"Народ не знающий или забывший своё прошлое, не имеет будущего". - Платон.
"История пишется победителями. История пишется выжившими". - Макс Лернер
Любой, кому не безразличны отношения церкви и общества в России, наверняка задавался вопросом, что нас ждет с новым патриархом Русской православной церкви. Сегодня есть первые оценки деятельности Патриарха Кирилла. Чтобы их расширить и сделать попытку заглянуть в будущее, отвечая на вопрос: «Что нас ждет?», я решил обратиться к недалекому прошлому, чтобы проследить курс РПЦ и его священноначалия в отношении российского общества, на протяжении последних 10-15 лет, в формировании которого нынешний Патриарх сыграл ведущую роль.
ВСЕМИРНЫЙ РУССКИЙ народный собор. Так называется организация, которая на мой взгляд, лучше всего отражает внутреннюю и внешню политику Русской православной церкви и ее видения государственного устройства Российской Федерации. Действует она с 1993 года и с момента основания возглавлялась де-юре Патриархом Алексием Вторым, а де-факто тогдашним руководителем Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата, митрополитом, а ныне Патриархом Кириллом.
Даже беглая оценка деятельность этой организации, обнаруживает вектор заданый в середине 90-х годов ушедшего века, который, очевидно не изменился и в первой декаде нового века, очевидно останется актуальным и далее. Что же демонстрирует Русский Собор своими заявлениями сделанными в 1995 году? Судите сами:
«Российские власти должны в своих действиях исходить из статуса нашего народа как разделенного и не допустить применения к нему на территории бывшего СССР статуса национальных меньшинств. При заключении каких-либо международных договоров <...> нельзя допускать формулировок, прямо или косвенно узаконивающих нынешнее положение русского народа и его исторических святынь»¦.
Это выдержка из обращения II Всемирного русского народного cобора к русскому народу, датированного 3 февраля 1995 года. С полным текстом обращения можно ознакомиться на сайте Собора по адресу: www.vrns.ru
Что же здесь сказано? Данное обращение к власти можно квалифицировать как политическую провокацию, направленную на непризнание существующих государственных границ, а значит и на прямое нарушение Конституции РФ в целом и статей 13 и 15 в частности. Одновременно это прямое подстрекательство к вмешательству во внутренние дела других государств, правовому и фактическому непризнанию их суверенитета с вытекающими отсуда международными последствиями.
Насколько с 1995 г. по 2009 г. смогли реализоваться эти планы и это видение, каждый способен оценить самостоятельно.
В другом документе «О возрождении русской культуры и православном воцерковлении русских, как решающих условиях духовного возрождения наци軦 заявлено: «Необходимыми условиями выполнения этой всеобъемлющей программы являются:
- пересмотр всей системы школьного и высшего образования с тем, чтобы граждане России с колыбели до гроба ощущали себя живущими в <...> обществе c христиански ориентированными этикой, эстетикой, политикой, правовым, семейным и хозяйственно-экономическим укладом;
- пересмотр всей системы военно-патриотического и гражданского воспитания на основе твердого уяснения религиозно-нравственной мотивации воинской и государственной службы...;
- пересмотр всей системы политпросвещения, пропаганды и партийной ориентации граждан на основе правильного понимания места Православия».
Критерий различения «правильного» и неправильного понимания Православия был обозначен фактически самим организатором и лидером Собора митрополитом Кириллом Гундяевым, заявившем о «подмене национального самосознания... космополитским».
Как комментируют составители сборника о нарушениях свободы совести в Российской Федерации в период 1994-1996 гг. «Белая книга»: «Этот термин хорошо известен в СССР по периоду 1945-1953 годов, когда И.Сталин, насадив «свое» православие, провел «чистку» всех госучреждений от «космополитов».
По всему видно, что на рубеже 1993-95 гг. со стороны РПЦ и непосредственно митрополита Кирилла Гундяева существовали намерения добиваться пересмотра конституционных положений, закрепляющих принципы светского государства и не допускающих обязательность какой-либо религии (ст. 14), запрещающих разжигание социальной, национальной и религиозной розни (ст.13), пропаганду религиозного превосходства (ст. 29), утверждающих неотчуждаемость основных прав и свобод человека (ст. 17), равенство граждан независимо от отношения к религии (ст.19), свободу совести и вероисповедания - свободу действовать в соотвествии со своими собственными убеждениями (ст. 28), свободу мысли и слова (ст. 29).
К примеру достижения цели религиозного превосходства приведу выдержку из статьи Марка Смирнова «Роль Русской православной церкви на современном этапе политического развития России (1993-1997)»:
- Неужели вся миссия Русской Православной Церкви сводится к обслуживанию политических целей и задач мирских правителей, будь то российские императоры или посткоммунистическая номенклатура?
К сожалению, именно к такому выводу можно прийти, пытаясь проанализировать церковную политику¦ РПЦ на протяжении последних десятилетий. Подтверждением этому явилось участие Патриарха Алексия II в церемонии инаугурации президента Ельцина 9 августа 1996 г. (Слово Патриарха Алексия II на инаугурации президента Б. Ельцина. См.: Журнал Московской Патриархии, ¦ 9, 1996, с. 64--65). Присягал президент не на Библии, а на тексте Конституции Российской Федерации, которая уже много раз нарушалась, и нет никаких гарантий, что она не будет нарушаться и впредь, но присутствие главы Русской Православной Церкви, видимо, было призвано освятить и эти противоречия. А насколько конституционно само участие Патриарха как главы одной из конфессий России в этой государственной церемонии? Ведь религиозные организации, согласно Конституции, отделены от государства и равны перед законом. Патриарх Алексий не может представлять одновременно всех верующих России! С этим не согласны представители Союза мусульман России, Русской Православной Старообрядческой Церкви, а также российские протестанты и католики, не говоря уже о многочисленных представителях новых религиозных движений, против которых активно выступают РПЦ и ряд влиятельных российских политиков.
Участие Патриарха в церемонии вступления президента в должность наглядно продемонстрировало приоритет РПЦ в глазах государства по сравнению с остальными традиционными и нетрадиционными христианскими конфессиями и религиями в посткоммунистической России. Можно сколько угодно говорить об отделении Церкви от государства, о правах верующих и свободе совести, поддерживать новый закон «О свободе совести и религиозных организациях»¦ или отстаивать прежний -- все равно de facto РПЦ и ее иерархия уже обладают полугосударственным статусом, а это в России куда важнее, чем законы!
Участие Патриарха в государственных церемониях стало за последние шесть лет уже чисто протокольным явлением, как и участие в них супруги президента -- Наины Ельциной. В списке государственных лиц Патриарх занимает соответствующее место, которое, по сведениям из неофициальных источников, ниже супруги президента, но выше президента Академии наук России.
Эти слова были сказаны в конце 90-х годов, прошло чуть более десяти лет и как мы видим, тенденции, которыми был озабочен автор тогда, сегодня стали данностью и никого не пугают.
Но вернемся к документам Всемирного русского народного собора. В документе того же Второго Собора «О Проблеме восстановления монархии в России», в частности, говорится:
1. Монархия является оптимальной, исторически опробованной, многовековой формой государственной власти в России.
2. Однако православная монархия в России может быть восстановлена только как русская государственная власть, опирающаяся на народное представительство. Только всероссийский Земский Собор во главе с Православной Церковью может по-русски, общим согласием призвать на царство Избранника Божьего¦.
Данное положение полностью отрицает принцип отделения церкви от государства и прямо вовлекает церковь в политический процесс. Сам факт участия высшего руководства РПЦ в управлении общественно-политической организацией «Всемирный русский собор» свидетельствует о том, что оно претендует на главенство в высшем конституционном собрании страны (чего в истории России никогда не было).
Третий Собор в декабре 1995 года единогласно принял документ, не только воспроизводящий положения предыдущего Собора, но и обозначающий попытки прямого давления на государственную власть в позиций воинствующего клерикализма, ведущего к разжиганию социальной, национальной и религиозной розни:
«Угнетенное состояние этнических россиян в ряде государств, разжигание националистическими силами антирусских настроений - все это требует адекватной реакции со стороны россиского государства». И далее: «Русский народ имеет право на воссоединение. Осознание этого должно стать неизменной составляющей россиской политики».
Снова приведу комментарий из сборника «Белая книга», составителями которого были Лев Левинсон, Глеб Якунин, Валерий Борщев, Вячеслав Полосин и Анатолий Пчелинцев:
«Данное требование к государству похоже на перевод немецких изданий 1933-1939 годов, когда скорбь о «разделенном» германском народе вылилась в создание Третьего Рейха за счет «добровольного» аншлюса Австрии, Судет, Эльзаса и Лотарингии».
Единственное принципиальное отличие в том, что в 1995 г. этот процесс интегрировала не политическая партия, а по сути становящаяся ею конфессиональная организация Московская патриархия, придающая этой партии черты средневековой инквизиции, поскольку в Итоговом документе III Собора говорится:
«С точки зрения национальной безопасности, первоочередного внимания требует... рассмотрение ситуации... в духовно-нравственной сфере».
Для обеспечения национальной безопасности «идеология преобразований должна учитывать приверженность ценностям, которые воплощает, в частности, Русская православная церковь».
Тем самым Московская патриархия становится в положение государственного цензора, контролирующего всю духовно-нравственную сферу, причем с позиции государственной безопасности, с Комитетом которой в период совесткого атеизма ее связывали весьма тесные и дружественные контакты.
Однако главным положением Итогового документа Третьего Всемирного Русского Народного Собора стало следующее:
«Собор предлагает провести в ближайшем будущем собрание представителей органов законодательной и исполнительной власти, субъектов федерации, политических сил, национальных организаций всех народов России, традиционных религий и конфессий, на котором можно было бы выработать соглашение о главных принципах преодоления кризисного состояния Отечества. Собор готов взять на себя инициативу по организации и проведению подобного форума».
Тут пожалуй надо сказать, что объемы одной статьи весьма ограничены, поэтому говоря всего лишь о документах одного 1995 г., отмечу, что в конце 1997 г. в России вступил в действие закон «О свободе совести и религиозных объединениях», который стал непростым препятствием на пути реализации вышеизложенных идей. Тем не менее, вектор мышления и устремления не изменился, как говорят - вода камень точит, поэтому с 1997 г. по 2009 г. в этот закон было внесено немало поправок, делающих его более отвечающим требованиям документов второго и третьего Всемирных русских народных соборов.
В этом контексте, далеко не случайным выглядит акт, взволновавший всю религиозную и околорелигиозную общественность страны. Еще до истечения первых ста дней патриаршества Кирилла Гундяева, Минюст РФ расширил полномочия религиоведческой экспертизы, поставив главой экспертного соведа скандально известного борца со всеми неправославными течениями А. Дворкина. Большинством неправославный деятелей и правозашитников этот акт был классифицирован, как создание института Православной инквизиции.
Славянский правовой центр даже организовал акцию «Инквизиторам - НЕТ!», подробности которой можно узнать на нашем сайте www.alivefaith.ru или на сайте Славянского правового центра www.sclj.ru
Может быть я делаю ошибку, проводя параллели между идеями 1993-1995 гг. и нынешним годом, при этом желая заглянуть в 2010-2020 гг., но я беру на себя смелость это сделать. Дай Бог мне сильно ошибаться.