У трапа его ожидал чёрный «Мерседес». Молодой человек, спортивного вида, узнал его сразу, видимо имел фото Алексея. Извинился, что шеф в аэропорт приехать не смог, но просил встретить и исполнять любые желания прибывшего. Говорил он по- русски с еле заметным акцентом, что выдавало в нём иностранца.
«Странно, - подумал Алексей, - иностранец в советском посольстве? Может прибалт? Но – нет, тот акцент Алексей узнал бы безошибочно. Может просто друг Толи? Но почему тогда – шеф?»
Но это неожиданное обстоятельство мало его занимало. Он спешил увидеть друга
«Мерседес» мчался по идеальной трассе. Мимо проносились уютные двухэтажные коттеджи, ухоженные поля…
Машина свернула с трассы и долго ехала по просёлочной дороге, качество которой от названия не страдало, затем свернули в небольшой лесок.
Вскоре меж деревьями замаячили огни и они подъехали к большой, добротной, выполненной в готическом стиле, вилле. Ворота поехали в стороны, «мерседес» покатил по вымощенной камнем дорожке. Остановившись у сияющего светом парадного входа.
«Неплохо устроился наш Толик.», - подумал Алексей, выходя из машины. Гостей не встречали. В просторный холл, отделанный белым и чёрным мрамором, с доносилась с верху мягкая, спокойная музыка. Было тихо. Лишь вода в фонтане, посреди холла, нарушала торжественность зала несерьёзным журчанием.
По широкой лестнице Алексея проводили на верх, в боковой флигель, в комнату с огромными зеркалами, обставленную красного дерева мебелью. Мягкие диваны, пол, устланный пушистым, турецким ковром, невероятной величины. Всё тот же парень, с подкупающей любезностью, предложил передохнуть пока соберутся гости, сказал, что в надлежащий момент он лично пригласит Алексея в гостиный зал.
Это показалось Алексею более чем странным, но что поделаешь – может тут у них такие порядки, которых гостям следует придерживаться.
Алексей устало опустился в кресло, дорога всё-таки утомила его, и взял со стоящего рядом, чёрного мраморного столика дистанционный пульт, нажал на включение.
В другом конце комнаты вспыхнул экран телевизора. Передавали последние известия. Алексей почти не слушал, он думал о своём. Вдруг что-то заставило его прислушаться.
Рассказывали о сенсации: русский…работник посольства в Швейцарии…политическое убежище…просьба удовлетворена….Кто?! Кто мог?!
В памяти промелькнули лица сослуживцев – люди разные, но надёжные….Кто?!...
На экране появилась фотография, а затем и видеозапись встречи попросившего политического убежища работника советского посольства в аэропорту Копенгагена….
Это был он сам…Вот он спускается по трапу, широко улыбаясь от счастья, - комментировал диктор, - вот его встречает сотрудник американского посольства, вот они жмут друг другу руки, садятся в машину…
«Боже! Бред! Я сплю! – пронеслось в голове у Алексея, - Нет! Не может быть! – он вскочил.
В дверях стоял молодой человек, скрестив руки на груди и очень серьёзно смотрел на Алексея. От его былой весёлой предупредительности не осталось и следа.
Это всё не правда! – воскликнул он и осёкся. Выражение лица молодого отметало всякие возражения. Ловушка захлопнулась.
-Американская разведка работает без промахов! – с напыщенностью проговорил по-английски парень, - Обратной дороги нет, Алексей Петрович.
-Это всё …неправда… - непослушными губами проговорил шёпотом Алексей.
-Ну, почему же, - молодой человек участливо улыбнулся, - это всё чистая правда. У жены вашего друга сегодня действительно день рождения, и вы попали действительно по адресу. А я, кстати, зашёл за вами. Не угодно ли господину Алексею пройти – поздравить именинницу? Вас ждут.
Что-то ёкнуло в сердце. Алексей ещё не понимая значения этих слов, машинально взял со стола букет цветов и вслед за парнем вышел из комнаты.
В гостиной, богато украшенной и просторной, пылал камин, гостей было много. Смокинги, бабочки, глубокие декольте у шикарных дам в красивых, длинных платьях. Из глубины зала навстречу Алексею шёл человек. Тугой, застёгнутый под двойным подбородком, воротничёк явно давил ему шею, то чего лицо его было красным. Чёрный смокинг, белая бабочка с дорогой бриллиантовой заколкой, бокал шампанского в руке…
Алексей не сразу узнал Толю. Он пополнел, но шёл элегантно и уверенно.
-Ну, здравствуй, дружище! – тонким фальцетом пропел Толик, - Здравствуй, беженец.
Алексей оттолкнул протянутую руку. Глаза Анатолия недобро блеснули, но тут же погасли, выражение лица не изменилось. Маска отзывчивости и дружелюбия, казалось, надета навсегда.
-Ну, ну! Не стоит ссориться, старина, - дружеским тоном и широко, приветливо улыбаясь, продолжил он,- мы ведь старые друзья!
Вся чудовищность положения вдруг ясно представилась Алексею: его старый друг – агент ЦРУ, завербованный вероятно давно, ещё в Швейцарии. Он сам – предатель Родины, попросивший политического убежища у Соединённых Штатов, и несмотря на всю нелепость этого, об этом уже узнали везде - и в Дании, и в Швейцарии, и в Москве…
И всё это – лучший друг, друг детства и юности, Толик, который…с которым…
Туман застлал глаза Алексею. Анатолий взяв его под руку, что-то говорил , сунув ему в руку бокал шампанского, Алексей ничего не слышал. Широко открыв глаза он переступал ногами, влекомый Толей, и осмысляя всю безысходность своего положения, пытался как-то оправдать свою глупую непредусмотрительность…
Очнулся он только тогда, когда Толик потрясая его за плечо, сказал: «А вот и моя жена. Мы женаты уже пять лет. Знакомьтесь – её зовут Ирина. Ирина Шангина…»
Алексей машинально протянул букет, не поднимая глаз пробормотал какое-то пожелание. Видно выпало Алексею испить всю чашу до дна.
-Да ты хоть взгляни на неё, дружище! – хлопая по плечу Алексея, засмеялся Толик.
Алексей поднял глаза. Перед ним, сладко улыбаясь, стояла его жена, Элизабет Бруммер, родившаяся заново под именем Ирины Шангиной.
Крепкие нервы не дали Алексею упасть. Он как бы оглох. Он смотрел на неё, а откуда-то из далека доносился голос и смех Анатолия, - Хотел показать тебе, Алёша, твоего сына, да он уже спит, поздно!...
Алексей, постепенно всё сильнее и сильнее, начал смеяться. Громко, заливисто. Он уже не чувствовал, что его куда-то несут, он ничего не хотел и ничего не чувствовал. Последнее, что он успел увидеть и осмыслить – это шприц врача и Толю над собой. Толя низко склонился над ним и смотрел ему в глаза. Потом Алексей провалился в темноту.
Поскольку режуще-колющие предметы ему не оставляли, а повеситься было не на чем, да и негде, Алексей, улучив момент, выбросился из окна четвёртого этажа, написав о себе повесть. Эту повесть потом Ирина Шангина, вдова скоропостижно скончавшегося от инсульта, второго секретаря советского посольства в Копенгагене, Анатолия Михайловича Шангина, забрала с собой в Союз, и которую, спустя семнадцать лет прочёл её сын – Пётр Алексеевич, сын посольского работника Алексея Петровича, названый сын предателя…
…После того, как выловили в реке и похоронили Галину, Пётр бросил институт и уехал на Север, на Камчатку, записавшись в какую-то геологическую партию.
Уже в дороге его догнала телеграмма. Нужно было возвращаться на похороны матери…