Меня похитили агенты прямо с корта. Лэндровер цвета мокрого асфальта,
и никакого с задницы эскорта. Одна сплошная государственная тайна.
Зажали с двух боков бритоголовые пердилы, а ихний шеф расселся на переднем.
Во, блин, попал на форменные вилы, но я не прост, и с ходу начал гнать такие бредни:
«Бойцом не видимого фронта мечтаю стать я, парни, с детства.
Мне б только приодеться, и сполоснуться после корта.
На теле нет значительных изъянов. Татуировки надо бы для форта.
Когда я пью, то не бываю пьяным. У вас тут жарко, мне б не перегреться.
Да нет же, я совсем не отрицаю, что я - сын повара Махмуд,
но может всё же Лёха Николаев, скорей бы к нам вернулся из Бермуд.
А он то быстро разберется, кто был мой папа, и, кто я,
а так мне паспорт поменять придется, а, что подумают начальник и родня.
Нет, если это очень надо, я вам, конечно, помогу,
из Феди я Махмудом стану, и никому об этом ни гу-гу.
Я соглашуся стать тогда талибом, вольюсь в движенье талибан,
или прикинусь ортодоксом, ну, раввином, но изучить мне надо бы и Тору, и Коран.
На это, знаете, мне надо время, и отрастить бы бороду и пейсы.
Тогда забрасывай меня к евреям обычным тель-авивским рейсом.
Ну, документы выправите сами. Не на Махмуда, на Абрама или Мойшу.
В Афгане не богато с чудесами. Обетованная мене по нраву больше.
Условие одно! Не соглашусь забрасываться в Польшу».
Тут мне пришелся сильный крюк и прямо в челюсть.
Очнулся только в Куршевеле. Теперь с девчонками покуда в бане парюсь,
а девочки, скажу вам, просто прелесть.
А Леха до сих пор не появился, его забрал бермудский треугольник.
Я буду ждать, пока он не вернется, и мы погоним вместе с ним к евреям.