-Что происходит, Феликс? Мы ведь должны сейчас быть там, на стене…
-Позволь немного тебя исправить: я должен быть на стене, и я обязательно там буду, как только решу самую важную проблему.
-Но сейчас самая важная проблема…
-Нет сейчас самая важная наша проблема – выбраться с Римора живыми. Пойми меня верно, даже если мы покинем город нам долго не протянуть среди руин заброшенных городов, нам нужна армия, но не вооруженные гражданские.
-Что ты хочешь сказать?
Феликс показал ему шприц
-У меня есть вакцина и возможность отправить одного человека на другую развитую планету. И ты вполне подойдёшь для того, что бы передать сообщение.
-Но как же… что если…
-Никаких если,- резко ответил хаосит, хватая парня за руку и вводя ему содержимое шприца,- ты отправляешься, отправляешься потому, что я так сказал.
Роберт обречёно кивнул, он знал, что теперь от него будет зависеть судьба многих людей.
-Чудесно. Я не собираюсь требовать от тебя невозможного: просто отдай это моим братьям,- он протянул бойцу небольшой кристалл кварца, испещренный различными руническими символами.
В полумраке транспортного ангара Роберт смотрел на зажатый в собственной руке кусок кварца, он и прежде слышал о том, что представители противоположной половинки Великого Ордена использовали этот удивительный материал в качестве невероятно эффективного информационного носителя, но он впервые сжимал нечто подобное в своих руках. В этом маленьком объекте могла храниться целая история Римора, все наблюдения Феликса, какие-либо чертежи, которые психер мог уже умудриться извлечь из тех самых засекреченных архивов, которые Грегору открыть так и не удалось, - здесь могло быть всё что угодно, но впервые Роберт не делал того, чему ему учили, он впервые беззаговорочно верил тёмному, потому, что всё пережитое не позволяло ему сомневаться в нём и в каких-либо из его намерений.
Немалых размеров железный обруч всё же позволил покрывавшим его узорам засветиться, засветиться сперва неровным тусклым зеленоватым светом, затем пульсирующим жёлтым. Вот как выглядит эта самая Рамка: просто подвешенный на цепях огромный металлический круг, покрытый узорами, обвитый проводами – ничего больше, ничего особенного, по крайней мере так оно казалось. Изогнутый серпантин разрядов пробегал по закруглённой внешней поверхности, медленно перемещаясь ко внутреннему краю обруча. Ток начал скапливаться на внутренней поверхности, и символы на Рамке загорелись алым пламенем. Феликс выставил свою руку вперёд, он напрягся, концентрируя всего себя на рамке, на том скудном запасе энергии, который обстоятельства всё же дозволяли ему использовать. Он провернул ладонь против часовой стрелки, и ток со внутренних участков Рамки стал стремиться к её центру извивающимися щупальцами, словно бы нечто невероятно мощное и огромное ожидало его там, затягивая его в себя. Стоило этим щупальцам сплестись во едино, и в центре рамки словно бы что-то разорвалось: волны энергии невероятной по своим размерам расходились от центра в вертикальной плоскости, ударяясь о внутреннюю поверхность Рамки и расплываясь по ней самой, но никоим образом не выходя за её приделы. Истощённая поверхность Римора давно не помнила, когда в последний раз ей удавалось ощущать столько чистой энергии. Психер сжал свой кулак, центр рамки вновь вспыхнул, и абстрактное красное ничто заполнило собой прежде пульсировавшую белыми волнами энергии полость обруча. Вот она и открылась, ужасная кровоточащая дыра в пространстве, пустота времени и расстояния внутри нашей точной извечно куда-то стремящейся реальности, и эта пустота пыталась всосать в себя всё, что только можно было: пыль, предметы средних размеров и даже воздух.
-Чего ты ждёшь?! Я не смогу держать его открытым так долго!
Роберт в ужасе созерцал это нечто. И пусть очи его видели это уже не в первые, эта относительно бесконтрольная аномалия пугала его столь же сильно как и в самый первый раз, если только не сильнее, теперь, когда он представлял себе что же это такое на самом деле и чем это может для него обернуться, когда он уже чудесно представлял себе, что всё может окончиться и так, что он просто не выйдет с другой стороны. Наверное именно по этому светлые и предпочитали использовать Сети Древних, хотя бы по тому, что это было куда безопаснее, пусть и не столь и продуктивно.
Он почувствовал раздражение хаосита. В следующую же секунду в извилины его мозга грубо врезалась прямая ментальная команда «пошёл». Он не понимал, что с ним происходило, он просто чувствовал страх пред этой объяснимой неизвестностью, но зато его тело само подчинялось тому приказу, целенаправленно делая один шаг за другим. Самому же парню оставалось лишь с ужасом смотреть на то, как неумолимо сокращается этот маленький промежуток, отделявший его от ужасной дыры в самой толще понятного ему бытия.
***
Очередная мерзкая крыса сорвалась со стены, очередной град выстрелов сопровождал эту мерзкую живучую гадость до самой истрескавшейся земли. Тварь безумно визжала, размахивая своими когтистыми передними конечностями. Наконец она встретилась с мёртвой землёй, и визг её сменился на беспомощный хрип, вместе с которым из пасти твари вырвались капли слюны вперемешку с кровью.
Они ползли отовсюду, покрывая собою каждый метр возможной поверхности: от испещренной узорами трещин почвы до бетонных крыш домов пригородов. Но, что самое ужасное, они умудрялись карабкаться вверх по отвесной городской стене, и упорство их не знало границ.
Торнт прокричал что-то стоявшему справа от него солдату-роялисту, тот хотел ответить, но тут же крысиные когти вонзились в его бронекостюм, и единым движением скейвен сбросил бедолагу со стены, незамедлительно меняясь с ним местами. Солдат рухнул наземь и скрылся из виду под десятками крысиных лап. У Торнта не было времени на то, что бы отделаться от ринувшегося в его сторону скейвена. Тварь подпрыгнула, готовясь нанести по оппоненту сокрушительный удар сверху при помощи своего зазубренного временем и боями оружия. Доли секунды, обычнейшие доли секунды отделяли сержанта от гибели, “неужели вот так всё и закончится?” подумал он, когда клинок был на расстоянии меньше половины дюйма от его головы. Внезапно закутанную в грязные лохмотья гигантскую крысу снесло в сторону, перебрасывая её тело через парапет. Кончик крысиного хвоста скрылся за преградой, увлекаемый грузом остального тела вниз; Торнт обернулся: рядом с ним с ним стоял хаосит, за его спиной сержант увидел прочно закрепленную оружейными ремнями алебарду.
-Нам осталось продержаться лишь несколько минут. Не смей даже пытаться умирать сейчас.
Торнт кивнул в ответ, сбивая прицельным огнём вниз ещё одну хвостатую мерзость. Феликс же следил за горизонтом. Он упорно ждал того самого момента, когда в его распоряжении окажутся коды активации для протонных боеголовок со склада.
Ещё несколько вооруженных людей было стянуто вниз со стены, скейвены начали незамедлительно взбираться на их места, а поскольку незащищенным оказался целый участок, то на месте одного сброшенного человека оказалось по три а то и по пять тварей. Психер резко ударил по сознанию каждой из этих крыс, те неистово взвыли, часть из них начала терять равновесие вместе со всякими признаками ориентирования в пространстве, пока крысы пытались прийти в себя или оступались и, перегнувшись через оборонительный парапет, безвольно соскальзывали со стены, хаосит освободил свою алебарду от плена ремней и приблизился к ним. Первый удар его внушительного оружия почти разрубил закутанного в лохмотья скейвена на два неравнозначных куска, отделяемых друг от друга лишь тонкой полоской среза от предплечья и до таза. Твари начинали приходить в себя, сзади показалась очередная когтистая конечность, жадно хватавшаяся за бетон стены. Замах, затупленный меч с глухим свистом разрезал воздух над головой пригнувшегося психера, недовольный Феликс воспользовался алебардой чтобы разрубить крысу напополам, резко отскочив от ещё одной укутанной в балахон фигуры он нанёс удар по ногам, брызнула кровь, скейвен заверещал, роняя оружие, ещё один удар заставил его умолкнуть на всегда. Крысы продолжали перебираться через оборонительный парапет городской стены, а лишних солдат, по странным стечениям обстоятельств, не наблюдалось. Феликс сделал внушительный замах своим грозным оружием, удар пошёл по большой дуге, серьёзно задевая не первостепенные для себя цели, лезвие настигло свою жертву, верхняя часть черепа отделилась от тела и с издевательским причмокиванием соскользнула на бетонную стену, ноги скейвена покосились и обмякли, он беспомощно рухнул на грудь, язык твари всё ещё бешено трепыхался, словно бы в панике ища верхнюю челюсть. Но на этом зажатая в руках Феликса алебарда вовсе не остановилась, оружие продолжило описывать свою смертельную окружность, плавно деля скейвенов на кусочки. Пока психер поигрывающее менял положение металлического древка, лезвие весело разрезало свежую плоть, разносясь по округе десятками ужасающих крысиных воплей. Что-то рассекло воздух слева от него, он резко развернулся и прочное металлическое древко схлестнулось с древним мечём, яркие искры разлетелись в стороны.. На долю мгновения глаза хаосита встретились с глазами твари, с такими безумными дикими глазами, полными от беспричинной ненависти, что стала самим принципом их существования. У Феликса не было никакого желания тратить своё время на бесчестную единоличную схватку с хвостатой тварью, он моргнул, зрачки твари резко сузились, жалкий крысиный мозг разорвался внутри черепной коробки, и то, что от него осталось, вытекало из ушей и ноздрей валявшейся у него под ногами твари. Скейвен взобрался на парапет и попытался прыгнуть на него сзади, психер перекатился назад, огромная крыса недоумевающее приземлилась перед ним, острый наконечник вошёл ей в основание черепа, тварь смогла лишь издать жалобный хрип.
Очередная закутанная в изодранную ткань фигура перемахнула через стену и ринулась к нему, он занёс алебарду. Внезапно что-то очень маленькое рассекло воздух и вонзилось в крысиную плоть, погружаясь всё глубже. Уроженец Харопода прекрасно понимал, что это была капса из «прожигателя». Доля секунды, и заключенное внутри капсы вещество воспламенилось, поджигая огромную крысу изнутри. Тварь разинула свою пасть, в воздух поднялись языки яркого пламени, она пошатнулась и перегнувшись через парапет рухнула со стены вниз. Феликс резко развернулся: к нему приближался солдат-роялист, одетый в ярко-белый с зелёными полосами бронекостюм. “Всё готово” раздалось эхо из под дыхательной маски. Хаосит был рад это слышать. В некотором роде его усилия возымели хоть какой-то результат: пока светлые собирали народное ополчение, он сам взялся за некоторых из ныне уже бывших солдат Ункмора, превратив каждого из них во весьма эффективную многозадачную боевую единицу. В данный момент таковых было ровно семеро, экипированных различным модернизированным оснащением, в том числе и экспериментальными «прожигателями», созданными им самим на основе смешанных технологий. И что самое главное, каждый из них подчинялся лишь ему одному.
-Начинайте обстрел, капрал,- скомандовал солдату Феликс, обрубая очередную зацепившуюся за парапет когтистую лапу.
***
Мортиры приняли координаты своих целей и начали медленно разворачивать свои блестящие в лучах опасного для жизни солнца корпусы. Механические манипуляторы зарядили в орудия снаряды с протонными боеголовками. Секунды; подсоединенные ко взрывателям микрочипы приняли коды активации, раздалась оглушительная канонада. В воздух поднялся смертоносный клин снарядов, оставлявший за собой в оранжевых небесах лишь дрожащие белые порезы. Один за другим снаряды падали на мёртвую поверхность Римора, озаряя безжизненную пустыню вокруг невыносимо-яркими вспышками.
Проход на восток был почти свободен. К прочным воротам подъехал десяток тяжело-бронированных «крушителей», готовых в любой момент сорваться с мест и понестись в даль, к электродороге. Ещё несколько снарядов упало на землю, и из них проросли очередные яркие вспышки, озарившие собою небо на востоке. Люди поспешно покидали городские стены, стремясь как можно раньше занять заветное место внутри этих надёжных транспортных средств.
Магнитные реле отключились, величавые ворота начали неторопливо отпираться, скрывая свои створки внутри стен. Когда зазор меж ними стал достаточно велик, первая бронированная транспортная машина юркнула в него и покинула столицу, за ней выскользнула ещё одна, затем - ещё и ещё.
***
На мёртвую твердь опустился ещё один усталый шаг. Люди изнемогали от жары, спины их ломились под тяжестью внушительных рюкзаков, но прикусывая до самой крови свои губы они молча продолжали идти. Живая цепь из людей протянулась так далеко, что тень их казалась тихим бескрылым драконом, которой незаметно и безмолвно крался подле этого импровизированного каравана, в надежде полакомиться теми, кого силы должны были покинуть уже навсегда.
Грегор шёл во главе этой многострадальной вереницы из иллюминатийцев и бывших повстанцев. Только сейчас он осознавал насколько важно для них было покинуть Гразорней: раз в несколько часов радио-эфир разрывался от криков и воплей, вслед за которыми шла сперва мольба о помощи, а затем – лишь угрюмое предупреждающее молчание передатчика, свидетельствовавшее о том, что очередной город пал жертвою омерзительных огромных крыс. Скейвены уничтожали всё на своём пути, не проявляя ни жалости, ни элементарнейшего уважения. Они использовали пересохшие русла подземных рек, что бы незаметно приближаться к очередному месту действия для своей безумной бойни.
Наконец, на горизонте замелькали очертания очередного города. Один из бывших «Детей Небесной Матери» сказал, что это были вышки ретрансляторов Агрола, города, удерживаемого радикальной повстанческой группировкой «Чёрный Закат». По словам монодоминанта, особой опасности они не представляли, по крайней мере, за исключением тех самых случаев, когда они сами видели в ком-либо опасность. В рации вновь раздались голоса, отчаянно взывавшие о помощи. Выхода не оставалось: не смотря на весь возможный риск, они должны были войти в город, дабы дать людям шанс отдохнуть и подкрепить свои силы, иначе они рисковали просто не дойти до места встречи.
***
Внушительный чёрный корпус «Крушителя» был идеален для наступательных боевых действий в условиях городов Римора: ему не были страшны ни прочная кладка, ни прямой ракетный обстрел. Но вот для сражений с бесконечными полчищами скейвенов он не годился, ведь недостаточно большая скорость не давала шансов уйти от преследования, а останки крысоподобных существ забивали механизмы, покуда те не выходили из строя. Только по этой самой причине основная колонна потеряла девять машин, судьба пассажиров которых была уже, увы, предрешена.
Но это уже потеряло всякое значение, теперь было важно запустить поезд, пока эффект массированного обстрела не сошёл на нет. Феликс смотрел с края платформы вниз, на поднимавшиеся из мёртвой почвы массивные стальные опоры. Крысам не было дано справиться с управлением подъёмника, поэтому они будут опять-таки карабкаться, карабкаться по этим самым опорам.
-Судя по всему, поезд давно уже не ходил по этим рельсам, Феликс,- раздался у него за спиной тихий шёпот Мэйса.- Боюсь, может случиться авария.
-А разве это сейчас важно?,- отозвался он даже не обернувшись.- Он может взорваться или сойти с рельс, но ведь это никак не хуже, нежели пасть от мечей этих тварей.
-Неужели ты предпочтёшь сгореть заживо…
-Мой ответ на этот вопрос ты получил. Я не в силах просчитывать вероятности того, что мне не подконтрольно. Но я искренне верю, что мы сможем преодолеть на этом поезде достаточное расстояние, что бы оторваться от скейвенов, прежде чем дальнейшее путешествие станет невозможным…
-Тем не менее, у нас всё ещё нет гарантий, что он даже тронется с места.
-Светлый священник Филопей Мэйс всё же забыл, что значит «верить»?- язвительно протянул собеседник.
-Вовсе нет, просто мне…
-Не волнуйся, язычник, если бы я не знал, что он поедет, я бы не стал рисковать.
-С чего бы это?
-Мне просто удалось сделать то, что не удалось Грегору: я взломал систему администраториумов, которые, как позднее выяснилось, имели полный доступ к программам диагностики внешних систем, таких как топливопровод и эта электродорога. Как и всегда, самый очевидный ход вёл в тупик, и именно в этот тупик и пошёл Грегор, пытаясь разблокировать сведения через приборную консоль. Я же воспользовался самым неудобным подходом: вломился в систему, подключившись к одному из кабелей, сделанному из искусственного нейро-волокна.
-Зачем ты мне это рассказываешь, Феликс?
-Пока они пытаются перераспределить питание на рельсы, а скейвенов ещё нет, я подумал, что мог бы поделиться с тобой предысторией своих соображений. Я решил, что если вдруг ты умрёшь, прежде чем поезд тронется, то у тебя будут все доказательства того, что в противном случае у тебя всё же были бы все шансы на спасение, согласно предложенному мною плану действий.
-А почему бы просто не попытаться спасти мою жизнь?
-Разве я не упоминал, что я не в силах просчитывать вероятности того, что мне не подконтрольно?
***
-Убирайтесь прочь! Мне безразлично кто вы, для меня значение имеет лишь то, что вы пришли с юга. Те, кому удалось бежать из южных секторов, рассказывали о странных тварях, которых мы прежде не видели. А потом выжившие заболевали. Эта была странная болезнь, покрывавшая всё их тело фиолетовыми пятнами.
-Эти самые выжившие приходили в ваш город?- Спросил Грегор.
-К счастью ещё нет. Но эфир просто переполнен сообщениями об этой заразе в других городах. Мы пристрелим любого, кто только попытается пройти под этой самой аркой.
Что же, его слова звучали вполне убедительно, благодаря сотне-другой короткоствольных лазерных винтовок, нацеленных на них со стены, что окружала город.
Этот человек скрывал нижнюю часть своего лица под тряпичной повязкой красного цвета, а одет он был в облегающий чёрный бронекостюм средней тяжести. Он, подобно ветру, развевавшему его уже местами покрытые сединою каштановые волосы, ощущал превосходство над пришедшими с юга людьми. Он даже смотрел на них снизу-вверх, стоя на той самой арке, о которой он и говорил.
Эмили вытащила из рюкзака впереди шедшего солдата плазменную винтовку. Эта вещь была бесконечно далека от абсолютного идеала энергетического оружия, в частности это означало, что до термоплазменых карабинов хаоситов её надо было неустанно совершенствовать на протяжении многих десятилетий. Но, несмотря на неминуемые перегревы, она достаточно неплохо справлялась с прожиганием отверстий во вражеской броне. Девушка обмотала длинный ствол винтовки мокрым полотенцем и при помощи круглой ручки поставила мощность на максимальный уровень. Эмили вскинула оружие и нажала на курок. Аккуратный пульсирующий сгусток энергии вырвался из дула и помчался к самодовольному человечку, стоявшему на арке уперев руки в бока. Его правая нага со свистом отделилась от тела и отлетела в сторону. Тут же его величавая поза утратила свою внушительность, а сам он пошатнулся и свалился с арки вниз. Он приподнялся на руках, отплёвывая песок, и в ужасе поднял на девушку глаза: от обмотанного полотенцем ствола винтовки поднимался густой белый пар. Она медленно и грациозно опустила дуло так, что бы оно смотрела прямиком промеж глаз самонадеянного глупца.
-Ещё не передумал?- лицо её расплылось в лёгкой ухмылочке.- А то мне хватит ещё на один выстрел.
***
Ужасающий рёв перекрывал собою даже гудение запущенного двигателя электропоезда. Твари взбирались на платформу с неимоверным упорством, поэтому, пытаться отстреливать их вдоль всего неукрепленного периметра было просто бесполезно. Людям приходилось тесниться к составу, чтобы уцелеть, чтобы просто выстоять против этого нескончаемого омерзительного потока из пёстрой, местами линялой, шерсти. Твари надвигались волна за воною, и каждая следующая группа наподдавших превосходила предыдущую как суммарным количеством включенных в неё крыс, так и стойкостью каждой отдельно взятой особи. Над ухом Филопея Торнт вопил нечто нечленораздельное, что-то в духе “Жрите это, ублюдки, мать вашу!!!”, поливая при всём этом скейвеновы не одними лишь только отборными ругательствами, но и прицельным лазерным огнём. Один из скейвенов забрался на поезд и прыгнул на людей со спины. Феликс успел вовремя его почувствовать, что бы развернуться и выставить левую руку вверх. Психер представил себе, как пальцы его сжимаются на горле твари, и, словно в подтверждение своих мыслей, сжал ладонь. Гигантская крыса незамедлительно зависла в воздухе и выронила свой обрамленный ржавчиною меч, судорожно разевая свою пасть в надежде поймать хотя бы глоток драгоценного воздуха. Феликс устал: слишком много сил он потратил за минувшие несколько часов, даже сейчас он слегка опирался на собственную алебарду, но делал это так, что бы в глаза его усталость не бросалась. Покуда хаосит собирал силы, крыса несколько долей секунд продолжала висеть над головами людей, хватаясь передними лапами за горло, в надежде оторвать от него невидимую руку, и до крови издирая когтями собственную кожу. Наконец Феликс выбросил незатейливую игрушку в ряды приближавшихся ей подобных. Полумёртвая хвостатая тварь столкнулась с одним из скейвенов в первом ряду новой наступавшей волны. Физический удар сопроводил неимоверный ментальный импульс, и массивное недружелюбное скопище разметало во все стороны, подобно тому, как шаловливый ветер раскидывает аккуратные кучи жёлтой листвы. Некоторые из скейвенов ещё продолжали судорожно дёргаться.
-Уходите…- сказал Феликс.
-Что?- словно не веря собственным ушам, переспросил светлый священник.
-Уходите. Запускайте состав и уходите. Я задержу их.
Послышались недовольные бормотания. Феликсу даже показалось, что ушей его коснулось чьё-то предложение выдвинуть другую кандидатуру.
-Если будет нужно, я силой заставлю вас забиться в эти вагоны…
-Но, Феликс, ты наш последний шанс, без тебя…
-В отличии от тебя, язычник, мне не свойственно самопожертвование. Я не собираюсь здесь погибать. Я успею на этот поезд… А теперь живо,- он навёл на людей свой плазменный пистолет.- Живо внутрь или я самолично вас прикончу, прямо здесь и прямо сейчас.
Люди медленно побрели внутрь поезда, Феликс спрятал смертоносное энергетическое оружие обратно в кобуру и окликнул солдата в белом бронекостюме, тот уходил последним. Мужчина обернулся.
-Капрал, присмотрите за моим чемоданчиком, пока меня не будет.
Тот кивнул, одобрительно похлопывая по чёрному бархату, которым был обтянут куб в его руках. И скрылся за аккуратно захлопнувшимися дверьми поезда.
Новая партия свирепых созданий уже вползла на широкую платформу и теперь направлялась к нему. Он был готов их встретить и противостоять им столь долго, сколько будет необходимо. Преодолевая усталость он сделал несколько уверенных шагов, каждый из которых оставлял на поверхности платформы незримый глазу человека чёрный след, пропитанный глубокою ненавистью. Первая тварь ринулась на него, размахивая над головой неким подобием палаша. Уже через несколько мгновений пальцы противника ослабли и выронили грозное оружие, послышался жалобный лязг металла, когда слегка покривленный палаш соприкоснулся с металлом платформы. А само существо обмякло и безвольно повисло на острие его алебарды. Он извлёк красную от свежей крови сталь из тела поверженного врага и резко замахнулся в развороте. Сквозь грязно-серый, местами изодранный в клочья балахон проступила наклонная тёмно-красная полоса, на мгновение скейвен застыл с занесенной над головою секирой, а затем просто моргнул и развалился на две половинки.
Через некоторое время эти существа обступили его, взяв в плотное кольцо, сквозь которое он даже не мог разглядеть поезд. Клинки древних орудий пестрели в серо-коричневом ревущем хаосе серебристыми всполохами. Психер взмахнул алебардой, насаженный боевой топор его холодного от ненависти оружия отделил голову очередного скейвена от плеч, и та мило покатилась к ногам сородичей. Феликс резким движением притянул навершие к себе и насаженное на черенок аккуратное острие пронзило подкравшуюся со спины хвостатую тварь. Существо гневно открыло пасть и с зубов сорвалось несколько багряных капель крови, смешанной с вязкой слюною. Хаосит провернул рукоять и тварь болезненно взвыла, позабыв обо всём на свете. “Пора” сказал сам себе Феликс, и неимоверно мощная волна психической энергии разошлась от него во все стороны. В этот самый момент грозные скейвены показались ему не более чем набитыми синдипоном тряпичными игрушками для детей, такими мягкими, безвольными, слабыми и лёгкими, такими неимоверно жалкими. Ментальные волны разбросали гигантских крыс по территории радиусом в добрых полторы сотни метров. Платформу украсили обширные лужи густой алой крови и изувеченные крысиные тела со множественными переломами и вывихами. Некоторые из скейвенов ещё еле заметно подрагивали, покуда теплившаяся в них прежде жизнь не покинула эти отвратительные тела.
Феликс опустился на одно колено и тяжело дышал, опираясь на царапающую остриём черенка платформу алебарду.
***
Филопей наблюдал за схваткой сквозь бронированное стекло кабины локомотива. Когда Феликс исчез из виду за спинами сотен крыс, Мэйс испытал ужасающий по своим размерам приступ страха, ему казалось, что эта ужасающая масса не просто набросилась на психера со всех сторон, но и просто уничтожила его, раздавила хаосита насмерть. Затем что-то случилось, прямиком в центре этого уродливого бездушного месива словно бы что-то взорвалось, и незримая мощь разбросала скейвенов, словно новорожденных котят. В бронированное стекло кабины с громким «шмяк» врезался труп огромной твари и мучительно медленно сполз вниз, оставляя не прозрачности стекла лишь единственное напоминание о своём кратковременном присутствии, неровная уродливая кроваво-красная полоса.
Мэйс мучительно вжался в стекло, следя за хаоситом. К большому счастью для светлого священника, тот шевелился. Филопей испытывал благоговение, смотря на этого человека. Проявлением чего бы ни был этот поступок: храбрости или безумия – но хаосит прямо сейчас в одиночку уничтожил во много раз превосходившие его силы противника и позволил им выиграть время, но до невозможности измотал собственный организм. Филопей восхищался этим поступком и самим хаоситом.
Послышалось тихое напряженное гудение: прежде горевшие красным цветом мониторы и кнопки начинали светиться нежно-голубым, неровный подрагивающий красный свет аварийных ламп на мгновение погас, а затем заработало основное освещение поезда.
Корпус электропоезда начали покрывать ярко-синие линии огней, означавших, что транспорт был готов к отправлению. И Феликс не мог этого не заметить. Он поднялся и сделал несколько шагов в направлении ближайшего вагона. Светлый священник с улыбкой провожал его взглядом, как внезапно крыша над его головою разразилась протестующими скрипами.
***
Феликс почувствовал невероятный гнев и жуткую пламенную ярость, но они принадлежали не ему. Он поднял глаза и увидел на крыше поезда четыре огромных крысы, закованных в грубую стальную броню. Ещё более крупные, ещё более злобные. А его разум был слишком утомлён, что бы Феликс мог избежать физического контакта. Одна из тварей оттолкнулась от крыши локомотива мощными задними конечностями и, занеся свой огромный топор над головою, прыгнула на хаосита. Единственная мысль, которая пронеслась у него в голове прежде, чем топор коснулся металла его древка, звуча как “почему они все так любят прыгать?”.
Грубый топор вырезал из металла алебарды снопы ярких искр. С непостижимой для обычных смертных скоростью и жестокостью отвратительное существо наносило один удар за другим, не позволяя Феликсу перевести дух. Сородичи нападавшего терпеливо наблюдали за ходом агрессивного сражения с крыши локомотива. Они явно никуда не спешили, и вскоре Феликс понял почему: одновременно с разъяренным рёвом воздух разрезал откровенный выброс ненависти. Очередная объятая шерстью волна смерти приближалась к ним, карабкаясь в верх по могучим опорам. И её психеру уже не дано было сдержать. Очередной могучий взмах топора рассёк воздух в том самом месте, где долю мгновения назад была шея хаосита, вынуждая проскользнуть под оружеем грозного врага и встать у него за спиной.
Во вновь раскрывшихся дверях показалась фигура в чёрном балахоне. “Прочь, язычник” даже не обернувшись прокричал уроженец Харопода, блокируя очередной смертоносный выпад противника.
-Но, Феликс…
-Заткнись и запускай двигатели!!
-Но…
Металлическое древко разделилось надвое, не выдержав тяжёлого удара сверху. Раздосадованный хаосит замахнулся тем, что осталось от навершия его оружия. Скейвен выбил угрозу из руки оппонента, и сталь с лязгом упала на платформу. В этот самый момент незащищенная листами грубой брони шея гигантской крысы оказалось уязвимой для быстрой и прямой атаки. И Феликс незамедлительно погрузил в плоть противника острие черенка своей бывшей алебарды. Из пасти и раны чудовища хлынули струйки алой крови. Тварь что-то угрожающе прохрипела, отплёвывая густую кровь, и психер с силою провернул сталь внутри тела скейвена. Острие с резким хлюпающим звуком показалось с противоположной стороны. Тварь грозно пошатнулась, сделав несколько шагов назад, и бессильно опрокинулась на залитую кровью платформу. Обломок благородного оружия продолжал торчать из его пробитой насквозь глотки.
-Чего ты застыл?!- злобно рявкнул на ошеломленного Филопея Феликс.- Живо!!
Оставшиеся особи видимо поняли, что случилось с их собратом и с яростными рёвами ринулись к обидчику. Двоих в полёте спалили заживо точные выстрелы из плазменного пистолета, вплавив металл в кожу. Третий всё же приземлился живым, но тут же лишился правой кисти, в которой мгновением прежде сжимал нечто, что по очертаниям напоминало булаву. Пронзительно взвыв от резкой боли, скейвен увидел, как в черноте правого рукава балахона скрывается аккуратное мерцающее лезвие. Хаосит положил на шлем твари левую ладонь, раздался свист, и кровь незамедлительно брызнула во все стороны. Скейвен пошатнулся и рухнул в лужу собственной крови. В его остекленевших глазах застыло выражение страха, смешанного с необъятною ненавистью, а в грубом слегка покривленном шлеме зияла свежая узкая прореха, из которой неумолимо сочилась кровь.
Феликс резко развернулся, блокируя кинжал небольшого скейвена покрытой многочисленными лезвиями наручью. Лязг металла коснулся его ушей. “Быстрее, Мэйс, быстрее” пронеслось в его голове.
***
В отличии от предыдущего города, здесь Грегора поджидала полная дипломатическая неудача: никаких переговоров или дружеских приветствий он не заметил, его и его людей попросту обстреляли, стоило им приблизиться к городским стенам на достаточное расстояние.
Руки Фрейзта дрожали. Он не мог поверить, что люди могут настолько обезумить, не мог поверить, что паника размоет все очертания здравого смысла. Эти люди были переполнены ненависти и страха. Только сейчас Грегор, прежде считавший себя непревзойденным знатоком человеческой натуры, начал сомневаться в том, знает ли он хоть что-нибудь о природе человеческих поступков. Он вспомнил свой давний, уже изрядно покрытый внушительным слоем пыли разговор с Феликсом, и слова последнего гулким эхом прокатились по сознанию. Хаосит противопоставлял собственные суждения объективной науке, стирая всякую границу между «людьми» и «животными». Тогда подобные отношения просто смешили монодоминанта, теперь же он сам, не скрывая собственного ужаса, почти готов был с ними согласиться. “Неужели все доброе и светлое: сострадание, понимание, сожаление, любовь и гуманность – лишь безвкусная маска из папье-маше, впопыхах надетая поверх звериной морды?” эта ужасная мысль, подобно смертельно раненому хищнику, безумно металась внутри черепа, со свинцовым воем ударяясь о сдерживавшие её порывы кости. И мысль эта заставляла каждую клеточку его бытия содрогаться от страха и отвращения.
Он в ужасе покачивался взад-вперёд, баюкая на своих коленях чью-то окровавленную голову. Ему было страшно. Просто страшно представить себе, что же будет, если все люди, подобно обреченным обитателям Римора, обернуться друг против друга. И одна лишь омерзительная мысль о том, что он вообще допускает гипотетическую возможность подобного, заставила его судорожно сглотнуть.
-Может быть вы перестанете мучить его хотя бы после смерти?
Грегор поднял глаза: над ним стояла высокая тёмноволосая девушка. Как и всегда, Фрейзт не заметил её и даже толком не знал, насколько долго она могла за ним наблюдать. Он со вздохом пихнул труп, и тот грузно упал на асфальт. Эмили кивнула.
-Не возражаете, если я присяду рядом?
Фрейзт подвинулся, освобождая ей немного места на изобилующем многочисленными порезами металле ящика для амуниции. Девушка тихонько опустилась рядом с ним и уставила свой взор туда же, куда и сам Фрейзт, во всеобъемлющую прострацию, которую Грегор скрывал ото всех под чернотой за окном невысокого жилого дома напротив.
-Вы не пришли за лекарствами, Грегор.
-У меня ещё есть.
-Только не пытайтесь меня обманывать: фельдшер сказал, что ваш запас должен был закончиться ещё вчера. Вы что, хотите умереть, Грегор?
Фрейзт мог бы ответить на этот вопрос, если бы, конечно, он сам понимал, чего он сейчас хочет. Поэтому, он просто угрюмо молчал, продолжая не моргая смотреть в одну единственную точку. “Грегор”, окликнул его по имени недовольный голос.
-Я сам, признаться, не знаю чего хочу,- вяло пробормотал он.
-Грегор, не позвольте обстоятельствам вас сломать. Здесь вы лидер, вы ведёте этих людей за собой. Если вы будите продолжать здесь киснуть и убиваться, то и они тоже отчаяться. Как бы сильно плохо вам ни было, вы не имеете права подводить этих людей. Вы слышите меня, Грегор? Не будьте эгоистом, думайте в первую очередь о них, а уж потом – о том, как вам паршиво.
-Я не этот бесчувственный Феликс. Я…
Слова его были оборваны звонкой пощёчиной. Монодоминант посмотрел на Эмили: казалось, что в глубине её чёрных глаз горят маленькие красные огоньки ненависти. Впервые он прочёл в этих глазах, хоть какое-то подобие эмоций, но то, что он там увидел, его отнюдь не радовало. Казалось, что эти огоньки – зачатки будущего невооброзимо-огромного костра, предназначенного лично ему.
-Свои пилюли вы заберёте у фельдшера,- гневно процедила она сквозь зубы.
-Эмили…
Она поднялась и сделал а несколько шагов в направлении прочь от этого места, прочь от этого жалкого нытика, что был столь занят бессмысленным чувством жалости к одному себе, но затем внезапно остановилась и обернулась к нему.
-Кто позволил вам так о нём говорить?! Кто дал вам право сокрушаться собственным бессилием здесь в то самое время, пока он ежесекундно рискует собственной жизнью ради тех, кого он никогда не знал!? Оглянитесь вокруг: та война, которую вы знали, окончена! Здесь её нет! Но даже она вам не могла бы дать право так поступать. Вы ничтожество, Грегор Фрейзт, пустое место, не стающее даже кусочка его тени!
***
Феликс тихо спал, произвольно развалившись на пластиковом сиденье. В руке его была бережно зажата опустошенная ампула весьма незаурядных извилистых очертаний. В балахоне сквозь прорези от вражеских клинков то здесь, то там поблескивал металл.
Мэйс смотрел на него с удивлением. Он до сих пор не мог забыть собственный испуг, когда Феликс остался наедине с полчищами покрытых шерстью недоброжелателей. И никогда ему не забыть того коктейля из восхищения и паники, что он отведал, когда хаосит удерживал этих тварей до тех самых пор, пока локомотив не развил достаточную скорость, а затем просто прыгнул вслед за последним из четырёх оставленных в составе вагонов. В тот самый миг Филопей подумал, что навсегда потерял психера, но тот оказался не так прост: с пронзительным скрипом лезвия его наручей царапали сталь вагона, впиваясь всё глубже и глубже, а затем он просто повис, отстреливая некоторых слишком назойливых скейыенов, которые возомнили, что у них достаточно выносливости для того, что бы преследовать электропоезд. Видимо, сгустки плазмы отговорили оставшихся крысоподобных тварей совершать подобные необдуманные поступки.
-Мы потеряли очень много людей, но он считает, что мы сможем выбраться.
Филопей с удивлением посмотрел на фигуру в белом бронекостюме.
-Простите что?
-Возможно, я немного исказил некоторые из тех слов, которые командир просил вам передать, но смысл остался неизменным.
-Мне послышалось, или вы действительно сказали «мы»? Ваши люди собираются уйти вместе с нами?
-А вы думали, что мы останемся здесь?
-Но разве это не ваш родной мир?
-Мы родились здесь, это верно. Но командир лишь подтвердил наши опасения: Ункмор, будь трижды проклято одно лишь его имя, убил Римор. Мы не можем здесь больше оставаться. Жизнь здесь и прежде была не легка, но больше терпеть мы уже не сможем, даже когда этих…скейвенов…истребят. Я полагаю, что этого мнения придерживаются не только мои люди.
-Но что вы будите делать, попав в совершенно другие миры?
-Что касается нас, то абсолютно тоже, что и всегда. Ведь профессиональные солдаты нужны всегда.
-Вы хотите сказать, что пойдёте в наёмники?
-Совсем нет. Орден уже готов нас принять.
-Что?!
-Так сказал командир. Он сказал, что нас его Орден готов принять в любой момент после того, как мы покинем этот мир.
-Он так разбрасывается своими обещаниями, словно бы он сам уже покинул Римор…