Бесилось на небосводе еще слабо согревающее майское солнышко. Автобусная остановка стала гранью между светом и тенью его дома. Он сидел и ждал автобус, безработный и нищий, но с еще какой-то надеждой найти работу в этом гребаном капиталистическом сегодня. Он ожидал от этого светлого безоблачного утра такую же безоблачную и сияющую надежду хотя бы на минимальный, но постоянный заработок. Бывший сантехник, слесарь КИП и разнорабочий, журналист по призванию.
Потягивая сигарету, думал он о предстоящем дне, о том, что сегодняшний день не будет похож на дышавшее в затылок серое и безымянное прошлое и будущее. Майский вторник разорвет замкнутую цепь бесцельных и безработных будней, чтобы наполнить через край непризнанного провинциального поэта романтикой.
Между крашеных в темно-красных балок автобусной остановки прорезались легкие лучики солнца, которые бодрили и поднимали настроение Андрею. Навес переполнялся майской лаской редкой для этого времени пустынности и ароматом начинающих зеленеть близ стоящих деревьев, смешанного с выхлопами машин. Все дороги ведут в лето, все стремится оживать и жить назло ушедшей зиме.
Вдалеке показался автобус, похожий на бегемота из какого-то старого мультика – образ, навеянный детством. Так захотелось ему туда вернуться… С молодой мамой Мариной и папой Витей, держащего за руку или посадившего на свои могучие плечи двухгодовалого сынишку, поехать на речку, на летний пляж, чтобы беззаботно бегать по золотистому песку, плескаться в речке у берега и пить холодный лимонад. Без малого прошло лет девятнадцать-двадцать. Весь мир уже не тот: и родители постарели, и сам Андрей уже должен создавать новую ячейку общества, новую семью. Все изменилось, вместо сладостных воспоминаний и ностальгических вздыханий. Осталось переживать реальность и прорезать пространство своей жизнедеятельности. Нужно вгрызаться как можно сильнее в общественную жизнь, пускать самолетики под кроватью тотальной и безбашенной демократии, чтобы чего-то достичь и не стать таким, как вон те беззубые и немытые идущие через дорогу бомжи.
Андрей и еще пару человек втекли в автобус, на котором в углу лобового стекла табличка с числом 151 говорила, что бегемот следует в Айкино - в райцентр, доезжая до вокзала, где на порядок выше народу. Они, худые и толстые, молодые и старые, как-то жадно врываются в коробочку-бегемота на колесах. Возмущенные друг другом, озлобленные и нелепые, они не уступают друг другу место, даже в проходе – кажется, вот-вот начнут кусаться, как дворовые собаки из-за одной кости.
Бесноватое солнышко поднимается все выше, и уже становится более теплым, более ласковым, чем какие-то полчаса назад… Тепло проникает внутрь бегемота-автобуса, врывается в пространство, съедает утренний холодок, и лишь ветер из приоткрытого окна не дает накалить и расплавить озлобленные и нелепые человеческие восковые фигуры.
Еще две остановки, и город будет позади, под дулом выхлопной трубы, выпускающей вредные вещества. Еще десять минут, и по две стороны дороги вырастет не успевший растаять до конца зеленеющей хвоей лес.
Остановка «Дачи». Люди с мешками, сумками и лопатами наперевес освобождают пространство «резинового» автобуса, выползая в передние двери. Кажется, что они уже изможденные каким-то физическим трудом, едут, бултыхаются человечки с дерьмом. И как же они еще обрабатывать свои земли собираются? В их взглядах и выражениях лиц читается тотальная усталость и чудовищный пофигизм. Терять уже нечего, а возвращать – поздно. Низы, как обычно, не хотят быть движущей силой революции и жизни. Пока свобода потреблять навязанные «общечеловеческие» копеечные ценности есть для них все, они так и будут тихо жить. Но не этот революционер, наслаждающийся природой своей малой родины, бросающийся в заледеневшую и мрачную реальность своими рифмами.
Время летит вместе с автобусом. Прошло целых двадцать минут, и Андрей выходит к светло-синему и какому-то сырому, по его мнению, зданию дома культуры. Пару шагов к щиту и пешеходный переход. Теперь прямо, в отдел кадров тепловой компании. Поднимается тяжело на второй этаж, идет по темному коридору до знакомой уже двери, где сидят две женщины. Одна, которая постарше, закрыла своей стройной не по годам фигурой и красивой внешностью другую, взъерошенную (видимо, модную прическу на рабочем месте забомбить решили) молодую девушку. Солнце еще не успело обогреть помещение, и чувствовалось нежное дыхание сквозняка, легкие поцелуи майского воздуха, которые в ходе короткой беседы чувствовались как-то особо.
С работой послали в микуньскую котельную. Все решается через мастера. Это всегда так. Надежды еще есть. Он бесцельно шел по выжженной прошлогодней траве и думал, что ждет его в котельной, задумчиво вглядывался в райцентр, в деревянные одноэтажные дома, между которыми изредка вырастали более современные здания…
Автобус ушел без него. Два часа есть в запасе, но хочется уже домой. Следующий бегемотик будет только через полтора часа…