В июле 1941-го над Пустошкой пролетали немецкие самолеты. Прабабушка Нюша проводила их взглядом, и со страхом и надеждой прошептала: «Соколики наши летят...» Со страхом за детей, на которых, может быть, именно эти самые «соколики» сбросят свои бомбы. С надеждой, что вот, наконец, кончится беспросветная большевистская власть.
Под немцем, бабушка прожила мало, ее почти сразу же угнали на работы в Литву. Ехала она налегке, из имущества взяла с собой только литой складень, чтоб было перед чем молиться за детей, да малолетних внуков Валю с Зоей.
В Литве жилось сносно. Конечно, нужно было батрачить на хуторе, но все не так, как на колхоз. Хозяин был добрый, а когда маленький Валя случайно упал в мочило со льном, он первый нырнул за ним, и спас ребенка.
Домой вернулись бабушка Нюша с внуками, по настоящему богатыми: в новой одежде с хозяйского плеча, а главное, с коровой, с Венерушкой. Корова – это жизнь, возможность пережить грядущий голод, особенно для стариков, у которых все дети воюют, а на руках малолетние внуки.
И когда в 43-м над Пустошкой снова пролетали теперь уже советские самолеты, бабушка Нюша провожала их взглядом, и со страхом и надеждой шептала: «Соколики наши летят...». Со страхом, что придут большевики и вновь раскулачат, отберут корову-кормилицу. С надеждой, что, наконец, вернутся с войны Женечка, Костя, Саша и Леня.
Корову большевики не отобрали. А дети домой вернулись не все.