КУЦЕВАЛОВ ТИМОФЕЙ ФЕДОРОВИЧ
Родился 21.01.04 г. на хуторе Ивановка Верхнеднепровского района Днепропетровской области в семье крестьянина. Украинец. С 1910 г. жил с родителями в деревне Орловка Исилькульского района Омской области, учился в сельской школе, пас скот и батрачил у местных кулаков, с 1918 г. работал посыльным в Омском железнодорожном депо, а затем чернорабочим на мельнице станции Куломзино Омской железной дороги.
Позднее он писал в своей автобиографии: "До 1907 года мой отец, Куцевалов Федор, работал по найму конюхом, мать занималась домашним хозяйством. В 1907 году при перевозке хозяйственных грузов он был убит лошадьми. Без кормильца осталось шестеро детей. До мая 1918 года я жил в Орловке, где работал в сельском хозяйстве, пас скот, принадлежащий крестьянам деревни, а в зимнее время с 1914 года до 1918 года учился в сельской школе. Старшая сестра Юлия в 1924 году умерла на станции Исилькуль. Старшие братья: Филипп погиб под Сталинградом в период Великой Отечественной войны, Лев работает на станции Исилькуль главным бухгалтером "Заготзерно". Мать, Лукерья Демьянова Куцевалова, живёт в Исилькуле. Она находится на полном иждивении. Брат Александр трудился чернорабочим на железной дороге на той же станции Исилькуль. Но вскоре он погиб во время работы - на железной дороге его сбил поезд. После выезда из Орловки с 1918 по 1920 год я работал рассыльным в депо станции Омск и на мукомольной мельнице Колокольникова на станции Куломзино. В 1921 году переехал в город Грозный".
В 1921-25 гг. он был рабочим на нефтяных промыслах в г. Грозном, работал подручным слесаря на конном дворе, а после окончания школы ФЗУ - слесарем.
Член ВКП(б) с 1925 г.
В РККА с 1926 г. В 1927 г. окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу ВВС, а в 1928 г. - 1-ю военную школу летчиков им. тов. Мясникова в Каче.
С 1931 г. — командир звена, затем авиаотряда в 54-й эскадрильи 11-й авиационной бригады ВВС Московского военного округа (Воронеж). В 1933 г. назначен командиром 185-го отдельного авиаотряда, с 1936 г. — командир 21-й истребительной эскадрильи, с августа 1937 г. — врид. командира 101-й авиабригады, с октября 1937 г. — командир 73-й авиабригады. В 1938 г. майор Куцевалов был назначен командиром 22-го иап, а в апреле 1939 г. - командиром 23-й смешанной авиабригады (22-й иап и 38-й сбап) ЗабВО.
Участвовал в боях на реке Халхин-Гол с мая 1939 г.
21.05.39 г. на усиление группировки советских ВВС в Монголии была переброшена 23-я смешанная авиабригада.
Вот как это описывается в романе О.А. Шушакова «На сопках Маньчжурии»: «Куцепалов прилетел не на связном У-2, а на своем собственном «ишаке». И одно это уже могло насторожить... И насторожило.
- Здравствуй, Николай Георгиевич! – Куцепалов протянул руку Глазыкину, когда тот закончил рапорт.
- Здравия желаю, товарищ комбриг! – козырнул Глазыкин, и пожал твёрдую ладонь.
Куцепалов оглянулся. Никого рядом не было. И пилоты, и красноармейцы, являя собой образцы деловитости, занимались обслуживанием материальной части и несением внутренней службы, благоразумно держась подальше от начальства.
- Как полк? – спросил он.
- Готовы к выполнению любого приказа командования! – как и положено, ответил Глазыкин.
- Приказ имеется, Николай Георгиевич! – Куцепалов понизил голос. – Без проверок! Сколько тебе надо, чтобы подняться и вылететь?
- У меня три площадки, Федор Тимофеевич! Да, вы же сами всё знаете... Че плюс тридцать! А потом в соответствии с графиком. Первая эскадрилья через пятнадцать минут. Вторая по зрячему. Третья и четвёртая – сбор на маршруте.
- Значит так! Полный боекомплект! Топливо – под крышку! Я – лидирую!.. Летим в Баян-Тумен. Но об этом ни слова! Даже Калачеву!
- Что-то случилось, Федор Тимофеевич?
- Да! У монголов уже неделю стрельба идет, а вчера был атакован и сбит связной самолёт сто пятидесятого сбап. Летел над своей территорией. Но это его не спасло. Летчик погиб, а летнаб выпрыгнул с парашютом. Идем на усиление.
К тревогам в первой эскадрилье за последнее время успели уже привыкнуть. Итоговая ожидалась со дня на день, поэтому матчасть была готова к проверке в любую минуту. И техники, и лётчики, были переведены на негласное казарменное положение. Все (кроме боевых подруг, конечно!) относились к этому с пониманием. Служба!
Поэтому пока лётчики прибывали на стоянку, и надевали парашюты, техники уже успели подготовить самолеты.
Один за другим истребители выплёвывали в небо короткие звонкие очереди. Такая методика была введена в полку для определения готовности к боевому вылету. Между экипажами развернулось настоящее соревнование, кто первым засветит залп.
И на этот раз, как всегда, поперёд всех успел экипаж лейтенанта Райкова.
Никаких секретов! Просто воентехник третьего ранга Копысов быстрее всех пробегал стометровку... Всё по-честному!
Обычно после приведения самолётов в боевую готовность эскадрилья возвращалась к мирной жизни. Хотя, иногда поднималась в воздух, шла на предельно малой высоте между сопками, маневрируя направлением и высотой, и, выскочив на полигон, стреляла по мишеням.
Младший летчик Пономарев терпеливо парился в кабине. Обычное дело - проверка кончилась, а отбоя нет. Видимо, итоги ещё не подведены.
В этот момент в воздух одна за другой взвились две зелёные ракеты.
Взлёт!
Дружно поднявшись, а затем, развернувшись на сто восемьдесят градусов, эскадрилья вслед за командиром прошла над аэродромом. Внизу должны были выложить специальный сигнал.
Радиостанции пока имелись только на тяжёлых бомбардировщиках, поэтому истребителям приходилось обходиться мимикой и такими, вот, сигналами. В верхнем левом углу большого белого полотнища на старте лежал красный квадрат. Этот сигнал означал единицу, то есть команду «Выполнять задание». А какое - ведомо лишь командиру.
Дело опять же привычное. Держи строй, и не пропадешь!
Черенков повёл эскадрилью на восток. Владимир знал, что там расположен штаб полка, и сидит вторая эскадрилья. Похоже, что это всё-таки полковые учения.
Когда они подлетели, звеньями стала подниматься вторая. Но не только... Вот взлетело штабное звено. А это... Это же комбриг!
Командир бригады занял место лидера и, следуя за ним, эскадрильи встали на маршрут, как гуси за вожаком. А когда к ним пристроились третья и четвёртая эскадрильи, зрелище стало ещё более впечатляющим!
Они шли как на параде в День воздушного флота - колонной клиньев эскадрилий с превышением от первой к последней! Сначала «ишаки», а за ними - «бисы». Шестьдесят с лишним машин!
Озеро Харанор... Река Борзя... Озеро Зун-Торей... Соловьевск.
Комбриг, покачивая самолёт с крыла на крыло, подал сигнал «Внимание, сомкнись», и, выполнив горку, двадцать второй истребительный полк покинул пределы СССР.
Степь, да степь кругом!
Владимир, удерживая дистанцию и интервал от ведущего, краем глаза с любопытством смотрел на чужую землю, проплывающую под крылом. За границей он ни разу ещё не был. Впрочем, то, что он видел, на заграницу не походило. Всё то же самое. Степь, да степь... Как море. Никаких ориентиров. Только компас, да часы...
Вскоре они пролетели над тонкой тёмной линией, перечеркнувшей степь пополам.
«Вал Чингисхана!» - догадался Владимир.
А затем под крыло выполз Баян-Тумен... И вот это они называют городом? Юрты, сараи, коровы, лошади... И степь. Как это комбриг его нашел? А, впрочем, да! Компас и часы.
Одна за другой, выстроившись в круг, садились эскадрильи.
Сели так же дружно, и без происшествий. Полк выстроился поэскадрильно, как на смотру - в одну линеечку, благо места хватало. Стройся хоть до горизонта.
Владимир огляделся. Голое, ровное поле без каких-либо построек. И это авиабаза?
Сразу после посадки – построение личного состава. А как же иначе! Как отче наш! Выключил мотор - сбор напротив самолета командира. Бегом! И доклад о выполнении задания... Затем выслушать замечания. Замечания у командования есть всегда! Потом получить очередную задачу и усвоить порядок её выполнения. Задачи у командования тоже никогда не кончаются!
- Сегодня самураи напали на Монголию, и мы прибыли защищать её! – Куцепалов взмахнул лётным шлемом. - Я верю в то, что вы в бою будете достойными воздушными защитниками, и своими подвигами прославите свой полк и нашу славную Родину!
Строй застыл в безмолвии.
- А сейчас, рассредоточить и заправить самолеты горючим, переложить полётные карты и быть готовым к новому вылету! Для боя! Для отражения налёта противника! За ВКП(б)! За Сталина!! Ура!!!
Лётчики разошлись по стоянкам. Рассредоточить, так рассредоточить. Навалились и откатили ведомых. Одного вперёд, другого – назад. И, всё равно, выстроили так, чтоб красиво было. Начальник штаба поруководил. Ну, не выносит армейская душа бардака. Ни в казарме, ни на плацу, ни в столовой! Что тут поделаешь!
Заправить самолёт – тоже дело не хитрое. Если, конечно, не вёдрами из бочки переливать. Боекомплект - в лентах. Карты переложить? Не фиг делать! Толку от них! Тут один ориентир – речка Керулен. Собственно, и не речка, а так – мутный ручей с глинистыми берегами. Есть, правда ещё одна река – Халхин-Гол. Да, до неё ещё километров триста лететь...
Но долетели не все. В эскадрилье «бисов» одного лётчика не досчитались. И, главное, никто не заметил, куда он подевался... Был человек, и нет человека.
Глазыкин остро переживал чэпэ. Хотел даже сам на поиски вылететь. Но Куцепалов не разрешил. Завтра п этому же маршруту пойдет тридцать восьмой скоростной бомбардировочный полк капитана Артамонова. Штурманам всё равно делать нечего будет, они и посмотрят, что и как.
- Ты, давай, лучше посты воздушного наблюдения организуй! До границы километров шестьдесят всего! Не хватало еще, чтобы нежданные гости нас тут как курей перещупали! – сказал он Глазыкину» [1].
Генерал-лейтенант авиации Куцевалов вспоминает: "57-й особый корпус имел авиацию, которую можно охарактеризовать по боеспособности просто как разваленную авиацию... которая, безусловно, выглядела небоеспособной".
27.05.39 г. состоялся первый воздушный бой летчиков 22-го иап, только что прилетевших из Забайкалья.
Рано утром 1-я авиаэскадрилья в составе восьми самолетов И-16 вылетела с основного аэродрома базирования полка у Тамсаг-Булака к передовой линии фронта в район реки Халхин-Гол. Она имела задание находиться в засаде на аэродроме подскока и в случае появления противника взлететь и уничтожить его.
Повел эскадрилью исполняющий обязанности командира авиабригады майор Куцевалов. Перед вылетом он провел инструктаж, на котором, в частности, категорически запретил перелетать государственную границу в случае преследования противника.
Японских самолетов в воздухе не встретили. Пролетев над линией фронта параллельно реке Халхин-Гол, Куцевалов развернул эскадрилью в обратном направлении. Вскоре самолеты сели недалеко от линии фронта, у высохшего озерка. Здесь уже стоял бензозаправщик и стартер для запуска авиадвигателей. Едва летчики дозаправили самолеты, как появились три японских истребителя И-97. Летели они на высоте около 2500 метров. Куцевалов дал команду:
- В воздух!
На машине у самого Куцевалова не запускался мотор, но другие самолеты по мере готовности, один за другим, поднимались в небо, преследуя японцев до реки Халхин-Гол.
Истребители эскадрильи следовали по одному, по два к линии фронта. Там на высоте около 2000 метров они встретились с двумя звеньями истребителей противника, которые шли в строю и имели превосходство в высоте.
Вскоре четыре И-16 один за другим вышли из боя из-за отказа двигателей. Остальные продолжали драться. Бой окончился не в нашу пользу. Были сбиты и погибли три летчика.
Лейтенант Пьянков был ранен и совершил вынужденную посадку. Японцы потерь не имели.
Вот как это описывается в романе О.А. Шушакова «На сопках Маньчжурии»: «Они прилетели на войну. Но, как-то не верилось. Всё так мирно вокруг. Юрты да заборы с расписными воротами. Свиньи бродят, коровы... Вон, монгол сидит на маленькой мохнатой лошади, прищурился. В какой-то странной шляпе-кепочке и вышитом халате без воротника. Солнце светит. Небо - синее, трава - зелёная... Какая ещё война?
А вот такая...
Рано утром, на рассвете, восемь «ишаков» первой эскадрильи взлетели и, встав в правый пеленг за комбригом Куцепаловым, перелетели на аэродром подскока у высоты семьсот пятьдесят два, в просторечии - гора Хамар-Даба…
Сели у высохшего озерка. Сразу подъехал бензозаправщик. Рядом автостартер для запуска двигателя на стрёме. Что ещё надо для счастья простому истребителю? Разве что, лишнюю ленту с патронами... В нужный момент! Но, это уже из области фантастики.
Майор Куцепалов построил личный состав, и произнёс патриотическую речь, в конце которой категорически запретил перелетать государственную границу Монгольской Народной Республики (была бы она ещё и обозначена!) в случае преследования улепётывающего противника.
А в девять утра позвонили с поста воздушного наблюдения, оповещения и связи у озера Буир-Нур, и сообщили о появлении звена японских истребителей.
- По коням! – решительно скомандовал комбриг.
Лётчики разбежались по машинам, и один за другим пошли на взлёт.
Все, кроме Куцепалова. Потому что на его «ишаке», как на грех, никак не запускался мотор. Он яростно матерился. Но это не помогало.
Черенков взлетел раньше всех и, позабыв, что он комэска, с набором высоты помчался на север. За ним, не дожидаясь друг друга, кинулись остальные.
Владимир взлетал последним. Наконец, он оторвался от травы и резко, отматывая руку, убрал шасси. Командир звена улетел уже далеко. И его надо было догнать! Но скорость росла так медленно!.. Владимир видел, как ребята, уходили вперёд, а он за ними не успевал.
Всё в этот день было поперёк!
Вдруг он увидел, как там, над рекой, с высоты, со стороны солнца, на неровный, далеко растянувшийся строй его товарищей упала шестёрка самураев.
Засверкали трассы. Кого-то сразу же подожгли, и он, вспыхнув, как спичка, вошёл в пике, растягивая за собой рваный чёрный хвост... Самолёт упал, а лётчик так и не выпрыгнул. Напоровшись на очередь, перевернулся и посыпался вниз ещё один краснозвездный ястребок...
Сбив двоих в первой же атаке, японцы сделали скоростную горку и снова обрушились сверху на четверку И-шестнадцатых.
Нет, совсем не таким ему виделся в мечтах его первый бой! Это самураи должны были пачками лететь вниз, объятые пламенем, а не сталинские соколы!
Владимир стиснул зубы, выжимая газ до упора. Он давил и давил на рукоятку изо всех сил, как будто это могло прибавить оборотов и без того ревущему на пределе мотору.
Всё происходило слишком быстро!
Два ишака с замершими пропеллерами медленно планировали вниз... А один их прикрывал. Один против шестерых! Но недолго... Получив несколько очередей и оставляя за собой дымный след, он круто пошёл к земле и при ударе взорвался.
После этого в небе остались только машины с красными кругами на серебристых плоскостях. А над степью поднимались густые чёрные столбы.
«Опоздал…» - скрипнул зубами Владимир. Конечно, он опоздал. Но не совсем... Потому что в небе ещё летали враги.
И началось!
На самом деле, он думал только об одном. Чтобы его сбили над своей территорией... И крутился, как мог, оттягиваясь на юг.
Таким фигурам пилотажа его не обучали. Впрочем, он вряд ли, понимал, что делал... Один раз он даже нажал на гашетку, когда прямо перед носом у него выскочил самолёт с красными кругами на крыльях. И даже, кажется, попал! Потому что в воздухе замельтешила какая-то труха. Но в этот момент его ястребок вдруг протрясло как на кочках, и швырнуло в сторону. А он получил по голове. Как кувалдой… Но, к счастью, не прямо в лоб, а вскользь.
Владимир дал газ, и сделал бочку. На такой малой высоте он неминуемо должен был бы убиться, выполняя эту фигуру. Но, видимо, не в этот раз.
И тут он увидел, и это озерцо, и этот бензозаправщик, и автостартер... Можно было садиться. Если бы позволили эти. Которые клевали его как стервятники. Он оглянулся. И ничего не увидел... Кровь заливала разбитые очки. Оставалось только погибнуть.
И вдруг всё кончилось.
Самураи почему-то оставили его в покое. И тогда он толкнул ручку вперёд, и выпустил закрылки. И нырнул вниз, не выпуская шасси. Его израненный «ишак» заскользил по траве с загнутым на капот винтом, медленно разворачиваясь вправо, и, наконец, остановился.
Его спас капитан Савченко. Расстреляв весь боезапас, капитан искусно вышел из боя и приземлился. И, пока техник перезаряжал его оружие, стоял, напряжённо вглядываясь в небо. А потом оттолкнул его, и крикнул:
- От винта!
И его завели, и он взлетел, и только поэтому Владимиру удалось всё-таки посадить свой изрешеченный самолет.
Потому что Савченко увидел, как избитый вражескими очередями И-шестнадцатый, ковыляя на бреющем, шёл к своему аэродрому, а самураи заходили на него как на полигоне и стреляли, стреляли, стреляли…
И он взлетел, и отогнал врагов, но при посадке на поврежденной машине не смог удержать направление, скапотировал и погиб… Жизнь за жизнь.
Такая, вот, война...
В этом, первом, бою геройски погиб командир эскадрильи старший лейтенант Николай Черенков, который, оставшись один против шестерых, до последнего прикрывал своих товарищей – лейтенантов Александра Мурмылова и Анатолия Орлова, планирующих с отказавшими моторами на вынужденную.
Спасая товарища, погиб капитан Савченко.
Пропал без вести лейтенант Пьянков.
Двигатель Куцепаловского истребителя так и не завёлся. Может, засорился бензопровод? Или комбриг в спешке залил карбюратор? Техники сняли капот, и ковырялись в движке.
А Куцепалов больше не матерился. Он молча сидел в кабине своего самолета, глядя в одну точку в каком-то ступоре, без мыслей и без эмоций…
Неисправность в Куцепаловском самолете техники так и не нашли. Но, перебрав и перечистив всё, что можно, они попробовали его завести. И им, как ни странно, это удалось. Впрочем, такое бывает.
Оставаться на аэродроме подскока больше не было смысла, и Куцепалов вернулся в Тамцаг-Булак. Это было очень невеселое возвращение. Утром он увёл за собой эскадрилью, а вечером прилетел назад один. С Глазыкиным разговаривать он не захотел. Молча глянул на него и ушёл в свою палатку.
А на следующий день снова был бой. И опять неудачный» [2].
Ошибки, допущенные в первом бою, командиры, к сожалению, не разобрали с летным составом, соответствующие выводы не сделали. Поэтому те же недостатки трагически повторились и на следующий день.
Рано утром поступил приказ привести в боевую готовность 20 самолетов И-15, но после взлета первого звена вылет отменили.
Три летчика, первыми направившиеся в район действий наземных войск, не вернулись.
Затем, по ранее утвержденному плану, вылетели 10 И-15 и 10 И-16. Не встретив противника, они произвели посадку на свой аэродром. Но тут же позвонил оперативный дежурный и передал приказ:
- Немедленно вылететь двум эскадрильям в том же составе.
- Эскадрилья И-15 к вылету еще не готова, - доложил командир 22-го иап майор Глазыкин. Однако получил подтверждение приказа:
- Вылетать эскадрилье И-16, не дожидаясь готовности И-15.
И-16 противника не встретили и вернулись на аэродром, а эскадрилья И-15, оставшаяся без поддержки, встретила восемнадцать японских истребителей и вступила с ними в бой.
Из десяти летчиков четверо погибли в бою, один пропал без вести, двое получили ранения: одному пришлось выпрыгнуть на парашюте с горящего самолета, и он вернулся в часть через двое суток, а один прилетел на изрешеченном пулями самолете.
Вот как это описывается в романе О.А. Шушакова «На сопках Маньчжурии»: «Сначала, рано утром, поступил приказ привести в боевую готовность двадцать истребителей И-15бис. Но почему-то после взлета первого звена вылет остальных был отменен. И на выполнение задания они пошли одни.
И не вернулись. Над Халхин-Голом их перехватила и сожгла шестёрка самураев. Комэска-три старший лейтенант Иванченко, адъютант эскадрильи старший лейтенант Вознесенский и флаг-штурман эскадрильи лейтенант Чекмарев погибли.
Но это станет известно значительно позднее. А тогда никто ещё ничего не знал. Потому что радио на самолетах не было, а по расчёту времени бензин у них имелся.
Через час после Иванченко, по ранее утвержденному плану, в воздух поднялись сразу две эскадрильи - десять истребителей И-15бис и десять И-16. Не встретив противника, они благополучно сели на свой аэродром.
Однако такое развитие событий майора Куцепалова совершенно не устраивало.
Он должен был отомстить за своих погибших. И реабилитироваться за провал. И доказать самому себе что-то важное.
Доказать не кому-то, а самому себе, что двигатель в то утро не смог завестись, потому что был неисправен, а не потому что ему было очень, очень страшно... Доказать самому себе.
Потому что никто, кроме майора Куцепалова, обвинения в трусости майору Куцепалову предъявлять не собирался. Люди знали, что мотор действительно не завёлся. Зря, что ли техники полдня потом в нём копались.
Но если он сам себе этого не докажет, из армии надо уходить... Или стреляться на хрен! Потому что без армии Куцепалов себя попросту не мыслил. Но трусу в армии, а особенно в авиации не место!
Вот почему сразу после посадки в полк позвонил замначальника штаба бригады… и передал новый приказ:
- Немедленно вылететь двум эскадрильям в том же составе!
- Эскадрилья И-шестнадцатых к вылету ещё не готова, - ответил Глазыкин.
- Вы - пол - нять! Вылететь одним И-пятнадцать бис, не дожидаясь готовности И-шестнадцатых. Это приказ! За невыполнение пойдете под трибунал!..
- Есть! – подчинился комполка.
Потом он пожалеет об этом... Но будет уже слишком поздно.
Эскадрилью Балашева в небо повел помкомполка майор Мягков. Это всё, чем мог тогда помочь комэска-четыре Глазыкин.
- Ты уж там смотри, Павел Афанасьевич! – сказал он Мягкову.
- Не беспокойся, Николай Георгиевич! Прорвемся!
Но они не прорвались...
Потому что на десятку стареньких советских бипланов с неубирающимися шасси навалилось восемнадцать новейших истребителей противника. Ки-двадцать семь были легче И-пятнадцатых, значительно превосходили их, и в скорости, и в скороподъемности, и в маневренности, и в дальности полета. Мало того, все они были оснащены радиостанциями. Одним словом, без поддержки «ишаков» у «бисов» вообще не было никаких шансов.
И, тем не менее, не взирая на двойное превосходство противника в численности, советская эскадрилья вступила в бой. Десять против восемнадцати.
Исход боя был предрешен.
Во время первой же атаки был подожжен самолёт Мягкова. Летчику удалось сорвать пламя в пике, но когда он шёл на бреющем, японский истребитель догнал его и сбил.
В ходе той же атаки был ранен в голову командир эскадрильи капитан Балашев. Он потерял сознание, но почти у самой земли пришёл в себя, сумел выровнять свой изрешеченный истребитель и, обливаясь кровью, с трудом дотянул до аэродрома.
Оставшись без командиров, эскадрилья была рассеяна и уничтожена.
Раненый комэска был единственным, кто сумел вернуться в Тамцаг-Булак.
Противник потерь не имел» [3].
После майских неудач майор Куцевалов был отстранен от командования. Но ненадолго. В июле 1939 г. он был назначен командиром 56-го иап.
Вот как это описывается в романе О.А. Шушакова «На сопках Маньчжурии»: «Куцепалов каждое утро как штык являлся в штаб. Голова у майора была крепкая и ежедневные попойки никак на ней не сказывались. Некоторое время он отирался по кабинетам, разнюхивая, как идут дела, и, стараясь не попасть на глаза начальству, а потом шёл в магазин за очередной партией спиртного. Иногда он покупал закуску. Иногда – нет.
В этот день он, как обычно, явился в штаб, и заглянул к знакомому направленцу из оперативного отдела. Новостей не было. Ни хороших, ни плохих. Он уже почти собрался отправиться по привычному маршруту в магазин, как вдруг увидел шагающего навстречу незнакомого старшего командира.
А, на самом деле, очень хорошо знакомого!
Вообще-то, когда он встречался с ним в последний раз, у него было по три прямоугольника в петлицах и один орден на груди. А теперь – два ромба комдива и целых два ордена - Ленина и Красного Знамени. Да ещё и юбилейная медаль в придачу. Но стальной взгляд, характерная ямка на твёрдом подбородке и резкие складки возле упрямого рта не оставляли никаких сомнений.
Это был Георгий Жуков...
Комдив Георгий Константинович Жуков прилетел из Москвы в Читу сегодня, пятого июня, и заехал в штаб округа, чтобы уточнить последнюю обстановку в районе боёв, перед тем, как лететь дальше в Тамцаг-Булак…
Комдив Жуков, как и большинство его сверстников, прошел и Германскую, и Гражданскую. В царской армии дослужился до чина младшего унтер-офицера драгунского полка. Был контужен. Имел два Георгиевских креста за храбрость. В октябре восемнадцатого вступил в Красную Армию. Сначала служил красноармейцем, а затем помкомвзвода в кавалерийском полку. Был ранен в боях под Царицыным. Затем командовал взводом и эскадроном. В двадцать втором участвовал в подавлении антисоветского крестьянского восстания на Тамбовщине, за что и был награжден орденом Красного Знамени.
После окончания Гражданской войны остался в кадрах РККА. И на долгие-долгие годы застрял в должности командира кавалерийского полка.
Воинскую науку Жуков познавал не в академических аудиториях, а в повседневной обстановке армейской жизни и на краткосрочных курсах... Как и все занимался самоподготовкой. Когда руки доходили. Поэтому был не теоретиком, а практиком…
Все, кто хоть когда-нибудь служил с ним вместе, единодушно отмечали его тяжёлый, неуживчивый, трудный характер и грубость.
Возможно, он действительно иногда был излишне требователен, и не всегда сдержан и терпим к проступкам подчиненных. Его всегда выводила из равновесия любая недобросовестность в работе или поведении людей.
Жуков презрительно усмехнулся. Некоторые этого не понимали. А он, видимо, недостаточно был снисходителен к человеческим слабостям. И не собирается! Никому не дано права наслаждаться жизнью за чужой счет!
Он выполнит приказ наркома любой ценой! И церемониться ни с кем не будет! Москва его поддержит, иначе он не получил бы таких полномочий. Это шанс. Шанс всей его жизни! И он не такой дурак, чтобы его упускать.
Что ему делать он уже знал… Подтянуть войска и накопить материальные ресурсы. Это главная задача! А пока держать самураев в напряжении, но не дай Бог, не спугнуть. Ему нужен их полный разгром. Классический разгром! Что бы в учебниках потом писали! И никаких переговоров! Трепать им нервы. Показывать слабость. Накопить материальные ресурсы. А потом дать в лоб! И по флангам! И р-раздавить эту несчастную японскую дивизию, как вшу на гимнастерке. Что бы аж брызнула! А ещё надо так устроить, чтобы никто к его славе примазаться не смог. А то налетят потом как вороны. Много их тут окопалось в ЗабВО, да в ОКА обеих... А Москва еще шлет помощничков всяких. Жуков скрипнул зубами.
«Эх, верных людей нету! Специалистов ему Генштаб предоставил!.. Какие они специалисты! Соглядатаи! Понятное дело, будут за ним смотреть и стучать, куда надо!» - скривился он.
- Разрешите обратиться, товарищ комдив! – вытянулся Куцепалов, когда Жуков, окинув его пристальным хмурым взглядом, проходил мимо.
- В чем дело, майор? – холодно прищурился Жуков, и вдруг широко улыбнулся, - Фёдор? Ты, что ли?.. Здор;во! Какими судьбами? - он порывисто обнял старого товарища.
- Признали, товарищ комдив! И как это вы меня вспомнили? Столько лет прошло… – разулыбался Куцепалов.
- Да! Лет десять точно не виделись!
- Десять и есть, товарищ комдив. Вас тогда, как раз отправили в Москву на курсы…
- Да, Фёдор, было время! Надо бы посидеть как-нибудь. Погутарить, товарищей вспомнить. Некогда сейчас! Улетаю я сегодня. Тут у вас в пятьдесят седьмом корпусе некоторые такой бардак развели! Меня сам, - Жуков ткнул большим пальцем вверх. – Сюда отправил, порядок наводить.
- Товарищ комдив! Георгий Константиныч! – осенило вдруг Куцепалова. - А возьмите меня с собой! Я же боевой командир! Я тут болтаюсь в распоряжении штаба ВВС. Как цветок в проруби, блин. Назначения жду… Возьмите, а? Может, и пригожусь вам на Халхин-Голе.
- А что? Может, и пригодишься! – задумался Жуков. – По указанию наркома у речки этой со всей страны летчиков - Героев Советского Союза собрали. Со Смушкевичем во главе. Я этого [еврея] ещё по Белорусскому округу помню! - комдив принял решение. - Точно! Такие, как ты, настоящие кавалеристы, мне там, ох, как понадобятся! Чтобы всех этих героев-летунов вместе с комкором ихним в руках держать, да к делу приспособить! И, вообще! Значит, так! Вылет через два часа. В отделение кадров не ходи. Сам им сообщу. Потом… – Жуков хлопнул Куцепалова по плечу и стремительно зашагал дальше по коридору.
Майор Куцепалов смотрел вслед удаляющемуся комдиву, и мысленно потирал руки. Ничего, ничего! Они его – так! А он их – вот так! Это ж надо ж, как свезло! Теперь посмотрим, кто начальник, а кто - дурак!.. Говорит, его прислали, порядок навести… Уж кто-кто, а Жуков точно наведёт!
«Он вам образцовый порядок наведёт! Забегаете, как недорезанные! Или ты, Фёдор, ничего в этих делах не смыслишь!» - подумал он, и поспешил в гостиницу» [4].
Всего за время боев на реке Халхин-Гол майор Куцевалов совершил 54 боевых вылета, провел 19 воздушных боев и 17 штурмовок, сбил 4 японских самолета лично и 5 в группе. Был награжден орденом Красного Знамени (29.08.39) и монгольским орденом Красного Знамени (10.08.39).
С 07.09.39 г. полковник Куцевалов командовал ВВС 1-й армейской группы.
15.09.39 г. руководил последним воздушным сражением над рекой Халхин-Гол, в котором 212 японским самолётам противостояли 180 советских. Было уничтожено 20 японских самолётов.
В представлении Куцевалова к званию Герой Советского Союза указывалось: "Отважный и храбрый командир-летчик. Своим личным примером всегда увлекал личный состав полка на решительное уничтожение противника в воздухе... Полк под его командованием нанес огромные потери врагу, имея незначительные потери [5]".
17.11.39 г. комбриг Куцевалов Тимофей Федорович был удостоен звания Герой Советского Союза. Ему была вручена медаль "Золотая Звезда" N 178.
В докладе об укомплектованности ВВС 1-й Армейской группы и ВВС ЗабВО о комбриге Куцевалове указано: "Имеет авторитет как руководитель и летчик, много работает в частях, но не приобрел еще полного опыта работы в роли командующего. Плохо сколочен штаб, жалуется на начальника штаба, на его безынициативность и нерасторопность, предъявляет претензии на Военный Совет 1 АГ, говоря, что его, как командующего и авиацию недооценивают, как-то: не дают квартир, билетов в театр в первый ряд, не выбирают в Президиум от авиации в торжественные дни. По этим вопросам собирается написать жалобу. Имеет крупный недостаток - скоропалительность в принятии решения в вопросе кадров, выдвижение на руководящие должности и также снижение в должности. Выдвинутый командир 32 ИАБ не соответствует занимаемой должности [6]. Помощника командира 70 ИАП капитана Кузина демонстративно снял с должности и приказал назначить командиром звена 22 ИАП за то, что тов. Кузин явился на службу в коричневых сапогах. Недостаточная оперативно-тактическая подготовка. Необходима посылка на учебу. В основном старательный, предприимчивый командир-руководитель. Имеет желание перевестись [7]".
04.06.40 г. ему было присвоено воинское звание генерал-майор авиации.
В 1940-1941 гг. был командующим ВВС Забайкальского военного округа.
В декабре 1940 г. участвовал в совещании высшего руководящего состава РККА.
«Куцевалов: Приведенные товарищами эпизоды из войны на Халхин-Голе и в Финляндии в большей степени касаются больших и малых авиационных начальников. Слабая подготовка театров к войне в мирное время особенно остро давала себя чувствовать в первый период боев. В последующем, когда самые острые работы по подготовке театра были завершены, все же промахи мирного времени значительно стесняли авиацию, так как оставалось еще многое несделанным. Вопросами организации аэродромных баз, аэродромной связи, запасами на аэродроме нужно заниматься в мирное время.
По-моему, мы слишком преувеличиваем успехи германских воздушных сил в Польше. Война в Польше, как здесь т. Кравченко совершенно правильно сказал, тоже не была подготовлена; не было аэродромов, подготовленных к маневрам, поэтому не удалось переменить дислокацию, а отсюда — Польша понесла сразу же поражение.
Применение воздушных сил как в первом этапе войны, так и в последующие должно иметь весьма надежную непосредственную разведку для войсковых и авиационных командиров. Если мы имели целый ряд пустых ударов или неточных ударов, то это является следствием того, что мы действовали вслепую и не знали, что на отдельных участках происходит. Нам нужно пересмотреть систему обучения разведчиков.
Воздушные силы в первый период войны должны строить свои действия на принципах мобильности, внезапности, сосредоточения и рассредоточения.
Здесь вполне справедливо говорили о значении удара с воздуха по воздушным силам противника. Бить материальную часть противника на ее базах значительно легче, нежели в воздушном бою. Поэтому нам нужно готовиться к таким ударам, не забывая, однако, подготовки летчика к воздушному бою, так как ему выполнять боевую задачу приходится в воздухе, и он должен быть готовым в любой момент встретиться с воздушным противником.
Одним из не отработанных вопросов тесного взаимодействия с наземными частями является то, что штабы и командиры авиации оторваны от наземных командиров. Я считаю, что авиационные штабы должны действовать плечом к плечу со штабами наземными. В такие ответственные моменты, как удар по переднему краю, как обеспечение развития [успеха] эшелона прорыва [действия авиации] должны всегда проводиться после предварительной рекогносцировки того места, куда именно надо наносить удар.
(вопрос с места: С земли или с воздуха?)
Куцевалов: И с земли, и с воздуха. Тогда мы будем способны наносить удар и не будем бить по своим.
Второй момент. У нас плохо поставлено дело фотографирования. Фото на войне имеет большое значение, особенно для артиллерии. Отсутствие хороших топографических карт ставит в затруднительное положение общевойскового командира в корректировке артогня. Неплохо поставлен вопрос с фотографированием у немцев и японцев, которые при помощи фотографии быстро устанавливают боевой порядок своего противника и дают полную ясность командиру.
Большое значение в авиации имеет служба обеспечения. Для того, чтобы численно и качественно не уступить противнику (а я располагаю всеми данными, что мы качественно не уступим и численно тоже), нужно организовать ремонт и восстановление материальной части, нужно научиться планировать обеспечение баз. Так планировать, как мы это делали на Халхин-Голе, в большой серьезной войне нельзя. Нужно пересмотреть нормы боекомплектов, так как существующие нормы и данные уже не подходят, они устарели. Опыт войны немцев, опыт на Халхин-Голе и в Финляндии нужно учесть и соответственно сделать выводы для себя, установить, сколько конкретно чего требуется.
Вот те вопросы, которые я считал необходимым доложить.
Не согласен с выступившим первым в прениях генерал-лейтенантом [Д. Т. Козловым] о потере 8 суток. За 8 суток произойдет очень многое, и если воевать, так воевать нужно без потери времени, тогда будет толк. Нужно навязать сразу бой, навязать силу и эту силу поддержать до окончательного разгрома противника. Так должны строиться, по-моему, операции по применению воздушных сил в современной войне» [8].
В 1941 г. был командующим ВВС Ленинградского военного округа.
Участвовал в Великой Отечественной войне.
01.07.41 г. он был назначен командующим ВВС Северо-Западного фронта.
Вспоминает Главный маршал авиации Новиков: "Чем ближе надвигался фронт на Ленинград, тем ожесточеннее становились схватки в воздухе. Обстановка на юго-западе от Ленинграда все больше и больше тревожила командование Северного фронта. Отсутствие своевременной и достаточной информации о положении дел на Северо-Западном фронте вынудило нас активизировать воздушную разведку на даугавпилском направлении.
29 июня летчики донесли, что противник расширяет плацдармы в районе Даугавпилса, захватил новые плацдармы у Крустпилса и Плавиняса и сосредоточивает здесь крупные моторизованные и танковые силы, а авиация Северо-Западного фронта очень слабо прикрывает наши наземные войска.
Мы попытались связаться с командованием ВВС Северо-Западного фронта, чтобы получить достоверную информацию, но все попытки оказались тщетными, так как никто толком не мог указать местонахождение командующего генерала А.П. Ионова [9].
В это время нам стало известно, что на аэродромы Старорусского аэроузла прибывают авиачасти Северо-Западного фронта. Можно было предположить, что где-то там находится со своим штабом и генерал Ионов. Тогда я послал в Старую Руссу своего заместителя И.П. Журавлева [10].
Вскоре от него поступило сообщение. Оказалось, что Ионов смещен, а на его место назначен генерал Т.Ф. Куцевалов. Иван Петрович передал, что новый командующий, по существу, очутился в положении военачальника без войск. Он принял авиацию фронта в весьма тяжелом состоянии. К тому времени она потеряла все свои аэродромы, базы и склады, понесла очень значительные потери и почти лишилась управления.
Еще 28 июня командующий Северо-Западным фронтом Ф.И. Кузнецов [11] донес в Ставку о тяжелом положении своих войск и просил усилить их, особенно авиацией. Ставка выделила 1-й дальнебомбардировочный авиакорпус генерала В.И. Изотова и приказала с его помощью выбить противника из Даугавпилса. Но Изотов не смог выполнить задание, так как его летчики не получили истребительного сопровождения.
Узнав о состоянии ВВС Северо-Западного фронта, я приказал Журавлеву задержаться в Старой Руссе и оттуда руководить действиями нашей авиации, привлекаемой для оказания помощи отступавшим войскам, главным образом на даугавпилском направлении [12]".
Затем генерал-майор авиации Куцевалов командовал ВВС Западного фронта.
29.10.41 г. ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации.
10.05.42 г. на базе управления ВВС Западного фронта была сформирована 1-я ВА. В мае-июле 1942 г. 1-й ВА командовал генерал-лейтенант авиации Куцевалов [13].
По состоянию на 01.06.42 г. в ее состав входили 201-я, 202-я, 203-я, 234-я, 235-я истребительные, 214-я, 224-я, 231-я, 232-я, 233-я штурмовые, 204-я бомбардировочная, 213-я ночная бомбардировочная и 215-я смешанная авиационные дивизии. С момента сформирования 1-я ВА поддерживала наступление войск Западного фронта на юхновском, гжатском, ржевском направлениях.
Вспоминает генерал-майор авиации Ворожейкин: "Куцевалова я знал еще по Халхин-Голу, где он командовал авиационным истребительным полком и считался хорошим командиром... Но верно и метко говорят в народе: "Хочешь познать человека, дай ему власть". Став командующим, Куцевалов сильно изменился. Грубость и крики на подчиненных прочно вошли в стиль его работы.
Один случай во время войны облетел всю авиацию. Самолет майора Свитнева в воздушном бою над аэродромом был подбит, летчик с трудом приземлился. На летном поле в это время находился Куцевалов. Он сразу же, как только пилот вылез из самолета, выхватив пистолет, подбежал к нему и закричал: "А ну, трус, немедленно взлетай. Иначе застрелю!". На войне летчики особенно чутки к несправедливости. И возмущенный Свитнев, мгновенно выхватив свой пистолет, спокойно сказал: "Давайте, товарищ генерал, посоревнуемся - кто кого?". После этого случая Куцевалова за глаза стали называть "генерал Застрелю".
Хорошо помнил я его и по разговору в Монголии уже после боев. Я тогда был комиссаром истребительной эскадрильи на И-16, а меня решили перевести в полк, вооруженный новыми истребителями И-153. Во время беседы Куцевалов спросил меня:
- Как вам нравятся новые истребители?
Я без всякой дипломатии ответил: - "Чайки" в авиации - шаг назад. И-шестнадцатый намного лучше этой "этажерки".
- Вы комиссар и так клевещете на новую советскую технику! - вскричал Куцевалов. - Да вас за такую клевету надо отдать под суд!
- За правду под суд не отдают...
Если бы не член Военного совета, присутствовавший при разговоре, мне бы несдобровать [14]".
В августе 1942 г. на базе ВВС Забайкальского фронта была сформирована 12-я ВА. Первоначально в ее состав входили 30-я и 247-я бад, 245-я и 246-я иад, 248-я шад.
В августе 1942 г. - июне 1945 г. 12-й ВА командовал генерал-лейтенант авиации Куцевалов. До августа 1945 г. армия выполняла задачи по охране дальневосточных воздушных рубежей СССР и готовила авиачасти для советско-германского фронта [15].
В 1945-47 гг. генерал-лейтенант авиации Куцевалов был начальником Военно-воздушного отдела Советской военной администрации в Германии. Затем был начальником Высших офицерских летно-тактических курсов ВВС.
Во время войны эти курсы находились в Подмосковье, в Люберцах, и назывались Высшей школой воздушного боя. Позднее курсы были переведены в Таганрог, а кроме летчиков-истребителей учиться там стали бомбардировщики и штурмовики.
Рассказывает Ворожейкин: "Работа комиссии началась с... исчезновения начальника курсов вместе с председателем экзаменационной комиссии. Мы не знали, что предпринять. На "помощь" пришел сам генерал Блоков. Он ввалился в нашу комнату и, не устояв на ногах, бухнулся на ближнюю от двери кровать. Мы с тревогой подбежали к нему. Но он был элементарно пьян...
- Начальнику курсов надо быть безрассудным, чтобы перед началом экзаменов так "угостить" председателя комиссии, - вступил в разговор Александров.
- Куцевалов это сделал с целью. Хотел задобрить Блокова.
- Но экзамены будем принимать, ставить оценки и писать акт мы, а не он.
- Мы напишем, а он не подпишет...
Я спросил... куда возил Куцевалов Блокова?
- На охоту, - сразу ответил Афоня. - Это его хобби. А напоил он вашего председателя не от щедрот душевных...
- Но на этом Куцевалов может сгореть!
- Не сгорит. Он давнишний приятель маршала Жукова.
- А Куцевалов бывает на занятиях?
- Я ни разу не видел. Совещание с преподавателями он как-то проводил, но... - Афанасий махнул рукой [16]".
В 1951 г. Куцевалов окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба. В 1952-55 гг. он был командующим ВВС Южно-Уральского военного округа, в 1956-1959 гг. - заместителем председателя ЦК ДОСААФ.
С 1959 г. - в запасе. Жил в Москве.
Умер 06.01.75 г. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Герой Советского Союза (17.11.39). Награжден двумя орденами Ленина (17.11.39, 17.05.51), четырьмя орденами Красного Знамени (29.08.39, 06.05.45, 18.08.45, 30.12.56), орденами Отечественной войны 1-й ст. (19.08.44), Красной Звезды (03.11.44), медалями, а также монгольскими орденами Сухэ-Батора (1959), Красного Знамени (1939) и медалями.
Литература:
1. Кузнецов И.И., Джога И.М. Первые Герои Советского Союза (1936-1939). - Иркутск: Вост.-Сибирское кн. изд., 1983. С. 170-171.
Примечания:
[1] И на вражьей земле…: роман / Олег Шушаков. – М.: Вече, 2010.
[2] Там же.
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] ЦГАСА, ф. 37837, оп. 3, д. 337, л.27.
[6] В том же докладе о командире 32-й иаб майоре Иванове Г.А. указано: "Боевого опыта и наград не имеет... Школу летчиков не кончал. Летать научился в аэроклубе и в части. Окончил ВВА... Как командир ИАБ не авторитетен. Личный друг Куцевалова. Поэтому в течение 6-ти месяцев получил с должности ВРИД начальника штаба бригады два назначения, повышающих в должности (командир АП, командир АБ)... Необходимо заменить".
[7] Смыслов О.С. Василий Сталин. Заложник имени. - М.: Вече, 2003. С. 66.
[8] РГВА, ф.4, оп. 18, д.57, л.51 — 53.
[9] Ионов Алексей Павлович (1894-1942), генерал-майор авиации (1940). Член ВКП(б) с 1938 г. В 1940-41 гг. - командующий ВВС ПрибОВО. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был командующим ВВС Северо-Западного фронта. 26.06.41 г. арестован, 13.02.42 г. постановлением Особого совещания НКВД СССР приговорен к высшей мере наказания, 23.02.42 г. расстрелян. Реабилитирован в 1954 г.
[10] Журавлёв Иван Петрович (1905-1989) Герой Советского Союза (7.04.40), генерал-лейтенант авиации. Русский. В РККА с 1924 г. В 1925 г. окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков, в 1927 г. - 2-ю военную школу летчиков КВФ в Борисоглебске. Участвовал в советско-финской войне. Был комэска 85-го отдельного скоростного бомбардировочного авиаполка ВВС Северо-Западного фронта. Совершил 18 ночных боевых вылетов в глубокий тыл противника. С 1940 г. - зам. командующего ВВС Ленинградского военного округа. Участвовал в Великой Отечественной войне. Был командующим ВВС Северного фронта, зам. командующего ВВС Ленинградского фронта, командующим ВВС Волховского фронта. В 1942-45 гг. - командующий 14-й ВА. После войны командовал 76-й Воздушной армией, а затем ВВС Беломорского военного округа. В 1948 г. окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба. С 1956 г. в запасе.
[11] Кузнецов Федор Иванович (1898-1961), генерал-полковник (1941). Участвовал в I-й мировой войне. Был прапорщиком. В РККА с 1918 г. Был командиром батальона, пом. командира полка. В 1926 г. окончил Военную академию им. Фрунзе. С 1926 г. - нач. учебного отдела, а затем - нач. Московской военной пехотной школы. В 1930 г. окончил Курсы усовершенствования высшего комсостава. С 1930 г. - нач. курса, с 1935 г. - нач. факультета, а затем кафедры Военной академии им. Фрунзе. Член ВКП(б) с 1938 г. С 1938 г. - зам. командующего войсками Белорусского особого военного округа. Участвовал в советско-финской войне. С 1940 г. - командующий войсками Северо-Кавказского, а затем - Прибалтийского особого военного округа. Участвовал в Великой Отечественной войне. В июне-июле 1941 г. командующим Северо-Западным фронтом, в июле-августе 1941 г. - командующим Центральным фронтом. Затем был нач. штаба 28-й армии, командующим 51-й армии, зам. командующего Западным фронтом. С 1942 г. - нач. Военной академии Генштаба, с 1943 г. - зам. командующего Волховским фронтом, с 1944 зам. командующего Карельским фронтом. В 1945-48 гг. - командующий войсками Уральского военного округа. С 1948 г. - в отставке.
[12] Новиков А.А. Указ. соч.С. 75.
[13] В июле 1942 г. командование 1-й ВА принял генерал-майор авиации С.А. Худяков.
[14] Ворожейкин А.В. Небо истребителя. - М.: Воениздат, 1991. С. 205
[15] В июне 1945 г. командование 12-й ВА принял маршал авиации С.А. Худяков. В августе-сентябре 1945 г. под его командованием армия участвовала в Хингано-Мукденской операции Забайкальского фронта.
[16] Ворожейкин А.В. Указ. соч. С. 214.