Автор: Анна Шпенка (Anna Czypionka), перевод с немецкого
Лишь потому что мы слишком долго играли в футбол и горланили у въезда во двор, вместо того чтобы как два бравых помощника таскать ящики, больше не осталось места спереди в машине для перевозки мебели, где уже сидели мой друг и еще его лучший друг и водитель. А теперь я должна была, пожалуй, ехать вместе с Ронни, который по-прежнему наступал с мячом на дребезжащие ворота, ведущие во двор. «А ее возьмешь к себе в машину?» - прокричал Ронни второй лучший друг, а сегодня по-видимому старший над Ронни во время перевозки, и Ронни забыл про мяч, пролез к нам через ворота и сказал: «Ее без вопросов». «Только не удерите никуда с моей мебелью», - мой сладкий еще что-то уверенно кричит из окна маленького автофургона, пока старший по перевозке не отодвигает его в сторону и не захлопывает дверь, они уезжают, а Ронни и я еще остаемся здесь.
«Это машина нашего ударника», - говорит Ронни, когда мы садимся в нее. «Я без понятия, как далеко мы сможем на ней уехать. Ну и где ваша новая квартира?» «Здесь прямо и налево», - объясняю я.
Ронни осторожно выезжает на скрипящей машине из ворот и сворачивает направо. В багажном отсеке огромное количество ящиков с книгами, мешков с одеждой и один будто обезображенный оспой зеркальный шкаф, который просто необходимо было взять с собой.
«Итак вы там будете жить вместе», - говорит Ронни. «А как давно вы знакомы?» «Скоро два года». «Прямо как моя подруга и я», - продолжает он и находит кассету: «Финны, круто, или?». «Ммм», отвечаю я, и Ронни снова сворачивает не в ту сторону и это уже неслучайно. Я ничего не говорю по поводу этого. «Мы тоже съезжаемся на следующей неделе», - заявляет Ронни. «На кассете финны?» - спрашиваю я, так на всякий случай. «Да, мы даже что-то перепели из их репертуара». «А на каком инструменте ты играешь?» - продолжаю я спрашивать как глупый тинейджер, но сейчас лучше, если Ронни будет ехать через город по какому-то ему одному известному маршруту и рассказывать маленькие милые истории: о группе, о предыдущем коллективе, о себе - рассказывать спокойно, но не умолкая ни на миг, и мне скоро становится понятно, кто такой Ронни - и почему мой друг никогда не знакомил меня со своими лучшими людьми - кто этот Ронни, который вырос будто из-под земли и, втайне жалея меня, отобрал у меня на лестнице все ящики. У нас было не так много времени, только эта поездка, чтобы побыть одним и разобраться в том, кто тот последний человек, с которым мы проведем время перед тем как каждый из нас переедет в свою квартиру, и можем ли мы спастись.
Позади нас сигналят торопливые водители, у которых в это решающее утро их жизни больше не осталось времени, а им еще нужно слишком много успеть сделать. Нам все равно. Некоторые из упаковок из-под печенья, катаюшихся под ногами, не полностью пустые, и мы грызем доисторическое сливочное печенье и едем дальше в неправильном направлении, чтобы выиграть немного времени.
Ронни родом из Тюрингии. Это немного заметно еще и потому, как он говорит и его слова легко и непринужденно, но не вызывая улыбку, раскачиваются передо мной в такт автомобилю. У Ронни каштановые волосы, длинные пальцы, похожее на девичье лицо с высокими скулами, теплые карие глаза. У меня определенно нет причин для грусти, ведь он не в моем вкусе. На следующей неделе Ронни и его подруга съезжаются, она моложе меня и у нее скоро будет ребенок. "А ты бы не хотела завести одного?" - спрашивает он немного фамильярно, но вполне вежливо, переключаясь на другую скорость и все более поворачивая не в ту сторону. "Можно мне поучаствовать в Вашем втором круге?" - спрашиваю я и тут же понимаю двусмысленность своего вопроса. "Слишком поздно", - ухмыляясь, отвечает Ронни.
Во внутреннее зеркало видны наши пыльные вихры, точащие словно два маленьких птичьих гнезда. В своих рабочих одеждах мы похожи на брата и сестру. Ронни действительно не мой тип.
Мы пока не голодны. Ронни не знает, как много прошло времени, свой мобильник он выключил. "Он же еще не раз пригодится в дороге", - говорит он, - "куда едем?". В районе Бранденбурга есть красивые озера в сосновом лесу, растущем на песчанике. Ронни знает еще одно в Польше, просто сногосшибательное и достаточно далеко от границы. Еще более прекрасные озера есть в Венгрии, но незвестно, выдержит ли машина барабанщика столь долгую поездку и вообще насколько она долгая. Для начала мы можем ехать хотя бы так, наматывая все более протяженные круги вокруг Кройцберга и вокруг конкретной свежепокрашенной квартиры. При каждом повороте укоризненно катится к двери бутылка с водой. Ронни и дальше рассказывает своим приятным мелодичным голосом, но быстрее чем прежде, для того чтобы мы все успели сказать, прежде чем окажемся перед выбором между выездом на автобан и дорогой домой, для того чтобы мы вообще могли на что-то решиться. Всякий раз между безполезными взглядами через плечо на зеркальный шкаф, когда Ронни вероятно проверяет, на месте ли его теплые глаза, и взглядами на дорогу, он на мгновение поворачивает ко мне свое красивое женственное лицо, в котором я вижу отражение всех будущих проблем. Прежде всего непрятностей по работе, которые страшнее всех возможных в дальнейшем моральных осложнений.
Мне ясно, что мы уже где-то час ездим по городу. Фургон для перевозки мебели наверняка стоит перед дверью и в квартиру заносят первые самые необходимые ящики. Мы едем в правильном направлении через мост. Все еще поют финны. Мы больше ни о чем не говорим. Когда мы будто по ошибке встречаемся взглядами, то улыбаемся друг другу, чтобы не испортить последние минуты.
За два перекрестка до дома Ронни все же прерывает молчание. "Я как раз дочитал до конца здоровскую книгу про страсть". Со своим редчайшим голосом в любое другое утро он прослыл бы нежнейшим тюрингским профи, но сегодня утром мы оба понимаем, что нам не до этого. Вместо того чтобы сказать: "Поверни налево", я спрашиваю: "Хорошая?". "Очень хорошая. До сих пор не выходит у меня из головы." Мы поворачиваем на мою или нашу новую улицу, налево - дорога в Польшу, справа - полупустой фургон, перед которым они уже все стоят и кричат насчет нашего опоздания и начинают размахивать руками, не дождавшись, пока мы выйдем из машины.