Тидал шел по благоухающему травами лугу, легко ступая ногами из модного сплава NSTnJ-3000 по выемкам в земле и перешагивая через норки кротов. Он глубоко вдыхал позднюю теплую осень, жадно вслушивался в стрекот и шорох полевых мурашей и, когда он провожал взглядом одинокую пичужку, взметнувшуюся из травы, в уголке его глаза – полимера G10СF – заблестела слеза умиления. Он смахнул ее кулаком руки, усиленной схемой ProD324, потом, словно опомнившись, резко разжал ладонь и с загадочной улыбкой уставился на крошечный органайзер, зашитый в подушечку среднего пальца. Последняя запись просто кричала о том, что он, проигнорировав напоминание о срочной замене сердца, использовал свой жизненный ресурс и ("О, ужас!" – от души засмеялся Тидал) должен умереть. Он прочитал по слогам "у-ме-реть" и подумал, какое это странное слово, не означающее ничего и в то же время – все…
Он обернулся – его ученики, растерянно озираясь вокруг, сгрудились в кучку... Он запрокинул голову к неторопливо плывущим в океане небес облакам… он уже был здесь – один, сто лет назад...
...В тот день шел дождь, закрывая от взора серой стеной следующие минуты его бесцельного путешествия. Он, как всегда в последние годы, брел, лениво загребая ногами хлюпающую землю и в забытьи уставившись на еле тянущийся под его шагами путь.
Возможно, он так бы и ходил кругами до заката, если, задумавшись, не запутался бы в корнях и не упал бы в липкое месиво. Он грязно выругался, попытался подняться, но, увидев, что ступня болтается, никак не согласуясь с командами, посылаемыми мозгом, выругался еще раз и затих.
– Вам помочь? – послышался учтивый голос.
Тидал приподнялся. Сквозь тусклый серый мир к нему пробивалась открытая улыбка склонившего над ним. Незнакомец протягивал руку:
– Я, прости уж старика, наблюдал за тобой, не так уж часто здесь появляется живая душа, и видел, как ты совершал свой "полет". Он заметил сломанную ногу и вздохнул:
– Сожалею, – и тут же поинтересовался, – новенькая?
– Ага, – буркнул Тидал, – только поменял, – и опять выплеснул море сквернословий.
– Ну, полно хныкать, пойдем, у меня тут недалеко "прибежище", придумаем чего-нибудь.
Забыв о ноге, Тидал с нескрываемым интересом стал разглядывать незнакомца. Он никогда не видел таких в жизни, только в комиксах о героях прошлого – мужчина был СТАРЫМ, НЕМОЩНЫМ и СЕДЫМ! О таких "естественниках" рассказывали истории, как, удалившись от цивилизации, целыми семьями они на протяжении веков живут, не обновляя больные и стареющие органы и (он произнес по слогам и содрогнулся) у-ми-ра-ют. Весь путь до жилища Бетуэля2, как звали старика, Тидал гадал, что заставляет человека в век небывалого научного прогресса отказываться от предоставляемых ему благ, доступных почти для всех, выбирать смерть, да еще умирать в течение всей жизни. Конечно, он слышал о самоубийствах, совершаемых в порыве чувств, но чтобы так – с рождения, передавая это своим детям, – этого он не мог понять. "Умалишенный" – единственное объяснение.
...Тидал ожидал увидеть грот или землянку и искренне удивился, что дед жил в нормальном доме, который отличало от других разве что нагромождение книг и различных носителей с книгами. "Где он нашел этот хлам!" – подумал он, и взгляд его упал на толстую, бережно переплетенную книгу одиноко, но торжественно лежащую на предназначенном только ей столе.
Эль (старик просил называть его попроще) хорошо понимал удивление Тидала – вот уж столетие как читать стало не модным. Еще до того как человек научился заменять все части тела и органы и вместо мед- проходил техосмотр, люди уже были с "протезами": руки-щупальца для клавиатуры, уши-локаторы для сбора информации с помойки СМИ… Настроить внешнюю технику было гораздо проще, чем выполнять сложные мозговые операции. А молодежь… Эль вздохнул.
Тидал, проскакав на одной ноге до стола, потянул руку к книге и тут же почувствовал хороший подзатыльник.
– Ты что, старик, больной совсем? – взревел он.
– Не трожь! – строго произнес Эль.
– А что это? – потирая затылок, спросил Тидал.
– Библия.
"Вот это да", – удивился парень, Библия была из области архаики и фантастики одновременно, окутана тайной и недоступна.
– Где ты взял… ЕЕ? – зная, что Библия числится в Индексе, очень тихо произнес Тидал, оглядываясь и боясь, что их подслушивают.
– Досталась от деда, а ему от отца, – пожал плечами Эль. – Подумаешь, невидаль какая, раньше Библия была в любой книжной лавке.
– Доступна все-е-е-м? – протянул ошеломленный молодой человек.
Дед кивнул.
– А куда потом она делась? – глаза Тидала горели огнем познания.
– Никуда, просто никто не захотел ее читать, без нее было ПРОЩЕ. Уже на рубеже XX и XXI веков многие смутно представляли ее содержание. Тем, кто говорил о Боге на аудиторию, затыкали рот, над ними посмеивались, а для молодого ученого это вообще было позором. Но, что интересно, как рассказывал мне дед, можно было верить в ходячих мертвецов, летающие… ах черт, забыл, чашки, что ли или какую другую посуду…
– А когда забыли об истине, о Боге, об истинном доме, – продолжил Бетуэль, – посмотрели в зеркало и испугались – жизнь-то не вечна. Стали одержимы всякими методиками продления жизни, трансплантациями, клонированием. Потом начали кричать, что человеческая форма устарела, надо найти более совершенную, какому-то Моравику пришла утопическая тогда идея переносить сознание на компьютерный носитель, делать резервные копии… ну, в общем закрутилось.
Эль, бормоча себе под нос: "Так до сих пор и не раскрутится", – поплелся налить гостю восстановительного напитка.
Тидал завороженно смотрел на Книгу и думал, что в сущности, ничего о ней не знал, только то, что она окутана какой-то тайной и о ней не стоит упоминать.
– Послушай, Эль, – крикнул он, – твоя, как бы это сказать… "добровольная смертность", как-нибудь связана с этой книгой?
Ответа пришлось ждать долго. Эль вернулся с напитком, протянул его Тидалу и, сев на лежанку, закрыл глаза и на какое-то время "отдалился". Как только Тидал подумал, что старик заснул, Эль оживился и ответил: “Да”.
– Тогда это дурная книга, – произнес Тидал и покосился на фолиант – теперь книга казалась ему зловещей.
– Человечество так долго шло к возможности бессмертного существования, а такие как ты… Я богат, я могу купить все... я могу попробовать все… я могу жить вечно… а ты завтра умрешь и сгниешь. Ты несчастный! – Тидал задыхался от того, что не понимал старика, и от испуга перед книгой, в котором ему не хотелось признаваться.
Эль не парировал выпад разгорячившегося вдруг юноши. Он перенес взгляд от испуганного лица Тидала на странную картинку на стене, его губы бесшумно задвигались и рука описала странный неведомый знак – вертикаль, перекрещенную горизонталью. Эль заговорил:
– Скажи мне, почему ты каждый день в любую погоду приходишь на это место и часами бродишь здесь в одиночестве, созерцая свои ботинки? Что ты ищешь под своими ногами? Разве мысы твоих ботинок выглядят здесь по-другому? Можешь не отвечать, – Эль глубоко вздохнул и поправил непослушную седую прядь, упавшую на лицо.
– У тебя есть все и нет ничего, у тебя есть бессмертие, но ты плохо понимаешь, как его использовать, тебе кажется, что ты можешь все, но что-то гложет тебя, сжирает тебя изнутри и ты не можешь понять что. Все прекрасно, жизнь должна быть веселой, но тебе не весело. Ты попробовал все, развлекая и насыщая себя, но ты не насытился.
Тидал поднял на Бетуэля глаза, полные смятения:
– Ты не поможешь мне, я прожил, может быть, дольше тебя… не смотри на меня так, – Тидал перехватил вопрос старика, – я обновлялся… Я живу в огромном мире, а не запираюсь в глуши, и я видел больше твоего, что ты можешь предложить мне, что ты вообще знаешь о жизни?
Эль поднялся и медленно, опираясь об углы мебели, побрел к столу с Книгой. Бережно взяв Библию в руки, он задумчиво погладил самодельную обложку:
– Чтобы знать, надо не просто ходить между полками библиотеки, но и заглядывать под обложки.
– Что ты имеешь в виду? – не понял юноша.
– Ты всю прожитую жизнь наблюдал лишь упаковки жизни. Вы настолько радовались возможности наслаждаться и исполнять все свои капризы, что погрязли в материи. Материя поглотила вас, накрыла мир непроницаемым колпаком. Вы сами заперли себя в подвале жизни, в подвале, предназначение которого – хранить съестные припасы и ненужную рухлядь. Вы не видите лестницы, ведущей в дом над вами, а оттуда в огромный мир. Ваша вселенная – лишь этот закуток, и вы кичитесь, что можете прозябать в нем вечность… Вы праздновали триумф, вы думали, что ваше бессмертие – это дар... а это – проклятие. Вам никогда не подняться выше…
Старик замолчал, и повисшая тишина наполнилась сгущающимися в сознании Тидала вопросами, которые так и рвались выплеснуться. Он не выдержал:
– А как открыть эти двери? Где от них ключи, – Тидал говорил шепотом, боясь, что вдруг поймет, что это сон, поймет именно теперь, когда почувствовал, что больше не будет ходить часами по полю.
– Ключи выбросили, боясь, что кто-нибудь покинет это уютное местечко и будет странствовать в неизведанном, испытывая голод или холод… – ответил Эль. После долгой паузы старик протянул Книгу Тидалу:
– Это один из ключей… Загляни под обложку…
И вот теперь, найдя после стольких лет поиска истины почти все ключи и открыв двери "в дом" ("Пока что только "в дом", – подумал Тидал), стоя на этом лугу, он обернулся – его ученики, растерянно озираясь вокруг, сгрудились в кучку. Их было двадцать четыре и четыре, и всем он дал имена: Беришит, Шмот, Ва-икра… Матфей, Марк, Лука, Иоанн.
В этом погрязшем в бессмертии мире люди (как-то необычно теперь звучало для него "человек") жаждали какого-то смысла, но не знали, чего хотят. ОН расскажет им.
Примечания.
Тидал - "Познающий высокое" (др. евр.)
Бетуэль — созвучен с "бейт эль" —"дом Божий" (др. евр.)