На торжестве – встрече Адольфа Эрика Норденшельда после его славного плавания в Океане Льдов – обедали высокие гости. Среди приглашенных - ученые, коммерсанты, инженеры. Из буфета, как называли в Упсале университетский ресторан, кстати, положивший начало знаменитому «шведскому столу», пахло жареным луком. В аудитории, спроектированной по принципу амфитеатра и заставленной креслами из массивного дерева, теснились студенты. Многие из них уселись в спускающемся к кафедре проходе, некоторые взгромоздились на широкие подоконники.
Почетные гости в ожидании обеда играли в карты в кабинете ректора. Кабинет был устроен по-домашнему: фикусы, занавески, ажурные вязаные салфетки, зеркала в простенках, нагретая изразцовая печь. Крапы темных обоев украшены были виньетками в мещанском в стиле бидермейер. Норденшельд его презирал и уверял, что немецкие виньетки винтятся в его глазах.
Молодой инженер Андрэ привез из Америки модную игру – покер, которую консерваторы называли вистом. Норденшельд уже стар. Ледяной воздух Гренландии обветрил морщины его щек, время посеребрило голову, но голос старика еще звонок и свеж. За карточным столиком он говорит о Гренландии, о каторжном, невероятном труде и медленности продвижения по ледниковому плато. Инженер Андрэ сидит рядом, обдумывает каждое слово великого путешественника. В две недели им пройдено семьдесят километров. Андрэ подсчитывает – еще через три недели преодолено сто километров. Горы Северо-Западной Гренландии преградили дорогу путешественникам. Два члена экспедиции и десять собак, обессилев, пали в пути.
«По-моему, пахнет неаполитанским блюдом, жареным кальмаром!» - старик, поводя ноздрями, смотрит на распахнутые двери кабинета. «Сегодня рыба по-итальянски, в Вашу честь», - объясняет инженер. Все знают об увлечении барона Италией. Лекции держат его в Упсале, а душа рвется к водам Неаполя. Отпускать Норденшельда не хочется и Андрэ. Он подводит старика к обеденному столу, отодвигает стул. Норденшельд, загнув салфетку за воротник, разглядывает в зеркале сидящего за соседним столиком Нобеля. Эммануил Нобель, инженер и меценат, родоначальник нефтепромышленной династии, племянник Альфреда Нобеля, учтиво поклонился барону. Здесь, в академическом буфете, его пронзила догадка. На Медвежьем острове Норденшельд наткнулся на каменный уголь. Есть основание думать, что Великое гренландского плато богато полезными ископаемыми.
Высокие мысли рождаются в самых тривиальных местах. Колонки тонн, фрахтов, пошлин, колонки звонких эре задумчиво выскользнули на паркетный пол вслед за оброненной книжицей. Альфред наклонился, поднял плотную бумагу. Рассеянно раскрыл и прочитал: холодная закуска – фаршированный кальмар, приготовленный римским способом. «Что за дичь?» - подумал меценат, но все же раскрыл вкладыш с рецептами. Блюдо готовилось из кальмаров, их тушки набивались фаршем из трески и щуки, а потом тушились в томатном соусе. Подавалось в охлажденном виде. Судя по аромату, доносившемуся из кухни, экзотическое кушанье вполне съедобно.
Обрывая листки блокнота, Андрэ прикидывал скорость норденшельдовских полозьев: четверть километра в час – черепашья скорость. Инженер поддерживал под руку Норденшельда, направляющегося в аудиторию. "Четверть километра в час" – не дает покоя. Поднявшись в бело-колонный зал, Соломон услышал обрывок речи. «Нет сомнения, что человек всегда будет обречен на гибельные и бесплодные мучения, пока будет стремиться к полюсу, увязая по колено в снегу и замерзая в льдинах, пока он не поднимется выше льдин и снега, пока не проплывет над ними, как птица по воздуху: путь быстрый и удобный в одно и то же время». Бог мой, пока они лакомились фаршированным кальмаром, какой-то выскочка во фраке, забравшись на трибуну, озвучил сокровенную мысль Андрэ!
В тот вечер, 20 октября 1883 года, под медный рокот речей и негромкое пережевывание моллюсков, в сиянии люстр старинной университетской аудитории и лампочек буфета родился долгожданный план. Бравурный гул оркестра провожал легендарного морехода, первым преодолевшего северный проход в Тихий океан. Андрэ смотрел вслед барону и думал, что настал его час. Ему было ясно, что будущее за воздухоплаванием.
Мягкотелые, выбор компаньонов и составление арктического меню
На склоне лет Норденшельда все больше интересуют морские глубины. Старик уже не может отправляться в дальние и опасные путешествия, но с удовольствием посещает различные зоологические станции. Там в комфортных условиях можно изучать жизнь моря. Норденшельд пишет научные работы. Правда, его труды все больше становятся похожими на беллетристические заметки, наполненные резонерством и лирическими отступлениями. Сидя в Упсале, барон рассуждает о том, что никто из морских обитателей не производил с давних времен такого впечатления на народную фантазию, как головоногие, фигурирующие постоянно под названием спрутов.
Таинственные «кraken» встречаются в сказаниях северных народов. Эти животные имеют своеобразный нрав и привычки, они вызывают большой интерес биологов, а их оригинальная организация заслуживает внимания со стороны самых вдумчивых исследователей. Норденшельд призывает молодежь заглянуть в морские глубины, заняться палеонтологией, так как остатки моллюсков часто встречаются в ранних отложениях земной коры.
Барон пишет статью о том, что головоногие представляют наиболее совершенную и высоко одаренную группу моллюсков. В отличие от малоподвижных, живущих одною растительною жизнью «каких-нибудь двустворчаток или слизняков» стая кальмаров восхищает легкими, грациозными движениями, а осьминог поражает хитростью и ловкостью.
Норденшельд вспоминает молодого инженера, научившего университетскую публику игре в покер. Этот юноша далеко пойдет! Он должен заняться головоногими, которые имеют длинную и сложную геологическую историю. Барон приобрел на станции прекрасный иллюстративный материал. Особенно он горд таблицей, дающей наглядное представление о внешности своих любимцев. На картинке изображены головоногие Средиземного моря. Внешность кальмара и каракатиц вполне оправдывает их немецкое название «чернильных» рыб.
Действительно, моллюски напоминают рыбу: позади резко отграниченной головы находится вытянутое тело, снабженное плавниками, находящимися постоянно в движении. Другие роды имеют совершенно иную внешность и ничем не напоминают рыб. Например, аргонавты, осьминоги, мускусные каракатицы и другие. У них тело сжатое, как мешок, нет и малейших намеков на плавники. Поэтому они не могут так грациозно плавать вперед, назад или в стороны, как кальмары, а двигаются в воде лишь толчкообразно.
Позади рук-щупалец помещается пара сильно выпуклых глаз, имеющих, по своему положению и строению замечательное сходство с глазами позвоночных. Старик не удержался и приписал на полях: «Выражение глаз сих обитателей глубин не лишено иногда некоторого лукавства».
Ищите каракатиц
Норденшельд пригласил Андрэ в Стокгольмский ресторан пообедать и поговорить об одной важной теме – подборе компаньонов для экспедиции. Андрэ согласился, так как, найдя финансовую поддержку, уже долгое время не мог остановиться на выборе спутников. Старик пришел, заказал лосося граави*.
Во время обеда сообщил другу интереснейшие факты о психической деятельности головоногих. Оказывается, сильно красящее вещество смешивается животным при опасности с водою, благодаря чему головоногое оказывается в густом черном облаке, совершенно скрывающем его от взоров врагов. Кожа моллюсков имеет иногда своеобразный серебристый блеск и вместе с тем превосходный коричневатый, красный, синий или желтый оттенок. Цвета эти чередуются, производя ту чудную игру, о которой Норденшельд говорил с упоением художника. На станции в Неаполе было доказано экспериментально, что такая игра зависит от нервной системы и служит с одной стороны для охранительного приспособления животного к среде, с другой - для выражения психических состояний. Вывод барон сделал совершенно неожиданный для Андрэ: в длительную и опасную экспедицию надо брать компаньонов, похожих по складу характеров с различными видами головоногих!
Наутилус – прообраз воздушного шара
Андрэ ознакомился со статьей, доставленной университетским курьером в Стокгольмскую квартиру. Молодой швед заинтересовался корабликом (моллюском), латинское название которого звучит, возможно, неожиданно – Наутилус. Его раковина состоит из большого, спирально завитого помещения, которое внутри разделено перламутровыми, имеющими в центре отверстие перегородками на множество камер.
Животное помещается в последней из этих камер, все остальные наполнены воздухом. Андрэ пропустил прагматические замечания барона о том, что раковины кораблика также получают различное применение. Если отшлифовать верхний слой, то они приобретают превосходный перламутровый отлив. На востоке мастера вырезают на поверхности таких раковин всевозможные украшения и продают их по высокой цене. Иногда из них делают вазы для цветов. Индусы, по словам барона, превращаю моллюсков в чрезвычайно оригинальные и изящные чернильницы.
Читая эти строки, Андрэ поморщился: как же любит барон отступать от науки! Он желает обустроить не только науку, но и быт. Инженеру стало понятно, почему упрямого шведа выдворили из страны, в которой он родился. Русские власти, возмущенные самоуправством барона, а более всего его вольными речами, призывающими к восстанию, лишили шведа права проживания в Финляндии. Норденшельд был вынужден переехать в Швецию. Несмотря на то, что бывший житель Великого Княжества Финляндского оказался первооткрывателем Северного морского пути и исследователем Сибири, невзирая на многочисленные заслуги перед Россией, швед не был прощен двором. Да он и не просил прощения!
Между тем Андрэ читал дальше. Норденшельд докладывал молодому другу, что корабликовидные обитают в настоящее время исключительно в области Индийского и Тихого океанов и не появляются нигде, кроме берегов Индийского архипелага, островов Фиджи и Новой Зеландии. Там они ползают на небольших глубинах по рифам или же плавают по поверхности моря. В Европе это животное долгое время считалось редкостью и даже еще очень недавно получить его было нелегко. Обыкновенность кораблика в местах его родины доказывается уже тем, что туземцы вылавливают его на удочку целыми корзинами, и он является одним из любимых местных кушаний.
Организация его отличается от устройства других головоногих. Раковина кораблика напоминает по наружной форме раковины пресноводных катушек, так как состоит из нескольких спиральных оборотов. Внутри она разделена поперечными перегородками на ряды камер. Животное помещается в последней, наиболее крупной камере и, вырастая, подвигается все далее и далее вперед, надстраивая новые камеры.
Воздух не может выйти из раковины, так как задняя поверхность тела плотно срослась с внутренней поверхностью раковины. Анатомические особенности еще более отличают кораблик от всех остальных головоногих. Щупальцы или руки лишены присосок, располагаются на особых ротовых лопастях. Глаза не имеют ни роговицы, ни хрусталика, и представляют из себя простые впадины, в которые свободно заходит вода.
Андрэ удивился, насколько в описании Норденшельда мягкотелые напоминают людей. Хотя, конечно, можно объяснить лишь старческими причудами желание барона проецировать животный мир на человеческий. Хотя что-то есть в этой параллели! Если каракатицы и кальмары легко приспосабливаются к окружающей среде благодаря чернильному мешку, то Наутилус символизирует крепость или воздушный корабль.
Осьминоги и аргонавты пусть остаются дома
Норденшельд сообщал, что чрезвычайно замечательны по своей природе осьминоги. Моллюски эти являются самыми типичными хищниками, которые преследуют с большою хитростью и xра6ростью различных ракообразных, рыб, нередко они нападают на животных, которые сильнее их самих. Так, например, омару приходится иногда защищаться от довольно серьезных покушений на его жизнь со стороны осьминогов и каракатиц.
Твердые панцири и рыбные кости нисколько не смущают хищников, несмотря на мягкость их собственного тела. Крепкие и острые челюсти головоногих превосходно справляются с этими препятствиями и измельчают самые твердые вещества в порошок.
По мнению Норденшельда у моллюсков отвратительный характер - дикая и необузданная природа этих животных особенно проявляется во время брачного периода. Тогда самцы борятся за самку, устраивая настоящие подводные баталии. Именно по этой причине Норденшельд настоятельно рекомендует избегать людей с характерами осьминогов и аргонавтов в случае отправления в совместное путешествие.
У берегов Средиземного моря эти дикари вылавливаются в огромном количестве, так как итальянцы употребляют их в пищу. По мнению Норденшельда мясо кальмаров намного превосходит по своим вкусовым качествам мясо осьминогов и аргонавтов. Мясо кальмара подается в лучших ресторанах поджаренным в масле и представляет из себя действительно лакомое блюдо. Оно нежно, удобоваримо и чрезвычайно приятно на вкус. Менее вкусно довольно жесткое мясо каракатиц. Осьминоги и мускусные каракатицы употребляются в пишу лишь простым народом. Осьминоги являются в матросских корчмах Генуи и Неаполя одним из главных блюд, и подаются там под особым соусом из жира и уксуса. Представители зажиточных семей чувствуют себя довольно неловко, если приходится застать их за едой жаркого из осьминога. Осьминоги живут преимущественно вблизи берегов и выбирают скалистые местности, с удобными для прятания трещинами и расщелинами. К ним относится обыкновенный осьминог, водящийся и в европейских морях, это хищное и хитрое животное, без особого труда завладевающее своей добычей, так как путем изменения окраски оно чрезвычайно удачно подражает окружающей среде.
Кальмар - самый подходящий продукт для длительного путешествия
Кальмар чрезвычайно изящный пловец, с грациозным цилиндрическим телом, заостряющимся к концу. Итальянские рыбаки называют его «calamajo», что означает «чернильница». Когда хроматофоры кальмара стянуты, тело его полупрозрачно, как молочное стекло, когда же животное раздражено, начинается великолепная игра цветов и поверхность тела покрывается как бы кармино-красными облаками. В мясе кальмара содержится очень высокий процент белка, витамины В6, РР, С, полиненасыщенные жиры, которые играют важную роль в сбалансированном питании человека. Кроме этого кальмары богаты микроэлементами фосфора, железа, меди, йода.
Гадам морским нет места в небесах?
Барон уделил время молодому инженеру, который пытался расспросить про Север как можно больше. Андрэ заговорил о своем плане, который долго вынашивал и еще не обнародовал.
Старик же вспоминал Неаполь, сетовал на то, что ученым из года в год приходилось отправляться на продолжительное время в какой-нибудь городок или местечко на берегу моря для исследования. Берега Средиземного моря, особенно Ницца, Неаполь, Мессина и Tpиecт, привлекали зоологов различных национальностей. Андрэ не перебивал. Его не интересовали берега Средиземного моря. Он думал только о плане экспедиции. О ней нужно молчать! Пусть лучше старик болтает о своем. И Норденшельд неторопливо продолжал:
- Подобный странствующей образ жизни не лишен известной прелести, и многие ученые не отказываются от него и сегодня. Однако, нельзя не согласиться, что он вместе с тем весьма неудобен во многих отношениях. Представьте себе, молодой человек, вы приезжаете в чужую страну, не владеете итальянским, и не очень принимаете весьма грубые народные нравы южной Италии. Согласитесь, это немалое препятствие. В своих изысканиях, необходимых науке, вам приходится довольствоваться каким-нибудь неудобным помещением, например, устраиваться в рыбачьей деревушке, обитатели которой смотрят с недоверием на ваши подозрительные занятия. Мне рассказывал Лаказ-Дютье, француз, как однажды на берегах Корсики он не мог попасть в свою спальню иначе, как при помощи приставной лестницы и веревки, и как в другой раз, в С.-Кэ, он привел своим микроскопом весь персонал кухни в такой неописуемый ужас, что едва не остался без обеда.К тому же надо еще добавить, что при таких поездках вам придется постоянно таскать с собою все научное снаряжение, вплоть до необходимых для занятий книг. Если погода неблагоприятна и начнутся бури, вам придется целые недели провести в полнейшей бездеятельности, а ваши расходы без всякой вины с вашей стороны совершенно не будут соответствовать результатам поездки. И поверьте, даже регистрация в бюро патентов вам не поможет!
Андрэ не понимал, к чему клонит старый профессор. Да, это правда, власти Швеции охотно зарегистрировали в списках государственного бюро патентов инженера, чей талант удостоверен самой конференцией Упсальского университета. Андрэ заручился рекомендацией барона.
- Ваша непоседливость и частые отлучки заслужили того, чтобы быть отмеченными в особом приказе по начальству. Не надейтесь на помощь научного сообщества! Хотя есть у меня для вас одно предложение…
Норденшельд опять говорит про Неаполь, вспоминает профессора Антона Дорна, принесшего немало личных жертв одному благородному делу. Дорну принадлежит заслуга основания в Неаполе учреждения, которое по целесообразности и богатству своего устройства вполне может служить примером для всех возникших позднее станций.
- Станций? – впервые Андрэ перебивает учителя. – Меня не интересуют зоологические станции. Я, знаете ли, предпочитаю смотреть не в аквариум, а в небо!
- Как? Вас не интересуют жизнь обитателей моря в их естественной стихии? На берегу Неаполитанского залива есть великолепная станция, я могу договориться о предоставлении вам собственного стола в здании, расположенном в одной из живописных местностей мира — знаменитой Villa Nazionale! Мой друг Дорн претерпел целую Одиссею скитаний, он вел переговоры с муниципалитетом Неаполя, и открыл лучшую в мире зоологическую станцию. Знали бы вы, чего это стоило!
- Дорогой Адольф, уже несколько лет я занимаюсь воздухоплаванием. Вам, вероятно, известно о моих поездках в Париж, в мастерскую Ренара и Кребса, вместе с которыми я участвовал в опытах – и весьма успешных – по управлению шарами. Почти еженедельно я поднимаюсь в воздух!
- Как же, как же. Знаю, что ездили в Тромсё – эту ледяную дыру крайнего Севера. Там вы изучали карты в метеорологической обсерватории? Я потратил на это большую часть своей жизни, и не могу вам с уверенностью сказать, что доволен результатами наблюдений над ветрами и климатом полярного бассейна. Ведь нам повезло, когда на Веге мы почти без приключений преодолели ледяные торосы. Скажу вам по секрету: погода тогда выдалась на редкость благоприятная. Где гарантия, что она будет такой же и во время вашего путешествия? Право, займитесь морем, изучением его глубин! Вам, как инженеру, должно быть интересно, насколько целесообразно устроены аквариумы в Неаполе! Представьте только: наружные ряды - это большие бассейны, два же внутренних - поменьше. Снабжение их морскою водою и воздухом производится при помощи парового двигателя. Удобное положение станции на берегу моря позволяет ей держать в аквариумах и предоставлять на обозрение посетителей такое богатое количество наиболее важных пелагических животных, как например, гребневиков, медуз, сифонофор. По праздничным и воскресным дням аквариумы станции привлекают огромное количество публики. Верхний этаж закрыт для посетителей и предназначается исключительно для занимающихся на станции ученых. Северная половина, к которой примыкает небольшой дворик, заключает в себе лаборатории с расположенными в два этажа рабочими столами, в южной же половине вы найдете огромный и превосходно отделанный зал библиотеки с балконом, из которого открывается дивный вид на Неаполитанский залив.
Молодой швед достал из кармана пальто письмо и подал барону. Тот мельком взглянул и воскликнул:
- Вы переписываетесь с Лэне, французом, прославившимся своей неудачей? Его проект дирижабля провалился с треском! Напрасно не хотите заниматься на станции, в основание научной библиотеки легла частная коллекция самого Дорна, позднее к ней присоединились многочисленные дары различных издателей, авторов и научных учреждений, в том числе и нашего университета.
- Господин Норденшельд, я вошел в сношение с военным министерством и получил одобрение на один очень крупный проект, от которого зависит, быть может, будущее всей Швеции!
Барон понял, что разубедить Андрэ невозможно, да и не нужно. Адольф Эрик Норденшельд имел точно такой же характер.
Через несколько лет после этого разговора над Балтийским морем, над замерзшим Ботническим заливом, Андрэ совершил в корзине шара первый длительный полет. Оснастка шара, опыт аэронавтов, весь полет – были непонятны барону. Но вскоре старик прочел в газетах о невероятном по дерзости плане своего молодого друга. План экспедиции был прост. Маршрут: прямая линия. Шпицберген – Полюс - Берингов пролив. Смелость заключалась в том, что участниками экспедиции предполагалось достичь Северного полюса на неуправляемом воздушном шаре.
P.S.
В библиотеке университета Хельсинки хранятся выписки из отчета правительственной комиссии Швеции, а также рапорт комитета Шведского антропологического общества по поводу обнаружения остатков экспедиции Андрэ.
Согласно рапорту вышеуказанных комиссий на Белом острове, месте обнаружения стоянки Андрэ норвежской шхуной «Братвог», найдено следующее: ружья американской фирмы «Ремингтон» (3 штуки), сани (похожие на эскимосский каяк), снегоступы, лодка деревянная (шлюпка), примус с керосином, кастрюля с коротким бортиком для растапливания снега, фотоаппарат и металлические ящики для кассет с фотопластинками. В шлюпке были найдены два ружья, ящик с патронами, мотки веревок, спички, банки с консервами, деревянные коробки с компасом и секстантом. В остатках одежды обнаружили карманный календарь. В кармане пиджака найдены записная книжка и вечное перо с чернилами. Также обнаружены анемометр, измеритель температуры, компас, хронометр, часы. Из инструментов – топорики, гарпуны, ножи.
В дневнике Стриндберга указаны бытовые подробности полета, вплоть до отправления естественных потребностей. Сохранились страницы не только научных наблюдений, но и
меню за период с 15 июля до 4 сентября. Интересно меню первого обеда, состоявшегося еще на воздушном шаре. Как пишет Нильс Стриндберг, были съедены заранее приготовленные бутерброды и взятый с собой горячий бульон с макаронами.
Норвежскими китобоями среди прочих вещей участников экспедиции была найдена книжка из плотного картона, в которой на разных языках (французском, итальянском и шведском) составлено меню на несколько дней. Сохранились не все записи. Отчетливо видны следующие: на шведском «Обед на воздушном шаре». Далее на разных языках: бульон Hotsh Potsh, Chateaubriand, королевское пиво, шоколад, печенье, сок из малины, разбавленный водой, Сalamajo. Сбоку отчетливо видна подпись: A. E. Nordenski;ld.
Не беремся за расшифровку всех наблюдений – даже шведской правительственной комиссии не удалось прочитать все, дошедшее до нас. Страницы дневников пострадали от сырости. Специалисты переложили их промокательной бумагой и перед расшифровкой записей высушили.
Но совершенно очевидно, что «A. E. Nordenski;ld» - это Адольф Эрик Норденшельд, а уже известное читателю итальянское слово «сalamajo» - «чернильница» или «кальмар». Нам остается только домыслить, что барон Норденшельд предложил Андрэ использовать в качестве пищи сушеный кальмар, который по весу легок, удобен при хранении, а также вкусен и питателен!
Рецепт лосося граави:
http://proza.ru/2009/04/13/780