В одном большом городе жили-были Мама и Папа, и была у них дочка Катя. Мама звала её Катюша. Бабушка, которая тоже жила с ними, звала её Катерина. А Папа звал её по особенному, по сказочному – царевной Будур. Он так и говорил:
- Дочь наша, царевна Будур, идите кушать кашу! И ещё он звал её «кисюленция-симпатюленция». «Кисюленция», потому что она любила иногда покапризничать,
а «симпатюленция», потому что Катюша была очень симпатичная девочка. И ещё она была «весюленция» и «озорненция», одним словом рос в семье активный и жизнерадостный ребёнок.
Катю все очень любили. Но Папе надо было работать, и Маме тоже надо было работать, и Катюша оставалась дома с Бабушкой. Бабуля умела печь вкусные пирожки, шить обновки для пупсиков, ловко сбивать мячом кегли, поэтому у них с Катей было полное взаимообожание.
Катя росла быстро, смеялась звонко, говорила много и бойко, и только один у неё был недостаток, а вернее пережиток прошлого – она до сир пор сосала пустышку. Да-да, взрослая девочка полутора лет, а во рту пустышка!
- Плюнь, Катерина, свою соску! Ты уже большая, стыдно с пустышкой-то гулять - уговаривала её Бабушка.
Но Катя только упрямо мотала головой и покрепче сжимала губы, чтобы соска ненароком не выпала. Ну что с ней было делать? Так и ходили они гулять – Бабушка с Катей, а Катя с соской.
Как-то раз пошла Бабушка с Катей в магазин. Магазин назывался «Детский мир». Он был огромный, сверкающий, сказочный…Ах, чего там только не было!
Куклы и машинки, мячи и кубики, клоуны и солдатики, плюшевые мишки и ушастые зайчики, и ещё много, много всего… Катя сидела на руках у Бабушки, мусолила во рту свою любимую пустышку, и смотрела во все глаза на это великолепие. Такое количество игрушек она видела впервые.
- Туда, баба! – потянула она Бабушку к витрине.
Бабушка, с внучкой на руках, стала пробираться поближе к прилавку, где красовались нарядные куклы, в роскошных шляпках и атласных платьях с кружевами. Она невольно залюбовалась, глядя на это безмятежное кукольное царство, и с грустью вспомнила свою тряпичную любимицу, которую сшила ей мама. Вместо глазок – пуговки, вместо волос – льняные нитки…Её куколку звали Марусей.
Вдруг Бабушка почувствовала резкий толчок в спину. От неожиданности она сделала шаг в сторону и сильно наступила на ногу, стоящей рядом женщине. Высокая, грузная дама развернулась, окинула бабушку и Катю гневным взглядом, и начала кричать на весь магазин.
- Вы что? Не видите, что здесь люди ходят? Места вам мало? Только вчера новые туфли купила! Нет, вы посмотрите на неё! Хоть бы извинилась, а ещё с ребёнком!
- Извините, я нечаянно, меня толкнули, - пролепетала Бабушка. Ей хотелось, как можно быстрее исправить положение. Но дама не унималась. Она громко возмущалась, размахивала руками, и призывала в свидетели весь магазин. Наверное, Бабушка наступила ей на самую любимую и самую больную мозоль.
Катя с большим интересом смотрела на незнакомую тётю, которая громко кричала, всё шире и шире открывая рот, и никак не могла успокоиться. Девочка искренне старалась понять - чего эта тётя хочет? Может тётя хочет на улицу, или выпрашивает у Бабушки конфету? И тут Катюша вспомнила, что когда она сама сильно кричит и капризничает, мама всегда берёт её на ручки, нежно прижимает к себе, и даёт ей соску… Ну конечно же соску!
Девочка улыбнулась, вынула изо рта свою пустышку, и со словами: «На, тётя!» - ловко сунула её в большой, широко раскрытый тётин рот. Как будто заткнула фонтан подушкой… Раздался смех. Дама вытаращила глаза и рефлекторно сделала несколько сосательных движений. Потом выплюнула Катину пустышку с такой силой, как будто собиралась побить мировой рекорд по плевкам, набрала в лёгкие воздуха и перешла на фальцет:
- И сами нахалы, и детей таких же растите!
Бабушка схватила Катю в охапку и чуть ли не бегом кинулась к выходу. Только дома перевели дух. Катюша, конечно, так ничего и не поняла. Она была ещё маленькая и быстро забывала о плохом. Но вот о пустышке она забыть никак не могла.
- Баба, дай сосу, (слово «пустышка» она ещё не выговаривала) – просила Катюша Бабушку.
- Нет соски, детка. Ты же её тёте отдала, помнишь?
Катя согласно кивала головой. Тётю она помнила, особенно её большой красный рот и громкий прегромкий голос. Ей было жалко свою пустышку, но ещё больше жалко тётю. И Катя думала, что она сделала всё правильно. Пусть тётя забирает её пустышку себе, и больше не капризничает. Ведь в свои полтора года девочка уже точно знала, если у тебя во рту соска, кричать совершенно не хочется.