После окончания института по распределению попала на станцию №.
Была молода, глупа, наивна и ни черта не соображала в предлагаемой профессии.
Сейчас немолода, сменила не одну работу, все остальное тоже самое.
Так вот. Встретил меня сам начальник станции. Радостно, под руку повел показывать достопримечательности своих владений.
Я не впечатлилась. Моя будущая работа представлялась мне так:
1. Я в красивой железнодорожной форме сижу за пультом. Нажимаю разные кнопки, пью кофе. Хочу открыла светофор поезду, хочу нет… Может быть, позже, вон после той электрички…
2. Проезжающие машинисты машут мне рукой из своих локомотивов. А ещё лучше фуражкой. Улыбки, птицы, зеленые светофоры.
3. Мне все рады.
3 пункт оправдался. Многие уволились. На этой станции никто не хотел работать.
За пультом сидела дежурная, к которой меня прикрепили на обучение. К самой старшей. Ей было 54. Она вещала по рации:
- Маршрут готов! Сигнал открыт! За М12 выезжаем! Дежурная Ворот!
Откуда-то ответило:
- Понятно! Маршрут готов! Сигнал открыт! За М12 выезжаем! Машинист Иванов!
Она ответила:
- Понятно!
И потом по громкой связи на всю станцию:
- По второму пути пассажирский! Иванов! Мать твою! Быстрей убирайся за маневровый! Пассажирный идет! Шевели задницей!!!
Я вытаращила глаза.
«Дурдом» - подумала я.
«Дура» - подумала дежурная Наталья Ворот.
- Что смотришь, студентка! Беги за водкой! Прописываться будешь.
- Так вот,- продолжала Наталья (она первую всегда пила не закусывая),- существует регламент переговоров. По радиосвязи - матом нельзя, всегда отвечай «понятно» строго по регламенту, завтра научу как. Лента пишет. Ревизоры приедут-послушают. Что не так - премии лишат. А по громкой- что хочешь ори. Но пассажиров об электричках предупреждай, не забывай. На какой путь, на куда. А то мечутся как куры по платформам. Нажалуются, могут премии лишить. На работе пить нельзя - тоже лишат, - Наталья наконец закусила.- Если, конечно, засекут. Операторов у нас нет. Бланки предупреждений машинистам будешь писать сама. Носить тоже. Ночью сигналиста нет - башмаки сама под поезда потащишь.
Мне выдали настоящую форму, валенки, телогрейку и устную инструкцию по общению с ревизорами.
Через пару недель обучения у меня как у школьницы была огромная мозоль на среднем пальце, также надрыв плечевых мышц и необходимый набор матерных слов.
Без них никак. Без них пьяный вагонник не встанет из сугроба, машинист Иванов не перестанет торговать соляркой у М12, а я не ускорю бег с башмаками.
Днем Наталья восседала за пультом, ночью - я. Ко всему остальному.
Наталья спала. Мне по молодости не полагалось. Дедовщина была налицо.
За полгода я забыла все институтские науки.
За год составила все психологические портреты ревизоров, влюбила в себя четырех машинистов, одного составителя и двух вагонников. Семь раз каталась на тепловозе.
Нежная моя душа покрылась коркой. Иногда она мне снилась в виде среза дерева. Много колец. Внутри почему-то розовая мякоть.
Она не давала мне покоя. Я решила уволиться.
- Ты что, охуела?!!! Я и ты! Мы тут одни с высшим образованием! Я тебя в замы готовил! А ты!
- Маршрут готов! Сигнал открыт! За М5 выезжаем! Дежурная Усачева! Я уже все решила… меня в Москву берут. Не моё это, Владимир Саныч!
- А что, моё?! Ты думаешь, я об этом мечтал 30 лет назад? Ну, Юль...
Мне привели практикантку. Передавать опыт.
Отправила за водкой.
Вечером до дома ехала на тепловозе. В кабине летала муха. Я ловила её. Машинист Иванов смеялся.
- Не тронь, это наша муха. Местная. Мы её по смене передаем. Уходишь, значит, от нас?
- Да. Завтра последний день.
- Жаль... Своя стала, так и не поверишь, будто раньше в институте училась. Жаль...
Через два дня в Москве меня ждало новое введение в специальность.
.