Пристрастие к поэзии питают, как правило, молодые люди, которые ещё не утратили свежесть восприятия. Их чувства обострены до предела. Первая любовь. Первое свидание. Первый поцелуй. Всё так остро.
Когда же они входят в пору зрелости, то прежние увлечения кажутся им смешными, а мотивы их поступков неразумными.
Но пролетают годы. Они старятся. И возвращаются к тому же, с чего начинали.
Их опыт нажитого гибнет от столкновения со склерозом и стремительно меняющимся миром, поспеть за которым они уже не в силах. Их самоуверенность тает на глазах. Остаётся лишь поразительное свойство памяти ярко и мучительно достоверно освещать уголки "давно минувших дней, преданья старины глубокой", хотя ближайшие события напрочь забываются.
И воскресают стихи, и вспоминаются старые песни, и лица забытых друзей и подруг. И они понимают всё отчётливее, что неизбежно приближаются к той черте, о которой их предупреждали поэты, за которой ждёт вечность. А туда с собой не возьмёшь ничего из зрелой жизни с её рациональностью и предписанностью поведения.
И оказывается, вдруг, что именно стихи и есть тот стержень вечности, на которой нанизываются все души людские. А все блага жизни, лишь попытка самоуверенного тела закрыть глаза на бренность своего существования, в надежде, что расплата придёт ещё не скоро.
И тогда раскрываешь потрёпанный томик Пушкина и начинаешь читать:
XLIX.
Кто б ни был ты, о мой читатель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости. Чего бы ты за мной
Здесь ни искал в строфах небрежных,
Воспоминаний ли мятежных,
Отдохновенья от трудов,
Живых картин, иль острых слов,
Иль грамматических ошибок,
Дай бог, чтоб в этом тексте ты
Для развлеченья, для мечты,
Для сердца, для журнальных сшибок
Хотя б крупицу смог найти.
За сим расстанемся, прости!
L.
Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный Идеал,
И ты, живой и постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Всё, что завидно для поэта:
Забвенье жизни в бурях света,
Беседу сладкую друзей.
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися вопервые мне -
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще неясно различал.
LI.
Но те, которым в дружной встрече
Я строфы первые читал...
Иных уж нет, а те далече,
Как Сади некогда сказал.
Без них Онегин дорисован.
А та, с которой образован
Татьяны милый Идеал...
О много, много Рок отъял!
Блажен, кто праздник Жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокалы полныя вина,
Кто не дочел Её романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.