Одиночество среди слов.
Слова уже перестают вибрировать и я не в состоянии заставить их это делать.
Они представляются мне такими же деградировавшими и высохшими как я.
Высший момент меланхолии - когда молчание духа становиться весомее молчания вещей.
А может быть опуститься еще ниже? Чтобы испытать ужос перед собственной нечеловечностью.
А может быть, утратив все точки опоры, потеряв веру в очевидность,
испытать головокружительный приступ тошнотворного отношения к языку?
И громко сблевать.
Ведь, когда позволяешь себе сомневаться во всем без исключения, утешить может только поэзия.
Неужели это распростертое в меоне мыслящее тело только функция слова?
И как любая другая ирреальность простая фикция в ряду многих фикций творения.
В одном стихе Пушкина, в самом пустяковом и глупом его стихе, больше субстанции
чем во всех людях населивших мир, чем во всех словах опошленных нашими клятвами и молитвами.
В недрах своего вакуума я упиваюсь красотой Вселенной, преодолевая гнет и муки свободы.
И нети никакой разницы - чем является поэзия - дидактикой, упражнением или откровением.
Главное: в ней есть обещание, есть надежда,
что среди всеобщего ничтожества и неполного отсутствия
существует некий тупик - место откуда нам не будет выхода...