Вечером, как обычно, встретила только кошка.
- Привет, - снимая туфли, почесал пальцами ног у дневной хозяйки за ухом. - Ну, идём - идём. Купил я тебе "вискас".
Смотрел, как довольное животное, благодарно облизываясь, с урчанием уничтожает содержимое мисочки.
Пройдя в комнату, стянул джинсы и рубашку, переодевшись в "пузырчатый " адидас.
Экран ещё был тёмный, а из динамиков "ящика для идиота" уже поливали автоматные очереди, и булькали "кровавые реки". Не дожидаясь, на слух найдя новости, бросил пульт рядом с компьютером, попутно толкнув "мышку". Компьютер "проснулся" и, зашуршав винтами, принялся загружать почту и открывать новости.
Ждать результатов не стал и, прислушиваясь к диктору, направился мыть руки.
"Президент встретился ....". "В Киеве, на Майдане собралась ...". "Индонезия подверглась ...".
Ничего нового и неожиданного. Даже скучно.
- Так. Что у нас есть, - холодильник был пуст, как открытый космос.
Не то, чтобы совсем пуст. Даже наоборот, забит под завязку. Только "завязка" эта уже порядком надоела. Хотелось чего-нибудь новенького. Неожиданного на вкус. А может, даже и на цвет.
Мурлыкая под нос "THE SHOW MUST GO ON" любимых Квинов, выудил от дальней стенки майонез, "... жидкость белую, в баночках из под анализов ..." и "Краснодарский соус", ногой захлопнул морозно-парующий шкаф и направился на кухню.
Кошка Баська, до блеска вылизав миску, дремала на радиаторе, и только вяло повела ушами.
Зажег конфорки. Поставив чайник и кастрюлю с водой, приоткрыл форточку закуривая.
Через дорогу расцветала акация. Значит, пришло лето. По тротуару, к перекрёстку шла девушка. Молодая и стройная. Аппетитная в своей короткой юбочке и белой блузке. Даже мурашки пробежали по хребту от этой красоты. Пробежали и, оставляя лёгкий холодок на спине, согнали весь нахлынувший жар вниз живота, "поднимая давление".
- М да, - сделав последнюю глубокую затяжку, погасил окурок под струёй воды и зажег колонку.
* * *
Поблёскивая капельками в волосах и источая запах пены для бритья вернулся к плите.
Чайник только-только застучал крышкой. Отодвинув его на край плиты, приподнял крышку кастрюли. Кипит. Посолил воду, собираясь вытряхнуть в кипяток пачку спагетти. Передумал и уменьшил газ. Спагетти вернул на полку и быстро начистив десяток картофелин бросил в кипяток.
С верхней полки шкафчика выудил упаковку лапши "здравствуй язва", размял и высыпав в тарелку залил кипятком.
- От блин. Забыл.
Вернувшись к холодильнику, взял пару яиц и головку чеснока. Подумав, прихватил пучок петрушки, банку квашеной капусты.
THE SHOW MUST GO ON.
Пока яйца варились, почистил чеснок и мелко нарезал петрушку.
THE SHOW MUST GO ON.
* * *
Когда она пришла не заметил. Занят был.
- Привет. Ты что тут делаешь? - облокотившись о стену, смотрела устало и с любопытством на его "священнодейство".
- О. Привет. Да вот, решил "хабур-чабур" сварганить на ужин.
- Ясненько. А что, если не секрет? - спросила скорее из вежливости. Усталость была сильнее любопытства.
- Хабур-чабур. Едло, одним словом. Но что получится, я ещё сам не в курсе. Устала очень? Как командировка.
- Ага. Очень. Я в душ. Нормально командировка. Как обычно.
- Иди. Я постараюсь побыстрому. А вот ты можешь и не торопиться.
- Спасибо, киска. Я пошла, - послала воздушный поцелуй и, на ходу расстёгивая блузку, пошла в спальню.
Смотрел ей вслед, чувствуя как новая толпа "мурашек" ломанулась по спине.
Сбежавшая вода вернула в реальность. Схватил горячую крышку и обжегшись, чертыхаясь и матерясь "про себя" поймал обожженными пальцами прохладную мочку уха.
Картошка сварилась. Слив воду вывалил на блюдо, чтобы остывала.
За стеклом в ванную журчал душ, и доносилось довольное пофыркивание. Как магнитом, потянуло заглянуть. Едва сдержался и почти силой заставил себя отойти к окну. Руки дрожали почему-то, и зажигалка плясала. А взгляд намертво приклеился к стеклу, помогая разыгравшемуся воображению.
Наконец, справившись с дрожью, принялся резать картошку. Выжав несколько жменей капусты, смешал её с порезанным кубиками картофелем, полил подсолнечным маслом.
- От тупорылое создание, - хлопнул в сердцах себя по лбу. - Лук забыл.
Несколько луковиц нарезал полукольцами и, разминая пальцами, высыпал в салатницу с капустой и картошкой. Старательно перемешав, попробовал. Ещё раз попробовал. И ещё. Облизнулся. Вкусно.
- Тексь. Едло удалось. Пойдём дальше.
Слив воду из тарелки с лапшой. Мелко нарубив яйца, одним движением смахнул их на лапшу. Выдавил туда же чеснок. Сверху насыпал петрушку и, заправив майонезом, пробуя и подсаливая, перемешал.
Хабур-чабур получилось неплохим. Даже вкусным.
- Зайка, - стукнул в стекло ванной. - Всё готово. Давай быстрее.
- Ага. Я скоро.
- Я накрываю.
В одну руку взял салатницу с едлом, в другу тарелку с хабур-чабур и прошел в зал. Ногой, руки-то заняты, пододвинул к дивану журнальный столик. Вернулся на кухню, нарезал батон, аккуратно разложив на хлебнице, и, прихватив вилки, соль и перец, тоже отнёс в зал. Немного подумав, достал из холодильника шмат копченого сала. Высунув язык, аккуратно настрогал полупрозрачными ломтиками. Сало и горчица присоединились ко всему остальному. Подумал ещё - и на столе появилась прозрачная коробочка с мармеладными "лимонными дольками" и сыр "Виолла".
Вспомнил о чайнике и, вернувшись к плите, подвинул его к огню: чтобы не кипел, но был горячий.
Снова закурил, обернувшись к окну.
- Как ты тут без меня? Как голова? Приступы не прошли?
- Нет, конечно. Куда я теперь без них на пятом десятке то. Это до скончания веку теперь со мной будет. Иногда хочется, чтоб поскорее, - выдохнув дым, обернулся, наткнувшись на нахмуренные брови и прищуренные в гневе глаза.
- Вау! Фурия, гарпия и валькирия. И всё в одном, таком прелестном теле.
- Ты же обещал. Обещал больше не говорить так.
- Обещал. Не спорю. Само вырвалось. Прости.
- А вот возьму и не прошу. И ещё и по голове дам, м м, - поискала глазами и, схватив тарелку, занесла как будто для удара, - вот этой вот посудиной.
- Не-а, не ударишь. По больному бить нельзя, - ситуация была смешная своей извечностью и привычностью.
- Ах, не ударю. Ну, держись.
В два шага оказалась перед ним. Успел раньше. Резко вскинув руки ладонями вперёд, паймал за плечи и сдернул халатик до самых локтей. И задохнулся.
"Господи, как же она хороша! Как чертовски хороша, молода и красива. Ну, за чем ей такой трухлявый пень, как я, у которого и получается-то не всегда, как положено. И за что мне такое счастье, быть любимым таким неземным существом?"
- Пусти, - слабые попытки высвободиться были скорее для проформы. - Ну пусти же. Противный.
- А? Что? - реальность с трудом доходила через сжатые до хруста зубы. - Не пущу. Нет сил отпустить. И глаза отвести тоже....
- Ну как хочешь, - став "вольно", наклонив голову, смотрела, как он медленно и верно "оплывает".
Улучив момент, отступила, одним движением вернув халат на место и запахнув ещё больше, скрывая "прелести".
- Всё. Кино кончилось, и я есть хочу. Кормить в этом доме будут?
- Угу, - только и смог промычать.
- Ну та да пошли, - схватив за пояс спортивных брюк, потянула за собой в зал к накрытому столу.
* * *
Ели почти молча. Всё ещё обалдевший от пережитого, вяло отвечал на вопросы и всё время норовил положить голову на колени.
- Да погоди же ты. Вот неугомонный. Глядите, как истосковался за всего-то две недели.
- Две недели и три дня. Я считал.
- Ну, хорошо. За семнадцать дней, скажем так, - мазала сыр на кусочки батона, отщипывала мармеладку и приклеив на сыр говорила, - Закрой глаза, открой рот и скажи "а-а-а".
Он послушно жмурился, широко разевая рот, ждал, когда бутерброд оказывался на языке. Сосредоточенно жевал и делал новую попытку забраться на колени или просто приобнять.
- Да перестань ты. Дай поесть спокойно. Да и тебя вот ещё кормить приходиться.
Кивал, соглашаясь, и отодвинулся, глубоко вздохнув, как бы давая понять, что больше не будет. Временно.
- Вот и умничка. Тока не дуйся. Я, правда, очень голодная и уставшая. И ужин вкусный. Где рецепт взял.
- Сам придумал. Сегодня. Только что.
- Молодец, - уплетая нововыдуманные яства, жмурилась от удовольствия. - Очень даже сытно. Вроде и не много съела, а уже всё. Не лезет больше.
- Может чайку. Или кофе. А может ... - выразительно щелкнул себя по горлу. - Как на счет "Томянки".
- Хорошо бы. Давай по сто пятьдесят и чаю. Крепкого.
- Чай с сахаром или без сахара? - облизываясь, начал медленно подползать по дивану. - А? Так с или может всё-таки без сахара? - обняв за плечи, попытался запустить руку под ткань халата.
- Сначала с, - смеясь, силком пропихнула кусочек батона сквозь тянущиеся для поцелуя губы. - А без потом решим. Как себя вести будишь.
- Эх. Вот всегда так, - делая вид обиженного, встал и, понуря голову, поплёлся на кухню заваривать чай.
* * *
Когда вернулся, она, наевшись и откинулась на диванную спинку, листая журнал "Натали".
Почувствовав, как мурашки снова свободно шляются, где им взбредётся, подошел к столику и поставив чай, опустился на ковёр.
Отвлекать не хотелось.
Новый "Натали" даже на расстоянии источал рекламный запах свежего тиража и больших доходов парфюмеров из Франции.
Да и задуманное предполагало неожиданность.
Так и сделал.
Почти распластавшись по ковру, как лев, ползком подкрался.
Останавливаясь от малейшего шороха, с максимальной осторожностью, медленно начал сдвигать ткань халата вверх и в стороны, сглатывая неожиданно набежавшую слюну.
Скулы сводило от вожделения.
Всё-таки почувствовала.
Нервно дернув коленями, опустила журнал, внимательно посмотрела в глаза.
- Ты чего?
- Да так. Просто.
- А? - чтение всё-таки победило, и журнал опять закрыл его.
Ура. Можно спокойно продолжать начатое. И даже более смело и решительно.
* * *
"Вот глупышка, - старательно делая вид, что увлечена чтением, улыбалась скрытая разворотом. - Что задумал чертёнок?"
* * *
По мере того как открывалось сокровенное, разум сжимался и прятался. Просыпался инстинкт. И желание.
Жгучее желание целовать, не отрываясь и наслаждаясь её наслаждением.
А она его испытывала. Без сомнения испытывала. Об этом совершенно откровенно говорили расслабленность и податливость.
Истосковавшись по его ласкам, отбросила "Натали", всеми фибрами излучая согласие, тихонько постанывала под его горячими губами, из последних сил развязала пояс халата, призывно распахивая.
Дважды приглашать не пришлось. Пробежав горячей цепочкой поцелуев от колен выше, немного задержавшись внизу, перевёл дыхание и впился поцелуем в нежную кожу на бедре. Лизнув часто двигающийся животик, губами поймал горошину соска и потянул в себя, руками прижимая к себе дрожащее тело. Отпустив левый, припал к правой груди. Подсасывая, языком ласкал грудь и урчал, почти не осознавая, что происходит, полностью отдаваясь страсти.
Оторвав его от себя, посмотрела в затуманенные глаза.
- Как же я тебя люблю.
Он сглотнул. Потянулся. Потянулся к заждавшимся губам, чтобы на несколько часов пропасть в сладком тумане.
19 мая 2005 08:44