ГЛАВА 24
Проснулся я в пять часов утра. Открыл глаза и увидел бодрствующий глаз Чёли. Она лежала рядом.
Я был в комнате, распростёртый на меховой простыне, абсолютно голый. То, каким я себя увидел, заставило меня в ужасе вскочить и заорать диким голосом. Чёля тоже вскочила, залилась истошным лаем.
Я весь был покрыт... зелёной плесенью, как шерстью.
Влетели Волга и Лиза.
-Что случилось, пап? Орёшь, как недорезанный поросёнок. Чёля, ты-то чего?
-Это... это...
-Успокойся, ничего страшного. Это мазь такая. Тебе обожгло лицо электричеством, и... костюм прилип к коже... отдирали... Доча сказала: к утру всё заживёт. Сходи, вымойся, и сам увидишь.
-А что было-то?
-Мы сами у тебя хотели спросить. Доча подняла нас среди ночи. Тебя нашли в лифте... спящим. У тебя такое красное лицо было. Кошмар! Доча выдала нам мазь и велела всего измазать. Где ты был? Доча только матерится на вопросы. Пап, ну скажи.
-Потом... Кыш отсюда, бесстыдницы!
Лиза глянула на Волгу, хмыкнула:
-Ничего же не видно. Ты весь махлатенький... плюшевый Мишка. Только зелёный.
Серьёзная, прежняя монастырская Волга как-то странно смотрела на меня. Пожалуй, с ещё большим почтением, чем когда была переводчицей. Она видела перед собой не зелёного плюшевого Мишку, а обладателя двух Даров, которые получали только особо избранные жрицы.
-Всё! Поглазели, и будет. Кыш, ступайте к себе и не показывайте носа, пока не позову. Чёля, тебя тоже касается.
-Почему? - скуксилась Лиза.
-Чтоб под ногами не путались. Не отвлекали. У нас с Дочей была тяжёлая ночь... Её этой плесенью не намажешь. И без обид, договорились? Если нужна будет ваша помощь - позову.
Вопреки обещанию, Лиза ушла, обижено надув губы. Чёля следом, бросив на меня осуждающий взгляд. Волга, уходя, рассыпалась в поклонах, а в глазах... обожание.
Из ванны я вылез не мохнатый и зелёный, а... копчёный. Из зеркала на меня смотрел натуральный латинос со славянским разрезом глаз и белокурый. Ничего коктейль, прикольный, как бы Димка сказал. Чувствовал себя превосходно, если не считать страстного желания чего-нибудь пожевать.
В "хате" царил полумрак и тишина.
-Доча, ау, ты жива?
-Ну,- как больная старушка выдавила.
-И как наши дела?
-Хреново...
Чтобы восстановить хотя бы часть сгоревшего, придётся израсходовать чуть больше половины горючки. А это значит: в запасе у нас будет максимум трое полноценных суток. По крайней мере, теперь не страшна любая гроза.
Пока я расшифровывал заикастый, щедро пересыпанный матом отчёт Дочи, из продуктового оконца на стол выдвинулся пузатый бочонок, круг сыра, палка копчёной колбасы, каравай хлеба. Столь странная сервировка объяснялась тем, что на кухне вырубились все секторы.
-Ладно, не бери в голову. Перебьёмся в сухомятку. Вот только...- я не успел закончить, как из оконца выпрыгнула посудина, вернее сказать, это была какая-то деталь, то ли часть цилиндра, то ли колпачок. Тонкий и лёгкий, будто из жести, цвет неопределённый, вроде бензиновых разводов на воде, принимал различные оттенки от степени падающего на него света. Надо думать, это временная замена бокала.
В бочонке, как и думал, было пиво. Всё, что я раньше пробовал - седьмая вода ни солоде. Выше всяких похвал!
Отломив ломоть чёрствого хлеба, шмат колбасы, я принялся утолять зверский голод.
Доча буркнула что-то, возможно, пожелала приятного аппетита. И вновь наступила тишина.
"Ты чем занимаешься сейчас?"
Ничего кроме ругани не разобрал.
"Ты не кисни, работай. Жги горючку... оставь на пару дней. Восстанови самое необходимое. Если не днём, то ночью мы вернём Корону. Без хвастовства и выпендрёжа говорю, поверь. Просто печёнкой чую. Так что утри сопли, и кончай нянчить печаль. Алё, ты как, ещё в дыму? Врубаешься, о чём базарю?
После небольшой паузы сквозь потрескивание пробился чёткий голосок:
-Не шелести: мешаешь нюхать вОздуха...
-Тады ой. Затухаю.
Ладно, пока Доча прощупывает ситуацию, схожу-ка я наверх и тоже принюхаюсь.
Глаза Матери работали отменно. О недавней грозе говорили многочисленные следы: всюду валялись сломанные ветви, осколками гигантского зеркала блестели лужи, местами змеились рваные русла скоротечных речек.
Столица давно бодрствовала. Крупных разрушений не видно: все крыши на местах, даже скульптуры на фронтонах зданий устояли. Улицы, сады и парки завалены мусором и всюду кипела работа по очистке.
Царский Дворец отделался лишь выбитыми стёклами в верхних этажах. Суеты, как таковой, не наблюдалось. Стекольщики возились в окнах, группки человечков обходили территорию, наводя порядок.
Жалко, светает во всю, а то можно было воспользоваться суетой и проникнуть во Дворец. Как там бедняжка Юля? В комнате, где видел её в прошлый раз, никого, часть стёкл выбита, в проёме застряла общипанная ветка тополя.
Я "обнюхал" каждый закуток резиденции "императора Цезаря", но ребят не увидел. Только солдаты, прислуга и различные хозработники. На конюшне ребят тоже нет. Скорее всего, как буржуины, ещё изволят почивать.
Да, при свете не подобраться, даже если я, как птица, опущусь на крышу. Ждать ночи? Нет, нет и нет! Непозволительная роскошь столько времени прохлаждаться, когда каждая минута невероятно ценна. Нужно что-то придумать авантюрное, дерзкое, ошарашивающее. Например... например...
-Доча! У тебя есть какие-нибудь пиротехнические штучки? Типа взрыв - пакетов, дымовушек...
Ругнулась по инерции, ворчливо заявила, что в таком бардаке "хрен его знает, что есть, а чего нет".
-Будь ласкова, пошуруй по сусекам. У меня шальная идея народилась. Создадим искусственно панику в городе, и воспользуемся с выгодой.
-Понюхаю,- без энтузиазма согласилась Доча.
Минут через двадцать передо мной лежала внушительная куча обычных новогодних петард. Разумеется, не китайский ширпотреб. Доча на мониторе показала возможный эффект каждой штучки.
-Доча - ты чудо! Теперь организуй мне костюмчик, чтобы грел, как та спецовка. И с дюжиной карманов. И зажигалку. Это возможно?
Буркнула, матюгнулась, и запустила шарик.
Мной овладело нервное возбуждение. Пожалуй, это нежелательно: чревато ошибками. А их ни в коем случае не должно быть. Нужны покой и уверенность, что всё пройдёт наилучшим образом, как в кино. Иначе и не стоит зачинать...
Звонко просыпались монетки, затем щелчок, будто открыли замок портфеля, и оконце выплюнуло пакетик с тряпицей. Это была такая же спецовка, но модернизированная: вся в чешуйках - карманах, на левом рукаве, у запястья, впаянный браслетик с янтарного цвета ромбиком, в центре которого белела бисеринка. Доча молча на мониторе, показала: нажимаешь на бисеринку, и она вспыхивает малиновым светом - зажигалка в действии. Кроме всего эта спецовка имела в проёме для лица прозрачную тончайшую плёнку - по сути, у меня в руках был великолепный скафандр, классный лётный костюмчик.
Переодевшись, я позвал девчонок помочь мне рассовать по карманам боеприпасы.
-Опять?- упавшим голосом проявилась Лиза.
-Не опять, а снова. Давай, ты не будешь трепать мне нервы? Пойми, наконец, мы не у себя дома, в Питере или в Яблоницах, играем в бирюльки...
-Я знаю...
-Тогда сопи в две дырочки, и помоги Волге.
Когда всё было распихано по карманам, девчонки отошли в сторону, оценивающе оглядели. В глазах Волги жгучая смесь восторга, обожания и религиозного фантастического поклонения.
Лиза, всё ещё насупленная, хмыкнула:
-Житель Планеты Монстров.
-Вид спереди,- уточнил я.
-Что нам делать?
-Ждать. Впрочем, нет. Поднимайтесь наверх. Внимательно следите за мной... я могу... увлечься, и что-то проморгать. Будете корректировать. Посылайте мысленно все замечания, советы. Всё ясно?
-Да.
-Тогда до встречи.
Девчонки и Чёля скрылись в лифте. Я ещё раз осмотрел себя - вроде всё путём. Нервозность, однако, меня беспокоила.
-Доча, я пошёл. Удачи нам! Ты тут без меня не очень-то расслабляйся. Делу время, потехе час.
Добродушно хмыкнула, звякнула горстью монеток, и послала меня далеко-далеко...
-Ты сама любезность, Дочурка! Всё, не скучай, смотри кино...
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. КОРОНА И ПЕРВЫЙ ПАЛЕЦ.
ГЛАВА 25
-Ну, что ты за человек такой? Мёдом не корми, дай поозоровать!
Часто - о, как часто!- я слышал это в детстве от бабушки. Может, потому и был озорником, что меня не кормили мёдом?
Сейчас, в небе над Столицей с полными карманами "взрывпакетов" я живо ощутил себя тем озорным мальчишкой, каким был все школьные годы. Меня так и подмывало закидать улицы бомбочками, и сверху безнаказанно наблюдать всеобщую панику. С великим трудом сдерживал себя: не ради озорства я здесь.
"Па, поднимись выше, тебя могут увидеть... " - засвербело в мозгу.
"Как смотрюсь?" - спросил машинально, совершенно не ведая, услышит ли меня Лиза.
"Классно! - тотчас последовал ответ, в сотый раз, показав фантастические возможности Дочи.- Как муха на лысине".
"Муха? Фи... Я гордая птица, орёл. Счас, увидишь, какая муха..."
"Ты не очень-то..."
Но я уже не слушал занудных предостережений дочки: озорной мальчишка взял надо мной верх. Стрижом пронёсся вдоль улиц и улочек, примыкавших к Дворцу, оставляя за собой взрывы и клубы дыма. Паника случилась невообразимая. Обезумевшие люди и животные метались в поисках укрытия, но, найдя, тут же срывались и неслись сломя голову. Меня же разбирал смех и ликование.
-У-у-у-ув! Хроника пикирующего бомбардировщика!- и бомбочки посыпались уже на территорию Дворца.
Обслуга, охранники смешались в единую толпу, рванули к воротам, распахнув их, брызгами разлетелись в разные стороны.
Я поднялся повыше передохнуть и полюбоваться "широкоформатно" спецэффектами. Дворец охватило плотное дымовое кольцо. У конюшни метались лошадки, людей не видно. Где ребята? Только бы не угодили в давку...
Между тем дым туманом охватил почти весь центр Столицы. Создавалось впечатление, что внизу полыхают пожары. Это впечатление ширилось, крепло, и уже не было смешно и забавно. Озорничать расхотелось.
Я опустился на балкон верхнего этажа. Окно задёрнуто шторами. Вооружившись бомбочкой, приблизился к двери, напряжённо вслушался. Никаких звуков. Дверь легко поддалась нажиму ногой, бесшумно распахнулась. В комнате царил полумрак и парфюмерный запах.
По всему это спальня какой-нибудь придворной дамы: туалетный столик, роскошное зеркало в резной раме, обилие разнокалиберных пузырьков, баночек, шкатулочек. Справа, в углу стояла массивная кровать с балдахином. Постель небрежно разобрана - видимо, дама поспешно покинула её, когда началась дворцовая паника.
Входная дверь полуоткрыта. Едва я к ней шагнул, как услышал топот бегущего человека. Я спрятался за штору, ближе к распахнутой двери балкона.
В комнату вбежала маленькая женщина, такого же детсадного роста, как и я. Она тяжело с надрывом дышала. Явно не хозяйка спальни: простенькая одёжка, грубоватые черты крестьянского лица. Служанка, скорее всего. На вид ей было лет тридцать, плюс-минус два года.
Постояла у туалетного столика, придерживая рукой бухающее сердце, отдышалась. Затем стала из маленьких шкатулочек ссыпать в мешочек всевозможную бижутерию. Ворует или госпожа послала за драгоценностями?
Покончив, женщина быстрым взглядом окинула помещение, остановилась на распахнутой балконной двери.
Я затаил дыхание. Женщина метнулась на балкон, глянула вниз, что-то резко выкрикнула.
Когда она поравнялась со мной, я подался вперёд и сделал подсечку - женщина, взвизгнув, плашмя упала на пол. Я тотчас коленом упёрся ей промеж лопаток.
-Тихо, я не причиню вам вреда.
Женщина замерла, руками закрыв голову.
- Не бойтесь, прошу вас. Если не станете кричать, я отпущу вас. Вы понимаете, что я говорю?
Женщина сдавлено произнесла жалобную фразу. Конечно же, она ни словечка не поняла.
"Доча... Да погоди ты матюкаться! Ничего не случилось. Цел я! Тут такое дело: языка захватил, по всему, служанка, но она не бельмеса по-русски..."
Побухтев из вредности, Доча выдала заковыристую фразу, которую я и повторил, явно исковеркав слова. Женщина, однако, поняла, ибо согласно закивала головой.
Я освободил её, отступив на пару шагов. Женщина медленно, с опаской, повернула голову. В следующее мгновение, захлебнувшись собственным криком, на четвереньках метнулась под кровать. Явно, религиозный ужас охватил её. Кого она увидела во мне? Местного Дьявола?
Доча чисто по-мужски, сочно прошлась по поводу бабьей дурости, затем продиктовала ещё несколько фраз. Женщина оставалась под кроватью, я слышал лишь сдавленный стон и стук её зубов.
"Как спросить у неё про Юлю?"
Доча продиктовала, и я, чисто попугай, стал говорить, стараясь придать голосу полную миролюбивость. Наконец, после дюжины повторений, из-под кровати выпорхнуло слово, другое... Я послал их Доче, и получил перевод: Юля на втором этаже, в противоположном крыле, самая последняя комната.
Я выбежал в коридор, захлопнув за собой дверь. Коридор длинный, извилистый, по обе стороны череда дверей, почти все нараспашку. Выход на лестницу оказался за третьим изгибом. Широкие ступени покрыты ковровой дорожкой, по бокам кованые решетчатые перила. Под потолком цепочка знакомых "свечей". Кое-где на ступенях валялись элементы дамских туалетов, следы хаотичного бегства. Поди, решили, что начался штурм Дворца.
Второй этаж полная противоположность верхнего: просторный коридор, ниши с мраморными скульптурками, полукруглые залы с великолепной мягкой мебелью. И здесь не бросались в глаза следы паники. Ни голосов, ни шагов, почти, что музейная тишина.
В конце коридора будуарчик, а за ним узкая дверь. Я приложил ухо: ни звука. Дверь заперта. На всякий случай, приготовив "дымовушку", я постучал в дверь, затем громко позвал:
-Юля? Ты здесь?
За дверью послышался шорох.
-Юля! Это ты?
За дверью ответили, но слов не разобрал. Здесь она! Теперь вопрос номер один: как открыть дверь?
В будуаре перед полукруглым диванчиком стоял стол на массивных резных ножках, ибо столешницей была мраморная пластина. Но самое главное: столик был на колёсиках! Чем не таран?
Для меня, крохи, стол оказался тяжеловат. Я с великим трудом столкнул его с места и покатил на исходную позицию.
При всём желании, разогнать его для приличного удара у меня не получилось. Эх, Серёгу бы сюда!
Я весь взмок, ныла спина, руки отказывали слушаться, а дверь всё не поддавалась. В пятый, в седьмой раз откатывал стол и, разбежавшись, толкал его на дверь. Сами собой ручьём текли слёзы отчаянья. Что-то "кричала" Лиза, материлась напропалую Доча, спрашивая, где меня черти носят, но мне сейчас было не до них. В любую минуту могли объявиться на шум не сбежавшие дворцовые людишки, и прихлопнуть меня, как муху в этом закутке. Впрочем, могут, подобно служанке, испугаться и дать дёру. Кто ж станет с Дьяволом связываться?
После девятого удара дверь дала извилистую трещину. Я, невольно, издал победный клич. И покидавшие моё "детское" тельце силы, вновь вернулись. Наверно, это и есть так называемое второе дыхание.
Снова и снова стол тяжко бухал в дверь, громче раздавался треск, и ещё больше змеилась щель.
Ура!!! Половинка двери - та, что с петлями,- после четырнадцатого удара с треском распахнулась внутрь. Я взлетел над столом и птицей юркнул в проём.
В комнате стоял полумрак, малюсенькое оконце, почти под потолком, давало лишь полоску света. Воздух затхлый.
-Юля?
Она лежала на полу, у стены. Совершено голая, и почти бессильная. Кроме ночной вазы, в комнатке больше ничего не было. Неужели, карцер?!
-Юля, ты меня слышишь?
Она вяло шевельнула рукой, прошептала сухими, в кровавых трещинах, губами нечто неразборчивое.
-Потерпи ещё маленько...- я погладил её по вздрагивающей щеке, с трудом выдавил киношную фразу: - Всё будет хорошо.
В следующую минуту я вылетел из комнатки, разумеется, в прямом смысле. Найти простынь, ленты, вместо верёвок, не составило труда. Попутно открыл, что часть окон выходят в глухой участок сада.
Вернулся к Юле. Бедняжка, пыталась ползти к двери, но силёнок не хватило одолеть всё расстояние. Юля была, очевидно, в обмороке.
Я расстелил простынь на полу и закатил на неё Юлю, затем запеленал, как ребёнка, связал "кулёк" лентами.
Покончив с последним узлом, я вскочил, и... меня прошил ледяной озноб: мне ж её в воздух не поднять! Даже такую, изнурённую голодовкой. Что же делать?! Что?!?
"Примени Дар,- прорвалась сквозь мои лихорадочные вопросы Доча.- Только не переборщи: свихнёшься, крыша поедет..."
Переборщил я или нет, но "кулёк" поднял, пусть неуклюже, но положил на стол, а его покатил к комнате, где имелся балкон.
Уже делая из всевозможных тряпок "верёвку", я почувствовал первые признаки неладного: сначала засвербело в висках, затем тихо, но весьма неприятно заныла вся черепушка. А через пару минут, и зрение забарахлило: всё стало двоиться и плыть. Я успокоил себя, что это временное явление, скоро пройдёт.
Один конец "верёвки" привязал к столу, другой - к "кульку". К счастью, балконная дверь в этой комнате оказалась раздвижная, так что стол я подкатил к самым перилам.
Поднялся в воздух, мёртвой хваткой вцепился в "верёвку" и осторожно сдёрнул "кулёк" со стола. Падая, "кулёк" потянул и меня за собой, однако, на пол пути мне удалось приостановить стремительное падение. С лёгким ударом о траву, "кулёк" достиг цели. Порадоваться у меня не получилось: боль в черепной коробке нарастала, перед глазами уже мельтешили радужные круги, подступала тошнота.
Я вновь поднялся в воздух. Стало ещё хуже: боль, казалось, изнутри распирала череп, веки отяжелели, глаза болезненно заслезились. Меня швыряло в воздухе, как вдрызг пьяного на земле.
И всё же, невероятным усилием, я достиг конюшен. В загоне было несколько лошадок, они вели себя относительно спокойно. До моего появления. Теперь же все ошалело ринулись на ограждение, смяли его. Я выбрал каурую кобылку с роскошной гривой: без уздечки за неё можно неплохо держаться. Кружась вокруг её морды и осыпая любезностями, я направил кобылку в нужное мне место.
Оказавшись рядом с "кульком",кобылка внезапно успокоилась, подошла, обнюхала его. Превозмогая боль, я, как можно спокойнее и ласковее, заговаривал зубы лошадке, а тем временем грузил ей на спину "кулёк".
С большим трудом поднялся на балкон, отвязал "верёвку". Вниз опустился - упал, ударившись о землю. Боль не почувствовал, ибо всё заглушала головная. На глазах, казалось, опять очки, и стёкла заляпаны чем-то кроваво-розовым.
Не помню, как, но "кулёк" привязал к лошадке. Если и не удержится на крупе, то, во всяком случае, не упадёт на землю.
Дым-туман почти рассосался - я это видел даже при своём "грязном" зрении. Уже в полуобморочном состоянии, скорее машинально, чем осознано, сидя на лошадке, я поджёг первую "дымовушку".
Взрыв испугал кобылку - она понесла. Я чудом удержался, припав к её шее и вцепившись в гриву.
Пронеслись под аркой, перемахнули какую-то изгородь и вылетели на дорогу.
"Мы видим вас!"- непостижимым образом пробилось сквозь Боль ликование Лизы.
Больше я ничего не помню.
*****ГЛАВА 26.
Проснулся \ или очнулся в той же комнатке, где недавно лежал зелёный и "махлатый". На этот раз был в гордом одиночестве.
Едва открыл глаза, тотчас вспомнил, что случилось. До момента, когда лошадка вылетела на дорогу. А что было дальше? Зрение восстановилось: вон на потолке вижу крохотные пятнышки. Почему же всё остальное будто свинцом залито? Ни рукой, ни ногой не шевельнуть. И головы не поднять.
"Доча? Ау, где вы все?"
Тишина. Мёртвая тишина. Внешняя и внутренняя. Чёрт возьми, что происходит? Последствия "перегрузки"? Крыша не поехала, так паралич разбил? Не хочу!!! Не хочу существовать мыслящим поленом! Даже слёзы не шли-ворочались где-то внутри скользкой галькой.
"Уважаемая Мать! Мама! Где Вы? Мне обещали Вашу помощь... Вот же, сейчас, мне нужна Ваша помощь... Почему допустили такое? Вы же Великая, Всемогущая... Меня бросили... одного... Им стыдно смотреть мне в глаза... Даже Чёле..."
Внезапно, как порыв ветра, нахлынула сонливость. Проваливаясь в бездну сна, я желал одного: более не просыпаться. Никогда...
Но я проснулся. И... услышал голоса. Слов не разобрать, будто говорили за стенкой. В первое мгновение я решил, что меня окружает темнота, но в следующее понял: глаза не открываются. Как ни силился - тщётно. Значит, до кучи и ослеп. Прекрасно... Зачем?! зачем тогда проснулся?
В таком идиотском состоянии я провалялся 11 часов.
Как потом выяснилось, всё это время я находился в энергетическом "гипсе". Перед Дочей стояла сложнейшая проблема: кого спасать? Меня, Юлю или поберечь горючку и продлить собственную жизнь?
Доча выбрала нас.
Юля была помещена в камеру, где провела пять часов, погружённая в некое подобие желе. Спустя ещё час она, как говорится, вернулась в строй. Здоровая, окрепшая и дико голодная.
Меня же сразу уложили в моей комнате, на голову натянули овальный ребристый шлем, и Доча пустила ток. "Горючка" сжигалась безоглядно в обоих случаях.
И вот моё последнее, казалось, тысячное пробуждение. В комнате полумрак. Я не пытался что-то делать, привыкнув уже к мысли, что полностью парализован.
И вдруг... уши резанул восторженный лай Чёли, затем её мокрый язык лихорадочно заходил по моему лицу.
-Прекрати,- мне казалось, едва шевельнул губами, а получилось, громко закричал.
Тотчас на меня навалились девчонки, принялись, как обезумевшие, тискать и целовать. Прямо три тёти с малым дитём забавляются. Еле отбился, вскочил, отпрянул к стене.
-Вы чего? Офонарели? Я вам что, кукла для забавы? Сядьте и успокойтесь. Рассказывайте, только не все сразу. Итак, что у нас плохого?
-Плохого?- Девчонки помрачнели, Лиза, казалось, вот-вот расплачется.
Плохое было одно: Доча сожгла почти весь запас горючки. Её совсем не слышно. Обесточены все мониторы, остановилась вся хозяйственная часть...
-Ясно. Сколько ей осталось... жить?
-Семь... часов,- глухо, сглотнув, обронила Юля.
-Семь?
-Да...
-Семь... Символическое число... Сейчас день или ночь?
-Половина третьего ночи...
-Девчонки, я думаю, вам не нужно объяснять, что для нас Доча... Это не просто компьютер, железяка...
-ДяМиш, не надо агитировать,- перебила Юля.- Говорите, что нам делать.
-Хорошо. Этот... кретин был днём во Дворце?
-Кажется, они уезжали с ребятами в горы, на охоту... Собирались с ночёвкой...
-Их, конечно, известили о случившемся. Охрана удвоена и начеку. Корона и Палец в Тронном зале...
-Первый этаж, левое крыло,- уточнила Юля.
-Значит, так. Лиза, остаёшься здесь, будешь с помощью Глаз страховать нас. Юля и Волга, берёте лошадь, я сверху буду направлять вас.
Чёля проскулила, переступив лапами, нервно заскреблась.
-Ты тоже идёшь, успокойся.
Девчонки ушли к себе собираться. Я вышел в "хату". Лишь одна лампочка теплилась на всей плоскости. Жуткое ощущение: точно свеча у изголовья умирающего...
"Доча. Отзовись".
"Ну?"- издалека, будто в трубке по междугородке.
"Не скисай. Всё будет тип-топ".
"Мёртвому припарки..."
Она права: слова мои насквозь фальшивы. Надежд на удачу мизерное количество. Доча, как здравомыслящий умирающий, не желала слушать детской лжи.
И тут меня точно током шибануло: "ящик"... заклинившая дверь...
"Доча! Мне нужен автоген!"
После паузы:
"Что за хреновина?"
"Аппарат, металл режет..."
"Годи..."
Годить пришлось минут десять. При этом погасла лампочка, и наступил полнейший мрак. Где-то справа родился и потёк скребущий звук, точно гвоздём по стеклу повели. У себя в комнате взвизгнули девчонки, а Чёля принялась, было, выть, но скоро осеклась: вновь вспыхнула лампочка, вроде светлее, или так показалось после темноты. Что-то тренькнуло за дверцей пищевого оконца и на стол выплюнуло... сплющенную в брикетик головку чеснока. Первое впечатление, оказалось ошибочным. Брикетик скорее напоминал наши ДУ – пультик - имелись две кнопки, белая и зелёная.
"Работает?"
"Обижаешь, начальник!" - фыркнула Доча, и я отметил некоторую оживлённость в её голосе. Поверила в успех?
Подошли девчонки.
-Выходим?- спросила Юля.
-План меняется. Доча, давай "посылочный ящик".
ГЛАВА 27
Волга была крайне поражена, оказавшись вновь перед заклинившей дверью. На её лице буквально читались все мысли и воспоминания о том, каким было наше возвращение из этого "ящика". Похоже, она засомневалась в моей разумности.
На мне был одет уже опробованный "лётный костюмчик", в кармашках ещё десятка полтора бомбочек. Авось, пригодятся.
Я достал "пультик", направил его на дверь и, затаив дыхание, нажал белую кнопку. "Пультик" ожил, потеплел, стал тонко вибрировать в руке. И только. Никакого огня, ни предполагаемого лазерного луча мы не увидели. Нажал зелёную кнопку - пультик затих. Снова белую - тот же результат.
"Доча! Не фурычит!"
Тыр-пыр... ничего не разобрать. Что-то сказала Волга, но я не услышал, закипая злостью.
-Сволочь безмозглая!- пнул дверь и... грохнулся, не встретив сопротивления: сверху на меня опилками осыпалась дверь.
Волга сдавлено вскрикнула, кинулась меня поднимать.
-Ничего себе, сказал я себе!
Дверь действительно превратилась в натуральные металлические опилки. Они были холодные, значит, металл не резался, а, видимо, разрушилась вибрацией кристаллическая решётка. Хотя, версия идиотская: почему мы не почувствовали вибрацию? Ладно, потом на досуге поинтересуюсь.
Мы вышли в небольшой зал, внешне знакомый мне по исходному пути: в таком же нас встретила пещерная проводница. Зал заканчивался вырубленной в камне лестницей, которая серпантином уходила вверх. По ней мы и полезли. Через пару минут лестница оборвалась у выступа. Вернее, у дверцы. К счастью, металлическая.
Постояли немного, припав к дверце. За ней ни звука.
Выключив "пультик", сунул в карман, достав бомбочку, кивнул Волге. Она коснулась ладошкой дверцы, и та с лёгким шорохом осыпалась опилками. Нашим глазам предстала задняя стенка деревянного шкафа.
"Пультик" прекрасно справился и с этой преградой: в нос ударил свежий запах смолистых стружек.
Мы оказались в помещении овальной формы. Гобелены на стенах, уютные диванчики, всевозможные скульптурки, бронзовые и мраморные. Огромная люстра-подсвечник под потолком в виде виноградной кисти. Дверной проём закрывали тяжёлые бархатные портьеры. За дверью предстал небольшой тамбур и выход в Тронный зал.
Волга удивительно легко передвигалась в темноте, я следовал за ней буквально шаг в шаг.
В Зале вкусно пахло фруктами. Гнетущая тишина была полноправной хозяйкой помещения.
На цыпочках вдоль стены мы продвигались в сторону трона. За ним должен быть кабинет, а в нём сейф, хранящий в себе атрибуты Правителя. Там, если Доча не ошиблась, находились Корона Матери и Палец.
Нас ожидал полный облом. В виде пустого сейфа. Он даже не был заперт. Что бы это значило? Забрали во время дневной паники? Или возвратившийся Цезарь перепрятал? И где теперь их искать?
Нужен "язык". Да где его взять? На втором этаже, в жилых помещениях.
Мы долго и безуспешно блуждали в потёмках, ища лестницу на второй этаж. За окнами заметно посветлело: подступало утро.
Когда моё отчаянье было на пределе, мы, наконец, обнаружили искомое.
Первая дверь легко подалась нажиму, но в комнате не оказалось ни одной живой души. Всюду следы поспешного бегства.
Следующая дверь была заперта изнутри. "Пультик" превратил её в душистые опилки. Помещение освещалось "свечой". В кровати силуэт спящего человека.
Волга приблизилась вплотную, склонилась, что-то коротко сказала.
Это была пожилая женщина, карлица, чуточку повыше меня. Она с немым ужасом смотрела на нас, вернее на "пультик" в моей руке. Я понятия не имел, как действует на человека, всё же решил взять "на мушку" женщину.
Волга несколько раз повторила одну фразу, наконец, грубо дёрнула женщину за плечо. Похоже, та находилась в шоке.
Я запрыгнул на кровать, и, утопая по колено в перине, подошёл к женщине. Она всё так же сверлила взглядом "пультик". Неужели ей знаком?
От пощёчины женщина дёрнулась, вскрикнув, юркнула под одеяло. Волга метнулась за ней и... за волосы вытащила наружу.
Следующие несколько минут между ними прошла "дружеская беседа". Причём, задав вопрос, Волга выразительно указывала на "пультик и замахивалась для затрещины. Дурной пример заразителен. Глянув в лицо Волги, я поёжился: девчонка, готова была в опилки обратить женщину. Откуда такая ненависть?
Как выяснилось позднее, это была та самая жрица-предательница, Хорица. Уходя, мы связали её шёлковыми лентами, запечатав рот кляпом. Волга всё же не сдержалась и напоследок влепила Хорице звонкую пощёчину, плюнув в лицо.
Хорица сообщила следующее: спешно вернувшись, Цезарь устроил всем разнос. Срочно прибыли солдаты и заняли посты по всей территории, прилегавшей к Дворцу. В том числе и на крышах. Корона Матери и Палец перенесены в опочивальню Цезаря. У входа дюжина охранников.
Мы с Волгой вернулись на первый этаж. У меня созрел план, в успехе его, следует сказать, я абсолютно не был уверен. Тем не менее, Волге рассказал.
Волга спряталась за большой вазой в нише, рядом с входом в коридор, ведущий к покоям Цезаря. Я прошёл в Тронный зал, почти играючи поднялся под потолок. Оттуда и уронил первую "бомбочку". Взрыв, утроенный акустикой зала, огненная вспышка и клубы дыма.
Со стороны покоев Цезаря выбежали солдатики, рассыпались по Залу. Дым ещё не достиг потолка и мне были видны их снующие фигурки.
Я перебрался в угол и оттуда швырнул в центр зала вторую бомбочку. Взрыв разметал фигурки, где-то грохнулась скульптура, где-то зазвенело разбитое стекло.
Дым облаком завис у потолка, скрыв меня для всех глаз.
Распахнулись парадные двери, облако потянулось в их сторону.
Ещё две бомбочки в центр и одну в коридор, который уже достаточно был задымлён. Видимость почти нулевая, так что продвигался я на ощупь, цепляясь за лепнину потолка.
Удалось ли Волге проникнуть в покои?
Потолок кончился, значит, где-то внизу дверь в покои. Осторожно, мухой, пополз по стене, и вскоре упёрся в торец распахнутой двери. Сел, как на жердочку.
Внутри покоев слышались голоса, хаотичные, слов не разобрать.
Я скользнул в помещение, завис под потолком. Сквозь неплотный дым мне предстала следующая картина: у окна с распахнутой половинкой рамы стояли четверо солдат и держали Волгу, а перед ней великаном возвышался Цезарь. Он хлестал её по щекам и визгливо, по-бабьи, кричал:
-Говори! Кто ещё с тобой во Дворце? Где они?
Я достал бомбочку, запалив, швырнул в угол. Одновременно с взрывом, метнулся к Цезарю и от души врезал ему ногой в ухо. Цезарь отлетел к стене, солдаты брызнули врассыпную.
Волга прыгнула на постамент с дивным вазоном, раскачав его, столкнула. Вазон обрушился на пол, разлетелся на куски. Фосфорным свечением заиграли среди обломков Корона и Палец.
Я опустился рядом, но Волга уже подхватила их.
-Держись за меня!- крикнул, направляя "пультик" на окно.
В следующую секунду я вылетел в проём. Вес Короны, Пальца и обвившейся лозой Волги, не позволили мне подняться высоко: летел почти над землёй. На крыше закричали, забегали, в нас полетели стрелы. Просто чудо, что ни одна не достигла цели.
Вот и забор. Из зарослей выбежали солдаты. Я с ужасом, как в замедленной съёмке, видел их руки, натягивающие луки, наконечники стрел...
"Всё, прилетели..." - точно кипятком обожгло.
И тут случилось невероятное: из под куста выскочил зверёк и стремглав бросился в ноги солдат. Кто-то упал, кто-то просто отскочил, но в общем успевшие вылететь стрелы, ушли за молоком. Скорее инстинкт самосохранения, чем усилие воли, подняли меня вверх, перенесли через забор, резко бросили влево, к спасительной рощице.
За забором так же были солдаты-лучники, но что-то у них не сладилось: пока опомнились, я уже летел над рощицей.
И спрашивал себя: действительно был зверёк или почудилось? Уж больно похож зверёк на Лизиного суслика.
Огромное спасибо... царевич!
ГЛАВА 28.
Через час Корона и Указательный Палец Правой Руки Матери заняли свои места.
Доча и девчонки ликовали, последние ещё и обнимались, плача.
Не менее возбуждённая Чёля, всё норовила облизать меня, как щенка.
Доча накрыла прямо царский стол. Я чувствовал себя дико уставшим, поэтому отказался от празднества и отправился поспать.
Разбудили меня через три часа. Праздничного настроения как не бывало. Даже Чёля выглядела кисло.
-Какая ещё бяка у нас?
-Нас окружили солдаты...
-Доча, чем это нам грозит?
Штурмом. Непосредственно к нам не доберутся, но наверняка заберут Корону и Палец. Трёх часов мало, чтобы Доча успела наладить все сгоревшие узлы и включить силовое поле вокруг скульптуры.
-Сколько тебе ещё нужно времени?
Полтора, максимум два часа.
-Будем отбиваться. Доча, давай бомбочки, сколько есть. Хотя, погоди. Наверх можно подняться лифтом и аварийной лестницей. Так? Лифт, разумеется, не работает для них. А лестницу... я сейчас обращу в опилки. Так что отставить панику! Доча занимайся наладкой и ремонтом. Но бомбочек подкинь. На всякий пожарный.
И вот я снова в круглом помещении, внутри Головы. На этот раз здесь стоял гул, похожий на пчелиный: полным ходом шёл авторемонт системы. Испорченные "соты" втягивались внутрь "стены", где тотчас начинало что-то булькать, скрипеть, шуршать "золотинками". Наконец, завершающий звон просыпанных монеток, и соты возвращались, включались в общую цепь.
Если помните: здесь было две дверцы. Одна - выход на балкончик, другая - на аварийную лестницу. Кованая винтовая она красивыми изгибами струилась вниз. Произведение искусства, делалась с большой любовью. Жалко, просто до боли жалко уничтожать такую красоту. Но надо... Всю, конечно, нет смысла рушить. Пяти метров, начиная от дверцы, вполне хватит.
Что я и сделал. Ну и, чисто из озорства, взорвал две дымовушки, заполнив "трубу" дымом. Пусть теперь лезут.
Тоже озорство толкнуло меня к противоположной дверце, заставило с балкончика швырять вниз, на головы солдатиков бомбочки. Мало того, так я ещё поднялся в воздух и, облетая скульптуру по окружности, израсходовал весь боезапас. Округа утонула в плотном дымовом облаке, благо ветра не было, и дым просто клубился на месте.
-Хроника пикирующего бомбардировщика - два! - напоследок хулиганисто выкрикнул, и довольный вернулся на балкончик. А оттуда лифтом в "хату".
Здесь находилась одна Чёля, устремив глаз на монитор, где кроме дыма ничего не было.
Девчонки сгрудились у Глаз Матери, отпихивали друг друга, едва не рассорились.
-Доча, как наши дела?
Матюгнулась бодро и жизнерадостно.
-Ну, и чудесно. Я бы съел чего-нибудь.
Доча незамедлила блеснуть своими возможностями: стол ломился разносолами. И в придачу, дубовый бочонок пива.
Спустились возбуждённые девчонки, стали наперебой рассказывать о наиболее забавных моментах штурма. При этом Волга и Юля буквально ласкали меня влюблёнными взглядами. Такими, что я почувствовал себя не в своей тарелке. Чёрт, для полного счастья мне не хватало ещё любовей малолеток...
Девчонки не замечали моих терзаний, тараторили безумолку, не спрашиваясь, налили себе пива. Я с грустью отметил, что Волга теряет свою дивную индивидуальность, очевидно, бессознательно подражая Лизе и Юле.
А вскоре Доча врубила все мониторы и сообщила, что завершила ремонт и наладку. Все узлы восстановлены и включены в общую сеть. Включено и силовое поле.
Это мы и сами видели: на экране солдатиков ударом тока отбрасывало, как мячики за территорию Храма.
Девчонки завопили от радости, налегли на пиво. Через полчаса они были неприлично пьяны, мне с трудом удалось их отправить в тряпки.
Чёля, налопавшись от пуза, расслаблено залегла под столом.
Обидно-то как: и пиво отменное, и закуска шикарная, а радость, ощущение счастья вдруг улетучились. Освободившееся место тут же заполонили толпой тревога и вопросы, вопросы, вопросы...
Чему радоваться? Маленькой победе? Случайность ей способствовала. Цезарь и его люди просто и помыслить не могли, что найдётся дерзкий наглец- все серьёзные противники давно уничтожены. Отсюда и расслабленность, расхлябанность. Теперь, после неудачи в возврате Короны и Пальца, Цезарь знает: появился достойный противник. И мобилизует все силы. Попутно поставит в известность всех обладателей Пальцев-символов власти. В итоге, против меня громадная силища. Плюс, Хорица, бывшая Верховная: в её головке наверняка отыщется кое-что из арсенала колдовско-фантастического.
А что у меня? Два Дара - телепатия и левитация. И Доча, мой штаб. Неравные силы, однако...
А ещё 9 Пальцев нужно вернуть на место, чтобы как прежде государство находилось в тёплых, надёжных любящих Ладонях Матери. Кстати, обещанная помощь с её стороны, видимо, сродни мифической: Бог поможет... С учётом, конечно, что он есть.
Мать... богиня лишь для тёмных аборигенов. А кто на самом деле? Версия об инопланетянах рассыпается от одного лишь факта: компьютер назван Дочей. И ещё масса крупных и мелких признаков, что это следствие земной цивилизации. Но у меня дома многое либо ещё в области фантастики, либо в зачаточном состоянии, местная цивилизация не перешагнула даже раннее средневековье. Откуда тогда все эти технические блага?
Пожалуй, напрашивается ответ: из будущего. Возможно, там пошло что-то не так, и умные головы решили: нужно изменить истоки, создать второй вариант развития. А дабы держать под контролем, и создали Дочу, институт обслуги-жрицы. Очевидно, операцией руководила женщина, отсюда и культ Матери.
Однако тут же возникает вопрос: почему допустили слом системы? Прошли не дни, не месяцы- десятилетия, а "бригада ремонтников" не прибыла. Почему?
Почему, наконец, я, из другого мира, фигурирую в программе, как Спаситель, а, по сути... слесарь-ремонтник? Почему я должен выполнять чужую работу? Где контракт, договор? Какова оплата? Оклад или сдельная? А премии будут?
Если серьёзно, то мне страшно.
Проблемы, ещё вчера казавшиеся маленькими, выросли, вымахали в небоскрёбы. А сколько опасностей впереди? Возможно таких, что сегодняшние покажутся детской игрой в догонялки...
"Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой..."
Конец 1 книги.