В поисках каменной бабы

               

                Сусанин – профессия или образ жизни?


Целых два года мы с братом пропускали мимо ушей мамины просьбы свозить ее на Темирлик, знаменитый красными каньонами и реликтовыми ясенями. Два года мы делали вид, что нам некогда, пока мама не обиделась на нас. Тогда Максимилиан постановил: придется ехать, маму обижать нежелательно – это чревато непредсказуемыми последствиями. А чтобы в пути не было скучно, наберем с собой максимальное количество интересных людей. После Темирлика поедем через Бартогайское водохранилище в горы, минуем урочище Ассы и спустимся в Тургеньское ущелье. А еще про нашу кругосветку надо обязательно раззвонить на весь город, поэтому возьмем с собой журналистов – пускай снимут передачу. Надо сказать, мне не очень верилось, что такое планов громадье может осуществиться. Дело в том, что мой брат знаменит тем, что одновременно делает несколько дел и ни одно не доводит до логического завершения. Но тут я ошиблась, а наше маленькое семейное путешествие разрослось до мировых масштабов.
Решено было ехать на трех машинах. Первой пойдет, конечно, командорская «Нива» с начальником экспедиции за рулем. Можно даже не говорить, кто будет начальником – это и так ясно. Вторая машина – «Нива» наших родителей, в экипаж которой входят папа с мамой и две наших собаки – Флинт и Степан. Ну а замыкать автоколонну, конечно же, буду я. Что касалось моего экипажа, то тут была полная неопределенность. Дело в том, что Макс предлагал тех, с кем не хотела ехать я, а я – кого сразу же забраковал Макс. Ну бывают у нас иногда семейные трения. Рассмотрев десяток кандидатур, мы, наконец, пришли к единому мнению: позовем Андрюху Шишкина (археолога, очень положительного друга моего брата). А остальные нарисуются сами собой, решил Макс и лег спать, назначив отъезд на пятницу. Мне было не до сна, так как ехать в полупустой машине и вести исключительно археологические беседы не хотелось.
На следующий день мы нашли еще одного участника экспедиции, который автоматически попадал в мой экипаж. Я пришла в клуб к Максу, а застала там нашего друга Колю, который сначала вежливо отказался от заманчивого путешествия, а вечером позвонил нам и также вежливо согласился.
Если честно, в пятницу я работала как папа Карло, и ехать в кругосветку мне расхотелось совершенно. Я очень надеялась, что пойдет дождь, и мы никуда не поедем. Плохо вы знаете моего брата. Я вернулась с работы и только прилегла поспать, как в квартиру ворвался тайфун  Максимилиан. Увидев меня спящую, он от возмущения чуть не взорвался (прямо вулкан Попокатепетль). Почти на пинках братец заставил меня подняться, скидать в рюкзак кое-какое барахлишко и вытолкал за дверь, приказав ехать в клуб, где меня ждали археолог Шишкин, наш друг Коля и новый член экипажа – Янка, которую Макс случайно встретил в магазине и предложил ехать с нами.
В клубе мы выпили чаю, поиграли на компьютере, потом стали загадывать загадки, а Макс все не появлялся. Когда мы перешли на анекдоты, которые постепенно становились все неприличнее, я не выдержала и позвонила брату, на что нам было велено ехать потихоньку по направлению к Кульджинской трассе. Оказывается, за то время, пока мы развлекались в клубе, Макс уже отправил в путешествие родителей, а сам выехал за журналистами и своей подругой Лелей.
Мы забили машину вещами и заняли места. Причем,  археолог Шишкин сразу же сказал, что на заднем сиденье его будет тошнить, поэтому он поедет спереди. В связи с этим ему была присвоена должность впередсмотрящего. Наш друг Коля стал штурманом-лоцманом, Янка – юнгой, а я – рулевым. Распределив должности, мы со спокойной душой выехали со двора клуба, и тут нам позвонил начальник экспедиции, строго настрого приказав заехать в магазин и купить что-нибудь съедобное.
Минут через сорок мы добрались до приличного магазина. Оставив в машине юнгу и археолога Шишкина, мы с Колей пошли затариваться напитками и чем-нибудь съедобным. Вернувшись, мы обнаружили на месте юнгу, а Андрюха Шишкин бесследно исчез. По словам Янки, он ушел за сигаретами. Причем, пошел он не в большой магазин, а почему-то в ларек. Кстати, никаких ларьков в округе не наблюдалось. Мы подождали десять минут, потом еще пять. Потом позвонил Макс и сообщил, что он уже выезжает из города. Мы о своем местонахождении  распространяться не стали, чтобы братец не взорвался ненароком от возмущения. В этот момент вернулся Андрюха и сказал, что ему надо срочно покурить. До сих пор удивляюсь, как мы его не побили. Курить ему, конечно, не позволили, затолкали в машину и потащились дальше, мужественно преодолевая пробки, которыми в час пик забиты все улицы.
Наконец, город остался позади. Мы выехали на Кульджинку, когда начался дождь, который я призывала еще с четверга. И зачем только я это делала? В этот момент позвонила мама и сообщила, что они уже на сотом километре. От кого, от кого, а от родителей я такой прыти не ожидала. Вслед за мамой объявился мой братец и, приплясывая от нетерпения (я это точно знаю), стал выспрашивать, где мы застряли. Мы ответили, что уже мчимся на всех парусах (преувеличили – в данный момент мы вежливо крались мимо поста  ГАИ).
Не успели мы переговорить с Максом, как опять позвонила мама и сказала, что скоро стемнеет, поэтому надо на сотом километре заночевать. Я пришла в ужас от такой перспективы и нажаловалась Максу. Максимилиан, в свою очередь связался с мамой и сказал, что именно сотый километр кишит бандитами, поэтому он там ни за какие коврижки ночевать не будет. Вот доедем до места (всего каких-нибудь километров двести), тогда и заночуем. Не знаю, как до места, но как раз в этот момент мы добрались до Макса, ожидающего нас в каком-то колхозе (не помню названия). Мы поздоровались с Катькой и Денисом (журналистами с телеканала «Алматы») и разбрелись по окрестностям. В местном магазине взяли еще пива, а вот попасть в санузел, маяком возвышающийся около торговой точки, никто не смог из-за амбарного замка, ржавевшего на двери. Поэтому решено было срочно сниматься с якоря и ехать на сотый километр, где нас ждали родители.
До сотого километра добрались без приключений, но в сумерках. «Встреча на Эльбе» состоялась, после чего автоколонна двинулась дальше. Почти вся. Просто в сгущающейся темноте отряд не заметил потери бойца. Только километров через двадцать выяснилось, что у родителей не заводится машина (слава Богу, позвонили, сообщили). Пришлось начальнику экспедиции спешить на помощь. К счастью, поломка оказалась быстро устранимой. После этого Макс приказал нам замыкать колонну, а сам умчался, только его и видели.
Все бы ничего, но наш папа больше пятидесяти километров в час почему-то из своей машины не выжимал. Долго ли, коротко ли, но терпение мое лопнуло, я вырвалась вперед и довольно быстро настигла Макса. Сделав брату выговор, мы полетели дальше, а братец остался дожидаться папу. После проработки папа практически исправился и ехал теперь со скоростью семьдесят километров в час. Уже кое-что.
Макс догнал нас на въезде в ущелье Кокпек. Мы отдыхали, так как впереди было двадцать километров сплошных поворотов. Макс заглянул в нашу машину, увидел там счастливый экипаж с пивом и меня, жующую помидоры, плюнул в сердцах и охарактеризовал увиденное как угар империалистической вечеринки. Не знаю, как там угорают империалисты на своих вечеринках, но для меня в тот момент было высшим наслаждением съесть прохладную помидору и полежать минут десять. Макс не стал дожидаться нас и уверенно направил машину в нутро Кокпекского ущелья. Договорились встретиться перед мостом через Чарын (километров через шестьдесят).
Между прочим, к мосту мы прибыли первыми, обойдя Макса на Сюгатинской равнине. Дождь в это время разыгрался не на шутку. И зачем я просила небо о дожде? Археолог Шишкин исчез где-то под мостом. Неужели отправился на поиски артефактов? Я разложила сиденье и задремала. Мне уже стал сниться сон, но тут подъехали родители и командорская машина. Пришлось вновь садиться за руль и ехать дальше, так как Макс был тверд в своем решении заночевать на Темирлике, в месте, которое туристы именуют Лампой.
Остался позади Чарын, и мы свернули на второстепенную трассу. В свете фар глаза выхватывали из темноты блестящую, как спина тюленя, дорогу и косые струи дождя. Существенно похолодало. Проскочили какой-то поселок. Так как страшно хотелось спать, мы с археологом Шишкиным стали петь песни. Правда, выяснилось, что ни одну песню мы не знаем до конца – в лучшем случае два куплета и припев. Была еще одна проблема: наш репертуар почти не совпадал (Шишкин знал только грустные песни, а я – веселые), поэтому пели мы в основном детские песенки, которые выучили давным-давно по мультфильмам.
Вдруг Макс остановил машину и достал карту. Хорошо зная своего брата, я сразу поняла, что заблудились мы не на шутку. Правда, Максимилиан сразу же стал говорить, что все в порядке, просто он решил свериться по карте. Взяв его за жабры, мы добились чистосердечного признания в том, что дорогу он знает приблизительно со слов какого-то знакомого, чей друг ездил сюда года два назад. Собрав экстренную пятиминутку, решили свернуть на первом же повороте, который не замедлил выскочить из темноты, едва мы двинулись дальше.
Дождь все не прекращался (будьте осторожны, когда просите непогоду, она может свалиться вам на голову неожиданно и не там, где надо). Кроме того, ровная до сей поры, поверхность стала дыбиться складками и застывшими волнами, по гребням которых петляла теперь грунтовая дорога. И чем дальше, тем страшнее в прямом смысле. В какой-то момент, проезжая по гребню, я заметила, что это вовсе не гребень уже, а узкий перешеек между двумя обрывами. Перешеек привел нас к круглой площадке, где дорога закончилась. Дальше двигаться было некуда – с трех сторон нас окружала пропасть. Волей-неволей Максу пришлось развернуться и ехать обратно. Миновав складки, мы попали на другую дорогу (их там было достаточно) и покатили дальше. В полночь Макс свернул с дороги и поскакал по каким-то кочкам, а потом внезапно остановился и скомандовал спешиться.
С превеликой радостью мы бросились одеваться, переобуваться и ставить палатки. В час ночи наш друг Коля вдруг объявил, что у нас в палатке начинается вечеринка, куда приглашаются все желающие. Мокрые и уставшие, мы все же были рады этому нечаянному празднику, тем более, что наш друг Коля – мастер устраивать вечеринки. Меню было великолепным: остатки сыра и огрызки сала, помидоры, пиво, коктейли, коньяк, вино и оливки. За столом было рассказано множество историй и анекдотов, так что угомонились мы только  часа в четыре утра, когда на дастархане ничего не осталось.
В семь утра, когда я только начала по настоящему засыпать, всех разбудила наша мама, которая в вечеринках не участвовала и спокойно спала всю ночь. Самое интересное, что вследствие переутомления я была уверена, что археолог Шишкин опять куда-то исчез, хотя он, оказывается, спокойно сопел всю ночь в палатке, что может подтвердить и наш друг Коля.
Делать нечего, пришлось сворачиваться и ехать на поиски каньонов Темирлика. На этот раз мы направились в сторону, противоположную вчерашней, и незамедлительно на нашем пути возник глубокий, но, к счастью, проходимый и даже проезжаемый овраг, который мы благополучно преодолели. На другой стороне оврага нашему другу Коле пришла в голову идея подарить журналистам тему для передачи: «Сусанин – профессия или образ жизни?» Предлагалось целиком посвятить эту передачу моему неподражаемому брату. Я заметила, что тема слишком хороша, чтобы ее дарить, а вот продать идею вполне можно. Наш друг Коля сказал, что он сегодня добрый и не будет торговать идеями. Вот такой бескорыстный человек.
Кстати, Макс в этот момент выехал-таки на правильную дорогу, и наши машины весело поскакали навстречу приключениям. Вскоре мы оказались на краю каньона. Глубоко внизу маячила вожделенная Лампа – здоровенная глиняная скала, напоминающая лампочку. Узенькая дорожка слишком уверенно ныряла вниз, так уверенно (я бы даже сказала – нагло), что у меня дыхание перехватило, когда я направила туда  машину.
И вот, мы уже внизу, на берегу Темирлика, переполненного коричневой водой. Впрочем, в недавнем прошлом воды было еще больше, о чем сообщили мокрые берега, покрытые гладкой влажной грязью. На берегу возвышаются тополя с ярко-зеленой листвой. Нигде нет таких ярких тополей, как на Чарыне и Темирлике. Но больше всего будоражат воображение реликтовые ясени, которые растут только здесь. Говорят, некоторым из них более 2000 лет, что вполне возможно. Мы нашли один такой экземпляр и смогли обнять его только вшестером! Наверное, так выглядел волшебный лес Фангорн. Так и казалось, что деревья заговорят с тобой или пойдут следом, вырывая из земли мощные ноги-корни.
Пока мы обнимались с ясенем и фотографировались рядом с ним и на нем, отличилась Янка, которая нашла челюсть и несколько позвонков какого-то животного. По зубам мы определили, что это был грызун. Зубов было много, из чего следовал вывод, что умер он молодым. Раз он погиб во цвете лет, то, значит, от какой-то болезни. Мой брат предположил, что от чумы, после чего косточки были развеяны, а Макс дал команду делать салаты и кипятить воду для чая.
После обеда Максимилиан сообщил, что скоро выезжаем. Выяснилось, что он вовсе не собирался задерживаться здесь до утра. Наобещав нам с три короба впечатлений, Макс принялся скидывать вещи в машину. Пришлось следовать за начальником экспедиции.
Наверху выяснилось, что накануне мы намотали лишних километров десять. Сегодняшняя дорога вывела нас прямиком в то село, которое мы проскочили вчера впотьмах. Договорившись встретиться в поселке Кокпек (не путайте его с ущельем), мы выдвинулись навстречу новым приключениям.
В Кокпеке, как водится, затарились в местном магазине напитками (ассортимент был скуден, но нам ли привередничать?), после чего свернули на какую-то корявую дорогу, пьяно петляющую по направлению к горам.
Возле самых гор нам открылось Бартогайское водохранилище – местечко, скажу я вам, безрадостное. Небо было покрыто цианотичными тучами – последствием вызванного мною вчерашнего дождя. Под этими тучами горы тоже казались какими-то темными и мрачными, не говоря уже о воде. Мост через водоем был дырявым и обшарпанным, но вполне преодолимым. За мостом мы какое-то время ехали вдоль берега, а потом дорога резко повернула в горы. И тут подал голос Андрюха Шишкин, до сего момента сидевший тихо и даже слегка дремавший. Сдвинув брови, он сообщил полным трагизма голосом, что скоро дорога начнет сужаться и камней вокруг станет гораздо больше, чем надо. Я и наш друг Коля посмеялись, юнга промолчала. Ободренный Шишкин стал развивать эту тему. Мы начали глумиться над его страхами и доглумились  до такого состояния, что я от смеха не могла нормально рулить. Археолог Шишкин обиженно поджал губы и замолчал.
В это время у Макса перегрелась машина, и он объявил остановку на пятнадцать минут. Все с радостью воспользовались этим обстоятельством. Я, например, попыталась произвести дружественный обмен между экипажами: сменять археолога Шишкина на кого-нибудь из журналистов (больше было не на кого, потому что Лельку Макс не отдал бы). Но мой коварный брат не захотел менять работников СМИ на Шишкина, посчитав обмен неравноценным. Пришлось ехать дальше не солоно хлебавши. Впрочем, Шишкин теперь больше помалкивал, опасаясь, видимо, шуточек с нашей стороны. Кстати, дорога действительно сузилась до предела, обросла камнями и резко пошла в гору. Периодически шел дождь, но на дороге, покрытой щебнем, это не отражалось. Правда, чем дальше мы поднимались в горы, тем сильнее менялась дорога. В конце концов, она стала глиняной и оранжевой лентой кружилась среди рыжих глиняных скал. Можно было подумать, что мы возвращаемся в каньон.
Оранжевая дорога сделала очередной головокружительный виток и мы, зависнув в его наивысшей точке, обалдели: нашим глазам открылась гигантская поляна, на одной границе которой возвышались красные глиняные скалы, а вдоль другой кипела горная речка. А спуском на эту поляну был раскисший глиняный скат, на котором машины заносило покруче, чем на льду.
Спустились. Начальник экспедиции объявил, что ночевать будем на этой замечательной поляне, которая всем очень понравилась. Правда, Макс слегка охладил наш пыл, когда сказал, что место называется Жаман Уй, что в переводе означает Плохой Дом. Все стали возмущаться: почему, дескать, плохой – здесь так красиво. Тогда Макс, напустив серьезности, рассказал леденящую кровь историю о том, что когда-то, много лет назад, здесь жил-был одинокий пасечник. Жил он, жил, пока не умер. А от чего он умер, не знает никто. Известно лишь, что его нашли в доме мертвым чабаны, проезжавшие мимо. После этого Макс добавил, что, вполне возможно, душа этого пасечника до сих пор витает в этих местах. Надо сказать, что Андрюха Шишкин заметно оживился после этой истории и даже попытался рассказать о всем известном Черном Альпинисте, тоже обитающем в  горах. Но никто не испугался, так как ясно было, что Черный Альпинист и Пасечник давно поделили сферы влияния и друг с другом не сталкиваются. Поэтому мы были абсолютно спокойны. Археолог Шишкин огорчился.
После ужина опять была вечеринка в нашей палатке, которую попытался проигнорировать археолог Шишкин. Он демонстративно забрался в свой спальник с головой, застегнулся там и сделал вид, что спит. Мы не поверили, конечно, но на всякий случай смеялись погромче и поминутно спрашивали Андрюху, хорошо ли ему спится. Он стоически молчал. Вот такой вредный человек.
Как обычно, все было съедено и выпито подчистую, после чего гости ненавязчиво удалились, а я умудрилась заснуть на полуслове, рассказывая нашему другу Коле о том, как я боюсь темноты.
Пасечник с Черным Альпинистом ночью не приходили, а то бы собаки подняли тревогу.
Утром проснулась ни свет, ни заря. Чтобы не заснуть за рулем, долго умывалась ледяной водой из речки. Собаки развлекались тем, что Степан с молчаливой подачи Флинта бросался на каждого из наших, кто подходил к костру. Макс после завтрака предпринял экскурсию на другой берег реки в «галерею художника Козлова». На том склоне во множестве разбросаны валуны, на которых древние люди упражнялись в изобразительном искусстве. Рисовали они исключительно козлов, из чего можно сделать вывод, что козел – популярное животное с древних времен. Причем, рога у древних козлов были громаднейшими - нынче козел значительно измельчал. После посещения картинной галереи брат скомандовал сниматься с якоря.
Миновав Жаман Уй, мы некоторое время крутились по каким-то полянам, щедро усыпанным камнями. В какой-то момент археолог Шишкин вышел из нирваны и оживленно затрещал, размахивая руками, как вентилятор, и указывая на каменные россыпи. Выяснилось, что это вовсе не просто так раскиданные камни, а остатки древних курганов. Предположительно, Бронзовый век. Не знаю, не знаю. Больше всего это было похоже на просто камни.
Внезапно Бронзовый век закончился и появился век двадцать первый, в этих местах олицетворенный кордоном. Представители местного лесничества были так ошарашены нашим появлением, что даже забыли взять с нас мзду за въезд в Национальный парк. Думаю, основной вес экспедиции придавала огромная кинокамера, которая торчала из окна командорской «Нивы».
За кордоном дорога резко пошла вверх и пропорционально уклону ухудшилась. К счастью, нехорошие участки периодически сменялись вполне пригодными для езды. Когда мы двигались по краю какого-то особо глубокого ущелья, Андрюха Шишкин опять оживился и подал голос. Оказывается, на дне этого ущелья находятся остатки ветхого жилища. Андрюха рассказал, что в этом домике, крышу которого мы имели честь созерцать с высоты птичьего полета, некогда жил-был монах. И было это, как водится, очень давно. А потом он взял, да и умер неизвестно от какой болезни, а, может, и от старости. Сколько он пролежал в доме, неизвестно, но как-то раз его обнаружили чабаны, которые с тех пор стараются здесь не появляться. А душа умершего Монаха до сих пор обитает в этих местах. Андрюха закончил рассказывать и гордо замолчал. Несколько минут наша машина буквально трескалась по швам от хохота, причину которого Шишкин долго не мог понять, пока мы ему не объяснили, что эта душещипательная история как две капли воды походит на историю о Пасечнике, жившем не так далеко отсюда. Видимо, у этих историй один и тот же автор. Андрюха криво усмехнулся и стал нас игнорировать, сообщив в пустоту, что он, по-видимому, выбрал не ту палатку и не ту машину.
Тем временем мы забирались все выше и выше, пока глазам нашим не открылась огромная долина, изрезанная множеством речек, – урочище Ассы. Долина была покрыта ковром из каких-то желтых цветочков, на которых паслись стада баранов. Там и сям виднелись юрты. Не знаю уж, засмотрелся ли на этот пасторальный пейзаж мой брат, но он тут же въехал в грязь и забуксовал там, медленно погружаясь в трясину по самое «не хочу». Честно сказать, я чуть не ринулась вслед за Максом, но была вовремя остановлена бдительным штурманом, как раз в этот момент очнувшимся от послеобеденного сна. И то правда: рядом была вполне нормальная дорога. Я остановила машину и стала наблюдать за братом. Надо сказать, он все-таки выкарабкался из грязи без посторонней помощи, измазав машину по уши.
Пропустив Макса вперед, мы поехали дальше. Незамедлительно путь перегородила широкая речка. Кроме того, она была еще и глубокая как раз в том месте, где в нее ныряла наша сумасшедшая дорога. Максимилиан, не раздумывая, с разбегу прыгнул в речку и ушел под воду по самый бампер. Вода залила выхлопную трубу и командорская «Нива» заглохла прямо посередине реки. Я опять чуть было не повторила подвиг брата, но и в этот раз меня остановил бдительный штурман в лице нашего друга Коли, сообщивший мне, что справа имеется брод. Мы преодолели водное препятствие и стали наблюдать, как булькается в реке Макс. Надо отдать ему должное, он сумел-таки выплыть без посторонней помощи. Грязь на его машине слегка растворилась и теперь стекала  с боков фантастическими кляксами.
Бараны вскоре закончились и начались табуны лошадей. Кобылы с жеребятами всех мастей паслись вдоль дороги, а чуть поодаль стоял серый в яблоках конь необыкновенной красоты. Это был настоящий лошадиный Аполлон: атлетического сложения, с пышным хвостом и длиннющей темной гривой. Мы бросились его фотографировать, а он стоял, не шелохнувшись и не обращая ни малейшего внимания на ажиотаж вокруг его персоны.
Наверное, мы еще долго крутились бы около этого чуда природы, но Макс торопился ехать дальше. Он признался нам, что очень хочет найти Каменную Бабу. Мало было Пасечника, Монаха и Черного Альпиниста – теперь в этой компании еще и Баба появилась. Хотя, как выяснилось, Каменная Баба существует по-настоящему. Это сказал наш великий археолог Андрюха Шишкин. Создали ее все в том же Бронзовом веке, а спустя несколько столетий очередные варвары, завоевавшие спорную территорию, срубили ей лицо. Но дело не в этом. Место, где она находится, считается волшебным, поэтому побывать рядом с Каменной Бабой было просто необходимо.

Правда, прежде Бабы мы встретили в Ассах всем известного оператора Олега, который делал какие-то съемки, а заодно обкатывал свой новый джип. Олег несказанно обрадовался встрече. Мы с утроенными силами принялись за поиски Бабы. Нас не могли остановить ни периодически идущий дождь, ни град, щедро посыпавший нас на одном участке дороги. Максимилиан поминутно останавливался и бегал смотреть россыпи камней, которые были на самом деле остатками курганов.
Наши поиски все-таки увенчались успехом – Каменная Баба обнаружилась! Оказалась она достаточно неказистой – меньше метра ростом, без лица, со скромно сложенными ручками. Я почему-то представляла себе фигуру монументальную, но, как оказалось, артефакты из прошлого чаще бывают неприметными. А какие-то варвары из нашего времени раскололи бедную Каменную Бабу на две половины.
Пока мы радовались находке и фотографировали ее, около нас тихонько остановилась лошадь с чабаном на спине. Они долго смотрели на нас, а потом чабан поинтересовался, что это мы здесь делаем. Мы поделились с ним радостью. Чабан пожал плечами и сказал, что вон там (он махнул рукой) есть еще одна такая же. После этого лошадь удалилась также незаметно, как и появилась. Вся наша толпа ринулась в направлении, указанном чабаном. Мне лень было бежать, я села в машину и поехала в указанном направлении. К великому разочарованию, мы нашли только валун, на котором красовался белый коровий череп с небольшими рожками. Впрочем, Олег страшно обрадовался находке, сфотографировал ее и, не долго думая, привязал череп к моей машине между противотуманными фарами. Помните, раньше на машинах всякие разные олени  были прилеплены? Так они отдыхают по сравнению с моим рогатым талисманом. Хитрый Олег аккуратненько поинтересовался у меня, не слабо ли мне проехаться по городу с черепом на бампере. Естественно, мне это было не слабо.
Тем временем странные перемены произошли с археологом Шишкиным. Видимо, место обитания Каменной Бабы действительно волшебное. Андрюха перестал обижаться на наши шутки и даже сам стал смеяться и рассказывать анекдоты (иногда не очень приличные). Правда, наш друг Коля, к тому времени чудесным образом оказавшийся за штурвалом (до сего момента я ни разу никому не передавала свой драгоценный руль), предположил, что это не Баба так подействовала на Андрюху, а наше кретинство, которым мы обволакивали археолога Шишкина двое суток. По-моему, тут все-таки было комплексное лечение – Бабой и кретинством. А вот мой брат не изменился ни капельки. Увидев, что я передала штурвал нашему другу Коле, он чуть не взорвался (как обычно), так как руль моей машины уже давно является предметом его тайных мечтаний.
Наконец, преобразившаяся после встречи с Каменной Бабой экспедиция двинулась дальше. Вскоре впереди замаячила недостроенная обсерватория, расположенная на перевале Ассы. Сколько раз была на этом перевале, он всегда подернут какой-то дымкой, что придает ему не вполне земной вид. А уж в полнолуние (было дело – как-то раз мы поднимались сюда из Тургеньского ущелья ночью) создается полное инопланетное ощущение. На перевале дул такой ветрило, что наша экспедиция поспешила начать спуск.
В ущелье нам пришлось преодолеть последствия камнепадов – очень неприятные  ощущения, когда машина с трудом протискивается между двумя валунами, как снег на голову свалившимися на дорогу. Дальше нашим машинам вообще пришлось карабкаться по камням.
Но вот, наконец, очень плохая дорога позади, а мы выехали на просто плохую дорогу. А народу было на этой плохой дороге – будто бы весь город сюда съехался!
На трассе наша экспедиция распалась. Мы, находясь теперь в авангарде, помчались на заправку, где опять отличился археолог Шишкин. С него нельзя глаз спускать, потому что иначе он сразу же исчезает. Так и на этот раз. Мы уже заправились, а Шишкина все не было. Минут через десять он нарисовался и сообщил, что ходил обозревать окрестности. Курить он ходил – мне это доподлинно известно. Просто мы так его запугали, что он уже боялся курить в пределах видимости.
В Иссыке я свернула не туда и чуть было не уехала на другую трассу. Вовремя заметив ошибку, я вернула машину на нужную дорогу и позвонила Максу, чтобы узнать, где же наши родители. Брат сообщил, что далеко позади, еще дальше, чем оператор Олег.
Каково же было мое удивление, когда на въезде в Алма-Ату мы с превеликим трудом догнали моего папу, наконец-то почувствовавшего вкус к быстрой езде.