Оля Оленева умела хранить секреты. Свои и чужие. При этом в детстве она была самой говорливой девочкой: она могла говорить часами на любые темы. О планете Марс или древнеримских легионерах. Или о своей маме Кате. Она не просто говорила, а тараторила почти без пауз. Я уже в семь лет знал, что Оле нельзя задавать никаких вовопросов - слишком обстоятельно она на них отвечала.
После школы я встретил Олю, когда она заканчивала Одесский медин. Она меня спрашивала, а я только отвечал.
- Гошка, - сказала Оленева, - ты стал слишком скрытен. Наверное, у тебя есть какой-то секрет государственной важности. Давай, колись! Я никому не проговорюсь, будь уверен!
- Нет у меня никаких секретов, - ответил я. - Просто я вспоминаю наше детство. И только. Нет, тебя в своем детстве. Такую шумную...
- Просто я всегда была дома одна, - голос Оленевой стал звучать совсем тихо, словно она забыла о своем собеседнике, - потому что родители поздно возвращались с работы. Я все делала молча. А потом, в школе, мне хотелось выговориться.
- Ты никому и никогда не расскрывала секретов. Это я хорошо запомнил.
- Гошка, а кому мне их было раскрывать. У меня в классе было только два друга - окно, у которого я сидела, и ты.
- У тебя были нормальные отношения со всем классом.
- Вполне нормальные. - Оленева улыбнулась. - Но дальше нормальных отношений у меня не выходило, словно была некая грань, а переступить ее я не могла. Я, Гошка, никому, кроме тебя, не доверяла, а ты от меня под разными предлогами отнекивался. У нас никогда не получалось нормального диалога. Этакая говорливая девочка - это я, и молчун - это ты.
Тогда Оля Оленева ушла, не дослушав моих возражений. И попросила, чтобы я ее не провожал.
- Гошка, - сказала она, - меня ждет не принц, а жених. Ревнивый, как десять принцев. Впрочем, принцы, скорее всего, не ревнуют, а женихи ревнуют за себя и за принцев. А я ему о тебе рассказывала, даже слишком много, но ему я своего главного секрета не выдала. А ты, наверное, о моем главном секрете догадался, но пусть так и будет. Только, учти, ты догадался самостоятельно. А теперь, прощай, Гошка. Мы с тобой когда-нибудь свидимся.
Только тут я понял, как она красива, эта самая Оля Оленева. Анастасия Вертинская в юности. Даже еще красивей. Самая красивая девушка одесской Молдаванки. Нет, пожалуй, всей Одессы.
Я мог бы за ней броситься и ее догнать, но я ничего подобного не стал делать. Ведь тогда бы я ей задал один-единственный вопрос, но ответ я на него уже знал.