что обязуются спиртное не пить. До самого выпуска. До лейтенантских погон. Вот так.
Каждому да по делам его.