Территория туманов

               
- Слушай, Игорь, а ведь здесь, в горах, он совсем другой, не такой, как в низу.
- Ты про что?
- Про туман.  Он здесь какой-то особенный, живой, абсолютно не подвластный силам природы, не даром вы его называете обезьяной. Кстати, почему?
-  Черт его знает. Может, потому, что он носится по горному плато, как обезьяна, а может, потому, что непредсказуем. Как-то не задумывался.
- Никогда бы не подумал, что туман может быть таким красивым, это просто нужно хотя бы раз в жизни  увидеть.
Я его слушал, и у меня не укладывалось в голове. Какой-то москвич, мой экскурсант, который первый раз попал в горы,  рассказывает мне, человеку, связавшему свою жизнь с горами, такие вещи, на которые я раньше не обращал внимания. А ведь он был прав, туман здесь совсем иной.
- Действительно, в горах всё воспринимается иначе.
Не отводя взгляда от той картины, которая перед нами раскрылась, он вполголоса, почти шепотом произнес:
- Может быть, здесь он чувствует себя хозяином? Ты знаешь, я бы часами за ним наблюдал, как за живым существом.
- Это еще не понятно, кто за кем наблюдает.
С вершины Каратау открывалась поистине фантастическая картина. Туман закрывал всё нижнее плато, он был похож на сказочный рельеф со своими реками и водопадами, долинами и возвышенностями. Было в этом что-то из другого мира, нереальное, причудливое, но в тоже время жуткое и леденящее кровь.
- Игорёха, я такой красоты никогда в жизни не видел.
- Красиво! А ты знаешь, сколько такая красота жизней погубила?
Его немного смутил мой ответ. Конечно, откуда ему знать, что такое блуждать и мерзнуть в обезьяне. Сколько лет я колесил по горам, но до сих пор к туману отношусь с уважением и настороженностью.
- Неужели он так опасен?
- Вся его опасность заключается в его непредсказуемости, он может одурачить и сбить с толку любого, даже опытного человека. Иногда он просто сопровождает путника, как бы присматриваясь, что перед ним за человек, а иногда беспощаден и безжалостен, трудно понять, что он на этот раз выкинет.
- А ты много раз блуждал в тумане?
- Было дело, хотя по большому счету я стараюсь этого избегать. Я им восхищаюсь, даже люблю, но при этом к нему нужно относится с уважением, с ним нельзя на ты, он этого не терпит.
- Интересно, ты рассказываешь о нём, как о живом человеке.
- Здесь, в горах, все живое, даже камни, а уж тем более туман, и чем больше ты это понимаешь, тем горы тебя ближе к себе подпускают, и ты вынужден возвращаться сюда снова и снова.
-  Ты сам сюда часто возвращаешься?
- Наверное, всю жизнь. С самого детства тянуло в горы, из скрученных матрасов делал пещеры, а вместо горных вершин лазил по шкафам и стройкам. У меня тяжелый случай – горы у меня в крови, даже с небольшой передозировкой.
Как бы я не старался передать всю  атмосферу, которая меня окружала, для москвича, привыкшему к суете и столпотворению большого города, я всё равно останусь слегка придурковатым чудаком, который, кроме того, что лазить по горам и спускаться в пещеры ничего не умеет.
Ну и пусть. Во всяком случае, я не обязан быть для кого-то понятен. Слава Богу, что меня окружают люди, которые меня понимают и любят, просто за то, что я такой, какой я есть, а это главное. Противнее всего носить кучу масок, которые еще приходится в зависимости от ситуации менять. Нет, пусть я лучше буду чудаком, на которого люди смотрят, как на заморскую экзотическую зверушку, чем манекеном со стеклянными глазами.
 Ведь что может быть приятнее, чем осознавать то, что при каждом твоем возвращении в горы тебе радуется каждая травинка, каждый булыжник, каждый куст дикого шиповника.
Да, безусловно, это суровый и мрачный мир, но здесь я дома, здесь меня ждут.
Правда, это не значит, что горы и люди, с которыми ты в одной связке шел на скалы, спускался в  пропасти и рисковал жизнью ради их безопасности, не предают.  Предают, случается и такое.
Но даже когда я оставался совершенно один, душевно опустошенный и полный мыслей о суициде,  проклинающий весь мир, я всё равно продолжал любить эти холодные горные вершины.
Гораздо тяжелее чувствовать себя чужим там, внизу, особенно когда возвращаешься  в эти призрачные городские улочки,  кажущиеся иллюзорными и лживыми, словно дешевая компьютерная игрушка.
Здесь, наверху, я переживал всё, восторг и  разочарования, любовь и ненависть, чувствовал прилив сил и дыхание смерти в затылок, но в том-то и дело, что я чувствовал, переживал, а значит, жил, а не подыгрывал, как марионетка.
Вряд ли кто еще способен понять это чувство, ведь люди в основном  воспринимают горы,  как красивую картинку, которой можно полюбоваться только от нечего делать, это нельзя понять, это можно только пережить.
И когда пережил нечто подобное, деваться уже некуда, будешь уходить в горы снова и снова. Трудно сказать, что это, благо или проклятие, наверно, и то и другое, но это уже становится безразличным, ведь ты возвращаешься домой.
После продолжительного молчания мой экскурсант решился всё-таки продолжить наш бесполезный разговор.
- Странные вы люди, ничего не скажешь, всякий раз, когда с вашим братом общаюсь, убеждаюсь в этом всё больше и больше.
- Ты знаешь, когда я последний раз был в Москве, как раз то же самое подумал о вашем брате.
Тут мы оба рассмеялись, хорошо понимая, что нам говорить уже совершенно не о чем, и  дело было не в том, что мы друг друга считали ненормальными, просто мы разговаривали на разных языках, а с этим уже ничего не поделаешь.
День подходил к концу, туман становился плотнее, поэтому нам нужно было немедленно спешить к неприглядным, но всё же гостеприимным стенам метеостанции, которая уже зажглась вдалеке крошечными огоньками от дизельной погремушки.
Сумерки сгущались, открывая перед нами совершенно другой мир.
Ночью гора иная, не такая как днем, при этом она не становится более суровой и мрачной, нет, просто ночью всё по другому, даже порой кажется, что меняется рельеф, конечно, это иллюзия, но в темноте чувствуешь всё иначе.
Горы становятся безлюдными, пустынными и скрывающими в себе неизвестность, может, поэтому более привлекательными.
Темнота меня давно притягивала, больше, чем, что либо другое, да, именно темнота, ведь в ней столько скрытого и неизведанного, многих это стремление к неизведанному приводит в пещеры и пропасти, на дно морей и океанов. Тьма прекрасна, трудно представить, насколько наш мир был бы скучным и  неполноценным, будь в нём всё раскрыто, как на ладони.
К сожалению, под натиском цивилизации темнота отступает всё дальше и дальше, на горные плато и в глубокие пещеры. Да и то, со временем горы становятся всё более истоптанными, а пещеры предметом наживы, из некоторых тьма вообще ушла, оставив за собой лишь пустоту.
Но здесь, на Караби, она держится, и долгое время за себя  ещё постоит. Здесь её прибежище,  здесь её заповедник.
Туман – это тоже проявление тьмы, её частичка, поскольку нет на плато ничего более непредсказуемого и неожиданного.
В городах, где множество дорожных знаков, подземных переходов и супермаркетов, настоящего тумана нет, он отступил с приходом человека, там лишь крошечные частички влаги в воздухе.
Настоящий живой туман только в горах, он охватывает всё пространство, завораживает и может сделать беспомощным маленьким ребенком любого опытного и искушенного спелеолога или альпиниста, здесь его территория, его мир, а мы все только его гости.
Когда уже в полной темноте подходили к зданию метеостанции, мой спутник небрежно заметил.
-Да здорово, сегодня я в первый раз в жизни покорил вершину!
Тут я, в конце концов, не выдержал и в излишне суровой форме пресек его размышления.
- Во-первых, не покорил, а заполз, припоминаешь как во время подъёма ты еле ноги передвигал? Горы не покоряются, на них восходят, запомни это, если ты хочешь хоть раз в жизни сюда еще вернуться. Для горы ты не больше муравья, тоже еще мне покоритель! 
- Ты, наверное, прав, я просто об этом никогда не задумывался, нам с детства навязывают стереотип царей природы, а стереотипы ломаются очень трудно, порой мы сами цепляемся за них, при этом всё дальше и дальше отдаляясь от своего естества, от природы.
Так заканчивался последний день нашего путешествия.
Я профессиональный инструктор, который зарабатывает себе на жизнь, сопровождая группы в горах, но не это главное. Самым ценным вознаграждением за работу был огонек, вспыхнувший во время похода, в недавно совсем тусклых глазах моего экскурсанта.
Частичку этого горного плато он повезёт к себе домой, в Москву, и не важно, что благодаря  его суматошной жизни в большом городе через некоторое время  это сияние сначала потускнеет, а потом и вовсе пропадет.
Но даже одно такое мгновение откладывает отпечаток на всю жизнь, это можно сравнить с первой любовью или настоящей дружбой, такое редко забывается. Пусть мы друг друга не понимали и возможно никогда не нашли бы общего языка, но он тоже смог что-то почувствовать, пускай по-своему, но все-таки смог.
А это означает только одно: гора его приняла.
Всякий раз, когда я сюда поднимаюсь, общаюсь здесь с людьми, всё больше приходит уверенность, что сюда, на территорию туманов, случайные люди не попадают. А если вдруг и попадают, то этот мир кажется для них настолько чужим и враждебным, что они больше никогда здесь не окажутся.
И нет более полного удовлетворения от своей работы, чем знать, что хотя бы один человек из всей группы когда-нибудь сюда вернется, пускай это будет и не скоро.
А этот оболтус вернется обязательно.   

                29.03.05