Ладони Матери 1-5

Михаил Заскалько
ЛАДОНИ МАТЕРИ
                Роман
               
                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЯВЛЕНИЕ СПАСИТЕЛЯ

                Глава 1

Меня никто не встречал.
Это было весьма странно. Обычно ребята за полчаса до автобуса уже толклись на дороге, невзирая на погоду. Даже если в это время по телику любимый сериал идёт. В крайнем случае, кто-то один встречал.

А нынче никого. Я не на шутку встревожился: не случилось ли чего худого?

Дверь на веранду нараспашку. На скамейке работающий магнитофон, звучит знакомая мелодия: Ванесса Мэй. Последнее увлечение Лёхи, племянника моей жены.
А вот и он сам появился, выкатывая велосипед, глухо обронил:
- Здорово.
-Привет. А где мои?
-В лесу. Може, уже назад идут.
-Чёрт, а я иду и накручиваю себя: что-то случилось... И чего вдруг решили?
-Не знаю. Сгоревший хутор пошли смотреть.
-Обормоты! Я же сказал: со мной пойдёте... Наверняка, Димка сгоношил...
-Не-е, по-моему, идею подал Серёга. Его поддержала Юлька, а потом уже остальные.
-Так они вчетвером пошли?
-Впятером. С Евкой.
-Идиотизм! Вы-то куда смотрели?
-А чё? Я довёл их до высоковольтки, показал тропу, а там, сам знаешь, как по проспекту дотопаешь.
-Если по глупости не сойдут с тропы. Дома кто?
-Бабушка с мамкой сено ворошат.
-А ты чего прохлаждаешься?
-Там немного. Сказали, не нужен.

Лёха занялся ремонтом велосипеда: вечером собирался на рыбалку, с ночёвкой. Я разобрал сумки, сходил в пристройку, где каждое лето жила наша семья.

На крыльце спала Любка, наша кошка, голубовато-пепельного цвета. Я принёс её пятимесячным котёнком с работы. Как-то во время моей смены пришла ко мне в дежурку, запрыгнула на топчан и нахально развалилась, глянув на меня щёлочками глаз. Я буквально прочёл на её мордочке:
- Я буду здесь жить.
И, действительно: до следующей моей смены - через три дня - она жила в дежурке. Все отмечали её ласковость и... ум. Я рассказал дома ребятам о кошке, так они загорелись взять её к себе. Целый день канючили, и добились своего: уходя со смены утром, я забрал кошку с собой. Всю дорогу до дома молча просидела у меня за пазухой, высунув мордочку, изредка поворачивалась и смотрела на меня, будто что-то спрашивала.
Ребята были счастливы до небес. Вопреки опасениям, проблем с кошкой не возникло: ела всё подряд, место туалета лишь раз показали, сразу запомнила. Ребята с мамой стали звать её Маней, а я - Любкой. Она охотно откликалась и на первое и на второе имя. Дочь смеялась:
-Она у нас как в сериалах с двойным именем. Там всякие Марии-Терезы, а она Маня-Любка.

Увидев меня, Любка поднялась, потянулась, вытянув передние лапы, поцарапала доску, затем села, муркнула, что видимо означало: "Привет"- и широко зевнула.
- Привет, привет, сонюшка. Ты зачем в деревню приехала?  Дрыхнуть?
Мявкнув, Любка подошла к моей ноге, и...точно по дереву взбежала на плечо. Меня всего передёрнуло от серии острых уколов.
- Зараза, больно же!
А она уже, радостно урча, лезла мне в лицо, обрабатывая жёстким, как наждачка, язычком мой нос и губы.
-Тьфу! Что за кошачьи нежности. Прекрати!
Остановилась, недоумённо заглянула в глаза.
-От тебя рыбой пахнет. И зубы не чистишь. Понятно?
Потопталась на плече, не выпуская когти, села столбиком, робко лизнула ухо.

Послышались голоса, приближавшихся к мостку женщин. Я спустил Любку на крыльцо, и вышел поздороваться. Тёща, Анна Владимировна и дочери: Нина (мать Лёхи и Сергея), и Люся ( бабушка Юльки).
- Уже знаешь, что наши охламоны учудили?- спросила Анна Владимировна.- Паразиты, ведь втихомолку умотали.
-Я Юльке точно задам,- пообещала Люся. - Пусть только явится.
-Все получат,- обронила Нина.

Обед, да разговор о городских новостях заняли более часа. Ребята не вернулись. Женщины принялись накручивать себя, костеря охламонов, как говорится, в хвост и в гриву. Совсем не к месту полезли в голову разные случаи, как-то: заблудились, встретили медведя, дурных людей...
-Миша, сынок, ступай, - наконец, оборвала поток примеров Анна Владимировна. - И гони их крапивой от самого леса. Лёша!
Но Лёхи уже и след простыл: укатил на послеремонтную обкатку.

Я переоделся, взял маленький топорик, отцепил Чёлю. От счастья она аж взвизгнула, подпрыгнув, благодарно лизнула меня в щёку.
Чёля восточноевропейская овчарка, когда-то была большая умница, жила в городе у родственников. Однажды попала под машину, думали, умрёт, но Чёля выкарабкалась. Правда, не без последствий: лишилась левого глаза, больше половины уха. Но самое печальное, она совершенно забыла, чему её учили, и что благородных кровей. Теперь это была обычная чуточку глуповатая дворняжка. Так Чёля оказалась здесь, в деревне. Толку от неё как от сторожевой собаки было мало: любого подпускает, ластится. Но для престижа, конечно, чуток полает.

И ещё одна особенность была у Чёли, странная, ничем необъяснимая. Оказавшись вне привязи, Чёля бросалась на камни, которые встречались на каждом шагу, зажимала передними лапами, и, рыча, пятилась, передвигая камень по двору, оставляя борозды. Тащит,пока не увидит другой камень. Пожалуй, за полчаса Чёля могла перепахать весь двор. Но ведь камни не только во дворе, но и на картофельном участке. По этой причине беднягу редко пускают на волю. Когда ребята приезжают на каникулы, отпустив, сразу увлекают её за речку, где Чёле позволено делать, что захочет.

Почему сегодня не взяли с собой, тоже понятно. Ева, собака семьи Нины, породистая колли, над ней трясутся, как над ребёнком, ежедневно расчёсывают её роскошную каштаново-рыжую шерсть. А Чёля вела себя с Евой по щенячьи безалаберно: сбивала с ног, валяла, катая по земле и безбожно пачкая, спутывая драгоценную шерсть подружки. Посему совместные прогулки были пресечены навсегда.

До мостика нас вышла проводить Анна Владимировна, продолжая "чихвостить" охламонов. Напоследок, в сотый раз наказала, невзирая на личности, гнать от леса крапивой.

Чёля вырвалась вперёд, и вскоре донёсся рык и знакомый звук бороздящего почву камня.

Солнце палило несчадно, в небе лишь крохотные белёсые облачка. Обычного ветерка сейчас не было, и меня быстро атаковали комары, мошкара и слепни. Пришлось сорвать пучок травы и всё время хлестать себя, как корова хвостом.

Пройдя метров двадцать, услышал за спиной пронзительный стрекот сороки. Оглянулся: по тропинке, подняв хвост трубой, неслась Любка.
Сходу взлетела мне на плечо, умудрившись при этом не вогнать в меня когти.
-А тебя кто звал?
В ответ мявкнула, и лапкой помахала, грозясь, уже надо мной кричащей сороке. Сделав пару кругов над нами, сорока вернулась в деревню.

До леса было чуть меньше километра. Дорога, заросшая, представляла собой две параллельных тропинки, петляющие вдоль полей. Лет пять назад на этих полях ещё картофель и брюкву выращивали, а последние годы ничего не сажали. Заросли травой, как и дорога. Печальная примета нашего, как выражаются, смутного времени.

Чёля то вырывалась далеко вперёд, то возвращалась, кружась вокруг меня, пытаясь достать Любку. Та, заигрывая, тоже тянула лапу, дважды едва не грохнулась.
Пришлось прикрикнуть:
-Угомонись! Скину - своим ходом пойдёшь.
Утихла на некоторое время, затем, как бы желая задобрить меня, стала ловить вьющихся у моей головы слепней. При этом трижды вхолостую врезала мне лапой по щеке и по уху. Разумеется, извиняясь, промявкала. Хвост её, как "дворники" у автомобиля, нервно ходил по моей спине.
-Успокойся, я не сержусь.

Вошли в лес. Здесь также когда-то была дорога, а теперь просто две колеи с едва примятой травой. Не часто ступает тут человеческая нога.

Комаров прибавилось, махать приходилось более энергично. Любка всё время сползала с плеча, наконец, сообразив, что может упасть, и что в тягость мне, быстро соскочила на землю. Тотчас подбежала Чёля, и они устроили догонялки, причём собака заходилась захлебывающимся счастливым лаем.

Через четверть часа я достиг Алёски, небольшой речушки, перешёл её по примитивному мостику - три кривых жерди. Подождал попутчиков.

Первой подбежала Чёля, постояла, оглядываясь назад и поскуливая. Однако Любка выскочила сбоку, прыгнула Чёле на шею и повисла. Вот так же в городе Любка встречала Еву, когда приходили к нам в гости. Невероятно непонятное явление: вместе не росли, а с первых минут знакомства ни грамма страха и агрессии...
Любка продолжала игру, что подумала Чёля, неизвестно, только она тотчас с грузом на шее осторожно пробежала по мостку.
-Любка, ты нахалка. А ты, Чёля не позволяй ей борзеть, пусть сама перебирается.

Чёля тряхнула головой, сбросив нахалку, и стремглав унеслась по тропинке. Любка села, быстро прилизала взбившуюся шубку, мяукнула, и понеслась вслед за подружкой.

Ещё минут через двадцать мы пересекли высоковольтку - широкая метров десять просека уходящая в разные стороны, по центру просеки выстроились шеренгой металлические столбы-пирамиды.
За высоковольткой лес почище, посветлее, чаще встречаются солнечные полянки.

Лет семь назад ( у ребят были зимние каникулы, я на работе договорился, отстоял две смены подряд, и тоже устроил себе каникулы на две недели) я впервые сюда забрёл на лыжах. Снегу было много, погода чудная, видимость отменная - шёл себе и блаженствовал. И вдруг-обширная поляна, а на ней... яблони.
Когда вернулся, спросил у Анны Владимировны. Сама она приехала сюда из Псковщины, уже после войны. Поэтому знает по рассказам местных. До войны там был хутор, и жила маленькая женщина, которую одни считали знахаркой, другие ведьмой. Во время войны у неё скрывались партизаны, но вскоре о том прознали фашисты. Говорят, партизанов не нашли, женщина, будто и правда ведьма, на глазах врагов растворилась в воздухе. Больше её никто не видел. Хутор немцы, конечно, разорили и сожгли. С тех пор место так и зовут Сожжённый Хутор. Женщина та  не объявилась, и там никто не селился.

Ребята меня уже тогда упрашивали сводить на Сожжённый Хутор, я пообещал, но что-то не получилось той зимой. Во время летних каникул и моего отпуска, я несколько раз ходил, но почему-то не смог найти. И только в прошлую зиму, поразительно, сразу нашёл. Возвращаясь, делал пометки маршрута.
В это лето, в свой отпуск, твёрдо заверил ребят: отведу. Засранцы, знали ведь: сегодня приеду, ну максимум через день и сходили бы. Так нет, сами ушли. Отличиться, похвастать, видимо, захотелось. Ох, и влетит же им от бабушек, не позавидуешь.

Как-то внезапно пропало солнце. Глянул вверх: картина точно из детской книжки по сказке Чуковского - огромный уродливый серый крокодил проглатывал солнце. Впрочем, оно уже было в его брюхе: вон слабо просвечивается сквозь "шкуру". Пронёсся ветерок, унося с собой докучающих меня комаров и мошек.
Будет дождь. Я пошёл быстрее, почти побежал. Если начнётся дождь, Лиза может удариться в истерику. Одному богу известно, как поведут себя остальные.

Чёля, очевидно, почуяла мою тревогу, прекратила ребячиться, молча бежала рядом, вопросительно посматривая на меня.
Оборзевшая Любка, разумеется опять взобралась мне на плечо, затем улеглась на шее, вроде воротника. Дабы не упасть, вогнала когти в куртку и частично в моё тело. Я настолько был занят мыслями о ребятах, что как-то проигнорировал это неудобство. И то, что неустанно в шею мне "напевала" Любка.

Сначала я почувствовал запах костра, а спустя минуту, услышал крик. Несмотря на его странность, я всё же узнал голос дочери.
Вся в слезах и соплях, охрипшая от крика, лицо в багровых пятнах, на грани обморока - такой я нашёл Лизу у затухающего костра.

Увидев меня, она истерично взвизгнула, и буквально рухнула обессиленная на попу. Чёля кинулась к ней, принялась успокаивающе облизывать мокрое пылающее лицо. Стрелой с моих плеч сиганула Любка, и вот они уже на пару с Чёлей выражают радость встречи, одновременно утешая.

Я опустился рядом, почему-то киношно спросил:
- Ты в порядке?
Лиза что-то прошамкала в ответ: Чёля в этот момент лизнула её в губы, подбадривая.

Через пару минут, Лиза пришла в себя, угомонились Чёля    с Любкой, замерли, заглядывая в её лицо: рассказывай.
-Что у вас тут? Где остальные?
-Мы с Юлей не хотели идти, отговаривали мальчишек. Я говорила: папа будет ругаться...
-Это потом. Где остальные?

Тут на груди Лизы, под курткой застёгнутой до последней пуговицы, что-то (или кто-то) забился, ища выход.
Чёля отскочила, предостерегающе залаяла. Любка зашипела, выгнув дугой спину и распушив хвост.

- Что там у тебя?
-Я же хотела с самого начала рассказать...- Лиза расстегнула посередине две пуговицы, и извлекла на свет божий... суслика. Худющий, все рёбрышки наружу, шерсть клочьями отстаёт.

У меня буквально отвалилась челюсть: здесь, в Ленинградской области, в лесу среднеазиатский суслик?! Некоторое время я обалдело пялился на этот нонсенс, не в силах слова сказать. Наконец, по примеру Ватсона, лишь вдохнул:
- Но как?!

Лиза стала рассказывать. Шли, весело болтали. Мальчишки фантазировали, как найдут что-нибудь с войны, например, фашистское оружие. Пришли, развели костёр. Лиза собирала хворост и наткнулась на зверька. Он был полуживой. Сергей предложил добить его и съесть, поджарив на костре. Лиза взяла зверька, спрятала под курткой, пригрозила: кто сунется - глаза выцарапает. Юля требовала бросить, мол, он может быть заразно больным, подхватим болезнь. Может у него, как у английских коров, бешенство. Лиза стала убеждать, что ему просто холодно, и он, наверно, голоден. От неё отстали. Лиза грела зверька у костра, дала хлеб и сырую картошку. Суслик съел только хлеб, потом элементарно заснул. Ребята тем временем разбрелись.


-Потом Серёжка закричал вон оттуда: "Идите сюда, что я нашёл!" Димка с Юлей побежали к нему, Ева тоже. Я осталась у костра. Сначала я слышала их голоса, потом раз - и пропали. Как будто радио выключили. Я позвала их, но никто не отозвался. Мне стало страшно, я снова стала звать... Хотела пойти туда и боялась. И звала , звала... потом стала плакать...

-Ерунда, какая. Не могли же они сквозь землю провалиться,- я вскочил, и как можно громче, закричал:- Ау! Ребята! Мы здесь! Дима! Серёжа! Юля! Ау!
Чёля тоже залаяла, ну и Любка решила внести свою лепту: затянула так, что любой мартовский кот от зависти удавился бы.

-Тихо!- остановил я какофонию. - Слушаем.
Увы! Никто не отозвался. Ладно, мы с Лизой не услышали, но у животных-то слух получше, однако Чёля с Любкой остались безучастны. И потом, их голоса могла услышать Ева...

-Идём. Может, и правда провалились, бабушка говорила: здесь где-то колодец был.

Вышли на полянку, в центре красовалась роскошная одичавшая яблоня. Мы стали обходить поляну, внимательно смотря под ноги.
Что за бяка? Рядом с полуистлевшей берёзой небольшая ямка, заполненная тончайшей пылью. Будто минуту назад кто-то просеял через сито песок. В метре от ямки, за берёзой, я обнаружил следы: Серегины кроссовки сорок раздавленного размера.
Вернулся к ямке. Лиза сидела на корточках, руками придерживала суслика под курткой. Чёля сидела рядом и в упор смотрела на Лизу. Любка приблизилась к краю ямки, долго принюхивалась.

Я опустился на колени, поколебавшись чуток, сунул руку в пыль. Странно: она была холодной, как изморось на стенках морозильной камеры холодильника. Пальцы уткнулись во что-то твёрдое, и я стал двумя руками выгребать пыль. Вскоре глазам предстала каменная плита. Поразительно: она имела чёткую форму семиугольника.
Я стал лихорадочно расширять ямку, использовав топорик.

Внезапно вскрикнула, вскочив, Лиза :
-Он меня укусил!
Суслик выпал из-под куртки, ударился о землю, неуклюже распластался. Лиза наклонилась, чтобы взять его, но зверёк непостижимо каким образом метнулся между её рук, и плашмя опустился в ямку, прямо на плиту.

И тотчас меня, как говорится, будто шандарахнули по голове: в глазах потемнело, затем невидимые пальцы попытались выдавить их, родив резкую боль и вихрь разноцветных кругов. В заключение меня протащили в одежде сквозь жаркую парную, затем пребольно швырнули о камень.

"Взорвалась немецкая мина... нам кранты..." -трепыхнулась мысль и погасла.

                ГЛАВА 2

Я с трудом разлепил слезящиеся глаза: ощущение похожее, как после электросварки, когда нахватаешься "зайчиков". Всё вокруг плыло, двоилось и медленно растекалось. Уши точно законопатили ватой.
Очки на месте. Снял, протёр глаза, вновь одел: видимость улучшилась.

Замкнутое помещение с нависающими каменными сводами слабо освещено, как комната светом уличных фонарей.
Глаза проморгались, и "изображение", наконец, перестало прыгать. Метрах в двадцати, впереди теплился тусклый свет.

"Я умер,- подумалось почему-то спокойно, без паники. - Всё как в рассказах: туннель и в конце свет..."

В ушах кольнуло, от чего меня судорожно передёрнуло, и восстановился слух. За мной, в тёмном углу шла возня, скулёж и мявканье.

"И животные тоже этим путём идут? Очевидно там, где свет, сортировочный пункт..."

-Па?- подала голос Лиза.
-Я здесь...
В следующее мгновение меня облепили, обдали горячим прерывистым дыханием.
-Что это было? Где мы?- зашептала Лиза в самое ухо. Бедняжку всю трясло. Я нашёл её дрожащие руки, сжал.
-Не знаю... может...

Лёгкий свист прошелестел эхом под сводами. Мы быстро посмотрели туда, где свет, и увидели на его фоне вибрирующий столбик. Мгновенно, из детства, пришла подсказка: это же суслик свистит! Стоит на границе света и тени, нас зовёт.
-Пошли... чего высиживать...

Осторожно ступая и держась рукой за "стену", мы подошли к месту, где был суслик. При нашем приближении он тотчас исчез.

Здесь действительно была граница света и тьмы: далее начиналось новое помещение, сносно освещённое. Почему-то пришло на ум сравнение-зал. Так вот, "зал" был овальной формы и, что больше всего поражало, стены и пол точно отполированы. Потолок, напротив, сохранил натуральный вид, но был сплошь утыкан трехгранными свечками матового цвета. Но свет поступал не от них: в центре потолка висел огромный рой, но не пчёл, а похожих на светлячка, жуков. Крупных, с ладошку новорождённого ребёнка.

Если это путь на Тот свет, то почему оснащён типично по земному? Или это последний "привет" умершему?

Вновь послышался призывный свист суслика. Мы глянули, и внезапно увидели, что у зала имеются несколько входов. В проёме одного из них, и маячил живой столбик.

Чёля неуверенно тявкнула, вопросительно посмотрела на нас.
-Чёля, ищи Димушку,- неожиданно отдала команду Лиза
И Чёля кинулась к суслику. Мы с Лизой, как привязанные, последовали за ней.
 
Что-то мы совершенно не похожи на умерших: ощущения, запахи, мысли, как у живых... Что за ерунда?

Небольшой туннель - и вновь зал, чуть больше предыдущего, "освещён" уже тремя роями, единственный выход, полузаваленный обломками породы.
Мелькнул суслик, свистнув, и мы полезли через завал.

Нет, это явно не путь на Тот свет, слишком всё натурально. Тогда что? Как версия: от немцев осталось, что-то вроде тайного бункера Гитлера в Украине. Мы случайно открыли вход...


Чёля, вырвавшаяся вперёд, неожиданно зашлась истошным лаем.
-Что, Чёля, что? Нашла Димушку?! - закричала Лиза, и козочкой запрыгала по обломкам.

Я, придерживая очки, и Любку на плече, к сожалению, не мог выдать подобной прыти.
Миновав завал, я оказался в зале, превышающем по площади два первых. Лиза и Чёля стояли в дальнем углу, почему-то притихшие.

Я подошёл, и тоже замер поражённый увиденным: в углу, буквально прилипнув к стене, стояла маленькая девочка, лет трех - четырёх. Это в первое мгновение мне показалось, что девочка. На самом деле это была старушка - лилипут. На ней было длинное до пят просторное платье, некогда белого, а ныне всё в тёмных пятнах и ржавых разводах.

Лилипутка смотрела широко открытыми глазами, но ужаса в них не наблюдалось. Напротив, некий святой восторг. Глянув на меня, она буквально впилась взглядом в Любку. Затем, издав некий птичий выкрик, лилипутка оттолкнулась от стен и... отвесила нам пяток низких поклонов.

Лиза и Чёля недоумённо посмотрели на меня. Но я не знал, что сказать, и лихорадочно искал нужные слова, чтобы обратиться к лилипутке.

А она тем временем принялась энергично жестикулировать тонюсенькими, точно веточки, ручками. Я понял лишь одно: предлагает следовать за ней.
-Идём? - спросила Лиза.
-А что нам остаётся...

И мы пошли за лилипуткой по узкому сумрачному туннелю.
-Пап,- после продолжительной паузы заговорила Лиза,- мы попали в параллельный мир? Как Куин и Рембрант?
Лиза вспомнила фильм "Скользящие", который мы смотрели сначала по видео, а теперь он идёт на 6 канале под названием "Путешествия в параллельные миры". Персонажи фильма Куин и Рембрант любимцы Лизы.
-Не думаю. Скорее всего, здесь была секретная лаборатория фашистов. Рано ещё делать выводы.
-Как же мы... попадём домой? - голос дочери дрожал, уже обильно пропитанный слезами.-  Как же ... мама... бабушка...
-Лиза,- попытался я успокоить,- погоди чуток, вот разберёмся что к чему, тогда и будем думать о возвращении. Успокойся, чего зря растравлять себя.
Лиза шмыгнула носом, протяжно вздохнула:
-Попробую...

Внезапно туннель оборвался, и мы вышли на террасу. По глазам ударил привычный дневной свет, воздух, напоённый запахами растений, на некоторое время опьяняюще одурманил.

Представшая картина поразила меня, как говорится, до глубины души. Меня, родившегося в далёкой Киргизии, и видевшего, можно сказать,  горы с пелёнок. Да, я увидел самые настоящие горы, поразительно похожие на те, что на моей родине.
До них было, что называется, рукой подать.
Терраса, на которой мы стояли, плавно обрывалась, переходя в пологий спуск в ущелье. Всюду, куда хватало глаз, царило море зелени, от изумрудного до нежно-салатного цветов. Я узнал среди ближних кустов, знакомые до боли, карагач, алычу и облепиху. Странно, только: здесь всё было в миниатюрном варианте. Зато обычная трава, наоборот, представлялась кустарниками и деревцами.

Лилипутка, издавая непонятные звуки, привлекла наше внимание. Скорее всего, она немая. Знаками велит следовать за ней.

Пошли. Сделав обход крутолобого выступа, терраса стрелой устремилась далеко вперёд, туда, где начиналось ущелье.
-Па, смотри!- вскрикнула Лиза.
Я глянул в направлении указующей руки: высоко в горах, на выступе стояла... средневековая крепость. Всё как положено: стены, башни.
Пожалуй, Лиза права: это не секретная лаборатория, а по-всему именно параллельный мир.

Лилипутка тоже показала на крепость, выразительно дала понять: идите туда.
Отвесив Лизе низкий поклон, лилипутка внезапно припала на колено и с каким-то трепетом поцеловала руки, опешившей дочери. Поднявшись, лилипутка, продолжая жестикулировать и кланяться, стала уходить обратно, пятясь.

Мы молча проводили её взглядом, пока она не скрылась за выступом.
- Похоже ты права. И в этом мире ты... уважаемая...
-Но я не хочу! Я боюсь...- Лиза вновь готова была расплакаться.
-Ты обещала. Ну-ка, соберись! Готова?
-Д-да.
-Потопали?
Кивнула, уронив выступившие слёзы, а не выступившие, судорожно сглотнула.

Притихшая Чёля, шла рядом со мной, буквально терлась о ногу.
Любка, цепко держалась за моё плечо, с любопытством вертела головой, то и дело задевая меня холодным влажным носиком. Уши её ходили ходуном, как локаторы.

Терраса оборвалась, и плавно перешла в хорошо утоптанную тропинку, змейкой уходящую в лесные карликовые заросли.
Приятная прохлада взбадривала нас, воздух был пьяняще свеж и вкусен, пахло чем-то вроде мёда и жареной кукурузы. Душа, невольно, наполнялась покоем и умиротворением. И почему-то не верилось, что нас могут ждать неприятности. Вот сейчас дойдём до крепости, там всё, наконец, прояснится. Конечно же, найдём Димку, Серёгу, Юлю, поблагодарим хозяев за гостеприимство и тем же путём вернёмся. К ужину будем дома. А может и раньше.

Лес неожиданно расступился, тропинка вырвалась на лужайку, заставленную маленькими деревцами. Присмотревшись, я не удержался от удивлённого вскрика: это не просто хаотично растущие деревца, а любовно выпестованный сад. Здесь были яблони различных сортов, сливы, груши, вишня, черешня и даже абрикос. Вдоль тропинки по обе сторон шеренгами тянулись тутовые деревца.

Я не удержался от искушения, подошёл к ближайшему деревцу, которое макушкой достигало мне до пояса. Листвы почти не видно, сплошь крупные, точно гусеницы, налитые ягоды. Сорвал одну, попробовал. Божественный, знакомый с детства вкус.
-Угощайся, доча. Это любимая ягода моего детства. Тутовник. Но мы называли её шелковник.
-Почему?
-Потому что нас посылали резать ветки, которыми кормили шелкопрядов. Насекомые такие, бабочки. От них получали шёлк.

Чтобы хоть на время отвлечь Лизу от грустных мыслей, я стал рассказывать о своём детстве, преимущественно забавные случаи.

Оживилась и Чёля, ей так же дали вкусить плоды райского сада. Глядя на неё, осмелела и Любка: покинула моё плечо. Лиза на ладошке протянула ей ягоду. Любка долго обнюхивала, затем, чихнув, решилась протянуть лапку и поддела на коготок ягоду. Уронила, и принялась есть прямо с земли.
-Бестолочь хвостатая! - ругнулась Лиза.- Я тебе чистую давала, а ты как свинья...

Мы приближались к цели. Уже отчётливо видна кладка стен и резные орнаменты башен.
Мои попутчицы вновь притихли, напряглись. Любка тут же обосновалась у меня на плече, не забыв, однако, извиняюще мявкнуть в ухо и лизнуть его.

Сад постепенно отступал, шеренги тутовника враз оборвались, им на смену встали нечто вроде стел трёхгранных, такой же высоты, сверху как шляпка у гвоздя-дюбеля.( А если быть совсем точным, эти штуковины напоминали наборные ручки воткнутых в землю ножей. В школьные годы я сам делал такие ножики, собирая по свалкам разноцветные куски пластмассы.) Шляпка и центральный, более широкий слой, были матово-белые, как те "свечи" из пещерного зала. Остальные слои различной ширины и всевозможных расцветок.

Любопытства ради, подошёл и внимательно осмотрел "ручку". Материал одновременно походил на мрамор и на кристаллы. Потрогать, однако, не осмелился. Да и Лиза предостерегающе вскрикнула:
- Па, не трогай! Вдруг... ударит.
-Могёт,- неуклюже отшутился.

Что же это за бяки? Памятники? Вряд ли...
-Думаешь, что это такое?- спросила Лиза.
-Думаю... Погоди, я всё ломал голову, что странного в этом лесу. Теперь вижу: нет птиц, мух... Сколько спелых плодов, и никто их не клюёт... Такого не бывает. Видимо эти штуковины защищают сад от прожорливых нахлебников.
-Как?
-Спроси что полегче. Специальное защитное поле создают, отпугивающее всякую живность. А может запахи...
-Почему же тогда Чёля и Маня не чувствуют?
-Они из другого мира.
-Да-а,- Лиза вновь слёзно загрустила.

                ГЛАВА 3

Чуть более четверти часа прошло, и мы приблизились к воротам крепости. Внешне она казалась нежилой: ничто не показывало, что внутри жизнь бьёт ключом.

Ворота, две гигантских мраморных пластины матового цвета с радужными прожилками, дрогнули, едва я протянул руку, намереваясь постучать, и медленно разошлись в разные стороны. За ними оказался небольшой дворик, выложенный разноцветной брусчаткой.

Как только ворота оказались у нас за спиной, они тотчас закрылись. И сразу звенькнул колокольчик, ему ответил другой откуда-то слева, затем ещё, ещё... В течение нескольких минут шла бойкая перекличка колокольчиков. Создавалось впечатление, что, цепочка колокольчиков расположена вдоль всей протяжённости стены. Как бы в подтверждение, перекличка сместилась вправо, и потекла в нашу сторону. Последним подал голос тот же, что и начал перекличку.

И вновь воцарилась тишина. Мы в растерянности ждали, абсолютно не зная, как поступить. Ждать ли разрешающего знака, или уже можно идти. О чём предупреждали колокольчики?

Мы не успели заметить откуда, но во дворике оказалась небольшая процессия. Четыре лилипутки, ростом не более 120см, в белоснежных просторных платьицах с воздушными орнаментами на груди. Такой же белоснежный пони запряжён в крытую коляску. Изумительно изящная по форме, она поражала и убранством: инкрустация драгоценными камнями, всевозможные вензеля из тончайшей золотой проволоки, орнаменты из серебристых шнурков.
-Царская,- невольно вырвалось у меня.
-Думаешь?- тихо спросила Лиза, успокаивая Чёлю.

Процессия приближалась, лилипутки сгруппировались, и, отвешивая поклоны, подошли к Лизе. Затем каждая из них, припав на колено, поцеловала её руку. После чего, образовав полукольцо, тихо затянули тягучий напев, протягивая руки к Любке. Та испуганно вжалась мне в шею.

-Не срамись,- шепнул ей в ухо. - Видишь: ты для них Священное животное. Лови кайф.
Любка потянулась, заглянула мне в лицо, проверяя, серьёзно я или насмехаюсь над ней.
-Что? Я сама серьёзность.

Закончив напев, две лилипутки вплотную подступили ко мне и протянули руки к Любке. Я взял её на руки, погладил:
-Будь умницей. Тебе плохого не сделают.
-Уверен?- тотчас встряла Лиза.
-Надеюсь. Индусы, ведь, не обижают своих коров.

Я протянул  Любку, - бедняжка сжалась в комок и не спускала с меня беспокойных глаз,- лилипутки бережно приняли её на втянутые руки, понесли к коляске.
Вторая пара лилипуток так же бережно, под руки, повели следом Лизу.

Нам с Чёлей в особом отношении было отказано. Чёля вопросительно глянула на меня.
- Что смотришь? Мы с тобой третьего сорта, мордой не вышли.

-Пап,- выглянула Лиза из коляски.
-Спокойно, мы следом.

Две лилипутки взяли пони под уздцы, другие встали по бокам коляски.  Тронулись. Мы с Чёлей замыкали процессию.

Кончился дворик, пошла улочка, по обе стороны аккуратные, похожие на кукольные домики, здания.
Удивительно, только окна были закрыты расписными ставнями, на балкончики никто не выбегал, и улочка продолжала оставаться пустынной.

Очередной поворот улочки, и взору предстала, видимо центральная, площадь. Ровненькие квадратики мостовой из уже знакомого матового мрамора, фонтанчики полукругом опоясывают центральное здание - некая геометрическая фигура(не удивлюсь, если это неправильный трёхгранник).Одна узкая грань имела дверь, две другие стенами уходили куда-то назад, и имели круглые оконца, беспорядочно рассыпанные по всей стене. Купол крыши имел семь башенок, на каждой сверху знакомая уже "ручка  ножа".

Подъехали к высокой лестнице в форме треугольника, верхний угол которого подступал к входной двери здания.
Первой из коляски извлекли Любку, и так же бережно унесли в здание. Следом сопроводили Лизу.

Мы с Чёлей не стали ждать приглашения и ринулись к входу. Нас никто не остановил.

Миновали что-то вроде коридорчика, и оказались в настоящем роскошном зале, с вычурной лепниной и позолотой. В центре стоял стол в виде сплющенного семиугольника. На нём некая конструкция из колечек, овалов, многоугольников, и всё это вместе сплавлено поверх семи шариков (с куриное яйцо, цветные, как пасхальные). Рядом с конструкцией каменная миска, в которой, видимо, налито молоко. Его в данный момент лакала Любка.

Здесь же была и Лиза: сидела за столом. Всё те же лилипутки суетливо ставили перед ней полные чашечки, мисочки, блюдечки. Закончив сервировку, все четверо удалились.

Чёля тихо заскулила, сглотнула.
-Я ж говорю: не вышли мордой. Объедки, может, и дадут.

Чёля внезапно легла на пол, и поползла в сторону Лизы. Она чуть-чуть не достигла цели, как вновь появились лилипутки, и стали накрывать в самом дальнем углу стола. Одна лилипутка с глубокой миской подошла к Чёле, дала понюхать и увлекла обратно к двери. Миску оставила у стены. Повернувшись ко мне, лилипутка указала мне на дальний угол стола. И на том спасибо.

Лилипутки удалились с поклоном Лизе и Любке.
- Они что, все здесь немые?- спросила Лиза шёпотом.

Ответить я не успел: в зал вошла новая группа лилипуток. Три более высоких женщины, почти одного с Лизой роста-140см. Их окружали пять девочек, по росту как трёхлетние, а по лицу... затруднительно.
Женщины были в лёгких просторных платьях, типа когда-то модных газовых. У центральной женщины бирюзового цвета, у крайних - нежно-сиреневого.
Девочки все в платьицах бежевого цвета.

Я встал, Лиза осталась сидеть. Любка расположилась рядом с миской, игнорируя всех, принялась намываться.

Женщины сели во главе стола, девочки встали за их спинами, образовав плотное полукольцо.

Получив разрешающий знак, я опустился на стул.
-Извините, можно спросить?
Женщины переглянулись, затем средняя, очевидно старшая, вытянула руку в направлении конструкции и Любки.

Мне на мгновение показалось, что конструкция ожила, и как бы вздохнула, едва заметный парок окутал её и тотчас растаял.

Я ждал чего-то необычного, но всё осталось на своих местах. Повернулся к женщинам и... услышал внутри себя голос. Довольно приятный сочный голосок умненькой девочки.
"Повторите, пожалуйста, вопрос?"
-Я... мы, собственно, хотели узнать, не у вас ли наши дети?
"Нет,- быстро ответил голосок. - Возможно, они попали в другой ход."
-Их можно найти?
"Да. Нужно немного времени."
-Сколько? Нам бы хотелось поскорее вернуться к себе, домой.
"Вы кушайте. Нашей беседе это не помешает."
-Спасибо.

Еда внешне была самая обычная, которую  употребляю ежедневно: мясо, овощи, крупа. Судя по запахам, приготовлено отменно. По вкусу, вообще оказались выше всех похвал. Высший класс!

Лиза, большая любительница попривередничать, приговаривала одно блюдо за другим. Либо действительно  запахи стимулировали зверский аппетит, либо это у неё на нервной почве.

"Мы вынуждены, к великому сожалению, вас огорчить на счёт возвращения," - внезапно, после паузы, пропел голосок.
-То есть? Почему?
"Мы слишком долго вас ждали".
-Нас?! Ждали? Растолкуйте,- от неожиданности я забыл про еду. Лиза и Чёля напряглись, уставились на меня.

Голосок помолчал. Женщины посовещались между собой, и голосок вежливо спросил, что мы желаем в первую очередь: узнать, где дети, или сначала о нашей миссии?
-Дети.
"Будь, по-вашему".

Три девочки, отвесив поклоны, удалились. Лиза вернулась к еде, Чёля, подумав, тоже.
Любка, закончив мыться, улеглась поудобнее у основания Конструкции, и, едва не сунув мордочку в неё, преспокойно заснула. Женщин, похоже, это не расстроило, а напротив, они любовно гладили взглядами Любку.

Чёля так же опростала миску и улеглась рядом, сложив голову на лапы. Глаз бодрствовал.

Вернулись девочки, внося плоский, вроде "дипломата" чемоданчик. Положили на стол, открыли, и извлекли обычное квадратное зеркало на подставке. Установили на столе так, чтобы в нём видели себя Лиза и я.
Из того же чемоданчика девочка достала пучок знакомых уже по пещере "свечек". Семь штук. Расположили их треугольником - острым углом в Конструкцию, а тупым в зеркало.
Неужели, как в сказке... Свет мой, зеркальце, скажи?

Вновь Конструкция "вздохнула", и облачко пара, оббежав треугольник по периметру, ударилось в центр зеркала. Я успел   только моргнуть, как вместо обычного зеркала предстал... банальный экран монитора. Ещё мгновение - и мы с Лизой увидели... Серёгу, Димку и Юлю. Мощёная дорога, солдатики-дети в форме древнеримских легионеров на пони, в центре, связанные ребята. Сергей среди конвоиров чисто великан из сказок и мифов. Евы не видно... Изображение заплясало, пошла рябь.

"К сожалению, это всё, что в наших силах,- с неподдельной грустью объявил голосок.- Их ведут к Цезарю".
- К Цезарю? Гаю Юлию?
После небольшой паузы:
"Гай Юлий нам неизвестен. Этот просто Цезарь".
-И как нам попасть к нему?
"Это и есть малая часть вашей Миссии".

- Па, что они про ребят говорят? Па?
-Погодь, Лиз. Хорошо, давайте про Миссию.

                ГЛАВА 4

История, как полагается, начиналась " от Адама и Евы". Информации было слишком много, у меня уже на десятой минуте мозги буквально плавились. Это потому, что вначале я вслушивался в каждое слово, потом-то сообразил: разумнее выхватывать основные моменты. Стало полегче.

Отсеяв лишнее, я получил следующую картину:

Много седмиц (недель) назад появился на территории государства Любелиз Большой Человек. У него недобрые глаза. Однако его встретили, как дорогого гостя, проводили к Правительнице.

О существовании Дверей в иные миры знали с давних пор, ещё до правления Любелизы. Их точное местонахождение и способ открытия знали только Верховные жрицы Храма Матери. В порядке исключения, Тайну открывали Правительнице, если та заслуживала доверия. Первой из Правительниц узнавших Тайну была Любелиза, основательница государства.

Большой Человек, очевидно, случайно нашёл Дверь, и так же случайно открыл.

Правительница Милолика юна ещё, очень любила брата-близнеца, а тот, глупый, потянулся к Большому Человеку. О чём они говорили - неведомо, только Большой Человек задумал недоброе, а царевича решил использовать.

Тут следует немного истории.57 лет назад была Последняя Война на территории Любелизова государства. Враги пришли от моря-океана, как саранча налетели. Туго пришлось любелизичам, но можно было дать достойный отпор, но воины впали в панику, ибо в решающий момент был коварно убит Правитель. Разумеется, бросились в бега. Враги подступили к Столице, где остались лишь женщины да детишки малые. Долгая осада. Обороной Столицы руководила супруга Правителя, однако вскоре была ранена и умерла от ран.

Враги ворвались в город. Начался Чёрный День. Горстка уцелевших укрылась в Храме Матери. И тогда Верховная жрица Любелиза призвала своих жриц во всех филиалах Храма Матери объединиться и воззвать к  Госпоже Матери.
И та услышала их. Наделив многими Дарами, указала Путь.

11 седмиц женский отряд делал ночные вылазки и поражал, поражал врага, пока оставшиеся не спаслись бегством на единственном уцелевшем корабле. Прокляв эту землю.

Вскоре отовсюду стеклись в Столицу спасшиеся мужчины - кто прятался, кто прислуживал врагу.
Любелиза от имени Госпожи Матери объявила себя Правительницей, заявив: отныне на троне будет сидеть только женщина. Мужчины опозорили себя на веки веков и потому быть им в услужении-подчинении.

77 лет правила Любелиза, собрав все осколки в крепкое единое государство. Царили мир, покой и согласие. Никто не ведал страха и нужды.

Когда Любелиза уходила в Мир Предков, оставила на троне внучку Милану. И ещё Всевидящее Око Матери.
На самой высокой горе перед её уходом был поставлен памятник: Любелиза в полный рост с распростёртыми ладонями. Бытует твёрдое мнение, что ладони Любелизы - это Ладони Матери. Под ними, как под крышей мира жили. Проще говоря, Мать, таким образом, опекала своих детей. Исчезли болезни, но главное исчезло Зло. Даже природа была милостива. Казалось: так будет всегда.

Но появился Большой Человек. Словно червь в спелом плоде. Каким-то образом он прознал, что юные потомки некогда богатых семей (богатства нажили за счет рабства себе подобных) всё ещё таят в глубинах сердец жгучее желание вернуть прежние времена. Большой Человек собрал их и подбил на Преступление.

Среди жриц Храма Матери была одна ученица. Её похитили и силой выведали многие из тайн Любелизы.

Так стало известно, что ликвидировать власть Ладоней Матери можно, если вынуть все 10 Пальцев - кристаллов. А чтобы добраться до Ладоней и не погибнуть, нужно обмазаться специальной мазью. Её готовят из крови только что рождённых щенков, семидневный настой чайного гриба и порошка семи злаков.
Щенков здесь нет, так как всех собак извели захватчики: любимое их лакомство было - собачьи потрошки.
Чайный гриб был только в Храме Матери, но он погиб во время штурма.

Большой Человек сходил в свой мир и всё принёс. Сделали мазь и... вынули Пальцы из Ладоней. Забрали и Корону с Головы Любелизы.
И мир изменился. Вернулись болезни, проснулись стихии, Зло зашагало семимильными шагами.

Большой Человек объявил себя Цезарем и стал Правителем. Поделил государство, как пирог, на десять частей. По числу Пальцев. И отдал в личное пользование главам семей.
Вернулось рабство, а с ним и работорговля.

Царевич, которому обещали, что передадут власть, таинственно исчез.
Неясна судьба и Правительницы Милолики.

Храм Матери разрушен, от жриц остались все, кто здесь, да ещё немая, что встретила нас у Входа. Всего девять.

Дары Любелизы (Матери) покинули их. Госпожа Мать не отзывается, глуха к их молитвам.
Осталось только Око Матери. Круглосуточно глядели в него: вдруг Мать снизойдёт, или Любелиза вернётся и всё восстановит.

Бдения были не напрасны: Око показало Спасителя. Большого Человека с белой бородой и Двойными Очами. С кошкой на плече.

А потом прибежала самая юная ученица и поведала Вещий Сон: к ней явилась Любелиза и глаголила, что придёт в двух личинах - в образе девочки, похожей на последнюю Правительницу, и в образе Кошки.
Кошки здесь исчезли лет 200 назад: неведомая эпидемия в один год всех унесла.

                ГЛАВА 5

Рассказ, наконец, закончился, и у меня в голове зависла вопросительная пауза.
Я посмотрел на Лизу: осоловевшая от обильной пищи, она клевала носом.

Женщины тоже глянули на неё и, видимо, отдали приказание, ибо четыре девочки тотчас поспешно удалились. Вскоре  вернулись с лёгкими носилками, на которых лежало десятка два маленьких пухлых подушечек.
Лизу уложили на носилки: по существу она уже спала, ибо нисколечко не сопротивлялась. Любка приподняла голову, мявкнула. Девочки отвесили ей поклон, и одна осторожно взяла кошку, опустила на подушки, рядом с Лизой.

Носилки унесли. Пауза неприятно затянулась.
-Если я вас правильно понял, мы должны вернуть кристаллы-Пальцы. Иначе говоря, включить систему.
"Вы правильно поняли".
-С этим ясно. Пальцы разнесены по всей стране. Представляете, сколько времени уйдёт, чтобы собрать их? У вас есть самолёты? На худой конец, вертолёт?
"Объясните, что вы имеете в виду?"
-Машины такие. Как птицы летают, только много быстрее.
"У нас нет таких машин".
-Нет... Тогда годы уйдут пешедралом.
"Чем?" - быстро спросил голосок.
-На своих двоих, ножками, ножками. Карта государства имеется?

Женщины вытянули руки в сторону Конструкции, и, спустя пару секунд, на столе появился вначале белый квадрат размером с развёрнутую газету. В следующее мгновение на белом, как фото в проявителе, стали проступать контур, затем полная объёмная картинка. С первого взгляда, ничего особенного: натюрморт-убитая водоплавающая дичь на белой скатерти. Утка-кряква лежала распластанная, лапки чуть вывернуты, шея вытянута, голова немного набок, из приоткрытого клюва торчит кончик языка.

-Что это?
Мой вопрос остался без ответа. Зато я увидел, как невидимая рука стала медленно вынимать из "проявителя фотоснимок". На самом деле произошло, как в бинокле, когда наводкой приближается изображение. Натюрморт превратился в обычную географическую карту, весьма подробную. С большим трудом, но можно было в этой "утке" признать центральную часть Русского государства времён монголо-татарского ига.

-А можно узнать, в каких местах находятся Пальцы?

"Утка" укрупнилась, стали видны границы, надо думать, образованных Цезарем удельных княжеств. Через мгновение прямо на "утке" замигали десять точек. Ожерелье получилось немаленькое. Это ж сколько лет понадобится, передвигаясь пешочком, чтобы собрать эти бусины? Сотрёшь ноги по самую попу.

-Спасибо. Поле деятельности я увидел. Впечатляет... Как же я буду шагать по дорогам вашей осколочной страны, среди вашего мелкого населения?
"К сожалению, сейчас у нас нет ответа на ваши вопросы. Мы будем в Урочный Час взывать к Матери, и надеемся, что получим ответ".
-И когда он, Урочный Час?
"В полночь".
-Ясно. Утро вечера мудренее. Что же мне делать в ожидании ответа?
"Отдыхайте. Вас проводят".

Две девочки отделились, и знаками пригласили следовать за ними.
-Простите, последних два вопросика.
"Пожалуйста, мы вас внимательно слушаем".
-Чёля, - это собака, - будет со мной. Это возможно?
"Да. Ваше желание для нас закон".
-Даже так... Да, второй вопрос. Прошу прощения, за бестактность... Вы...все немые?
"Нет. Когда был разрушен Храм Матери, и спасшиеся укрылись в этом последнем уцелевшем пристанище Духа Матери, мы добровольно наложили на себя Обет Молчания. Это для нас Наказание за неумелое использование Даров Матери".
-Как же вы разговариваете со мной?
"Это не мы. Это Дух Любелизы переводит вам наши мысли..."
-Погодите, значит, я могу вас, а вы меня понять, только находясь в этом зале?
"Нет. Мы решили для блага дела снять Обет Молчания с одной из нас".

Одна из девочек, из тех, что остались за спинами жриц, выступила вперёд, вытянув руки, медленно описала ими два круга, сверху вниз. Остановив их в исходном положении, девочка подошла к столу, рядом со мной, и коснулась кончиками пальцев Конструкции. Лёгкое облачко окутало руки девочки, пробежало по ним вверх, на плечи, несколько секунд головка девочки была, как в шлеме-скафандре, затем облачко стало собираться в подобие нимба над головами святых. Нимб повисел, колеблясь, и на глазах растаял.

Девочка коротко вздрогнула, как от лёгкого укола, опустив руки, оборотилась к жрицам, отвесила низкий поклон. Затем повернулась ко мне:
-Я получила позволение быть Посредником. Отныне через меня вы можете общаться с Верховной.
-Очень рад. И как зовут Посредника?
-Волга.
Я непроизвольно хмыкнул. Девочка нахмурилась:
-Что смешного в моём имени?
- Ничего, честное слово. Очень прошу, извини. В нашем мире так зовут большую реку, и ещё автомобиль.

Девочка расслабилась, глянула на Верховную:
-Они спрашивают: у вас есть ещё к ним вопрос?
-Нет. Пока.
-Они уходят готовиться к разговору с Матерью.
-Я желаю им удачи.

Жрицы поднялись, - лёгкий почтительный кивок мне,- и медленно ушли, сопровождаемые четырьмя девочками.

Мы остались вдвоём с Волгой.
-Странно как-то двигаются. Сколько им лет?
-Они больны. Недуги очень старят. Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
-Понятно. И что, нет лекарств побеждающих недуги?

Девочка напряжённо помолчала, точно прислушивалась к говорившему внутри её. Думаю, так оно и было. С кем "говорит"? С Верховной или с Духом Любелизы?

Заговорила неожиданно, заставив меня вздрогнуть:
-Долгое время заботой о нашем здоровье было лишь вовремя кушать, не переутомлять слишком организм. Ладони Матери укротили все болезни, поэтому не было надобности в лекарствах. И в лекарях.
-Я понял. Грустный факт.

Чёля заскулила, суетливо переступая лапами.
-Ей нужно... в туалет.
-Следуйте за мной.

Миновав несколько поворотов полутёмного коридорчика, мы оказались на обыкновенном деревенском дворике. Сараюшки, загончики, копёнки сена, обязательный запашок навоза.

Чёля растерянно замерла, нервно поскуливая.
-В чём дело? Действуй.
Словно ждала этой команды, Чёля сорвалась с места и понеслась по дворику, лихорадочно ища место, где справить нужду. Наконец, присела у копны.

-Можно осмотреть ваше хозяйство?
-Пожалуйста.
В сараюшки я, конечно, не попал, великоват, однако, но в оконца заглянул. Вдоль стен ясли с охапками сена. Вообще всё внутри мне показалось довольно знакомым: в детстве я часто ходил на ферму к маме и с удовольствием помогал доить коров. Какие же здесь коровы? Наверное, с козу? А козы?

На мой вопрос, где скот, Волга махнула рукой в сторону гор:
-Пасётся.
-Сейчас здесь есть какая-нибудь живность?
-Есть.

Мы прошли под навес, где оказался проход во второй дворик. Разумеется, это Волга прошла, а мне пришлось, что называется, "гусиным шагом" преодолевать более двух метров.

Этот дворик был более просторный, имел прудик, в котором плавали, точно игрушечные, уточки и гуси. По двору сновала такая же пёстрая мелочь - куры. Невероятно захватывающее зрелище: взрослые особи, а размером с недельного цыплёнка, утёнка, гусёнка.

Жаль, Лиза не видит этой прелести! И ребята... Бедные, как они там? Скорее бы уж утро, получить ответ, и, наконец, действовать. Не попади ребята в переделку, боже, с каким наслаждением бы мы вместе восприняли наше появление здесь, в этом мире... Сказка, фантастика, вот она, осязаема и ощущаема. Такой Подарок судьбы... Потом, когда всё закончится, когда окажемся дома, это ощущение будет. И восторг, и океан эмоций, но... пропитанные грустью. А пока... пленение Сергея, Димки, Юли. И то, что сейчас происходит там, у Цезаря в Столице. Очень хочется надеяться, что ребятам не сделают плохо. В противном случае... Цезарь очень пожалеет! Да, я не Крутой Уокер, не Шварценеггер, и даже не Брут, но до Цезаря доберусь... Всенепременно! Даже если на это уйдут годы...

Стоп! что-то я не ту песню запел. Сам ведь пенял Лизу не растравлять себя... Всё! Под зад коленкой всем сомнениям, мрачным мыслям и прочее, прочее, прочее... Мы в Удивительном Путешествии, всё просто здорово! Ну, столкнулись с маленькой проблемкой, так на общем фоне это... тьфу, пустячок. Всё будет замечательно!

Я глянул на Волгу, которая в глубокой растерянности сверлила меня широко распахнутыми глазами.
-Что?
- Мы не понимаем, что случилось с вами.
-Успокойся, ничего не случилось. Просто задумался, вспомнил сына, остальных ребят... Цезарь может причинить им вред?
После продолжительной паузы, Волга сказала:
-Мы думаем, что нет.
-Откуда такая уверенность?
-Ваши дети тоже Большие. Мы думаем, что Цезарь приблизит их к себе. Ведь он один Большой в Столице. Его единомышленники по Преступлению могут решить: зачем нам теперь Большой, без него обойдёмся.
-Спасибо, мне ясна ваша мысль. Весьма логично, очень даже убедительно. Слабое утешение, но лучше, чем никакое. Ладно, пошли назад.
-Есть ещё свиньи. Хотите посмотреть?
-Потом. С дочкой придём.
Не хочу лишать себя двойного удовольствия: своего и её восторга.

Мы вернулись в первый дворик. Чёли не было видно. Я позвал, и она, судя по морде, нехотя вышла из сарайчика.
-Что, не успела всё обследовать? Обычная ферма, только маленькая. А вот интересное ты профукала, голубушка.

Волга издала звук, похожий на хмыканье. Я вопросительно глянул на неё, но ответа не последовало. Очевидно, это была её личная реакция на слово "голубушка", но, будучи лишь Посредником, своё она должна держать при себе. Обет Молчания снят с неё не для пустой болтовни. Что ж, придётся смириться, что рядом с тобой... биоробот с узкой программой. Никаких человеческих слабостей, естественных девчоночьих эмоций... Обидно, досадно, но ладно.

-Чёля, ты как на счёт вздремнуть часок-другой? Лично я чуток притомился, и не прочь.

Волга привела нас в комнату, где находилась лишь резная деревянная кровать, заправленная пёстреньким пледом. Вытянуться в полный рост я, конечно, на ней не смогу, но бочком, поджав ноги, вполне.
Волга быстро расправила постель, взбила дюжину подушек, которые и заменяли привычный матрац.
-Мы желаем вам приятного отдыха.
-Благодарю.
Откланявшись, Волга вышла.

Чёля, не дожидаясь команд, прошла к кровати и легла рядом, у изголовья.
Я снял с себя только куртку и обувь, осторожно присел на кровать, ожидая, что сейчас эта детская кроватка развалится под моим весом. Не развалилась, лишь жалобно скрипнула. В ответ, бог знает что подумавшая, рыкнула Чёля.

Странный и любопытный этот параллельный мир. Судя по именам, любелизичи принадлежат славянскому роду-племени. Может даже русские, как и я. Но почему все такие крохи? Это что, славянские хоббиты?

"Такими сделала нас Мать,- тотчас прозвучал в голове голосок Волги. - Мы все её дети."

Можно подумать, я ждал иного ответа. Всё ясно... Мать... дети...

Через пару минут, утонув в подушках, как в роскошной перине, в позе эмбриона, я сладко погружался в сон...