Воскресным февральским утром северный город еще дремал, когда Настя, распахнув настежь окно, взяв в руки гитару, забралась на стул и запела. В день своего пятнадцатилетия девочка решила подарить городу свою песню. Не нуждаясь в аккордах и словах, душа Насти пела на своём – одной ей понятном языке. Гитара стонала, рваным ритмом сливаясь с протяжными стенаниями метели и тонким девичьим голоском.
Пока мать девочки кружилась по рынку, выбирая продукты к праздничному столу, снежинок хоровод кружился вокруг поющей именинницы, украшая сверкающими кристаллами разметавшиеся пряди стриженых русых волос.Хулиган-ветер раздувал колоколом подол нарядного шелкового платья – синего в белый горошек. Ворвавшись шлейфом снежной пыли в комнату Насти, неугомонный ветер описал круг и ринулся обратно в небесную ширь, напоследок похитив с грифа гитары большой голубой бант.
А вслед за ветром в распахнутое окно из хрупкого тела уносилась песней жизнь и таяла бесследно в морозном воздухе безразличного северного города.