Я постоянно рисую глаза. На салфетках, в записных книжках и на деньгах… На всех купюрах, которые ко мне попадают, я оставляю маленькую метку: глаз. Красивый чёрный глаз, широко распахнутый. Очень искренний глаз. И он наблюдает.
Хотя деньгам не нужны глаза, чтобы нас видеть. Они прекрасно видят и без глаз. Однажды я это поняла. И хочу, чтобы другие поняли.
А деньги этого не хотят. Они предпочитают наблюдать скрыто, чтобы мы не заметили. Чтобы мы не чувствовали себя в их власти. Но если ты увидишь глаз, который смотрит на тебя из хрустящей бумажки, ты, возможно, задумаешься. И холодок пробежит по твоему позвоночнику: мы в их власти! Мы все в их власти!!! Они довлеют над нами! Они повсюду! Хотя, если выйдешь за пределы земной орбиты, ты не встретишь ни одной летающей купюры… Вселенная вечна. Мы – нет. А они – тем более!
Я работаю в центре Вселенной. Это небольшой ларёк на окраине города. У нас очень широкий ассортимент алкогольных напитков и сигарет. Ещё есть закуски всякие: чипсы там, «Ролтоны», «Кириешки»…короче, стандартный набор. «Чупа-чупсы» тоже есть, но они спросом не пользуются.
А центр Вселенной, он на самом деле везде. Каждый – это центр Вселенной. Но мы об этом никогда не задумываемся. А ведь если Вселенная действительно бесконечна, то любая, абсолютно любая точка может быть её центром. От каждой случайной точки бесконечность простирается одинаково!
Мой пивной ларёк – это пещера отшельника. Каждый раз, выходя на работу, я как бы погружаюсь в медитацию. У меня всегда горят ароматические свечи и в магнитофоне играют мантры. Правда периодически из процесса единения с космосом меня вырывает стук в окошко, и чья-то рука протягивает купюру. Обычно безглазую. А я потом даю сдачу с глазами.
Почему-то глазастые купюры редко ко мне возвращаются. И для меня это счастливый знак: больше других людей увидит моё послание!
Я считаю, что это моя основная миссия на Земле – научить людей видеть и понимать! Поэтому я посылаю им знаки и надеюсь, что хотя бы часть из этих знаков будет воспринята.
Мне говорят, что я очень красивая.
Однажды, когда я стояла на остановке, ко мне подошла какая-то женщина невысокого роста и позвала в модельное агентство. Ради интереса я решила туда сходить. Меня сфотографировали, записали мой номер, а через неделю позвонили и сказали, что какое-то агентство в Милане хочет заключить со мной контракт. Я отказалась. Мне потом звонили ещё несколько раз, а я не брала трубку.
Моя миссия не в этом.
Красота – ложь. Красота – пыль. Но, Боже, какую огромную роль она играет в этом мире! Любой известный актёр позавидовал бы такой роли!
Я училась на философском факультете. Сначала мне нравилось, а потом я поняла, что та философия, которую дают нам на лекциях – это совсем не то. Это голый скелет, мёртвая матрица. Это даже не истина, а полупрозрачный намёк на истину. Это лишь направление, а остальное мы должны искать сами.
Я взяла этот скелет и поставила к себе в шкаф. Говорят, у каждого есть свой скелет в шкафу. Вот пусть и у меня будет: на всякий случай.
Я поняла: в университете рассчитывать на большее не имеет смысла, и бросила учёбу.
Пошла работать.
Сначала я работала кондуктором. Потом – стриптизёршей (я очень хорошо танцую, это у меня от природы). Потом – секретаршей в небольшой фирме.
Мне интересно смотреть на жизнь под разными ракурсами. Нет, я не стремлюсь найти себя в какой-то из этих профессий. Это даже не способ самореализации. Я просто экспериментирую с жизнью.
Странно, что люди на вопрос «кто ты?» отвечают обычно «я бухгалтер», или «я программист». Разве нельзя быть просто собой, вне связи со своим социальным статусом?!
Почему о тебе судят по твоей профессии?! Я меняю статус – и со мной начинают по-другому общаться. Это очень интересно: наблюдать за метаморфозами общения. Во всех своих профессиях я оставалась прежней. Почему со мной начинали общаться иначе?! Я – это Я. Просто Я! Так разговаривайте со мной, как со мной! А не как со стриптизёршей или кондуктором!!!
Скажи мне, почему ты слепой?
Видеть внешнее – это не видеть совсем! Разгляди то, что скрывается в глубине моих глаз, и ты поймёшь, что до этого ты не видел ничего! Почему тебе кажется, что звёзды, рассыпанные по небу, похожи на монеты, рассыпанные по асфальту?! Ответь себе на этот вопрос, и ты увидишь, как иллюзорен смысл твоего существования.
…на монеты, рассыпанные по асфальту… на бриллианты… на золотую пыль…
А, по-моему, звёзды похожи на звёзды! Вечное можно сравнивать только с вечным. Хотя звёзды тоже рано или поздно исчезнут. Исчезнут… но всё-таки гораздо позднее, чем мы!
Мой пивной ларёк – это моя маленькая планета. Из всех работ, которые я перепробовала, эта работа нравится мне больше всего. Здесь я могу спокойно размышлять о жизни, почти целый день. Или целую ночь (в зависимости от смены). Я слушаю мантры и читаю духовные книги. Разные книги: и Библию, и Веды и Коран… Сидя в своём ларьке, я ощущаю себя Буддой, сидящем в лотосе. И все, кто приходит ко мне, – это мои ученики (хотя они об этом и не догадываются), и я показываю им путь.
Я бы, конечно, могла не работать. Могла бы притвориться больной и остаться дома. У меня обеспеченные родители. Я их люблю, но они со мной с недавних пор практически не общаются. Они говорят: «Ах! Мы потеряли свою дочь! Ах! Наша дочь сумасшедшая! Мы упустили ребёнка!!!» Но всё чаще они говорят мне, что я им вовсе не дочь. Что ж, всякое может быть. Я уже ни чему бы не удивилась…
Они зачем-то водили меня к психиатру. Но он сказал, что я нормальная. Я тоже так думаю.
В итоге родители махнули на меня рукой и позволили просто сосуществовать рядом с ними. На еду я себе сама зарабатываю, а большего мне и не надо! Домой ночевать пускают и хорошо.
У меня ещё есть старший брат. Вот его они любят! Он – карьерист. Он помогает им в бизнесе, расширяет дело. Он достойный наследник нашей маленькой семейной империи. А на меня они уже не делаю ставки. Не было бы брата, всё бы было сложнее.
Иногда мне кажется, что я чувствую, как бежит время. Оно льётся на меня проливным дождём, течёт сквозь пальцы, струится по волосам. Но я не ощущаю себя промокшей. Это значит, что оно надо мной не властно. Оно просто проходит мимо, как проститутка Лерочка только что прошла мимо моего ларька.
Всё быстротечно, но бесконечно. Всё существует, но всё иллюзорно. Всё проходит, но всё возвращается.
На обратном пути Лерочка постучала ко мне в окошко. У неё закончились сигареты. Было уже пять утра. Я работала в ночную смену.
- Слушай, можно я к те зайду, посижу? Устала я чёт…
- Ну заходи.
Я открыла железную дверь и впустила Лерочку.
- Я тут покурю у тя, ты ж не против?
- Да нет, кури.
- Вот и покурю…
Она щёлкнула зажигалкой, задымила и задумчиво уставилась на витрину. Вы когда-нибудь видели центр Вселенной изнутри? Вот и она тоже. Ей было как-то непривычно: вроде те же пачки сигарет стоят рядами, бутылки с пивом… но они теперь по-другому воспринимаются.
Непривычные ситуации всегда заставляют нас задуматься и иначе взглянуть на привычные вещи. Мы всегда видим мир как-то по-своему, а потом вдруг понимаем, что и по-другому тоже можно увидеть. Сущность мира от этого не меняется. А вот мы – меняемся.
Раньше мы с ней не общались. А тут зашла, ну и зашла. И ничего сверхъестественного.
- Ты тож думаешь, что я тварь последняя, да? Что я не баба ваще, что подстилка – ноги вытирать, да?!
Мне было сложно ответить на этот вопрос, потому что я в принципе никогда его себе не задавала. Какая разница, кем ты работаешь и что на тебе надето? Главное – твоя сущность.
Лерочка была не совсем трезва, и я заметила у неё под глазом свежий фингал.
Я не знала, что ей ответить. А если не знаешь, что сказать, то лучше и не говорить. Поэтому я налила в чайник питьевой воды из тетрапака, сунула штемпель в розетку и приготовилась слушать.
- Они, суки, думают, что если они меня трахают, то им всё можно?! Какая разница, как я деньги зарабатываю?! Я, может, просто по-другому не умею, так чё теперь?! Чё теперь надо мной издеваться, да?!!! Смотри, чё он со мной сделал! Смотри!
Она расстегнула кофту. Её бледная грудь была вся в синяках и кровоподтёках, а правый сосок был прокушен.
- Они, суки, извращенцы, эти хачи! Ну я ему, суке, и отомстила! Я сначала свалить хотела, а он схватил меня, давай трясти, орал, что убьет, что ему нравиться проституток убивать, что я такая у него не первая! Что он общество очищает от таких паразитов, как мы! А он, сука, не паразит??!! Он урод моральный! Я, знаешь, хоть в церковь иногда хожу, я Богу молюсь иногда! А он – ни х*я! Вот я его за х*й и укусила! Ха-ха-ха!!!
Она залилась истерическим хохотом.
- Я уже поняла когда, что он меня так просто не выпустит, ну сделала вид типа я вся такая покладистая стала, типа боюся его… ну и типа начала ему минет делать и укусила! Ха-ха-ха!!! Он как заорал! Ха-ха-ха!!! Пока он там с х*м своим разбирался, я быстро шмотки собрала, ключи от двери нашла и свалила. Ха-ха-ха!!! Ещё деньги успела спереть. Он ведь, этот урод, сука богатый! Он на рынке десять палаток держит…
В дверь бешено застучали. Лерочка поперхнулась табачным дымом.
- Открывайте, шалавы!!! Всё равно обеих прикончим!
Лерочка начала истерично визжать.
- Это они! Это они!! Это они!!! Не отдавай меня им! Не отдавай меня им!!!!!! НЕ ОТДАВААААЙ!!!
Она кинулась ко мне и спряталась за спину, как будто это чем-то могло ей помочь.
Интересно, как они догадались, что она здесь? Захотели сигареты купить, заглянули в окошко... или просто мимо проходили, услышали чей-то хохот, заинтересовались…
Оконное стекло – вдребезги. Стёкла полетели на нас. Теперь мы уже обе визжали. И, не прекращая визжать, спрятались под прилавок.
Окно было защищено решёткой, поэтому нас не так-то просто было достать. Они пихали сначала какую-то палку сюда, или лом – не понятно. Скорее, всё-таки лом: хотели решетку выломать. И всё время орали что-то: то на корявом русском, то на своём непонятном. Что-то на тему: как теперь их шеф будет без мужского достоинства, и о том, что грешница, совершившая ЭТО, должна быть убита.
Я начала судорожно искать свой сотовый. Лерочка забилась в угол, закрыла голову руками и тихо стонала, то ли от ужаса, то ли от боли. Скорее всего, от их издевательски-гармоничного сочетания.
Всё было в стёклах и пролитом пиве. И мой телефон тоже залило пивом. Экран потускнел, почти ничего не было видно. Я набрала сначала телефон милиции, а потом позвонила брату. Кричала ему, чтобы он нас отсюда вытащил. Но динамик промок, и почти ничего не было слышно.
Через пару минут мы почувствовали запах дыма… Эти уроды решили нас поджечь! Вот теперь мне действительно стало страшно. Я поняла, что раньше никогда не испытывала страха. То, что я обычно принимала за страх, ни в какое сравнение не шло с тем диким ледяным чувством, которое поглотило меня с головой.
Я услышала дыхание смерти. Близко-близко, прямо под самым ухом. Она дышала в унисон с моим бешено бьющимся сердцем.
Мы оказались в ловушке. Они явно хотели выкурить нас отсюда, либо сжечь заживо. Мы обе понимали, что так и так скоро умрём. Но инстинкт самосохранения говорил, что надо бежать из огня. А разум – что уж лучше сгореть, чем умирать от рук этих сволочей.
Тогда мне пришла в голову мысль тушить огонь пивом и минералкой. Едкий дым уже заполнил всё пространство, и дышать становилось труднее. Мне казалось, что этот ад не закончится никогда. А если закончится, то вместе с нашими никчёмными жизнями. Я никогда не боялась смерти, но никогда не думала, что умру вот так.
Лерочка потеряла сознание. Я почувствовала, что тоже проваливаюсь куда-то в небытие. Куда-то в ватную, тягучую пустоту. Падая, я услышала вой сирен, а потом – всё, полное и абсолютное единение с Вечностью…
Я проснулась в больничной палате. Услышала знакомые мантры, которые доносились из принесённого братом магнитофона, почувствовала запах сандаловых свечей, и поняла, что вернулась во что-то привычное.
Брат сидел рядом.
Он сказал, что я две недели не приходила в себя. Что они с родителями не знали, что делать. А потом им пришла в голову мысль, принести в палату магнитофон, зажечь мои свечи, и, как ни странно, я наконец-то открыла глаза.
Мне повезло. Тогда кто-то додумался вызвать пожарных, и плюс ко всему пошёл дождь. Потом приехала милиция, потом брат со своими людьми. Хачей нашли и упрятали далеко и надолго. Мои родители компенсировали хозяину киоска все убытки. Говорят, он был очень удивлён, когда узнал, что я из богатой семьи. Я бы на его месте тоже удивилась, наверное.
Я чувствовала себя ужасно: всё тело – сплошной ожог. А Лерочка – умерла. Мне, кажется, я даже видела её ТАМ. Мне очень жаль, что она умерла. Мне бы очень хотелось поговорить. Но я знаю, что Там ей лучше. Она очень устала.
Мои родители поняли, что они меня всё-таки любят. А я поняла, что действительно люблю жизнь.
Смерть я тоже успела полюбить. Смерть – это одна из разновидностей жизни. Или наоборот.
Не знаю, что со мной будет дальше. Не знаю, но я бы хотела тебя попросить… Это маленькая, совсем маленькая просьба! Просто я пока вся в бинтах, я не могу и пальцем пошевелить … Когда у тебя в руках окажется очередная денежная купюра, пожалуйста, нарисуй на ней глаз! Красивый чёрный глаз, широко распахнутый! Очень искренний глаз!
…и он наблюдает…
Аполлинария Батюшкина
17.12.2007