Глава вторая.
Смерть на закате.
Медленно отгорал закат, окрашивая огнем стекла окон и бревенчатые стены небольшой безымянной деревушки на западе России, в Ленинградской области. Она находилась на большой поляне, на опушке березовой рощи и представляла собой рубеж между лесом и равниной с редкими кустарниками и деревьями. Неподалеку, буквально в полукилометре от деревни, на холме, густо заросшем сочной луговой травой, сидел молодой парень. Через все лицо от левого виска к нижней челюсти, не затрагивая носа, губ и глаз, тянулся ужасный шрам. Несмотря на прохладный ветерок, дувший в спину, парень был одет довольно легко. Черная кожаная куртка, темно-синие потертые джинсы и белая рубашка, не очень хорошо защищали от холода. На правой руке поблескивала простая черная перчатка из кожи безо всяких узоров и декоративных швов. У ног парня лежала черная наплечная сумка. На бедре у него можно было бы заметить кобуру с вороненым пистолетом. Серые глаза его смотрели на потухающее солнце, приближающееся к горизонту. В отсветах последних лучей блестели слезы…
Закат был одним из самых любимых природных явлений Алексея, наравне с дождем. Глядя, как солнце идет к завершению своего пути, он невольно вспоминал те два года, которые потратил на скитания по России и бои с Кедами, порождениями людской ненависти и алчности, зла и бессердечия. Мало кто выдерживал с ними открытый бой. Алексей был одним из немногих, кто ступил на этот путь по собственной воле. У него было несколько преимуществ перед большинством людей и Кедов. Самыми важными были реакция, сила, ловкость и серебряный меч, выдвигающийся прямо из правой руки. Большая сила накладывает большую ответственность на плечи своего хозяина. Это Алексей понял уже давно и принял ее. Его призвание – сражаться с угрозой, пока еще скрытой тенями ночи. Скоро Кеды станут достаточно сильны, чтобы выйти из сумрака ночей и одним ударом сокрушить людей. Тогда восстанут те, кто годами прятался и путешествовал, сражаясь с ними. Изгои, получившие редкие способности, и за это изгнанные из общества. Алексей стал таким же изгоем. Всего же их около десятка. Но каждый стоит сотни Кедов. И выжившие в этой бойне, станут под их знамена, чтобы сражаться за свою жизнь и жизнь своих близких. Алексей будет в числе тех, кто будет вести их к победе… или к смерти. Его судьба была предрешена в тот далекий день, три года назад, когда погибли почти все его близкие от стихии, насланной Кедами. Но это будущее, которого может и не быть.
Алексей встал, поднял сумку, одел ее на плечо и начал спускаться с холма. Сегодня ночью ему предстоит вступить в бой…
Катя, молодая красивая девушка, стояла на крыльце опрятного маленького бревенчатого домика с узорчатыми перилами и створками окон и дверей. Она облокотилась на перила террасы и смотрела на заходящее солнце, багрянцем разукрашивавшее ее лицо, перила и стволы молодых березок, посаженных вдоль огорода. Густые черные волосы были заплетены сзади в небольшой аккуратный хвостик. Простую бежевую рубашку со свободными рукавами и брюки трепал легкий ветерок, слегка пригибавший стройные и тонкие березки. Кате всегда нравилось наблюдать закат с крыльца, чувствовать последнее тепло засыпающего дня и легкий ветерок, несущий прохладу ночи. Она потянулась и легко спустилась с лестницы. Быстрыми и легкими шагами девушка пересекла огород и вышла за калитку. Потом также быстро взобралась на холм за деревней в поле. И увидела спину парня, сидевшего на траве и любовавшегося закатом.
- Красивый отсюда открывается вид, не правда ли? – спросил парень, не оборачиваясь. Катя немного смутилась и ответила:
- Да. Я люблю сидеть здесь и наблюдать закат. Отсюда он кажется таким… волшебным.
- Волшебным, - повторил парень. Он по-прежнему не оборачивался. – Закат – это поистине волшебство, я согласен. Но мне больше по душе дождь. Дождь – это прекрасно. Очень приятно сидеть вечером перед камином с книгой и слушать, как капли барабанят по крыше и стеклам окон.
- А вы романтик, - заметила Катя. Ей начинал нравиться этот парень. Что-то в нем было такое, располагающее, чувство защищенности.
- Мне многие так говорили. Но немногие оставались прежними по отношению ко мне, когда я показывал им свое лицо. Поэтому я предпочитаю разговаривать спиной к собеседнику, а лучше – не разговаривать совсем. Трудно быть таким, как я.
- Я понимаю. Мне тоже тяжело. Я пережила удар молнии, и с тех пор ко мне относятся настороженно. Я вижу странные вещи. Могу делать странные вещи.
- Почему вы мне это рассказываете? – спросил парень, Кате почудилась горечь в его голосе. Как будто он хотел подавить слезы. Девушка подошла ближе и села рядом, увидев лицо собеседника. Оно было бы милым, если бы не жуткий шрам, проходящий через ужасную дыру, где когда-то был глаз.
- Что у вас с глазом?
- Ничего… Ты! – неожиданно парень вскочил. Катя тоже вскочила. Она была так напугана такой резкой переменой и пыталась понять, что ее вызвало. Она обернулась. За ее спиной стоял молодой человек, примерно ее возраста, может, чуть постарше. Он сжимал пистолет, но дуло смотрело не на Катю, а на одноглазого.
- Уходите, - сказал он чуть хрипловатым голосом. Ее бывший собеседник еще раз отчаянно закричал и, выхватив нож, бросился вперед. Раздался выстрел. Пуля прошла над плечом девушки, и вошла прямо в плечо убийцы. Но тот, казалось, не заметил ее. Но внимание было отвлечено на стрелявшего. Одноглазый оттолкнул ее и бросился вперед. Катя, упав, поспешила отползти в сторону, и побежала в деревню, зовя на помощь…
Когда селяне с вилами и топорами прибежали, у подножья холма лежал одноглазый парень. Окровавленный нож валялся неподалеку, его нашел один из жителей деревни. На холме, в лучах закатного солнца, стоял другой. У него в левой руке был пистолет, а в правой… из правой вышло длинное лезвие в несколько сантиметров шириной, заостренное, и покрытое багровой кровью. Некоторые в ужасе закричали, другие стали креститься, третьи просто вцепились в свое «оружие» и смотрели на парня. Неожиданно лезвие втянулось в руку, а пистолет вернулся в кобуру. Незнакомец развернулся и ушел. Навсегда…