Самые яркие воспоминания моего детства – занятия в изостудии и поездки с родителями. Больше всего мне нравилось ездить с папой в Бухару, к бабушке. Тогда, больше двадцати лет назад, мы все жили в Советском Союзе, и не выросли еще труднопреодолимые границы между республиками. А на самолетах можно было без всякого ущерба для кошелька летать по несколько раз в год.
Сначала мы летели в Ташкент, где сутки гостили у родственников, а на следующий день небольшой самолетик уносил нас в Благородную Бухару. Самолет приземлялся в крохотном аэропорту, за воротами которого была сказка.
В первую очередь нас ждала радостная встреча с бабушкой, потом мы с папой и двоюродным братом Виталькой отправлялись осматривать город. Бухару можно запросто обойти пешком, к тому же так гораздо интереснее, чем на транспорте.
В Бухаре есть Старый и Новый город. Я не знаю, как выглядит Новый город сейчас, но тогда это были в основном многоквартирные дома-близнецы – точные копии наших «микровских» четырехэтажек. Находясь среди этих домов можно было представить себя не в Бухаре, а в Алма-Ате, в девятом микрорайоне, например. Между Новым и Старым городом - четкая граница, на которой асфальт встречается с булыжной мостовой. Можно встать здесь, будто на границе времен – одной ногой на асфальте, а другой – на камнях.
В Старом городе начиналось все самое интересное. На узеньких улочках теснились глинобитные дома. В них, как мне казалось, не было окон – только двери. Потом папа объяснил, что окна там есть, только выходят они во внутренние дворики. Мы проходили через торговые купола, под которыми, как и тысячу лет назад, ютилось множество лавочек, где можно было купить все, что угодно.
Папа все время рассказывал истории из фольклора бухарцев. На площади перед Арком я узнала, что когда-то здесь совершались казни - приговоренных сбрасывали со стен цитадели. Эту практику прекратили после одной неудачной расправы: со стены сбросили женщину, но она не разбилась, так как ее платье наполнилось воздухом и сыграло роль парашюта. Глядя со стены вниз, я прикидывала, можно ли использовать вместо парашюта большой зонтик. Мы долго бродили по Арку, превращенному в музей.
Собственно говоря, сама Бухара - огромный музей, по которому можно бродить сутками. Недалеко от Арка - Зиндан. Множество камер, заполненных манекенами-оборванцами, а в центре собственно зиндан – глубокая яма, из которой глядят на вас несчастные куклы. Вначале я приняла их за людей и страшно испугалась, чем немало позабавила Витальку, который потом полдня хихикал надо мной.
За Зинданом папа показал подземный ход и еле удержал нас с Виталькой, когда мы непременно хотели залезть туда. Нельзя так нельзя. Зато мы вскарабкались на городскую стену, вернее, на один из ее сохранившихся фрагментов. Оттуда вся Бухара - как на ладони: глиняные дома, лазурные купола с аистиными гнездами, минарет Калян и микрорайоны вдалеке – фантастика!
А за городской стеной находился базар, на площади перед ним под пронзительные звуки карнаев выступали канатоходцы. Базар был огромен, но сейчас мне кажется, что там продавали только фрукты и халву. Огромные персики надо было очищать от шкурки, чтобы не уколоться. А халва, оказывается, имеет столько разновидностей, что нам, алмаатинцам, и не снилось. И каждый продавец считал своим долгом угостить нас с Виталькой. Вы когда-нибудь объедались халвой?
С тех пор прошло больше двадцати лет. Давно нет Советского Союза – все его громадное пространство изрезано границами. Люди теперь, в основном, ездят на поездах. Даже двадцатый век уже закончился. И я не могу представить Бухару сегодня. Нелепо смотрелись бы рекламные щиты на древних стенах.
Наверное, я никогда больше не воспользуюсь возможностью съездить в Бухару. И когда-нибудь воспоминания моего детства потускнеют, кроме, пожалуй, одного: мы идем на автобусную остановку (через два часа самолет), папа держит меня за руку, я оглядываюсь и вижу маленькую старушку - мою бабушку, - которая смотрит нам вслед. Мне очень хотелось вырвать руку и помчаться, не чуя под собой ног, к бабушке, которую я видела в последний раз…