Лесная тропа, перечерченная тенями кустарников и деревьев, круто уходила вверх, на вершину лесистого склона. Солнце совсем недавно поднялось из-за горизонта, и его лучи еще не утратили яркий оранжево-красный оттенок. Утренняя свежесть еще чувствовалась, но безоблачное небо, высоко парящие птицы и тишина предвещали очень жаркий день. Он вышел из дома ранним утром, когда восток лишь едва-едва окрасился розовым и звезды еще ярко светили на темном небе. Его путь лежал через лес и несколько сопок, и по его прикидкам должен был занять от 2-х до 3-х часов. Он взял с собой бутылку минеральной воды, несколько бутербродов с колбасой и сыром и плитку шоколада. Он не собирался сильно отягощать себя припасами, да и не так уж далеко предстояло идти, поэтому он планировал, вернувшись домой хорошенько позавтракать. Из вещей взял только перочинный нож и фотоаппарат.
Звали его Максом Гнедым, и шел он к местной достопримечательности – Черному Камню, как его звали местные жители. Собственно, камень действительно находился от деревни недалеко. Его даже можно было рассмотреть в ясный день, одиноко стоявшим на вершине горы. Проблема заключалась в том, что к камню вела сеть запутанных тропинок, обвивавших холмы и сопки подобно серпантину. Если не знать верного направления, можно было блуждать в лесу очень долго. Страха встретить в лесу медведя или волка не было. Их давно не видели в здешних краях. Впрочем, Макс знал, как вести себя с дикими животными, да и вряд ли хищники заинтересовались бы его тщедушным телом, когда вокруг и так было полно еды. Лето в этом году выдалось щедрым.
Однако Макс был нездешним, поэтому без помощи местных жителей вряд ли смог бы добраться до камня. А эти самые жители не очень любили приезжих или «туристов», как их называли деревенские. Люди ехали сюда из самых разных городов с одной целью – увидеть Черный Камень и прикоснуться к нему. По древней легенде этот камень когда-то был частью фундамента огромного дворца некоего божества. Местные старики утверждали, что люди однажды восстали против божества, попросив помощи у самых сильных колдунов. В результате войны между людьми и богами, последние были изгнаны с Земли, но сама земля была опустошенна. Люди забыли свое великое прошлое и знания своих предков. Но оставшийся кусок дворца сохранил часть прежней силы своего владельца, и даже некоторые тайные знания древних цивилизаций, выбитые на нем. Говорят, прочесть их могут только посвященные. Сила камня могла исцелить того, кто прикасался к нему, поведать прошлое и будущее, исполнить сокровенные мечты.
Макс - закоренелый скептик, - не верил в пришельцев, колдовство, снежного человека и тому подобную ересь. Он работал фотографом в одном журнале о природе. О здешних красотах ему поведал один приятель, гостивший здесь у своего дяди. Макс, как и всякая творческая личность, постоянно находился в поиске чего-нибудь нового и необычного. Он по полгода проводил во всевозможных командировках, разъезжая по нашей необъятной Родине в поисках новых видов. Именно родственники его приятеля и помогли ему, позволив погостить у себя, и указав путь к камню. Из-за большого количества работы они не смогли сопровождать его, а ему очень уж не терпелось увидеть своими глазами ту красоту, которая открывалась с вершины горы. Да и время поджимало. У него было только три дня на всю работу, а он хотел сделать как можно больше. Конечно, лучшие снимки получаются на рассвете и закате. Но в темноте идти через лес было опасно. Так что рассвет вряд ли удастся заснять. Оставалась надежда, что родственники его приятеля все-таки найдут время сходить с ним на гору вечером, чтобы потом проводить обратно до деревни.
Шагал он по лесной тропе легко и непринужденно, и с наслаждением вдыхал чистый лесной воздух, пропитанный запахом травы, хвои, и цветов. Слух ласкал шелест листьев и пение птиц. Это было по-настоящему райским местом, и чтобы увидеть все это великолепие стоило проехать тысячи километров.
Становилось все теплее, а это означало, что он не ошибся в своих прогнозах, и днем действительно будет жарко. Он поднимался все выше по тропе и чувствовал, как начало закладывать уши от высоты, а в висках стучать все сильнее. Макс бывал в разных местах. Он фотографировал байкальские бухты и камчатские гейзеры, поднимался на Курильские вулканы и спускался в карстовые пещеры. И каждый раз он не уставал удивляться разнообразию и красоте русской природы. По его мнению, ни один художник или скульптор не мог соперничать с природными силами в умении создавать фантастические формы и невероятные оттенки. Его восхищение мощью и великолепием Земли не знало предела. И потому, всякий раз, когда командировка заканчивалась, и надо было возвращаться обратно в удушливый и грязный город, он испытывал почти физические муки.
Любовь к дикому, не тронутому человеком миру, постепенно затмевала собой необходимость общения с другими людьми. Постоянные командировки не оставляли времени на обустройство личной жизни. Он был невероятно одинок, но за беспрерывной работой просто не замечал этого. А может быть, подсознательно понимал свое одиночество, и искал в работе утешение. Как бы то ни было, всякий раз по возвращении, он не мог долго находиться в своей пустой, одинокой квартире, и если не было заказов, то целые дни проводил на рыбалках, турпоходах, в альпинистских клубах. Он терпеть не мог бездействовать и всегда находил, чем себя занять. Он не имел вредных привычек и серьезных проблем со здоровьем. Поэтому мог позволить себе практически любой спорт. Так что, путь к вершине, где стоял Черный Камень, и с которого открывался, как ему было известно, великолепный вид на сопки и лесные дебри, был для него вроде легкой прогулки. Дядя приятеля объяснил, по какой тропе следует идти, указав некоторые ориентиры. А славное походно-туристическое прошлое и опыт взяли на себя всё остальное.
Вот он прошел огромную, раздвоенную ель, треснувшую пополам из-за удара молнии. Значит, цель его путешествия была недалеко. Заворачивающая за очередной склон тропа, на небольшом участке была лишена деревьев с одной стороны, и благодаря этому он мог лицезреть захватывающую дух панораму. Темно-сине-зеленые лесистые склоны обступали небольшую лощину, по которой бежала серебристая, сияющая в лучах солнца, тонкая ленточка реки. Белые, ватоподобные громады облаков медленно выползали из-за вершин, на несколько минут закрывали своими тенями лощину, затем отползали за противоположный склон, снова открывая реку солнечным лучам.
Эта неторопливость и величественность заставили Макса остановиться, полюбоваться зрелищем, опустить на землю рюкзак с припасами и взяться за свою камеру. Он с трудом удержался от искушения истратить на это великолепие всю пленку. Если такие кадры он получил на пол пути к камню, то, что он увидит на вершине?! Он даже задрожал от возбуждения, пытаясь себе это представить. Может быть, это будет его лучшей работой за всю жизнь! Хотя вряд ли… Еще много мест, где он не бывал, но где обязательно побывает.
«Каким жалким и бессмысленным кажется по сравнению с этим все, что создал Человек! - подумал Макс. - Человеческая цивилизация основана на разрушении и насилии. Ничтожные попытки человечества противопоставить себя природе и даже возвыситься над ней всегда оканчивались плачевно. Мы сами обрекаем себя на страдания, отравляя воздух, воду, почву, вырубая бесконтрольно леса и истребляя животных, что приводит к опустыниванию, частым селям и оползням, наводнениям и ураганам, появлению новых видов бактерий и вирусов, с которыми не в состоянии справиться современная медицина, и которые словно призваны избавить планету от паразитического вида Homo Sapiens».
Он сел на траву и ещё некоторое время смотрел на горы и реку. Солнце тем временем поднялось высоко над головой, еще не достигло зенита, но уже палило во всю. Птицы, словно нехотя, щебетали где-то в ветвях. Насекомые стрекотали в траве, иногда выбегая на тропу, огибая его ботинки, стремясь скрыться от горячих лучей в траве на противоположной стороне тропинки. Он смотрел на их суету, казалось, лишенную всякого смысла, но, тем не менее, жизненно важную для них, и представил себе, что точно также и Бог смотрит на людей, прожигающих свою жизнь в круговороте бесполезных дел и мелочных смешных условностей и обязательств.
В принципе, Макс не разделял Бога и Природу, зачастую отождествляя их друг с другом. Он представлял себе Высший Космический Разум растворенным в окружающем мире, словно сахар в чае, проникающим во все живое и неживое, управляющим бытием гораздо легче и тоньше, чем человеческая душа управляет своим телом. Насколько Макс знал, идею о Мировой Душе выдвигал еще Джордано Бруно, за что и был сожжён на костре. Гнедому было проще представить себе разумную силу, являющуюся частью всего сущего, чем отдельный разум, пусть и безгранично могущественный, но наделенный всеми качествами, а значит и недостатками людей как носителей разума, являющийся личностью, обладающей безграничной властью над миром. Подобное определение сразу же рождало в воображении Макса картинку с седым стариком, сидящим на облаке и присматривающим сверху за людьми. Конечно, это было не так. И слова Библии, что человек создан по образу и подобию божьему, по мнению Макса, следовало интерпретировать, как подобие прежде всего моральное, способность к творчеству и познанию.
Наконец, он поднялся и двинулся дальше, стараясь держаться в тени. Становилось все жарче, ветра практически не было, дышать становилось все труднее. Одно радовало – не было комаров. Точнее их не было на освещенных, прожариваемых солнцем участках. В лесной, сумрачной глубине, куда солнечные лучи не пробивались, их роилось видимо не видимо. И не только комаров, но и тучи другой мелкой летучей гадости. Лезть в дебри Макс не собирался, но мог видеть эти стаи кровожадных насекомых, носящиеся среди деревьев. Посмотрел на часы – прошло гораздо больше времени с тех пор, как он вышел из дома, чем рассчитывал. Ведь обратный путь также должен был занять не меньше 3-х часов, а количество бутербродов неумолимо приближалось к концу. Он ускорил шаг, что в условиях подобного зноя было не легко. Теперь он не глазел по сторонам, сосредоточившись только на дороге.
Порой тропа становилась еле заметной, было видно, что пользовались ей не часто. Иногда она упиралась в кучу трухлявых брёвен и поваленных деревьев. Он пытался обойти эти залежи, но продираться через колючий кустарник было еще труднее, чем перелазить через буреломы. У него уже все тело чесалось и зудело от бесчисленных царапин и ссадин. Хотя важно уберечь от повреждений главную ценность – камеру. Плюс ко всему, ему пришла в голову мысль, что возвращаться придётся, скорее всего, по этой же тропе. Он даже начинал думать, что родственники друга намеренно подсказали этот путь, чтобы он заблудился или сломал себе шею, перелезая через очередное бревно, дабы избавиться еще от одного надоедливого «туриста». Может у местных фишка такая – посылать несчастных путников на верную смерть. Сколько таких несчастных, как он, сгинуло уже в этих чащобах? Хотя, конечно же, это не так. Лес – огромное живое существо, постоянно меняющееся и растущее. Родственники могли и не знать про эти завалы. Да к тому же, ему ли жаловаться? Он – здоровый, хоть и худой, мужик, и не в таких переделках бывал. Макс прекрасно знал, как выжить в лесу, и ему даже стало немного стыдно за свою истерику. Но интересно, все эти паломники, что жаждут прикоснуться к камню, тоже ходят этой тропой? Что-то не похоже. Впрочем, может быть, что на других маршрутах не так красиво, а ведь он говорил, что он фотограф, и хочет запечатлеть красоту этого места.
Иногда он замечал за собой, что становится подобным зверям, которых фотографирует. Всё-таки, он сам человек, а значит, не может осуждать других за их поступки, поскольку сам несовершенен. Там, где есть минус, обязательно есть и плюс. Жадность соседствует со щедростью, подлость с благородством, трусость с храбростью, равнодушие с милосердием. Если бы не было тьмы, не было бы и света. Люди не являются плохими существами изначально, они просто все разные. И это на самом деле прекрасно. Если он, Макс, безоговорочно верит в высшую мудрость природы, то ему следует признать, что люди не побочный продукт эволюции, не ошибка, а что они тоже имеют какое-то свое особое предназначение, пусть и не до конца понятное.
Макс остановился и усмехнулся этим своим мыслям. Нет, не потому что они были неправильными, а потому, что никогда он не понимал это так чётко, как сейчас. Словно его специально направили по этой тропе. Он - обычный человек, со своими достоинствами и недостатками, но, являясь частью чего-то огромного и прекрасного, выполняет какую-то свою задачу, которая также важна для этого самого огромного и прекрасного. «Хм, - подумал он, - а не заделаться ли мне после такого прозрения в буддисты или священники?». Снова улыбнулся. Нет, ничего особенного он не надумал. Все это было известно задолго до него. Но только для него, почему-то именно сейчас, это стало очевидно, как никогда раньше.
Тропа круто забирала вверх. Деревьев вокруг становилось всё меньше, а всевозможных булыжников всё больше. Это был еще один ориентир, говоривший о том, что цель близка. Макс собрался с силами и рванул вперед. Вот он увидел, как тропа поднимается на самую вершину огромного холма, и исчезает за его серо-зеленым горбом. Несмотря на зной, побежал вверх по склону, цепляясь пальцами за землю и камни, с шумом скатывавшиеся из-под его ног вниз, вздымая клубы пыли. Вокруг не было ни кустика, ни деревца, ни травинки. Только голая земля да камни. И вот, последнее усилие, он взлетает на вершину холма и застывает.
У самого края обрыва стоит высоченная глыба примерно в два человеческих роста. Конусообразная каменюга действительно черного цвета, но ни что не указывает на ее искусственное происхождение. Шероховатая поверхность покрыта выступами, трещинами и выбоинами. Никаких таинственных, высеченных на камне знаков не было. Разве что, имея богатое воображение, можно было принять сеть трещин и ямок за древние письмена. Правда, надписи на нем все же были, только оставлены они были явно современным человеком. Кто-то красками или фломастером оставил свои инициалы, либо отпечатки рук, либо какие-то пожелания. В общем, черным его теперь можно было назвать с большой натяжкой. Вокруг были разбросаны глыбы поменьше, также со следами деятельности современного человека. Повсюду валялись бутылки, бумажки, сигаретные окурки и прочие свидетельства пребывания здесь людей. Теперь становилось понятным, почему местные так не любят туристов. При виде всего этого его недавние гуманистические мысли показались ему смешными. Это действительно были обломки величественного дворца, дворца природы. Он подошел к самому краю обрыва – вид с него и, правда, открывался восхитительный. А в самом камне, как и предполагал, ничего мистического не было. Но, тем не менее, Макс коснулся его рукой и ласково погладил, как будто прося прощения за невежество людей. Если бы эта каменюга могла исполнять желания, то он бы хотел…
- Любуетесь видом? – услышал он за спиной голос. Вздохнул и обернулся, ожидая увидеть толпу галдящих, фотографирующих и несущих вздор «туристов». Но вместо этого увидел симпатичную девушку лет 20-ти, в шортах, футболке, и что самое главное, с фотоаппаратом в руках.
- Не совсем, я работаю. Я – фотограф одного журнала о природе, – сказал он, внимательно на неё посмотрев.
- А для меня фотографирование – хобби, – произнесла она, становясь рядом с ним. – Я живу в деревне, здесь не далеко. Люблю здесь бывать, когда нет туристов. Отсюда открывается замечательный вид. Как вы думаете?
- Думаю, вид и, правда, потрясающий, – ответил он, не сводя с неё глаз. Она улыбнулась в ответ.