Вторник
Я проснулась засветло, загрызли комары. Вчера на свет их столько поналетело, мы с Юлькой полночи с ними боролись, потом сломленные усталостью всё же уснули. А теперь не могла спать, и всё. Я потихоньку, чтобы не разбудить Юльку, вылезла из-под одеяла. Юлька сразу завернулась в него как в кокон и засопела как ребёнок.
Я вышла в сад, прошлась босиком по мокрой траве. Хорошо! Странно, ведь столько всего вчера съели-выпили, а самочувствие лучше некуда.
- Что, не спится на новом месте? – спросил Сергей Александрович, появляясь из-за угла дома. – Жених-то приснился?
- Не помню.
- Эх, ты! Когда ещё доведётся в чужом доме поспать. Я ведь свою Ирину во сне увидал сначала, вот не поверишь. А пришёл в первый раз на танцы и её встретил. Сказка! Ну, думаю, моя будешь. Был у неё ухажер, ничего, отбил. И ни разу не пожалел, что на ней женился. Всякое конечно в жизни бывало, другие женщины были; дети повыросли, из дома ушли, вот дурью и маялся от скуки. Много ей перенести пришлось. А всё равно вместе. Люблю её как никого на свете. Больше, чем детей даже. Вы с утра-то в дорогу собираетесь? – сменил он тему.
- Ну, вчера мы две деревни должны были пройти по плану. Кто ж думал, что здесь петухи-разбойники водятся.
- Да уж. И вот зараза какая! И не забьёшь его сейчас, курам без петуха никак. Петух им для порядка нужен, а то начнут сразу выяснять, кто главнее, драться, слабых до смерти бить. Так и будем до осени маяться с этим драчуном. Не знаю, внуки понаедут, где его держать? Так я что сказать хотел? Я вас через поле-то провезу, до березняка, так что больно не торопитесь. Ладно, гуляй пока. Пойду бычка на улицу выведу и коз выпущу, а потом завтракать сами пойдём.
На крыльцо выхромала заспанная Юлька – голова лохматая, глаза как щёлки, но весёлая.
- В туалет хочу! – радостно сообщила она.
После утреннего моциона, нас препроводили в кухню, где были поданы оладьи с вареньем и мёдом, чай с душицей, пластмассовая вазочка с печеньем и фаянсовая пиалушка с конфетами.
Назавтракавшись вволю, мы вымыли всю оставшуюся после пиршеств посуду, собрали вещи и вышли на лужок, поджидать уехавшего за хлебом Сергея Александровича. Тётя Ира собрала нам целый пакет еды, нам с Юлькой было даже неудобно, но и отказываться не стали. Тетя Ира дала нам свой городской адрес, и мы пообещали, что обязательно навестим их в конце ноября, когда они вернутся в город. Юлька пообещала, что обязательно расскажет об их гостеприимстве в своих публикациях. А я пообещала, что обязательно возьму у них Муськиного котёнка. Во дворе отчаянно закукарекал петух, мы с Юлькой испуганно оглянулись, но тетя Ира нас успокоила, что наш враг привязан за ногу, и никуда убежать не сможет. Наконец приехал Сергей Александрович, мы расцеловались с тётей Ирой и сели в белую «Ниву», похоже, за городом это самый популярный транспорт. Даже не верится, что только вчера утром нас точно так же подвозили, столько всего произошло, время словно растянулось. Дома в такой промежуток времени только уход-приход на работу и с работы помещается. Юлька и Сергей Александрович болтали о чём-то, а я витала в мечтах. Никак не могла вспомнить, что же мне снилось, ведь было что-то смешное и хорошее. А что именно, не вспоминалось.
Нас высадили возле березняка, как и обещали.
- Вот прямо по лесополосе идите. Как кончится, спуститесь в лог и налево. Там деревня заброшенная будет Лопата, народу практически нет, так, три старухи век доживают. Но лучше всё-таки через деревню идти, а то заблудитесь. Всю пройдёте, по левую сторону два холма, увидите – дорожки машинами проложены, на любой подниметесь и по колее-то и ступайте. Дойдете до щебёнки, перейдете на другую сторону и до Сухого Лога через березняк километров пять!
- Спасибо! Спасибо! – наперебой загомонили мы, Сергей Александрович сделал нам под козырёк: - Удачи вам, девчата! – и был таков.
- Чего-то я не поняла, – смущённо проворчала Юлька, – Мне так казалось, что Сухой Лог где-то дальше, там Кипрей нужно пройти и Бесовку, потом Сухой Лог. А после Лога дачный посёлок «Сосенки». Откуда Лопата какая-то взялась? Я бы на такое название обязательно внимание обратила. Сейчас по карте посмотрю, – несколько минут Юлька шарила по рюкзаку, потом подняла совершенно несчастные глаза, – Слушай, я кажется, карту у них дома оставила. Точно, мы вчера с Сергеем Александровичем маршрут наш смотрели, и я назад не положила.
Машины Сергея Александровича уже и след простыл. Но не век же сидеть и расстраиваться.
- Вставай, чудо-чадо ты моё, дойдём как-нибудь. На дороге периодически указатели встречаются, спросим у кого-нибудь и, в конце концов, мы же автостопом перебираемся, вот пусть и везут те, кому по дороге!
Юлька швыркнула носом и надела, слегка поморщившись, рюкзак.
Мы шли по березняку, радовались ярким шапочкам сыроежек, птичьему щебету, ароматам цветов. Потом однообразие пейзажа перестало вызывать бурные восторги по любому поводу, мы стали болтать о пустяках, потом мы начали нервничать, эта лесопосадка грозила растянуться ещё километров на двадцать. По обе стороны от неё были поля подсолнечника и гречихи, и никакого просвета. Наконец наше мучение кончилось: тоненькие березки расступились, мы остались на лугу, плавно спускавшемуся в долину. Нашим взорам открылась череда крутых холмов, поросших лесом и узенькая цепочка домишек под их суровой охраной. Юлька защёлкала «мыльницей», потом потребовала запечатлеть её персону на фоне величественных холмов, потом она сфотографировала и меня, и мы, наконец, продолжили путь. Перешли долину, чтобы держаться поближе к домам. И дома как сказали заброшены, и агорафобией вроде не страдаем, но всё-таки… Не так одиноко, что ли.
- А-ба! Аська! Глянь, сколько клубники, поспела уже! – Юлька скинула рюкзак и опустилась на колени. Протянула мне кустик клубники, усыпанный крупными ягодками. Я мгновение сомневалась – немытая всё-таки, а потом съела и присоединилась к Юльке. Спелых ягод было пока не очень много, и мы переходили от подножья одного холма к другому. Потом Юльке опять приспичило в туалет, и она ускакала вверх.
- Вот это заповедник! – завопила она радостно через несколько минут, – Поднимайся сюда, не пожалеешь! Я послушно стала подниматься вверх, захватив и сумку, и рюкзак, мало ли что.
- Чёрт! Комаров столько, – возмутилась Юлька, хлопая себя по обнаженным рукам и шее, – Хорошо, джинсы надела.
- Нога-то хоть не болит?
- Да так, не особенно. Больше кожа от загара ноет.
- У меня тоже. А где твой заповедник?
- Идём, такое милое местечко – обалдеешь! Только комаров много.
Мы добрались-таки мужественно, но, безуспешно борясь с комарами, до этого «милого местечка». Это была вырубка, поросшая тоненькими деревцами, на огромных пнях воцарились всевозможные грибы, маленькую полянку заполонили гигантские уши лопухов, подобных которым мне раньше видеть не доводилось. Мной овладело странное ощущение ирреальности происходящего, такое волнение, что кажется, сердце от счастья вырвется из груди. Казалось, я чувствовала прикосновение параллельного мира, хотелось остановить мгновение, но насладиться нектаром счастья не дали всё те же комары. Мы постыдно быстро ретировались.
- Это супер! Да? Ты поняла? – задыхаясь, на бегу тормошила меня Юлька, а мне совсем не хотелось обсуждать свои восторги.
Небо затянула пасмурная плёнка, стало очень жарко и влажно, вся зелень казалась сизой, словно покрытой восковым налётом, глаза устали смотреть. Такое чувство, что мы вернулись в другой мир, не тот, что покинули пятнадцать-двадцать минут назад.
Дорогу нам преградило маленькое, не очень живописное, озерцо. Вообще-то, оно совсем обмелело, несмотря на необычайно дождливый сезон – камыш и рогоз растут посередине, и вот-вот можно будет пересекать его, не боясь замочить ноги. Но пока ещё можно запросто увязнуть. Решили двигаться иным путём в обход озерца. Увы! На пути выросли полчища бодяка и чертополоха, мы буквально продирались сквозь заросли, отбиваясь ещё и от комаров. Шлёп! Нога моя провалилась в чёрную стоячую воду. Взяли левее. Почти нет комаров и колючек, зато пришлось бороться с заплетшим всю траву мышиным горошком, мы едва держались на ногах. А солнце за облаками жарило вовсю, словно пытаясь растопить их, и здесь в низине стало душно и влажно, как в бане. Наконец мы выбрались на дорогу, пить хотелось страшно. К нашей радости, неподалеку был колодец, мы набрали ледяной, но такой вкусной воды, что просто отрываться не хотелось. Потом сели на бревнышко возле покосившейся ограды и извлекли заготовленную тётей Ирой еду.
Хорошенько подкрепившись и набрав воды про запас в вовремя освободившуюся пластиковую бутылку, мы тронулись в путь. Прошли всю деревню до конца – дорога уперлась в одичавший сад, где в изобилии поспевали яблоки, сливы, вишни, малина и вообще весь положенный садово-огородный набор. Но стоял июнь, и полакомиться чем-нибудь вкусненьким и витаминным не было никакой надежды. Поэтому мы повернули назад. Очевидно, дорогу из деревни уже успели зачаровать, следов от автомобилей мы не нашли. Зато сколько угодно холмов поросших поспевающей ароматной клубникой!
Юлька предложила подняться на один из них и провести рекогносцировку сверху. Сил оставалось мало, но я послушно карабкалась вслед за подругой. Мы ничего не обнаружили и с вершины холма. Здесь наверху было не так влажно, и лёгкий ветерок овевал наши потные лица и тела. Мы брели и брели вперёд, перебрались на следующий холм, потом ещё на один. Снизу показались несколько дворов, на одном из них была пасека. Теперь только я определила, что это за посторонний шум, сопровождающий нас уже некоторое время.
- Это ж-ж-ж неспроста! – процитировала задумчиво Юлька. – Вот хорошо, что я сегодня антиперспирантом не воспользовалась. Воняю, конечно, как верблюд…
(Не знаю, чем уж не угодил Юльке верблюд, по-моему, есть гораздо более «ароматные» звери, хорьки, например).
… но, по крайней мере, пчелы нам не грозят, – продолжила Юлька и тут же завопила: – Мама! Она мне в волосы вцепилась! Ася, сделай же хоть что-нибудь!
- Девочки! – раздался снизу приятный тенор, – Не размахивайте руками, пчелы этого не любят. Стойте неподвижно и они улетят!
И, правда, как только мы с Юлькой перестали суетиться, насекомые нас оставили. Мы застыли на вершине холма как две статуи, опасаясь снова привлечь внимание пчёл.
- Не бойтесь, – услышали мы тот же приятный голос и наконец заметили его обладателя. Дяденька стоял возле своего улья, одетый в белый халат и шляпу с сеткой. – Спускайтесь не спеша! Идите сюда!
Мы как два (или две?) зомби молча повиновались голосу и маленькими шажочками принялись мерить землю. Когда мы были уже на полпути, дяденька подошёл к ограде и весело спросил: – Демократы или коммунисты?
- Чего?
- Я спрашиваю, за кого голосуете?
- За демократов! – ответила Юлька, в жизни не ходившая на выборы, ну разве только в качестве корреспондента.
- Милости прошу тогда! Демократы всегда желанные гости в моём доме! – он приветственно поднял обе руки и, сцепив их в замочек, потряс над головой, вернее, над шляпой.
- Юлька, может пойдём себе? – сказала я вполголоса, так как общаться с чокнутыми на политике у меня не было никакого желания.
- И ещё два часа будем шарить по горам? – огрызнулась Юлька и засияла самой привлекательной улыбкой. Она спустилась раньше меня, и изящно прогнувшись под пряслами, оказалась на терра инкогнита. Я же притормозила, ожидая, что будет дальше.
А дяденька крикнул, обернувшись на дом: – Лёля! К нам гости! Наши друзья-демократы! – в огород вышла довольно высокая женщина в купальнике и тоже в шляпе, только без сетки.
- Здравствуйте! – крикнула она и махнула мне рукой, – А вы что не спускаетесь? Идите, не бойтесь. Никто вас не тронет.
Я закончила спуск и перебралась через ограду, попутно обстрекав крапивой руки. Наш новый знакомец лучился улыбкой. Это был невысокого роста человек лет пятидесяти с птичьим лицом. Он обладал крючковатым носом, маленькими неопределённого цвета глазками и сглаженным подбородком. При этом от него шли такие импульсы обаяния и дружелюбия, что я против своей воли, заулыбалась ему в ответ.
- Леонид, – представился он весело, – Моя первая жена Лёля, или Людмила Яковлевна, как будет угодно.
Так, ясно, какой-то маньяк, у него съезд жён и на десерт парочка путешественниц!
- Первая, и пока единственная, – продолжал глаголить Леонид, – Но чем чёрт не шутит! Как сказал поэт: - Я нравлюсь дамам, ибо скромен…
- Болтун, – беззлобно отмахнулась жена, – Давай лучше познакомимся с твоими друзьями-демократами!
- Я - Юлия Александровна Крайник, журналист. Работаю в газете «Новый город», – отрапортовала Юля.
- Я местную прессу не жалую, – не стал миндальничать Леонид. – «Комсомолка», там, «Литературная газета» – куда ни шло. А местные «вестники морга» как ласково величает их народ, мне неинтересны. Поэтому, девушка, я имени тебе не знаю, не назову.
- Как сказал поэт, – улыбнулась Лёля. – А я вашу рубрику читаю. Хорошие статьи об интересных людях. Просто поражаюсь, сколько талантливых людей в нашем городе – актёры, путешественники, художники, писатели. Кажется, живут рядом с тобой обычные соседи по городу, ходят себе за кефиром и апельсинами в магазин, пелёнки детские полощут, а выходит, что смотреть надо глубже. Вы, Юленька, просто умничка!
- Да эту рубрику не я ведь придумала, – застеснялась Юлька, – Я ещё на горшке сидела, а она уже была в газете. Вот, просто по наследству, как говорится, перешла. Сначала временно, а потом и совсем мне отдали.
- Ну, а ваша подруга, чем занимается? Тоже что-нибудь творит, дерзает?
Мне отчего-то стало стыдно, что я не обладаю никакими талантами, ну не дал Бог, что я сделаю?
- А это моя лучшая подруга и самый прикольный бухгалтер МСУ-12 – Анастасия Савицкая! Прости Ася, забыла, как зовут твоего папу.
- Папеньку – Георгием. А я ещё крестиком… и на машинке могу, – голосом Табакова- Матроскина добавила я.
- Вот и замечательно, что к нам такие гости пожаловали. А какими судьбами? В гости к кому-нибудь?
- Да нет, хочется поближе узнать жизнь современной деревни… – начала Юлька.
- Мы решили путешествовать автостопом, потому что приключений хочется, а средства пока не позволяют! – беззастенчиво перебила я, – Вот до Лопаты добрались и заблудились, а карту кое-кто посеял!
- Я вас сейчас вывезу, – пообещал наш новый ангел-спаситель, – прямо до шоссе. Но сначала выпьем за наше знакомство. Лёля, неси стаканы.
- Вы лучше бы к дому вышли, всё-таки пчёлам не прикажешь как себя вести, – посоветовала Лёля, и мы потопали за ней по узенькой тропиночке, вдоль которой торчали тоненькие стебельки будущих цветов.
- Тут циннии посадила, тут левкои, я пока ещё начинающий садовод, ничего не знаю – когда что цветёт, семян насовала, посмотрю, может и вырастет что-то, – она открыла нам парадную калитку. Следом за нами потянулась огромная чёрная собака.
- Арчи, на место! – скомандовал хозяин, а мы рассмеялись.
- Мы сегодня ночь провели в доме, где была точно такая же собака, и звали её тоже Арчи! – пояснила Юлька, – Принцип парности нас просто преследует. Вчера утром нас подвозили на белой «Ниве» и сегодня нас тоже прокатили на «Ниве» белого цвета.
- За садом берег чистый, Спокойный бег реки, На НИВЕ золотистой Степные васильки… – нараспев продекламировал Леонид и вдруг рассмеялся: – Не поверите, но у меня тоже «Нива», к сожалению, отнюдь не золотистая. Бе-ла-я!
Мы хохотали до слёз. Вышедшая на крыльцо Лёля тщетно пыталась узнать, что за смех, и, не добившись вразумительного ответа, присоединилась к нам. Когда мы, наконец успокоились, Леонид вынес из сарайчика бутыль с мутной жидкостью и разлил по стаканам сладко-жгучий аромат, а на закуску Лёля подала сотовый мёд на тарелке.
- Ешьте вместе с воском – очень полезно! – сказала Лёля, - Мёд майский, первая качка.
- Ну, за друзей-демократов! – провозгласил тост Леонид и опрокинул стакан: – За нашу встречу и знакомство!
Следом свою порцию выпила Юлька, на глазах у неё выступили слезы: – Ничего себе, медовуха! Крепкая такая. Ася не осилит, она у нас только слабоалкогольные напитки пьёт.
Тотчас Лёля сходила в дом и принесла мне стакан с другим напитком: – Вот это из нового мёда, слабенькая.
Мы пили медовуху, закусывали тягучим прозрачным мёдом вместе с воском, мёд казалось, пропитал каждую пору тела, затёк всюду, куда только можно было. Пришлось просить воды, чтобы отмыться. Мы полбочки, наверное, истратили. Неудобно как-то, попробуй-ка, наноси из колодца. Мы одно только ведро вытянули и то плечи болят!
Леонид, оказалось, питух ещё хуже меня. Его так развезло от медовухи, что Лёля категорически запретила ему садиться за руль. Она предложила проводить нас до нужного холма, мы были рады и такому повороту, всё-таки не самим плутать по неизвестным местам. Но как заныли ноженьки, по крайней мере, мои – не описать словами.
Мы шли по узенькой тропинке среди неестественно густой и яркой травы. По правую руку – тёмная чащоба, по левую – несколько домиков, утопающих в зелени садов.
- Деревня-то умерла, – объясняла нам Лёля, – Ферму только в прошлом году в Александровку перевели, а всё остальное хозяйство давно, ещё до перестройки заброшено. Людей нет. Одни старушки остались. Ну, вот сейчас дома под дачи покупают. И мы так купили. Всё лето здесь, внуки приезжают, дети. Ягоды тут полно, воздух свежий. Речки только нет, так дети надувной бассейн привезли, малышня бултыхается весь день.
Мы вышли на простор, справа и оказались те два злосчастные холма, которые мы тщетно разыскивали.
- Деревня сверху на лопату похожа, потому так и называется. Вон та улочка – черенок, а вот у этого холма развилка и улиц уже две. Вы на правую улочку вышли, поэтому и заблудились. А наша левая улица как раз к дороге и ведёт.
- Спасибо.
- До свидания, девочки. Юлечка, не забывайте, я ваша поклонница! Буду следить за вашим творчеством! Ну, давайте, девочки, ступайте.
Мы помахали Лёле руками и начали подъём.
- Край некошеных трав! – попыталась изобразить восторг Юлька, когда мы проходили по разнотравному лугу. Здесь царила кипучая жизнь, всё в травах стрекотало, жужжало, мельтешило. На мою майку прыгнул большой розовый кузнечик и прокатился на мне, дав возможность полюбоваться собой. А сколько же здесь цветов: разноцветные метёлки, венчики, зонтики привлекают своим ароматом бесчисленных мушек, бабочек, жучков. Какая же всё-таки, красота! Но лезть в сумку за книгой и проводить полевые работы, у меня не было желания. Гораздо интереснее просто идти, наслаждая взор и слух, воспринимать целостную картину, а не изучать с лупой в руке отдельные её фрагменты. Очевидно я не обладаю аналитическим умом.
Интересно, который час? О-па-па! Часы-то я не подвела, они стоят себе… У Юльки бесполезно спрашивать, она часов в принципе не переносит, хвастается, что у неё и так хорошо развито чувство времени. Чувство может и развито, а как проверить?
Мы молча брели и брели по колее, проложенной в твердой грязи. Не знаю как пробираются дачники в непогоду – на этой дороге сплошные высохшие лужи.
Примерно через час мы вышли на шоссе. Прямо к указателю. До города каких-то 70 км. Стоит только встать на середину дороги, проголосовать, и спустя час с небольшим, обнимать любимую тётушку, принимать горячую ванну и нежиться в чистой удобной постели. Увы! Вместо этого мы перешли дорогу и продолжили путь, направляясь к Сухому Логу. Всё, крыша поехала, уже стихами думать начала. Хорошо ещё, что небо облаками затянуто, не представляю, как бы мы шли, если б солнце било в глаза.
* * *
Уже вечер. То ли мы устали и двигались слишком медленно, то ли мы в Зазеркалье попали, только мы никак не могли попасть в деревню. Три-четыре километра растянулись раз в десять. Юлька приняла волевое решение, и мы остановились возле прошлогоднего стога сена. На ночь. Одни-одинёшеньки в чистом поле: – э-ге-гей! хали-гали!
Мы расстелили спальные мешки, наконец, и они нам пригодились. Юлька попыталась разжечь костёр. Сложила пирамидку из веточек и стала поддувать снизу, только дыма и надула, тоже мне гёрлскаут!
- Асик, душенька, а не пошла бы ты… веточек пособирать, – услышав мои саркастические хмыканья, попросила Юлька.
Уходить в темноту за гипотетическим хворостом совершенно не хотелось. Но очень хотелось увидеть хоть язычок огня, поэтому я отправилась искать веточки. Прямо под ноги мне попалось сухое деревце, очень кстати! Я поднатужилась и выдернула его, ну прямо как дед репку, только команду созывать мне не пришлось. Мы подожгли его с разных сторон и минут пятнадцать наслаждались почти домашним уютом. Потом огонь сожрал сухой остов полностью, и мир погрузился в кромешную тьму.
- Больше разводить костёр не буду, – сообщила Юлька, – Все глаза дымом разъело. Давай спать.
Мы дожевали на ощупь свой ужин, состоявший из последних пирожков тёти Иры и колодезной воды и стали укладываться. Полежали молча. Странно, вроде устали, а спать не хотелось.
- Хорошо, что всех хищников извели ещё в двадцатые годы, а может и раньше, – некстати заметила Юля.
- А что, здесь хищники водились? – заинтересовалась я.
- Медведи и волки. Полно было. Ты что, в краеведческий музей не ходила?
- Да как-то давно. Ходила.
- Я, конечно, всей душой за защиту животных и за гринпис, и за экологию, но только не в темноте посреди поля, – сказала Юлька и добавила почему-то шёпотом: – Знаешь нашу городскую поэтессу Наталию Ефанову? Нет? Ну, неважно. Так ведь её мать медведь задрал, во время войны!
- Какой?
- Обыкновенный, бурый, наверное. Гризли пока у нас не водятся.
- Ты же говорила у нас никакие теперь не водятся. И я не про медведя спрашиваю. Ты говоришь, во время войны медведь задрал. А какой войны? Первой Мировой, гражданской или Великой Отечественной?
- Ну, в сороковые годы.
- А всех хищников в двадцатые годы извели. Что же, они снова вывелись во время войны?
- Не буду ничего больше тебе рассказывать. Вредная ты, всё-таки. Тебе только редактором работать. Характерец тоже мне.
Юлька ворочалась ещё некоторое время, потом засопела ровно – уснула. А у меня сна – ни в одном глазу, как назло. Звуки всякие незнакомые. Что-то потрескивало, шуршало, свиристело. Потом мне на нос что-то капнуло.
- Юля, Юль! Дождь начинается, – окликнула я.
- Чего ещё?
- Что делать будем? Дождик начинается.
- О, нет! Только не это!
Пока командование соображало, что делать дальше, водяной накрап грозил перейти в водяной поток.
- Лезем в стог, – решила Юлька, – закопаемся в сено, переждём. Летние дожди быстро заканчиваются.
- Некоторую вечность назад кто-то мне это уже говорил.
- Ась, ну перестань ты ехидничать, в самом деле. Можно подумать, ты никогда не ошибалась. В конце концов, я не синоптик, чтобы погоду предсказывать и не шаман, чтобы погоду менять.
- Слишком разговорились, девушка! Лучше покажи как в сено заковыриваться, я себе очень плохо это представляю.
- Можно подумать, я в стогу живу.
Мы стали выщипывать пучки сена, колючего и пыльного, расширяя отверстие в котором могли бы поместиться две очаровательные дамы. Не знаю, как долго нам пришлось работать, но когда мы залезли внутрь, мне казалось, что я вся располосована да снова заныли плечи и обгоревшая кожа на них.
- В детстве я мечтала, читая всякие романы, где герои валялись на сене и говорили друг другу красивые слова, что как только вырасту, попаду в деревню, и непременно буду скатываться со стогов как с горки, спать ночи напролёт на сене, и конечно, первый поцелуй получу где-нибудь в амбаре на золотой соломе.
- Ох, Асенька, тяжёелое, видно, детство у тебя было. Не знаю, что там себе писатели думают, когда пишут такое. Фэнтези, чистой воды! Не знаю, как можно спать или заниматься любовью, когда со всех сторон в тебя что-то впивается, пыльно, грязно. Фу! Мазохисты. Я теперь точно не усну.
- Давай я тебе песенку спою.
- Ой, лучше не надо.
Несколько минут мы вяло перебрехивались, потом Юлька снова спокойно засопела, а я стала вспоминать все произведения Хайнлайна, прочитанные мной, потом считать всех известных мне фантастов, потом…