Сегодня 8 мая. Мы с дедушкой кушали обед. По телевизору показывали новости.
- Сегодня прошла последняя репетиция перед Парадом Победы на Красной Площади, - читал диктор, - будет представление боевой мощи нашей дер…
Я пережевывал кусок мяса из борща, приготовленного дедушкой, пялясь в телевизор.
- Завтра встанем с утра пораньше, - Вдруг отвлек меня дед, - поедем на кладбище, на могилу к Нине. Я уже колеса у “Волги” накачал, помыл её… - Дед замолчал, уставившись в тарелку… Я увидел, как из его левого глаза по щеке потекла слеза. Он незаметно её смахнул и интенсивно начал пережевывать пищу.
- Трудно было твою бабку у немцев забрать, - внезапно продолжил он, - много раз писал президенту и всем, кому можно, чтоб её тело нам передали… Эх… Три с половиной года… в одном лагере… всю еду ей отдавал…- Тут он уже не скрывая зарыдал, прикрыв рот ладонью. Я не знал, что ответить. Неловко погладил по спине, приговаривая: «Ну дед, не плачь… давай я помогу тебе убрать со стола?»
- Да ладно, - ответил он, - только знаешь, как Нина была бы рада такой шикарной еде? Мы же ели всё подряд, я точнее всё, что могли пережевать зубы, пока они были…
- Ладно, - тихим голосом сказал я, - теперь же всё хорошо?
- Да, да… - пробормотал дед
Я встал, убрал тарелки, опять сел. Дед всё сидел, рассеянно смотря на шершавую поверхность стола. Потом собрал крошки со стола, ссыпал их в ладонь, быстро съел, будто их мог кто-то отобрать, и молча вышел из кухни.