(2002 г.)
Полумесяц плывет в запыленном оконном стекле
Над крестами Москвы, как лихая победа Ислама
И. Бродский
I. ХРИСТИАНЕ СРЕДИ МУСУЛЬМАН
Если все пойдет так, как сегодня, мусульманское меньшинство России станет большинством. Пройдет несколько десятков лет, и Россия будет отдыхать в пятницу, посещать мечеть и творить намаз. Нам говорят: а что вы этого так боитесь? Явит себя Россия полностью мусульманской страной, только и всего. Войдем в их сообщество, да еще наловчимся первую скрипку играть. Всех мусульман объединим и возглавим. Да и русский человек подтянется в исламе. Наконец-то вступит в свой истинный ряд — там, где арабы, персы, турки и туркмены.
* * *
Наши патриоты восхищаются тем, что православие прекрасно уживалось с исламом на протяжении всей российской истории. Может быть, это и так, только гораздо важнее знать, уживется ли ислам с православием, когда власть и сила будут на его стороне? Российским успокоителям насчет ислама не мешает подумать, как живется христианам среди мусульман? Только наивные люди могут рассчитывать на благополучие и процветание христиан под сенью исламских законов. Христиан отстранят от политической и государственной деятельности, а их детей заставят учиться в школе по исламской программе. Да никто в мусульманском мире и не обещает, что христиане будут обеспечены равными правами, и уж тем более равными возможностями в реализации прав.(15) Стоит посмотреть на тревожное положение дел в сегодняшней Средней Азии. Но еще более поучительный пример мы найдем в истории взаимоотношений христиан и мусульман Ближнего Востока.
Сегодня христианство здесь напоминает музейные экспонаты периода античности — вот драгоценная ваза с отбитыми ручками, вот безносая статуя какого-то героя, а в этом углу фрагменты роскошной мозаики. Христиане в этих краях есть, но не оказывают никакого влияния. Да и как они могут оказывать влияние, если они изолированы от остального общества Ближнего Востока. Их не считают полноценными арабами, поскольку для арабов идентификация проходит через ислам. Разумеется, христиане хотели бы вписаться в исламское общество, участвовать в жизни страны...
В первой половине XX века арабские христиане нашли, как им казалось, хороший идеологический ход. Они принялись разрабатывать концепцию, которая должна была устроить всех — и мусульман, и христиан. Суть идеи проста: родина принадлежит всем независимо от вероисповедания, — у нас, арабов, общие интересы, обычаи. Религия пусть остается личным делом каждого человека... Вместе с тем, ислам признавался неотъемлемым элементом истории и цивилизации, культурным наследием арабов, традицией народа. Считалось, что ислам имманентен арабской нации (ислам адекватен арабизму). Эта идеология получила название арабского национализма.
Именно представители арабской православной интеллигенции отличились в разработке основ панарабского движения, подкрепленного идеалами мусульманской культуры. Отмечались даже попытки создать единую христиано-мусульманскую веру. Кончилось это тем, что иные православные арабы в поисках самоидентификации и самоопределения дошли до принятия ислама, но это уже другой разговор.
В 1931 г. в каирском журнале "Ал-Фатх" была опубликована статья христианина (!) Халиля Искандера Кубруси "Призыв к арабским христианам принять ислам (16), в которой он аргументировал это тем, что истинное христианство и есть ислам. Христианство искажено и извращено европейцами. На самом деле оно чуждо европейской традиции. Ведь христианство возникло на, Востоке.(17) И поскольку ислам, по его мнению, — истинная религия демократии и терпимости, восточные христиане должны принять ислам и тем самым вернуться к истинному христианству. Ему вторил сирийский христианин Костатин Зурайк, утверждавший, что каждый араб независимо от своего вероисповедания должен чтить Мухаммеда как героя арабского этноса и ислам как религию исторического и культурного самоутверждения нации.
Несмотря на все героические попытки православных арабов наладить диалог, мусульманское общество их не приняло, видя в них лишь приспешников коварного Запада (заметим, что православные Греция и Россия во внимание не принимались). И сегодня арабские христиане по-прежнему чувствуют себя на своей родине гонимым меньшинством. Подъем исламской волны последней трети XX века совпал с глубоким духовным кризисом ближневосточного христианства. Люди не уверены в своем будущем, многие из них эмигрируют на тот же Запад.(18)
II. БЕССИЛИЕ ПРАВОСЛАВИЯ
Православие, являясь господствующим христианским исповеданием веры в царской России, несет ответственность за поражение христианства в 1917 году. Это поражение было закономерным, явилось наказанием Божиим за грех пренебрежения Его Словом. В свое время такое же наказание было наложено на православный Ближний Восток и Византию. Как ни далеко отстоят друг от друга эти исторические события, в них обнаруживается одна и та же причина, объясняющая почему арабские и турецкие завоеватели овладели огромными пространствами, прежде заселенными христианами, а большевики смогли успешно превозмочь православную Россию. Причина кроется в отсутствии народа Божиего. В России не набралось и десяти праведников, ради которых Господь не стал бы наказывать нашу Навуходоносорову державу.
Да и откуда они могли взяться, если православное население, не наставленное должным образом в истинной праведности, не знало, как встроить свою частную жизнь в жизнь общественную в соответствии со Словом Божиим. Ведь и сегодня возрожденные по старым книжкам православные по-прежнему не хотят слышать о задаче установления библейского образа жизни на земле, которую дал им Господь. Большинство простодушно полагает, что православным достаточно заявить о своей вере в существование Бога, никого понапрасну не убивать и не грабить.
Что же касается их пастырей, то они и поныне исповедуют мировоззрение, согласно которому мир не рассматривается как достойный объект приложения сил. Все усилия личности должны быть направлены на спасение души. Человек зарабатывает спасение (стяжает благодать), все остальное в этой жизни существенного значения не имеет. Отсюда пассивность в жизни и равнодушие к обществу.(19) И хотя это равнодушие в какой-то степени компенсируется учением о симфонии государственной и церковной власти, тем не менее, человек, воспитанный православием, противопоставляет себя обществу, чувствует себя в нем чужим, настроен разрушить .ненавистную ему систему жизни. Что ж удивляться, если мусульмане и большевики одинаково успешно захватывают пространство, заселенное исповедниками упомянутой религии?
Конечно, не все так мрачно. Не все православные последовательно применяют свое учение. Обычно человек приспосабливается жить в двух измерениях, исповедуя своего рода дуализм: жизнь идет по своим законам, вера существует для личного пользования.
* * *
С православным дуализмом тесно связана проблема общин. Здесь община — вещь редкая, дефицитная. Для сокрытия этого факта придумали стыдливое словечко "приход". Некий человек приходит в храм, постоит, уходит... Таков приход. Община, будучи зримой частью народа Божиего, требует иной организации жизни. Христианин обязан находиться среди народа, жить его заботами и радостями. Община является благодатным средством воспитания, только здесь и может человек научиться страху Божиему. Община сплачивает и мобилизует в случае опасности, передает опыт последующим поколениям. Только община может ставить перед народом Божиим серьезные общественные задачи. Как мы показали выше, мусульмане это понимают.
Но почему же православные не желают иметь общинное устроение? Ведь неужели не понимают важность задачи? Понимают, и некоторые даже успешно действуют (пока им не воспретят). Дело в том, что община может формироваться только посредством постоянной проповеди. Нет Слова — нет народа. Но проповедовать — означает подвергать себя риску того, что люди захотят всерьез изучать Слово Божие. Придется учить, как толковать Писание, да и самим надо будет подтянуться, привыкнуть изъясняться библейским языком. Меж тем люди возжаждут искать добротные комментарии и неизбежно... придут к протестантам. Поэтому оставляют все как есть, пробавляясь рассказами из "жития святых" да патриотическими речами о былом величии России.
Однако, такими речами народ Божий не создается. Не принимать же всерьез за народ Божий толпы, раз в год являющиеся на Пасху полюбопытствовать...
* * *
В последнее время, казалось, начинается новый этап. Православию открылись все пути, все партийные вожаки были с ним, потворствовали наималейшей его прихоти. Марксисты-ленинисты одними из первых взметнулись на роль ревнителей православной веры. (Равно так же отличились афганские коммунисты, когда к власти в Кабуле пришли моджахеды. В мгновение ока стали борцами за чистоту ислама.) К чести российских политиков, они быстро сообразили, что к иерархам лучше не привязываться, уж больно нелепый и ненадежный союзник. И что могут предложить эти жрецы? Духовную поддержку? Иерархи и сами не понимают, что это такое. Ведь духовная поддержка — не заявления и призывы голосовать, но обучение власти действовать по Слову Божиему, противостояние ее греховным уклонениям.
Впрочем, власть, чувствующая себя вполне легитимно и крепко, не нуждается в подобных помощниках. Да и накладно содержать бесполезную структуру. Ведь ни воспитывать народ, ни прикрыть власть, если потребуется, православие неспособно. Для первого (повторим) нет желания проповедовать Слово, для второго не хватает авторитета. Поражает ужасающая бесплодность идеологическая: на протяжении всех последних лет православные мыслители ничего не смогли предложить, кроме размоченных идеек эмигрантских писателей столетней давности...
Лучше всего православие могло бы справиться с подрядом на декорирование в стиле ампир государственной риторики и атрибутики... да просят иерархи за свою работу слишком много: установление конфессиональной монополии и право на льготы из госказны. Между тем власть не спешит открыто и безоговорочно выполнять все их настойчивые прошения, справедливо полагая, что политика предпочтения вызовет среди граждан непременные волнения, да такие, что и Федерация может дать трещину. Религиозные споры, как известно, самые горячие. Власти выгоднее играть роль третейского судьи, не связывая себя с определенной конфессией, не становясь ее заложницей. Пусть лучше верующие доказывают, кто из них преданнее.
Но вся беда в том, что без поддержки власти, и прежде всего без дотаций из казны, православие быстро выдыхается, мельчает, превращается в музейный экспонат, туристский аттракцион. Впрочем, тенденция к этому проявляется уже сейчас. Приведем пример из публикации газеты "Завтра" (дело происходит во Владимирской области):
"в Покровском монастыре даже встроена целая улочка "а ля Русь..." из гостевых рубленых домиков, крылечек и незатейливых [наверное, все-таки затейливых. Е.К.] узорчатых оконцев. И там спокойно разгуливают в шортах богатые иностранные туристы, а на ночь снимают номера любители более веселых действ... Тем паче, что к их услугам здесь же, в одной из монастырских церквей, располагается ресторан.
И уж как бы в завершение всего — просто невероятное! В Цареконстантиновском храме докатились до такой неслыханной мерзости, что превратили в предмет купли-продажи даже частицы мощей Ефросиньи Суздальской' ("Завтра", №47, 2001).
* * *
Притчей во языцех стало пьянство православных служителей. Перед лицом трезвых имамов этот грех особенно вопиющ. Князь Владимир юродствовал: питие есть веселие Руси. Ну а если питие не веселие, а горе? если это алкоголизм? Как тут быть? Неудивительно, что некоторые русские женщины перешли в ислам, не желая жить ни с алкоголиками, ни даже с запойными пьяницами. Посмотрим и на оплот православия — казачество. Могут ли казаки обойтись без водки? Ответ очевиден: никак не могут, ибо у них традиция такая, укорененный обычай. Но почему же защитники ислама могут обойтись без спиртного, а защитники православия нет? Задумывался ли кто из православных, что, напившись в христианский праздник, они предоставляют возможность благочестивым мусульманам наставлять своих детей: вот каковы эти христиане и их религия.
Приведем свидетельство историка А.Меца: "христиане считались пьяницами, их монахини и мальчики из хоров пользовались дурной славой из-за того, что слыли легкодоступными" (Адам Мец, Мусульманский Ренессанс, "ВиМ", М., 1996, с.60.) Похоже, со времен Средневековья мало что изменилось.
* * *
Нельзя обойти молчанием и такую уже общую для всех христианских конфессий проблему, как наше хроническое разномыслие. Это особенно тревожно теперь, когда российские обстоятельства требуют от нас изумительной сплоченности. Г-жа Т.Ю. Ирмияева сообщает, что во времена жизни Мухаммеда "христиане производили впечатление одиночек, не способных создать подлинную общность, поскольку принадлежали к различным церквям и сектам, постоянно соперничавшим друг с другом или находившимся в состоянии раскола" ("История мусульманского мира. От Халифата до Блистательной Порты", с.31).
Ей вторит Адам Мец: "Мусульманской полиции нередко приходилось усмирять ссорящиеся между собой христианские партии. Так в III/IX в [т.е. в IX веке по христианскому исчислению. Е.К.] наместник Антиохии назначил одного человека, получавшего по 30 динаров в месяц от христианской общины, чтобы он, постоянно находясь возле алтаря, наблюдал за враждующими между собой членами общины и предотвращал человекоубийство" ("Мусульманский Ренессанс', с.52).
Как-то довелось прочесть в одной из газетных статей, что на Балканах православные сербы предпочитали перейти в ислам, нежели исповедовать Христа по католическому обряду. Этим фактом автор почему-то особенно восхищался и ставил его сербам в заслугу.
III. БЕССИЛИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ
Если в обществе не господствует Слово Божие, духовный вакуум заполняют лжерелигии и разного рода идеологии. В смутные времена на роль спасителя народа подвизается национализм. Стоит сказать о нашем отношении к этому спасителю.
Как бы ни был убедителен национализм в отдельные исторические моменты, он не выдерживает столкновения с идеей религиозной. Уверенность в поддержке Неба многого стоит. Национализм же черпает силы в себе самом, подобно барону Мюнхгаузену пытается вытащить себя за волосы. Вдумайтесь: народ сам себе поклоняется, сам себя восхваляет... Это не может не оскорблять Бога, давшего миру универсальную религию, приверженцы которой должны безусловно отвергать всякий национализм. Верующие становятся новым народом. Это понимал Мухаммед, когда создавал свою общину. Он так и назвал ее: Единственная община, отделенная от остальных людей (Умма вахида мин дун ан-нас). И в эту отделенную общину вошли десятки народов...
Ислам, проповедуя единство народа Божиего, отторгает национализм или по крайней мере отодвигает его на периферию общественного сознания. При сохранении народами своего национального своеобразия, у мусульман всего мира все же явственно проглядывает единый порядок и образ жизни. Неоспоримо впечатляющим достижением мусульман является создание ими международных организаций, в которые входят десятки стран, признающих ислам государственной религией.
На фоне исламской солидарности российские националисты обрекают своих соплеменников на постоянную оборону. Что они могут противопоставить интернационалу мусульман? Истерику погромов? Для защиты христианского общества нужна идея чуть получше. К тому же по причине смешанных браков россиянин этнически размывается. "У россиян кризис идентичности!" — будоражат себя националисты. Они прекрасно понимают: человек, родившийся от родителей разных национальностей, склонен поддерживать идею международной любви и дружбы, а зачем это надо?
* * *
Лозунг возрождения России под знаменем православия можно выдвигать только из Москвы или из Суздаля... Этих мечтателей отправить бы в Поволжье. Я уж не говорю про Кавказ. В тех регионах православие воспринимается как чисто русский элемент, русская вера. Для татар и башкир лозунг возрождения православной Руси — не только пренебрежение к исламу, но шовинистическая позиция московского руководства и православных иерархов, синоним русского националистического угара. Чем громче лозунги, тем настойчивее обсуждается мусульманами вопрос о нецелесообразности нахождения мусульманских субъектов Федерации в составе России.
Но почему мы говорим только о территориях ислама? Присмотримся к иным республикам Поволжья. В Мордовии можно увидеть своеобразный вариант протестантизма на лютеранский манер, а в Чувашии, Удмуртии, Марий Эл развивается интеллигентский вариант язычества.
Таково противоречие России, православие которой слишком связано с русским элементом, и здесь уж ничего не поправишь (несмотря на то, что далеко не все русские связывают себя с православием). Нельзя возрождать Россию православную без потери части неправославной. Вопрос в том, будут ли довольны этим положением наши ура-патриоты?
* * *
Что предлагают встревоженные патриоты России? Вот одна из статей, попавшаяся нам в "Русском Вестнике" (перепечатка из тверской газеты "Караван" за ноябрь, 2000 год): "собрать патриотов России, [...] и начать духовно-просветительную работу по спасению русского культурно-нравственного национального сознания. Нужно сформировать русское культурное самосознание в наших потомках, которым предстоит продолжить Россию, если они не опустят руки и не сдадутся роковым грядущим переменам."
Понимает ли эта публика, что их дело заранее обречено? Как жалки и беспомощны их заклинания: спасать сознание! формировать самосознание! Русские не осознают себя русскими. Точнее сказать, не осознают себя такими русскими, образчик которых находится в голове у автора. Так кто же будет его слушать? Ну нет такого стандартного русского, и никогда не было, разве что в анекдотах. Не понимать это — значит бороться с ветряными мельницами и гоняться за ветром в поле.
Вторая мера, предлагаемая автором, еще безнадежнее, поскольку никому и никогда не удавалось формировать самосознание волевым решением. И даже посредством самого широкого перечня культурных мероприятий. Для самосознания нужна среда. Идеалы и ценности этой среды, стереотип мышления и поведения человек должен впитать с молоком матери. Вся беда в том, что среды, подходящей для формирования патриотического самосознания, нет и не предвидится. Поскольку такая (идеальная) среда опять-таки лишь в головах патриотов-мечтателей. В реальной жизни все перемешано — идеи сталкиваются, борются, подвергаются изменению. Да это и так все знают...
Впрочем, у наших патриотов, пописывающих растревоженные статьи, есть немалая личная проблема. Их, если хотите, тайна состоит в том, что сами они представляют собой людей эпохи Просвещения — со всеми их иллюзиями и надеждами, порожденными религией гуманизма. И пусть они беспрестанно твердят о своей приверженности цивилизационным идеалам Руси и крепко ругают Запад, — все равно они мыслят категориями, сформированными в эпоху Маратов и Робеспьеров. Верят, что Россию спасет русская культура и русская красота. Христиане же верят, что Россию спасет Божий порядок, основанный на Священном Писании. В этом вся разница.
И до тех пор, пока Россия не станет страной Слова Божиего и христианского закона, не станет единым обществом, в котором нет места национальным предпочтениям, — альтернативы господству ислама не найти.
* * *
Германский фюрер тоже любил покалякать о национальной идее. Говорил, что превыше всего должно быть единство духа и воли нации. Дух и воля отдельной личности — ничто (Речь А. Гитлера от 7 октября 1933 г., Букенберг). Казалось бы, кто как не он довел идею нации до непостижимой величины, и чем все кончилось? Идея толкает фюрера на завоевание соседних народов, и она же сворачивает ему шею, а заодно и всем, кто последовал за ним.
IV. БЕССИЛИЕ ЧИНОВНЫХ УМОВ
Российский двуглавый орел завороженно смотрит на Запад и на Восток, не в силах оторвать свои взоры от того и другого. Для выбора одного из направлений не хватает воли. Если же две головы смотрят в разные стороны, а полет намечается в третью, то нетрудно предвидеть результат: рано или поздно наш орел налетит на телеграфный столб.
И в самом деле, положение незавидное: стоит российской власти сделать шаг в сторону Запада — неуютно себя чувствуют наши мусульмане, для которых сближение с Западом — синоним чуждости Москвы мусульманскому миру России. В свою очередь, люди европейской культуры не в восторге от исламской перспективы.
* * *
Чиновные люди в своей массе — люди в Бога неверующие, Слова Его не знают, истинной религии пугаются, во всяком религиозном рвении усматривают экстремизм. Они открыто говорят верующим: знаем мы вас, людей Божиих, делаете вид, что о своей религии печетесь, а на деле мечтает об экспансии и господстве.
Чиновники ратуют за "естественное возрождение религиозных и духовных ценностей в России". Даже готовы создать благоприятные условия для такого возрождения. Но что они понимают под словом "естественное"? Нечто неспешно развивающееся, не выходящее из-под их контроля? И что тогда значит неестественное? Чудесно быстрое, преобразующее тысячи людей? Если возрождение происходит по воле Бога, то оно и будет выглядеть, скорее всего, несколько необычно... и как можно ему препятствовать?
Государственные мужи настаивают на политическом секуляризме. Их точку зрения изрядно изложил главный эксперт НИИ социальных систем МГУ А. Игнатенко: "государство по необходимости должно быть государством нерелигиозным — нехристианским, немусульманским, неатеистическим. Оно должно быть нейтральным, не иметь никакого отношения к религии. И здесь всякого рода проекты, предположим, проект халифата, просто-напросто не к месту. [...] Христиане, соответственно, также не навязывают свой социально-политический проект остальным." (Лицо опасного вероисповедания, НГ-РЕЛИГИИ, 14.ll.2001).
Итак, автор советует верующим самоограничитъся в отношении социально-политических проектов. Другим слоям и группам населения подобное не предлагается, каковы бы ни были их проекты. Политикам, пусть все их планы — безудержная фантазия и прожектерство, — дверь в общество открыта, а людям, верующим в Бога, хотя бы их было и большинство, автор предлагает знать свое место. Даже если они захотят осуществить свои идеи вполне законным путем — через выборы, референдум... Нельзя, настаивает чиновник, у верующих не должно быть политических намерений, они могут лишь голосовать за предлагаемые им программы — будь то программа господина Зюганова или господина Жириновского. Да какая вам разница?
Власть готова снисходительно позволить верующим благотворительную деятельность, допустить их в больницы и дома престарелых. Но не более. Религия не должна преступать очерченные ей пределы. Тогда ее будут терпеть и даже поощрять.
* * *
Здесь нелишне заметить, что безрелигиозных обществ не бывает, как не бывает духовного вакуума. Изгоняется христианство — на его место мгновенно приходит другая религия. Это подтверждает религиозная ситуация в России: помимо разных традиционных и нетрадиционных (а точнее с традицией разного возраста) конфессий, существует еще одна многочисленная конфессия, которая официально нигде не зарегистрирована. Ее сторонники исповедуют гуманизм, то есть религию поклонения человеку. Гуманизм, будучи нетерпим и агрессивен по отношению к другим исповеданиям, требует, чтобы верующие в Бога выхолостили содержание своей веры, добровольно отказавшись от своих взглядов на государство и общество. И уж тем более отказались от проведения их в жизнь. Именно такая политика гуманистов и называется секуляризмом.
Нетрудно заметить, что в нынешней Федерации конфессия гуманистов выполняет роль некоего агрессивно-вязкого буфера между сторонниками религий, верящих в живого Бога. Роль эта неблагодарна и не может продолжаться вечно...
* * *
Власть предержащие боятся резкой активизации мусульманского фактора. А если не резкая, но неуклонно расширяющаяся, ползучая?.. Здесь полицейско-административными мерами не справиться, это все уже поняли. Чиновники ищут что-то более продуктивное. Некоторые европейские политики (и наши в том числе) предлагают принять следующие меры: чтобы активные сторонники ислама успокоились, надо их правильно и регулярно кормить. Это говорится совершенно всерьез. Другие полагают, что все дело в недостаточном образовании.
Не знаю, не уверен...
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Я пишу эти строки после налетов на Нью-Йорк и Вашингтон. В Афганистане подходит к концу очередная фаза войны. В местности, где я нахожусь, все надеются, что победит Северный Альянс. Уверенно предсказывают ему победу. Это и немудрено: поддержка американской военной машины многого стоит.
Талибов справедливо обвиняют в поощрении терроризма и в нетерпимости. Разумеется, сами эти люди мыслят другими категориями. Терроризм рассматривается ими как партизанская война, когда всякого рода диверсии становятся героическими поступками. Что же касается нетерпимости, то она есть следствие их неопытности. Коммунисты в России тоже поначалу попробовали немедленно установить коммунизм, потом отложили на несколько лет, потом еще раз отложили, и так, насколько я помню, у них ничего и не вышло.
Талибы вознамерились сразу установить идеальное исламское государство, обогнав в этом деле Иран и Саудовскую Аравию. Только, как это часто бывает, величественные планы оказалось не так просто претворить в жизнь, все сбилось на поспешные и непродуманные административные меры. Не обладая достаточными знаниями и опытом, желая радикально привести всех к жизни в "теократическом" государстве, талибы настроили против себя местное население. Запретив афганцам развлекаться, сторонники муллы Омара не научили людей жить иначе.
Теперь, с приходом северян, — в Кабуле и других местах вновь открываются кинотеатры и рестораны, звучит музыка. Мужчины лихо откупоривают бутылки, а женщины сбрасывают паранджу и красят губы. Все быстро возвращается на круги своя... Запад советует: смелее идите дальше, включите женщин в состав правительства, иначе не дадим кредитов.
Но что изменится в нашем мире с поражением талибов? Разве будет ослаблен натиск ислама? Разве потеряет смысл идея исламского государства? Реальность такова, что ислам всегда будет противостоять западному миру, с его культурой, идеями глобализации и гуманизма.
... Гуманисты приглашают христиан встать на свою сторону. Обещают спокойное житие под сенью гуманистических законов. То же самое обещают и сторонники ислама. Ислам, говорят они, религия мира и любви. Все правильно, только с одним уточнением: мир и любовь — принявшим ислам.
* * *
Все меньше остается тех, кто полагает, что нынешняя религиозно-этническая данность России не сдвинется ни в какую сторону, останется навечно неизменной. Слишком много факторов начало действовать, и потому неизбежно новое соотношение сил.
Пока российские мусульмане еще только осознают себя и свою силу, но они уже все "правильно" поняли и знают, что делать завтра. Долгие годы они существовали вне связи с исламским миром. Теперь они подключены к всесторонней поддержке мусульман всего мира. Среди россиян появились идеологи ислама, прекрасно образованные, неплохо владеющие пером. Это уже совсем другая ситуация для российских христиан. Хотелось бы верить, что они это понимают.
Примечание:
15 Впрочем, равных прав никто дать не может. Западная демократия обещает равные права всем верующим, но представители гуманистической религии имеют несравненное преимущество, ибо только они обладают реальной возможностью осуществлять свои социальные проекты.
16 А.В. Журавский, "Христианство и ислам. Социокультурные проблемы диалога", "Наука", М., 1990, с.105-106.
17 Подобное можно наблюдать в России: православные обвиняют протестантов в принесении искаженного Западом христианства и западной культурной модели. Протестанты, в свою очередь, указывают, что православие представляет собой христианство, искаженное в результате влияния гностиков и неоплатоников. А что касается культурной модели, то не культурные ценности Запада важны для протестантов, но ценности Слова Божиего, а оно написано на Востоке. .
18 Некоторые российские протестанты рядятся в косоворотку и проповедуют важность православия, отмечая его неизмеримые заслуги в деле сохранения языческой российской культуры. Но их также не принимают.
19 Отметим принципиальное отличие библейского христианства от православия: протестанты считают, что верующий во Христа уже спасен — это первое, что он узнает, приходя к Церковь, — и спасенный должен выполнять свой долг: преобразовывать общество в соответствии со Словом Божиим. Не богатеть, как до сих пор повторяют веберовские ученые попугаи, но устроять христианскую жизнь.