Жаклин иногда теряла границу между ролью и ею самою. Она так вживалась в образ, что этот образ становился её лицом.
Жаклин часто задумывалась, а что если снять все эти маски вдохновения, притворства, чувственности, пылкости, что останется без них? - Боль, пустота, грусть, серость?
Что если я такая же серость, без чувств, без огня, без тяги к чему- то сумасшедшему, отчего теряешь голову и уже становится всё равно; ставишь на карту всё, боясь потерять что-то близкое, дорогое, а ради чего?
Только ради того, чтобы отведать неизвестное, запретное, ведь люди со времён Евы тянулись к запретному.
Жаклин всегда вспоминает, что же толкнуло её в тот вечер, злополучный вечер, начать такую опасную игру.