И.Ю. Гаркуша.
- Готов?
- Готов!
- Пошел!
Спусковик медленно заскользил по верёвке, ввергая меня в сумрак и холод покрытого мхом вертикального колодца. Он был неглубок, и я уже через пару мгновений был на дне пещеры.
Неужели я снова сюда вернулся? Даже не верится.
Застыв на несколько секунд, я впитывал атмосферу подземного мира. В этом месте всё по-другому, и запахи, и даже звуки раздаются иначе, а самое необычное – это тишина. В горах тоже тихо и спокойно, но здесь совеем другая, подземная тишина. Каждый шорох звучит настолько четко, что можно услышать свист падающей капли воды со свода пещеры. А иногда даже слышно биение собственного сердца, громкие удары которого можно сравнить с ударами молота о наковальню.
Странное чувство вновь окутывает меня, словно паутина. Нет, это не страх, не трепет, эти эмоции, к сожалению давно уже не посещают меня, тем более в таких неглубоких дырах.
Если попытаться проанализировать, вряд ли что получиться, чувства – это же не компьютерная программа, их просто так не включишь, для этого должна быть очень веская причина, пусть даже из далёкого прошлого.
Такие ощущения меня захватывали, когда я еще ребёнком проходил по своим первым пещерам. Это была страсть и ненасытность темнотой, которая нашла прибежище в этих карстовых полостях, для меня тогда такая темнота, являлась большим откровением, и я впитывал её всеми резервуарами своей души.
Я восхищался тьмой, живущей в этих пещерах; по моему мнению, ничего на свете не было красивее и грациозней, чем она. Тьма проникала в самые отдалённые закоулки моего сознания, воспитывая и преображая мой характер, делая его железным и тёртым.
Странно даже подумать, кем бы я стал, если бы в своей жизни не увидел настоящую тьму, живущую глубоко в недрах земли, которая никогда не была встревожена светом.
Это целый мир, целая вселенная, но не каждый может это увидеть, а тем более почувствовать. Тьма просто так, кому попало, не раскрывает своих секретов, свою природу.
Многих она пугает своей загадочностью, и люди ненавидят её за это. Человек по своей природе труслив, он всегда готов превратить в развалины все, что таит в себе неизвестность, а значит, пробуждает страх.
Темнота создание очень хрупкое, её так легко разрушить самым обыкновенным свинством и глупостью.
Нет ничего плохого в посещении пещер, только нельзя забывать о том, что мы всего лишь гости в этом хрупком и тонком мире, а не саранча на кукурузном поле.
В большинстве мы растаскиваем тьму по маленьким осколкам, не испытывая ни радости, ни восторга, ни удивления, движимые лишь интересами покорителя или исследователя, спортсмена или ученого.
Пишем диссертации и составляем топографические карты, прославляемся открытиями и оборудуем пещеры для собственной наживы.
Оставляя за собой пустоту, мы забираем и растаскиваем все, не давая ничего взамен, а ведь нужно совсем немного, самую малость, просто любить то неизвестное, к чему ты прикасаешься.
- Серега, свободно! – крикнул я в небольшой кусочек света у меня над головой, отстегиваясь тем временем от веревки, единственным связующим звеном между мной и внешним миром, погружаясь в безмолвие и темноту пещеры.
Я раньше просто обожал бродить в одиночестве по дырам, вслушиваясь в тишину, нарушаемую только крошечными капельками, падающими на пол, и биением сердца.
Многие тогда крутили пальцем у виска, объясняя мне всю опасность одиночной спелеологии. Только мне было всё равно, я был просто очарован подземным миром, в который я погружался, словно во сне или гипнотическом трансе. Тьма для меня раскрывалась, обнажая самые скрытые уголки подземного мира.
Темнота может открыться любому человеку, но не просто так, взамен нужно раскрыться самому, для многих людей это чрезмерно высокая, неподъемная плата.
Мы привыкли носить маски, что поделаешь, это очень удобно, в любой ситуации наносить подходящий грим.
Только делает ли нас это счастливыми?
Сделало ли это счастливым меня?
Ведь было во мне тогда что-то, чего так сейчас не хватает. Я это чувствовал постоянно, но только сейчас, на дне своей первой дыры, той самой дыры, которая подарила мне настоящую тьму, начинаю это осознавать.
Я мог удивляться, как ребёнок, всяким пустякам, с энтузиазмом относиться к новым для меня открытиям, в конце концов, просто радоваться восходящему солнцу.
Что же со мной произошло за эти годы?
Я превратился в сухарь, хорошо знающий технику безопасности и снаряжение, не способный часами заворожено смотреть на падающие капельки воды и прислушиваться к стуку собственного сердца. И какая разница тогда между мной и обычным городским жителем, погрязшим в серую трясину обыденной жизни? Разве не способность прислушиваться к себе и, не задумываясь, бросаться в авантюры, отличает нас от других людей, не бегущих от бытовухи. Ведь это так просто – вернувшись с гор, жить в той же серой трясине, которые многие почему-то называют жизнью. Жить от горы к горе, от пещеры к пещере, а посередине огромной дырой зияет пустота. А ведь горы могут быть повсюду, они селятся и врастают в наши сердца, если, конечно, мы соизволим их держать открытыми. Только на протяжении долгих лет я это забыл. Сопровождая группы туристов, обеспокоенный лишь своим гонораром, я перестал чувствовать темноту, живущую в сердце гор. Закрыться легче всего, так ощущаешь меньше боли, да и все, кому попало, не плюют тебе в душу, просто потому что её нет. Но ведь ни одна, даже золотая, клетка не сравнится со свободой полёта, пусть при этом есть риск вновь пережить падение.
- Игорян, что за шутки? Ты куда пропал?
Встревоженный голос Серёги эхом отозвался по всей пещере.
Ага, значит, он уже спустился.
Пришлось невольно прийти в себя, и обнаружить, что я забрёл не только в своих размышлениях, но и довольно далеко углубился в пещеру.
В этом нет ничего удивительного, ведь время здесь течёт совсем по-другому, нежели на поверхности. Порой и не заметишь, как провёл в пещере шесть или десять часов, поднимаешься наверх, а там уже полная темень.
- Серёга всё нормально не переживай, стой там, сейчас приду.
Я зашагал обратно в сторону вертикального колодца, издали напоминавшего маленький лучик света, который как бы ненароком заблудился в темноте подземелья.
Странный этот дядька, Серёга, к себе относится наплевательски, порой нужно уговаривать, чтобы пристегнулся к страховке, а за других переживает, словно ребёнок, потерявший родителей.
Впрочем, я ушел не так уж и далеко, и через пару минут был возле Серёжки, он даже еще полностью отстегнуться не успел.
- Ёжик! Где ж ты был? Я тебя звал, звал, а ты всё не откликался. Я уже и самовар раздул и…
- Знаю, знаю, и веточки приготовил можжевеловые, и кто же, кроме тебя звёзды считать будет.
Серёга, как всегда, в своём репертуаре. И откуда это он узнал, что «Ёжик в тумане» когда-то был моим любимым мультиком, хотя впрочем, может и его тоже.
- Мой любимый мультик между прочим.
- Ну, я так и понял. Ребенок ты, Серёга… большой бородатый ребёнок.
- В общем, ты прав, где-то это мне даже помогает жить. Я слишком рано повзрослел, подталкиваемый реалиями жизни, а потом как-то понял, что перестал воспринимать всю полноту красок, я перестал удивляться и чувствовать.
- Хочешь сказать, что ты вот так просто взял и вернул своё изначальное восприятие и способность видеть окружающее тебя как в первый раз?
- Да нет, конечно, всё не так просто. Очень трудно выйти за грань нами же созданных стереотипов. А главное это страх, страх быть таким, как ты есть, его трудно преодолеть, ведь мы порой прячемся за эти выдуманные нами или другими людьми принципы, словно черепаха в свой панцирь.
Вот чего не ожидал от Серёги, так это философских размышлений, даже не верится, что он может быть серьёзным человеком. За долгое время я так привык к его дурацким детским выходкам. Помнится, однажды, когда я сопровождал группу туристов по Южной Демерджи, насовал мне в рюкзак целую кипу порно журналов. На первом же привале, когда я начал разбирать вещи, все это большой грудой вывалилось на всеобщее обозрение, смеху-то было. После этого он такой довольный ходил, это просто надо было видеть. На него даже обижаться совершенно глупо и бесполезно. Он такой, какой есть, и ничего с этим не поделаешь.
А ведь, с другой стороны, кто, как не он пришел поддержать меня, когда я переживал тяжелый период в своей жизни. Все мои серьёзные и уважаемые в обществе «друзья» просто отвернулись или сделали вид, что не заметили, а кто и откровенно не захотел замараться чужой бедой. Когда всё наладилось, они снова стали вроде «друзьями» предлагая своё общество и понимание, только что-то не очень хотелось возвращаться. Такие ситуации в жизни имеют и свою положительную сторону, всё становится на свои места, черное черным, а белое белым. Когда всё в порядке, трудно распознать истинную сторону вещей.
Пускай и останется рядом несколько человек, но при этом можно быть уверенным, что отношения с этими людьми настоящие, а это уже немало.
- Ну, прямо как в той песенке поётся: я учился быть ребенком, я искал в себе причал, я разбил свой лоб в щебёнку об начало всех начал…
- Как же, как же помню, старый добрый дядюшка БГ.
- А я, Серёга, раньше и не понимал смысл этой песни, только сейчас обратил внимание.
- Всё должно быть в своё время, – сказал он, пребывая во всё том же непривычном для меня серьёзном состоянии.
- Я в первый раз вижу тебя серьёзным, непривычно, хоть убей.
- Ладно, ладно, я больше не буду, хотя если убить, так это без проблем, ты же меня знаешь.
- Ну да, уже узнаю.
- Хватит болтать, пошли дыру смотреть.
Оставив снаряжение возле верёвки, он поспешно направился в глубь пещеры, да так быстро, что у меня пропало желание его догонять.
Всегда ему поражался, ведь хлебнул жизни не меньше чем я, ходит по пещерам довольно долго, а до сих пор не утратил способность всё видеть завороженными и удивлёнными детскими глазами.
Бывает, рассматривает по полчаса какой-нибудь сталактит или крошечное подземное озерцо, а ведь видел их уже сотни раз, или того хуже выключит фонарь и пропадает в темноте, вслушиваясь в тишину и безмолвие пещеры.
Ведь когда-то я был точно таким же горным одиночкой, часами пропадающем в темноте подземных лабиринтов. Я чувствовал темноту, а она чувствовала меня.
Как давно это было, кажется, еще в прошлой жизни, а началось всё вот с этого неглубокого колодца, который меня и заразил этой страстью.
Каким же он мне тогда казался огромным и внушающим страх.
Сейчас я редко испытываю чувство страха, может, потому, что мне в этой жизни приходилось неоднократно умирать. Я умирал, когда в очередной раз рушились мои «железные» идеалы, когда я навсегда терял то, что любил больше жизни, когда падал в пещеру, а затем выбирался оттуда живым, когда предал лучший друг, когда просто хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться…
Похоже, и сейчас мне тоже нужно пережить очередную смерть.
Смерть стереотипов, которые я на себя нацепил, словно скорлупу, в течение всей своей непродолжительной жизни, пытаясь закрыться от мира, приносящего мне так много боли.
- Пришло время снимать маски, дружище! – робко, почти шепотом проговорил я в черноту этого маленького подземного мира, как будто опасаясь, что меня кто-то услышит.
Это действительно непросто, а главное – в начале преодолеть страх быть самим собой. От меня, возможно, отвернутся люди, которые хотят меня видеть другим, на какое-то время предстоит пережить одиночество. Но настоящее всегда притягивает настоящее, главное – знать это и не бояться. А к тому же вот этот бородатый ребёнок и еще несколько старых проверенных друзей останутся, и поддержат меня, что бы не случилось.
Как здорово, что я снова вернулся сюда, в то самое место, где всё и началось. Не попади я сюда десять лет назад, неизвестно, как бы повернулась моя жизнь.
Сейчас я могу снова впитывать в себя атмосферу этого подземного мирка, вслушиваться в темноту колодца, как младенец вслушивается в слова матери.
Когда-то я даже не представлял, какими могут быть приятными и согревающими душу обыкновенные звуки. На поверхности никогда не почувствовать, как может очаровывать звук падающей капли на пол пещеры, прорывающееся сквозь сырость подземной галереи, эхо собственного дыхания, раздающегося в полной тишине, словно сход горной лавины,
и этот грохот…, неужели снова этот грохот?
Боже мой, как давно я его не слышал, уже совсем забыл этот неровный грубый звук. Нет, это не падает свод пещеры, не рушится сталактитовая колонна, они простояли миллионы лет и еще простоят столько же.
Так может звучать только молот в кузне, а еще моё сердце…
21.Октября 2005 г.
«Горы не стадион для удовлетворения собственных амбиций,
а храм где мы исповедуем себя».
Юрий Лишаев (Фантик) - альпинист одиночка.