Повесть в письмах с комментариями.
Первая любовь. Последняя встреча.
«3 сентября 1973 г.
К дебаркадеру с остановки мне пришлось бежать бегом, иначе я мог опоздать на пароход. Посадку делал через борт, пароход уже отходил.
Народу на пароходе было немного. Я полазил с полчаса по палубе и направился к кассе купить билет. В очереди передо мной стояло человек десять, но очередь двигалась очень медленно, и я, обидевшись на нерасторопность кассира, решил ехать «зайцем».
Здесь же, на пароходе, встретил свою первую любовь. До чего же она испортилась. С трезвых глаз смотреть на неё тошно. Чтобы не смотреть на неё с трезвых глаз, я взял бутылку вина 0,8, и мы помаленьку пили из неё в трюме. Немного забалдев, я ей пел под гитару песни. Потом мы с ней гуляли по палубе. На корме даже целоваться затеяли. Она мне под пьяную лавочку говорить стала, что я ей всех роднее. Потом мы с ней легли спать на один диван (жёсткий и узкий, и в общем салоне).
Галю, по-видимому, команда нашей «шхуны» знала и раньше, и когда мы спали, они спрятали один её ботинок, вторым кинули в неё. И я от этого проснулся. Всё же скоты эти матросики. Но их много и они у себя дома. Пришлось всё это сносить молча. Хорошо, что в это время мы уже подходили к Молчанову, и хотя его ещё не было видно, я ходил по палубе и чувствовал, что оно уже рядом, и минут через пять-десять показалась молчановская телевышка.
Так как билета у меня не было, мне пришлось выходить через борт. Рюкзак мой вынесла Галя. На пристани мы с ней расстались. Пока я настраивал свой приёмник, она ушла с подругой. Для меня это было облегчением. А то бы пришлось её провожать, а хмель у меня в то время уже вышел…»
Более в этой тетради, которая подошла к концу, имя «Галя» не упоминается.
Алексей считал, что последняя встреча состоялась в Томске, причём он думал, что виделись они поздней осенью. Написал даже вот такое стихотворение:
«Мы с тобой в подъезде не стояли.
Ты звала, там, в Томске наших дней.
За тот вечер пью бокал печали
из обиды девичьей твоей.
Поцелуи как не срезанные розы,
лепестками на асфальт сырой легли.
С запозданьем слизываю слезы,
брошенные бисером вдали.
Оттого и грустно, что ту дату
в эти дни нельзя перенести
даже по божественному блату,
чтоб один хоть поцелуй спасти.
17.05.07»
Но тогда была весна, апрель. Впрочем, в апреле в Сибири бывает холодно как в ноябре.
Из записи от 19 апреля.
«…Вернулся домой поздно, а тут мне сюрприз. Витька сказал, что приходила землячка моя по имени Галя. Описал её примерно. Я никак не мог представить, кто бы это могла быть. Конечно, сразу подумал на Семернёву, но уверенности у меня не было. У нас ведь с ней давно всё кончено.
Действительно, это была она. Позавчера я ходил встречать её у Манометрового завода. Она работала во вторую смену. Встретились, поговорили. Прошлое вспомнили. Она мне одно напомнит, я ей другое. И странно, запомнили мы с ней разное.
Галя курит, пьёт, конечно. Развратилась девочка. Дорогой, пока я провожал её до дома, раза три спрашивала у меня, будем ли мы с ней целоваться. Я говорю – нет. Рассказал ей про Любу. Говорю, люблю её и хочу быть ей верным. И всё же у самого её дома поцеловал её раз, и она меня тоже. Договорились, что встречаться больше не будем, так как ни к чему это. Всё прошло, и не надо опошлять прошлое. А вернуть его уже невозможно, да и не хочу я этого…»
Судя по всему, Галя приходила в общежитие к Алексею в день своего рождения. Он у неё, по нашим сведениям, в середине апреля. Эта же тетрадь, второй дневник Алексея, просматривалась с целью обнаружить хотя бы несколько строк о другой девушке, бывшей подруге Алексея, с которой он переписывался какое-то время, получив от неё пять писем.
Вот первое письмо.
«Здравствуй Лёша!
Ты прислал мне письмо ещё летом, то есть 8 V111-71 года, но я тебе не прислала ответ на него, извини но получилось вот что. Летом я уезжала с младшим братишкой к бабушке в Брянск, письмо пришло без меня, мама его распечатала и вытащила фотку, а письмо положила до моего приезда, когда я приехала то письмо нигде не могла найти, но мама вкратце пересказала его. Я хотела писать тебе ответ, но не знала твоего адреса. И вот сегодня то есть 8 октября я приехала домой стала искать изоленту и случайно нашла твоё письмо. Прочитала и даю ответ с большим извинением за долгое молчание. Ты просишь извинение у меня за твоё поведение я почему-то думала, что когда-нибудь ты мне напишешь хоть что-нибудь. Я тебе всегда прощала вот и в этот раз я не могу не простить тебя. Я сама не знаю, может быть всё из того, что ты мне до сих пор нравишься и, что почти каждый день я вспоминаю тебя, а особенно хочется плакать, когда я слушаю песню «Алёшкина любовь».
Ты пишешь, что думал в тот последний вечер мы видимся с тобой в последний раз и вёл себя через чур не сдержанно, но ведь это так мы с тобой больше не увидимся ведь ты навряд ли когда-нибудь приедешь в Томск. Ты пишешь, что ещё не забыл меня, я тоже, но успокойся ты всё скоро забудешь и я постараюсь забыть всё что было между нами. Наши дороги теперь не сойдутся вместе, так же как и мы с тобой. Да какого ты имеешь ввиду старого друга Вагина наверное я с ним в начале второго года стала ходить, а теперь нет у него так же как и у тебя есть девчонка и я не хочу мешать больше никому, как я мешала тебе, какая я всё-таки была дура, что начала с тобой ходить, ведь возможно из-за этого ты сейчас с Галкой и не ходишь. Галка стала ходить с Генкой, ну и дура, что не стала ходить с тобой возможно она бы тебя взяла в руки и у вас бы всё кончилось хорошо. Я даже никогда не поверю что тебе всё равно, что она дружит с Генкой, и что ты не ревнуешь её к нему. Она у тебя хорошенькая на мордочку я её видела у нас в общаге на танцах, она меня всю оглядела с ног до головы возможно она видела мою фотографию у тебя или ей сказали девчонки из 58 группы Петрова Маша, а Фрида мне показала её. И получилось, что мы смотрели друг на друга, я тогда неважно выглядела, как раз приехала из дому простыла была ужасно бледная под глазами синие круги. Лёша ты пишешь скорей бы прошли эти два года условных, у тебя год будет где-то в октябре в конце или в ноябре я что-то забыла. Смотри больше ничего не натвори, а то тебя вечно тянет на подвиги в нетрезвом виде, мне очень жалко твою мать, ты хоть береги её ведь она и так у тебя болеет. Да как у вас там, отец уехал от вас или нет? Напиши пожалуйста. Лёша так же ты пишешь, что живёшь без всякой цели сейчас, надо к чему-нибудь стремиться, жениться-то уже наверное раздумал давно, правильно, надо самому научиться жить как следует, а потом уж и заводиться семьёй. Ходишь ли ты в школу, ведь ты вроде бы что-то там писал насчёт школы? Я Лёша живу пока ничего но заниматься совершенно нечем изредка с девчонками из своей группы ходим в кино, и всё. Я тебе пишу всё что накопилось за это время. Не помню какого числа был день донора. Мы ходили с Томкой Комаренко сдавать кровь по 250 грамм, мне конечно было ужасно плохо после этого, спасибо Борьке-амбалу, когда я потеряла сознание он меня дотащил до стула посадил и позвал врача и меня стали приводить в чувства, нашатырным спиртом тёрли виски и давали нюхать, потом я очнулась и мы ушли в общагу. Лёша ты выслал мне фотку, но она мне никчему, я тогда в последний раз из-за злости сказала, чтобы ты отдал мне фотографии, а сейчас думаю пусть хоть одна да осталась у него фотография на память, хоть она тебе и ни к чему, а сейчас я тебя прошу вышли мне хотя бы, как старому другу своё фото.
Ну пока всё до свидания пиши ответ. Я так же буду ждать ответ от тебя.
Людмила.
8Х-71 год.
Лёша ты слышал такие слова: «Я никогда не перестану любить тебя. Любовь, которую ты принёс – игрушка. Она заставляет меня и плакать и смеяться. Я плачу, когда ты покидаешь меня, но для меня нет больше чёрных дней. Теперь я знаю для чего я живу».
Эти слова перевод итальянской песни «дым». Они немного подходят к тебе и к Галке, а возможно и ко мне. Томка с Сергеем дружат, недавно они помирились благодаря моей личности, то есть я их помирила. Ну ладно, а то и так и не кончу тебе писать.
Да ещё чуть не забыла большой пребольшой привет тебе от Светланы.
Лёша мы со Светкой хотим уходить на квартиру, немного не уживаемся с нашими девчонками. Ну вот вроде бы всё писать о себе больше нечего, береги себя и свою мать да ещё своих сестрёнок. Ну и ещё раз до свидания, извини за почерк и может быть где-нибудь за ошибки.»
На ошибки внимания обращать не станем. Это документ того времени, и поставив где-то запятую, изменим что-то, ведь не подправляют археологи найденные скелеты древних рептилий, как бы они порою неказисты не были. К тому же места, где должны стоять запятые, приходятся часто на конец строки в письме, и это как бы уже и есть отделение одной части предложения от другой.
Второе письмо.
« Привет из Томска!!!
Здравствуй, Лёша, с приветом к тебе Людмила. Получила твоё письмо за которое большое спасибо. Сразу же даю ответ. Из письма я узнала как ты живёшь, чем занимаешься. Ты просишь извинения за долгое молчание, ты наверное просто не хотел отвечать на моё письмо, да и адрес твой я написала неправильно думала, что моё письмо к тебе не дошло. И почему-то не думала, что мне придёт ответ от тебя. Да Лёша я думала, что ты меня уже давно забыл, я то тебя вспоминаю почти каждый день.
Спасибо тебе за твоё фото, получив письмо я прочитала его вместе с девчонками, которым ты передавал привет. Томка выхватила у меня твою фотографию и стала целовать приговаривая «Ах ты мой милый Лёшенька ни капли не изменился, только забыл нас». Тома на тебя обиделась за то, что ты не ответил на её письмо, которое мы писали всей комнатой. Да ещё новость Тома от нас ушла из-за Бобиной Ленки – ты же сам её знаешь, какая она у нас есть. Покуриваем маленько из-за того, что ты нас забыл, вот когда приедешь тогда бросим тебе в этом клянёмся. Приезжай к нам в гости ведь ты обещал приехать, как только встанет река. Света переписывается с Винокуровым Сашкой он служит в Приморском крае, возможно у них что-нибудь получится ей приходило письмо от его родителей звали её к себе в гости на каникулы. Да с Винокуровым служит Константинов Сашка из вашей группы вот их адрес:
Приморский край
Ханкенский р-он
п. Камень-Рыболов
в/ч 2097 Я – 12
Винокурову или Константинову
Напиши им письмо.
А сейчас тебе несколько слов напишет Света
Лёшенька, здравствуй! С приветом к тебе мышонок.
Лёша, ты нас совсем забыл. Обещал пригласить к себе в гости, а сам не сдержал слово. Наверное девчонку себе нашёл? Ну ладно, приезжай к нам в гости, а то обидимся.
(подпись)
Лёша ответ мне пиши на дом ведь у нас с 28 декабря каникулы. Мой адрес ты конечно знаешь, но я тебе его запишу ещё раз.
г. Томск 7
ул. 40 лет Октября
д. … кв …
Столяровой Людмиле
Лёша в том письме, которое писала Тома, она писала, что я дружу с Сашкой из 58, с ним я совсем мало проходила и бросила, хотя он умолял вернуться к нему. Вот как у меня дела идут. Сейчас практика, а после каникул на теорию, пиши всё, что у тебя на душе, можешь быть со мной откровенным и напиши всё подробней. Ведь ты знаешь, что мне всё интересно будет знать.
Привет тебе от всей группы а так же от Светы, Лены, Томы и меня конечно. Пока до свидания. Жду ответ.
Люда.
23/Х11-71 год.»
Трогательно-наивное письмо молодой девушки, стоящей на пороге новой жизни. Скоро закончится учеба, начнется взрослая самостоятельная жизнь. Самое время подумать о спутнике жизни. И он, кажется, у неё есть, правда живёт вдалеке, общаться с ним возможно только в письмах. А он примерно в это же время думал и мечтал о другой. О ставшей вдруг неприступной Галине. Читаем в записи от 5-го января 1972 года.
« В клубе видел Гальку С. У неё были накрашенные глаза, и этими глазами она на меня посмотрела. Мне даже неловко стало от такого «жгучего взгляда», и пришлось срочно опустить свои ресницы…
6 января.
…сегодня после кино я наконец-то решился подойти к Галке С. Сначала она говорить со мной никак не хотела, и всё порывалась уйти домой. (Она подумала сначала, что я пьяный, и поэтому решил подойти). Но постепенно всё это прошло, и мы с ней стали запросто разговаривать. Одним словом – помирились. Как хорошо было её обнимать после столь долгой разлуки. Она, по-моему, тоже была не против моих объятий. Целоваться я, разумеется, на морозе не стал (и так все губы обветренны). Проводил её до дома. Теперь они переехали и живит не так далеко, как жили раньше. Я звал её пойти со мной в теплушку, и там обо всём хорошо и в тепле поговорить. Она, конечно, отказалась, как я её не уговаривал. На этом мы и расстались. Она убежала за калитку даже не попрощавшись…
С Галкой я не знаю, что делать. Мне кажется, я её люблю ещё. А может быть, просто по ней соскучился сильно, как это у меня с Людой С. после продолжительных ссор-разлук бывало…»
Обратим внимание на эту теплушку. Забегая вперед, скажем, что мы там однажды ещё побываем, правда с другой девушкой. Встреча с ней предстоит Алексею совсем скоро.
3-е письмо
«Привет из Томска!
Здравствуй Алёша, с приветом к тебе Людмила. Получила от тебя письмо сегодня 8 числа и сразу же даю ответ
Лёша ты пишешь, что рад что я тебя не забыла, но, как я могу забыть тебя ведь я с тобой первым так долго дружила хоть и с большими перерывами. Да уже прошло более полгода, как мы с тобой не виделись. В последний день ты со мной был ужасно груб и короче ты хотел уехать домой, порвав со всем, что было между нами, хотя ничего плохого не было, да и хорошего тоже почти ничего не было. Я до сих пор не могу понять из-за чего мы поссорились. Да это всё давно прошло. Да, Лёша у нас с тобой нормальной дружбы не было, что тогда можно было взять с нас мы были очень молоды и глупы, сейчас ты опомнился и жалеешь, что так у тебя однообразно текла жизнь. Сейчас мы подросли хоть небольшой срок прошёл.
Лёша в своём письме ты написал, что жалеешь, что так мало был со мной, и уделял мне мало времени, да в общаге тебе нравилась наверное не я одна? Ну ответь мне на один вопрос.
Когда мы со Светкой идём или едем по местам где мы гуляли начинаем всё вспоминать и как познакомились и как начали дружить. Приятно вспоминать всё, что было. Мы с тобой не знаем, что нас с тобой ожидает впереди. Ты пишешь, что мне наверное хочется быстрее кончить училище и жить самостоятельно ты вообще-то прав. Я не знаю, что меня ожидает дальше, конечно потом жалко будет расставаться с училищем и со своими девчонками. Лёша ты пишешь, что не приехал из-за того, что долгое время с тобой не переписывались и думал, если приедешь, то я на тебя не посмотрю – увы но ты сильно ошибаешься, я бы наоборот была бы тебе рада. Сейчас у нас каникулы кончаются с 11 числа мы садимся на теорию. Ты пишешь, когда закончатся каникулы у меня, ты за это время возможно устроишься на работу и мы договоримся о нашей встрече. У меня кончаются каникулы и ты напиши мне когда сможешь приехать ты, напиши мне, когда приедешь я буду ждать, ведь я так давно тебя не видела.
Новый год я провела неважно, мы ездили со Светкой в Самуськи к её тётке и бабушке, были на ёлке в Клуби там были Гуль Вовка и Филипченко, они мам живут и везде нас опекали. Ни с кем не потанцуешь и не заговоришь. Но меня пригласил парень и Светку тоже, мы сначала отказывались, по потом пошли, а Гуль стоит и показывает нам кулак, говорит, если вас кто-нибудь пойдёт провожать мы ему живо бока обломаем. Это конечно он шутил, да и провожать нас никто не пошёл, потому что мы убежали. Лёша хороший совет ты мне дал, но к счастью я уже давно бросила, правда не совсем давно, мне сейчас кажется это очень противным. Лёша почему тебе стала безразлична Галя она очень хорошенькая правда я не знаю её характера и совсем напрасно Сусик* говорил, что она страшней атомной войны.
Лёша ты не слышал одну небольшую новость. Помнишь Лёшку Мельникова и Нинку Костину из нашей группы, т. вот Лёшка служил в Германии и на учении его ранили, он приехал в Томск встретился с Нинкой, а потом его положили в госпиталь, за ним следом легла в больниц Нинка, короче у них родилась девочка. Ну вот пока и всё до свидания. Жду ответа.
8 1-72 г.»
* Владимир Аксиненко, гитарист, любимчик всего училища из 47 группы
Здесь Людмила вновь упоминает имя подруги Алексея, причем говоря о ней без неприязни, и это вызывает симпатию к автору письма. Добрые письма. Чуткая, внимательная к делам друга, прощающая все его промахи. А друг в это время выясняет свои отношения с Галиной. Читаем дневник дальше.
«7 января 1972 года.
…После кино пошёл провожать Галю, но она мне сказала не провожать её, а идти домой. Сначала я подумал, что она шутит, и не предал этому особого внимания. Но потом оказалось, что она не шутит, и действительно не хочет, чтобы я её провожал. Но я всё-таки пристроился рядом, и так мы шли до нашего дома. Я по-прежнему не предавал значения Галькиным словам на счёт моего присутствия. Думал, это её очередной каприз, и собирался возле дома от них отстать (она была с какой-то девчонкой). Но моё самолюбие было затронуто. Если бы эта перепалка была один на один, а то ведь при свидетеле. Я решил доказать, что смогу укротить Галю, и пошёл дальше. Конечно, это было унижение. Перед Галькой я ещё согласен иногда унизиться, но ведь была и девчонка. Одним словом, я опростоволосился. Вообще, Галя вела себя очень несносно. Возможно, я вчера её кое-чем и обидел, но она сегодня вела себя очень плохо. Я просто не знаю, что делать. Мне жалко, что так получилось. Я на неё вначале, с горячки, когда ни с чем домой пошёл, даже обиделся. Теперь всё прошло, и я сознаю, что она немного права, а я сам дурак (слово зачёркнуто) не смог ей ничего сказать, хотя была возможность…»
Прямолинейность – не всегда кратчайший путь к цели.
« 8 января 1972 года.
…От Галки С. у меня ни одного письма не осталось. Я их все уничтожил после нашего «развода», да их у меня и немного было…»
Что ж, варварство встречается повсеместно. Сколько памятников исторических погибло от их неумных рук…
Галя на какое-то время «ушла в подполье». Для Алексея наступило некоторое безвременье на любовном фронте. Пауза, за которой его ждала новая любовь. Примерно в это же время приходит четвертое, предпоследнее письмо от Людмилы.
«Привет из Томска!
Здравствуй Лёша получила от тебя письмо за которое большое спасибо.
Лёша ты всё отлично помнишь тебе очень завидую, хоть я помню не меньше. Сейчас ты рассуждаешь очень здраво, как никак повзрослел. Ты знаешь в последний раз, когда мы с тобой виделись, когда поссорились я думала, что ты мне никогда не напишешь. Я очень удивилась, когда ты мне написал 1ое письмо и в тоже время очень обрадовалась, так и началась наша с тобой заочная переписка, как ты выразился. Как ты говоришь очно поругались очно и помиримся. Скорей приезжай, все очень хотят тебя увидеть, а особенно я. Из-за тебя в эту субботу я не поеду домой т.е. 29.
Лёша ты спрашиваешь не опасно ли ранение Мельникова, вроде бы нет, в Томске он остался наверное совсем, а может потом поедет к матери на Украину – ему ещё не выслали документы. Нина поехала к себе с маленькой дочкой. Так что привета не придётся передавать никому из них. Лёша это хорошо, что ты устроился на работу, всё-таки будет легче матери. Мы сейчас на теории должны получить каникулярные, уже дали вопросы на дипломную работу. Надо начинать писать, что-то маленько страшновато сдавать дипломную. Наша мастер сказала, что нам некоторым даст 4 разряд, но ведь ещё смотря на какой разряд сдашь. Да Лёша тебе большой привет передавала тётя Галя вахтёр, сейчас она уволилась и больше не работает у нас, за неё новая остальные все те же. Мне Вася Константиновский всё передал, что ты ему говорил передать мне.
Лёша, у тебя цела моя фотография, наверное нет, может тогда со злости ты её разорвал или нет, ведь одну ты мне прислал, которая была подписана Томке К. а одна осталась у тебя. Я наверное сильно изменилась, а может нет, впрочем приедешь увидишь сам. Ну пока писать больше нечего до свидания приезжай в гости. А за поцелуй спасибо.
На этом кончаю
Людмила
25/1-72 год.»
А в это время Алексею идут письма от другой девушки по имени Ангелина. Первая запись о ней появляется в дневнике как раз 25 января, в тот день, когда Людмила написала своё четвертое письмо.
Параллельность в любви – вот что заметил позднее автор этого дневника. Любовь, как и беда, не приходит одна. Почему-то. Видимо, чтобы у человека всегда был выбор. Либо ещё по какой-то непонятной причине…
«1-е письмо
Здравствуй, Алёша!
Писать я начинаю с того с чего и ты, потому что я тоже не умею и не знаю, что тебе писать и ещё я думаю, что ты так же будешь смеяться, ведь я совсем не умею писать письма. Сижу и думаю вот, что же всё-таки нужно тебе написать. Ты просил о том, что я думаю о тебе, пожалуйста, я напишу. Только сначала вот о чём, признаться меня очень удивило, когда я прочитала своё полное имя на конверте, и в тоже время меня обрадовало, что оно уж не такое плохое, чтобы его можно было бы не любить, так что я очень рада, что ты ещё не забыл его, и может вспоминаешь меня когда приходишь на работу. Я в этом почему-то совершенно уверенна, потому что это не забывается, как ты не стараешься об этом думать. Когда автобус отошёл от автостанции, и стал приближаться к тому месту, я посмотрела в окно и мне стало очень больно за себя, за то что, я ещё совсем глупа и легкомысленна, и что мне трудно придётся жить дальше. Да в ту минуту я думала о том, что могло бы произойти и как хорошо, что всё кончилось благополучно, и ещё я хотела взглянуть на тебя последний раз и запомнить надолго. Но ты вероятно был на обеде, так как время шёл уже 2-ой час.
Признаться мне очень (трудно)* было больно читать о себе в твоём письме и всё-таки я его преодолела. И мне вдруг стало всё так ясно, что ты думаешь обо мне. Конечно, ты вправе так думать и теперь я ничем не смогу тебе доказать. Но поверь мне очень хочется, чтобы ты думал обо мне иначе. Может по письмам мы узнаем друг друга получше, но я хочу и буду всегда хотеть, чтобы ты меня понял. С какой целью я хочу этого добиться? Ты, наверное, уже в течении того что я написала понял, что я не равнодушна к тебе. В тот первый вечер, когда я тебя увидела, ты мне понравился, притом очень, и я, конечно, хотела на другой день с тобой встретиться, но не в силах была признаться и поэтому я ждала той минуты, когда же наконец ты появишься. И ты приходил, а я увлекалась тобой всё больше и больше. Целыми днями грустила и ждала вечера. И почему же у нас с тобой получилось всё так пошло, я тебе уже объяснила и ты надеюсь не забыл, если же забыл, то я в следующем письме могу напомнить. Да, я была такой не с одним тобой, ты второй, с кем я так вела себя, только одного не было у меня с первым, что произошло с тобой, когда мы были в избушке…
Алёша, ты мне уже однажды говорил, что не будешь никому верить, и напрасно, без веры же ведь не проживёшь я тебе уже однажды об этом говорила, и поэтому я хочу написать тебе о том, что хочу увидеть тебя и хочу с тобой переписываться, и ты пожалуйста поверь мне. Я ведь сама отлично понимаю, что всё это может значить. На этом я заканчиваю своё письмо, целовать я тебя не буду, потому что не умею. И ты извини меня, пожалуйста, ведь ты сам знаешь, что мне тренироваться не на ком. А насчёт двоек кончай, мне очень смешно, что ты такой большой и их получаешь.
До свидания
Жду ответа
Геля
* - зачёркнуто
2-е письмо
Здравствуй, Алёша!
Сегодня наконец получила твоё долгожданное письмо, и можешь представить, как я обрадовалась ему. После того как ты уехал, я не нахожу себе места, и всё время когда ложусь спать я вспоминаю тебя и, засыпая, мне кажется, что ты со мной и никуда не уезжал. Но всё это, конечно, не так, ты давно уехал, а я жду тебя, и мне кажется что ты уехал не на всегда, а как будто в «командировку».
Алёша, ты пишешь, что мне легче переносить одиночество, чем тебе. Не пиши так больше, ведь ты знаешь и я уже тебе говорила, что никто и никогда не заменит мне тебя, они же ведь нисколько не похожи на тебя. И можешь представить, что я как только стала с тобой дружить, совсем не похожа на ту Гельку, которая была раньше. Причину я тебе объяснять не буду, так как займет много листов, а вот когда ты приедешь, тогда я тебе расскажу. И ещё вот что самое главное, ты же ведь уехал от меня с обманутой душой, и по-прежнему мне не веришь, что я девчонка, а это представь себе, всё время не даёт мне покоя, потому что я не смогла доказать тебе, нужно, конечно, было представить тебе справку, чтобы не быть перед тобой жалкой девчонкой. Но я всё же надеюсь, что ты мне веришь в этом. Правда? Конечно, если бы ты знал как мне не хватает тебя, и я поступаю так, как и ты мне писал, т.е. живу как монашка и вовсе не собираюсь ни кем увлекаться. Фото твоё я жду с нетерпением, и ты прав оно мне поможет.
Сейчас напишу немного о своей работе, которая меня ничуть не увлекает. Так как я тебе уже говорила может быть, что как мы приехали из Молчаново, и ни одного дня не работала до 18 февраля и вот после столь длительного отдыха вовсе не хочется работать, и сегодня после обеда мы опять ушли с работы. Вот и всё, о ней мне больше не хочется ни писать, ни говорить.
Алёша, я совсем чуть-чуть не забыла поблагодарить за подарок, ведь ты мне доставил большую радость, ведь это же мой любимый поэт, и вот теперь я любуюсь на него, словно это не Есенин, а М...ков.
Я тебя поздравляю «дядя» Алёша, ведь это такая радость, ты сейчас самый счастливый, и зря не расстраивайся насчёт рёва.
А теперь вот о чём почему же ты Алёша не поцеловал меня в этом письме или разучился, а я вот целую тебя много много раз.
До свидания.
Жду ответ.
Фото жди в следующем письме
Геля
На печати читается дата: 22.02.72
3-е письмо
Здравствуй, Алёша!
Сегодня получила от тебя письмо и фото, за которое благодарю. Всё же ты молодец, что сдержал своё слово и доставил мне большую радость. Я так же сдержала своё обещание и высылаю тебе фото.
А дальше, Алёша, я не знаю о чём писать, столько в голове мыслей, что просто перебивают друг друга и путают меня, и мне приходится долго сидеть и писать. Тебе, конечно, хорошо писать, всё так просто, а именно всё то, что я бы хотела прочитать в твоём письме. Ты молодец, что представляешь мне такую возможность. И всё же неужели это правда, что я тебе дороже всех, по-моему ты преувеличиваешь. Мы же ведь с тобой очень мало знакомы.
Теперь я напишу тебе о своей жизни, ведь ты же должен знать всё, что касается меня. В общем-то это не интересно читать, но всё же ведь надо ведь что-то писать.
Так вот значит, я тебе уже писала и ещё раз напишу, что мне без тебя очень скучно и, по сравнению с тобой я провожу своё время совсем по-другому. Во-первых, встаю я как всегда в 7 часов (если, конечно, нужно идти на работу), а если нет то часов 11. Чаще всего, конечно, я встаю в 11 (так как я тебе уже писала, что нас плохо обеспечивают работой) и мне просто нечем заняться, целый день гуляешь по городу, сходишь в кино, или просто просидишь, а чаще проспишь целый день. Ни куда тебе не хочется и ни что тебя не интересует, и вот так каждый день, кроме выходных. Когда же наконец они подходят, я чувствую себя уже по другому, потому что этот выходной у всех, и к нам как обычно приходят много гостей. А с ними, конечно, скучать некогда, и так изо дня в день. Вот пожалуй и всё обо мне.
Теперь о самом главном, дело в том, что твоё письмо мне почему-то не совсем понятное, ты начинаешь разбалтываться и пишешь совсем не то что нужно. И я прошу впредь больше этого не писать. И ещё что меня очень обидело, то это слово «ненасытная». Алёша, почему ты по прежнему плохого мнения обо мне, и за кого ты меня принимаешь? После твоего ответа я затрудняюсь, целовать тебя или нет. Не обижайся, пожалуйста, если что не так. Но всё же ты знаешь, у меня мягкое сердце, и я целую тебя всего один раз.
До свидания.
Жду ответ.
Геля.
Поздравительная открытка в этом письме.
Алёша!
Поздравляю тебя с днём Советской Армии. Желаю тебе отменных успехов в работе, крепкого сибирского здоровья и всего самого наилучшего в твоей жизни
………………… от Максимовой Гели
29.02.72 (фамилия, имя и дата вписаны моей рукой)
Три письма держу в левой руке. Три конверта от молодой в те дни девушки по имени Геля. На первом конверте трое молодых людей ставят у берега парус на лодке. Ещё одна пара на втором плане, тоже рядом с лодкой. Начало.
На втором конверте томский Дворец спорта.
На третьем – осень, облетают листья, либо птицы собираются в стаи. Слякотная дорога.
3.05.09
А ведь у меня, похоже, нет даже небольшой новеллы об авторе этих трёх писем. Всё-таки, не простое это дело – ворошить прошлое. 37 лет прошло, но память ещё хранит осколки той зимы, когда мы с Гелей были так недолго счастливы…
Что ж, заводим машину времени, да прокатимся в 1972 год. Вот она, самая первая теперь тетрадь общая коричневого цвета.
«25 января.
На работе сегодня опять оклад осваивал. Материал не привезли, а начальник мне сказал, что я работать не хочу. Он ошибается, мне как раз надоело без работы сидеть. Скучно, хотя в картишки всё время играем.
В школе всё нормально. По физике за самостоятельную работу, которую мы в пятницу писали, я четыре отхватил. Вечером опять был в гостях у Сан Саныча и ещё в гостях у бывших фазанок. Познакомился там с одной девицей по имени Геля. Сначала никак не мог поверить, что её так зовут. Всё-таки смешное имя – Геля. Я её так не буду звать, буду Анжелой дразнить. Она, мне кажется, девчонка неплохая. Не очень наглая, а скорее скромная, и наружность её не подвела. Посмотрим, может и получится чего...
30 января
Не писал четыре дня. Некогда было. Четыре вечера подряд провёл с Гелей. В первый вечер мы с ней в общей кухне простояли часов до трёх ночи, во второй уже дольше. В третий вечер мы с ней лежали на её кровати. Обидно, что она такая податливая, а она такая наверное не с одним со мной. Она мне очень понравилась, и оттого ещё обиднее. Про вчерашний вечер даже вспоминать не охота. В тот вечер, когда мы с ней лежали на кровати, я уговорил её пойти со мной в ту теплушку, где я коротаю рабочее время. Она, конечно, сначала отказывалась и говорила: «Я боюсь. Ты меня обманешь». Я её уверял, что не сделаю этого, хотя сам в этом сомневался. И я её уговорил. Вчера я для храбрости выпил стакан водки и пошёл в комнату к девчонкам. Там было много народу, и мне пришлось немного посидеть для приличия, сделав вид, что слушаю музыку. Но музыку я не слушал, а думал, что уже много времени и думал, что если идти, то надо идти уже сейчас. А я всё не знал, что и как ей сказать, потом наконец осмелился.
Пока она собиралась, я сходил в магазин и купил «огнетушитель» вина яблочного.
В избушке было очень холодно, а печка никак не хотела гореть. Не знаю, сколько прошло времени, пока в комнате стала подходящая температура.
Выпили мы с ней вино, закусили. Я лёг на нары покурить и не помню, как заснул. И проспал я сколько, не знаю, потому что у нас часов не было.
Она разбудила меня словами: «Что я, по твоему, с твоими мышами сидеть должна?»
Я почувствовал себя в дурацком положении: привёл гостью, а сам спать завалился. Подскочил как ужаленный и чуть не упал снова. Моя голова раскалывалась от дикой боли. Я как дурак стал метаться по избушке, ничего не соображая, потом выскочил на улицу. Короче, мне было очень дурно и очень неудобно перед Гелей.
Потом мы с ней лежали на нарах. Я только сегодня понял, как я был с ней вчера груб. Она, наверное, даже напугалась меня. В избушке было темно, и я не видел её лица. Она плакала, а мне было её не жалко, и я очень грубыми движениями раздевал её. Я думал, если это можно так назвать, что раз я её люблю, то имею право взять от неё всё, или убедиться в том, что она девчонка. Но ничего не получилось. Всё вышло очень противно и мерзко, и мне очень стыдно вспоминать это.
Она стала одеваться, а я лежал, разочарованный и злой на неё. Она ушла, а я ещё долго лежал в таком состоянии.
По дороге домой я думал, что всё кончено, но всё же решил, что зайти к ним обязательно надо. Ведь девчонки из её комнаты всё поймут, ели я не приду.
Сегодня у меня какая-то странная голова. Как будто невесомая. Настроение я своё поднял, внушив, что это было во сне, а это так и было. И ещё мне очень хотелось увидеть её глаза, и чтобы они были не такими улыбающимися как всегда, а грустными, или злыми, или ещё какими.
Я пришёл к ним в часа два дня. Она ещё лежала в кровати под одеялом. Перед тем, как зайти, я выпил для храбрости в комнате Сан Саныча. С Гелей мы вроде бы помирились. Глаза её были такими, какими я хотел их увидеть. Но всё не то. Сейчас времени без 10 минут 11 часов вечера, и я сегодня ещё пойду выяснять отношения. Интересно, что она сейчас делает. И вообще интересно знать, что она обо мне думает. Очень трудно мне сейчас писать, так как голова немного с похмелья болит. Я опять сегодня много пил, правда, никаких глупостей не наделал. И ещё одно: пока я был пьяный, я с ней и с остальными девчонками запросто изъяснялся, танцевал шейк, ел кисель, который рыжая Надька приготовила. Но я сидел в их комнате очень долго и протрезвел. И вот тогда мне стало очень неловко. Ведь мы с ней были у всех на виду, и конечно, все и кое-что поняли. Но это ещё ничего, они скоро уедут…
Геля лежала на кровати и была как и я скучная. Мне очень хотелось приласкать её, но этого нельзя было сделать у девчонок на глазах. Я понял, что надо уйти и не мозолить им глаза своим присутствием. Так я и сделал. Сказал, что пойду на танцы, а после танцев приду.
Дома немного вздремнул, потом собрался на танцы, но их сегодня нет.
На этом писать кончаю и наверное пойду сейчас к девчонка.
2 февраля
Сегодня опять могу сделать запись в дневнике, который я совсем позабыл-позабросил из-за Гели. Она и остальные девчонки уехали домой. Мне очень грустно, очень скучаю о ней. Вчера опять пришёл домой в пол-пятого утра. Мне было в ту ночь особенно хорошо, и никак не хотелось утром покидать эту теплую постель, в которой мы лежали. Целоваться она стала хорошо. Раньше она целовалась со сжатыми зубами – это мы сообща с ней позавчера выяснили. Начал писать сегодня ей письмо…
3 февраля
……Мне пока и Гели хватит, если у нас с ней будет всё хорошо. Пусть мы с ней видеться будем редко, но если я буду знать, что нужен ей, я постараюсь быть ей верным. Сегодня отправил ей письмо и буду ждать от неё ответа. Хорошо будет, если она пришлёт ответ ещё до субботы. Я и до её письма поеду, лишь бы деньги дали. Но было бы лучше прежде прочитать письмо и узнать, что она обо мне думает. Ведь это может многое изменить.
6 февраля
……….День прожит и уходит в историю. Завтра опять начинаются трудовые будни. Но это хорошо. Быстрее пролетит эта неделя и, возможно, я вырвусь наконец в Томск. По крайней мере я сделаю для этого всё то, что будет в моих силах. Может быть, мои влечения не окажутся напрасными. Я был бы рад, если бы Геля хотела меня увидеть так, как хочу её увидеть я.
9 февраля
Вот и ещё на один день ближе стала моя поездка. Ещё два дня. Пугает меня восьмая суббота, которую собираются сделать рабочей. Если не отпустят – убегу. Раз решил ехать, то поеду. Не дадут денег, так займу у матери. Скорее бы Гелю увидеть, а то я её уже забывать начинаю, и мне начинает казаться, что всё это было уже давным-давно. Лицо её помню очень смутно. Меня она наверное тоже забывать начинает, если ещё не забыла.
14 февраля
Сегодня вернулся из Томска. Уехал в субботу утром на автобусе. Почти всю дорогу простоял на ногах, что было не очень приятно. Ноги мёрзли, так как я ехал в ботинках и без шерстяных носок.
Уже в Шегарке стали встречаться знакомые по фазанке. Как это было приятно. Ещё приятней мне стало когда переходил я пешком через Томь и меня обогнала машина, на борту которой сидел мой друг и земляк Генка Левашов. Он меня тоже узнал и остановил машину. Автобус конечно я оставил и поехал с Генкой. Это и быстрее, и как раз туда, куда мне было надо. А именно в «Париж» я собирался. Ещё до отъезда я никак не мог решить, куда же мне всё же сначала поехать. Или же в фазанку, или же к Геле сразу. Но когда я увидел Генку, то решил этот день провести в «Париже», а на следующий поехать к Геле.
И вот мы едем по городу, которого я уже так давно не видел. Настроение моё резко повысилось. Когда мы подъезжали к «Парижу», меня даже волнение охватило. Остановились мы около четвертой общаги и пошли к Генке в комнату. Народу там было очень много. И девчонки, и парни. Сразу видно – общага. Потом мы с Генкой пошли к общежитию, в котором два года прожили. Охота было взглянуть на фазанов, да и Людку увидеть хотелось. Но вахтёру было всё равно до моих желаний, и он меня не пустил. Пришлось вызвать девчонок из комнаты, где живёт Люда, и с их помощью меня кое-как пропустили на пять минут. Генка остался ждать меня в коридоре.
Я зашёл в комнату и увидел Люду. Она стояла опустив глаза. Я поздоровался с ней за руку, и мы стояли с ней так молча. Девчонки, насмотревшись на меня, вышли из комнаты и оставили нас наедине. Я по-прежнему держал её руку в своей и рассматривал лицо подруги. Решительных действий я принимать не хотел, так как помнил о существовании Гели. Люда сама прижалась ко мне, и я её обнял и даже поцеловал два раза. Потом я сказал ей, что меня ждёт Генка, и мне надо идти. Сказал, что приду вечером. Мы с ней договорились, что я приду в пол-восьмого, и мы с ней и с Комаренко Томкой поедем в резиновскую общагу, в гости к Бобку Серёге.
После этого Генка потащил меня к своему другу по кличке «Борбей». «Борбея» дома не оказалось, и я сманил Генку поехать на Белинского к моей подруге Геле, о которой я ему уже рассказал. Он согласился, и мы без особого труда отыскали эту общагу. В комнате, где живёт Геля, девчонок не было. Там сидели два парня. Я спросил, где Геля, и один из них пошёл на её поиски. Гелю нашли. Она зашла в комнату и увидела меня. Я был рад встрече, но никаких эмоций не проявлял, так как были посторонние, да я и не очень был уверен в том, что она рада моему приезду. Короче, я изучал её лицо. Оно выражало немного удивление и немного, по-моему, тоже радость. Она тоже, видимо, изучала меня. Это продолжалось какие-то мгновения, но я это хорошо запомнил. Потом мы с ней поздоровались, и она стала предлагать мне и Генке раздеться. Я сказал, что мы ненадолго, и нам предстоит искать ночлег.
Мы с ней вышли в коридор, и здесь я немного дал волю своим чувствам и словам. Я просил её не забывать меня и подождать до весны. Весной я ей обещал приехать в Томск работать. Она мне обещала подождать. Потом подошли к нам девчонки, которые приезжали с Гелей в Молчаново. Не все, правда. Подходила и рыжая Надька, и я ей передал привет от Соколова Пашки. Когда они разошлись, я поцеловал Гелю. Сказал, что приеду завтра днём. На этом мы с ней и расстались.
Сходили затем с Генкой в столовую. Там мы немного (по 150 грамм на каждый глаз) выпили и хорошо поели, после чего отправились в общагу манометрового завода к знакомым Генки. Встретил я там своего знакомого, бывшего вратаря нашей сельской команды, Вострокнутова Юрку. Там же в общаге нас чуть-чуть не «отоварили». Оказалось, у Генки там были не только друзья, но и враги. Кое-как мы избежали драки. Просто немыслимо было ввязываться вдвоем против пятерых здоровенных парней. Да и не охота было получать фингалы перед встречей с подругами. Да и домой их везти мало приятного.
Вечером, предварительно заправившись водярой, я теперь уже один отправился к Людке. С ней мы сходили в резиновскую общагу (все мои друзья и подруги по общагам живут) к Бобку Серёге, но его дома не оказалось, и мы вернулись обратно.
У фазанов были танцы, и я тоже с ними немного порезвился, как бывало. Но уже всё не то. Нет 47-й группы, нет Витьки Буранка, Жука, с которым мы калинку плясали. Кто-то служит в армии, кого посадили, а кто домой к себе уехал. Никого из нашей группы не видел.
Ночевать я пошёл к Бобку Серёге. Там тоже были танцы, и там я немного поплясал. В час ночи я, Бобок и Вишняков Толька (они в 49-й группе учились) пошли в фазанку с намерением через второй этаж, по козырьку над входом, проникнуть к девчонкам. И хотя сейчас не лето, у нас была договорённость, и нам должны были открыть окно.
На козырёк попасть было не так-то просто. На нём был полуметровый снега, и не за что было подтянуться. С горем и смехом пополам мы забрались туда, и через окно, которое Люда открыла, все в снегу, ввалились в комнату.
У Людки я пробыл до шести утра. Она мне рассказывал про то, что мама ей готовит приданное, и как бы между прочим, спрашивал у меня, не собираюсь ли я женится. Она мне дала понять, что хочет замуж, а я ей дал понять, что до армии жениться не намерен. Я больше думал после этих разговоров о Геле, чем о Людке, и боялся, как бы нечаянно не назвать её Гелей. Расставаясь с ней, я не особенно жалел о том. Поцеловал её на прощанье, и через окно пошёл досыпать к Серёжке в комнату. Там я проспал до 11 утра.
Утром пошёл опять к Генке. Он был дома один и варил суп. К этому супу мы взяли бутылку водки и хорошо позавтракали. Суп, правда, был немного пересолен.
Потом мы пошли с Генкой в пятую общагу, к его подруге, с которой он недавно познакомился. Я ждал его, пока они налижутся, гораздо дольше, чем он меня у Людки и у Гели, вместе взятых. Кое-как мне удалось оттащить его от Гали (так зовут его новую подругу).
Мы поехали по моей просьбе к Геле, и до сегодняшнего утра я с ней не расставался.
В комнате, где живёт Геля, было много гостей, а сама она была весёлая от вина. Мне это совсем не понравилось, и я просил её не пить больше так много.
У нас с собой была бутылка водки, и мы там её распечатали. Геля не пила. Она и так весёлая была. Потом мы играли в карты. Но было не интересно, так как я ни разу дураком не остался, и моё самолюбие не было задето.
В комнате было много народу, и я решил, что нам лучше поехать куда-нибудь. Все вместе мы решили, что поедем в гости к Генке. Генка, как мой друг, ухаживал за Гелей, и она отвечала ему любезностями. Я же почти всё время молчал. Потом, уже в комнате у Генки, моё настроение упало ниже нуля. Я опять в сомнения впал о Геле. У неё настроение тоже из-за моего испортилось, и мы решили уехать обратно. Вернее, она собиралась уехать, а я собрался её проводить. Дорогой мы чуть не поссорились. Мы с ней не поняли друг друга. Я подумал, что надоел ей, а она подумала, что надоела мне. Она заплакала, и мне её стало так жалко, и я почувствовал, что меня к ней тянет. Она сказала мне уходить, а я сказал, что люблю её. В общем, мы сердились друг на друга, и разговор у нас шёл в этом духе.
Мы вышли на улицу Фрунзе, и нам повезло. Я остановил свободное такси. И опять я допустил глупость: посадил её на заднее сидение, а сам сел рядом с водителем. Когда мы поехали, я обернулся и увидел, что она сидит грустная, и я проклинал себя за то, что не сел с ней рядом.
И ещё я чуть-чуть не расстался со своими перчатками. Когда я рассчитывался с шофёром, то снял их и положил на сиденье, а когда выходил, совсем забыл о них. Вспомнил, когда машина уже тронулась. Мне пришлось сделать несколько больших прыжков, чтобы догнать машину. За это мне было очень неудобно перед Гелей.
Ночевал я у неё в комнате, на её койке. Геля передала коменданту, что я её сродный брат.
Света в комнате не было, и поэтому я, не стесняясь девчонок, разделся и лёг в пастель, которую мне Геля приготовила. Она села ко мне на кровать, и я её потом не отпускал до самого утра, и она сама не хотела уходить.
Мне с ней было очень хорошо. Я говорил ей, что люблю её, и просил, чтобы она меня ждала. Она обещала ждать. Она была со мной ласкова, и я отвечал тем же. Всё же она мне очень нравится, и утром было так жалко с ней расставаться. Но ничего не поделаешь…
И вот теперь я опять дома. Завтра на работу. Когда теперь я её увижу, не знаю. Очень скучаю по ней. Особенно грустно было, когда я на автобусе первую половину пути ехал. Завтра обязательно надо будет написать ей письмо. И ещё надо сфотографироваться и выслать ей своё фото. Она мне тоже обещала выслать…
…Время уже 2 часа ночи».
Под занавес предлагаем пятое письмо от Людмилы, хотя это уже мало что меняет в нашей пьесе.
«Привет из Томска!!!
Здравствуй Алёша. Сегодня получила от тебя письмо и сразу же даю ответ, потому что хочу, чтобы ты его получил до того, прежде, чем приехать в Томск. Конечно сейчас стоят большие морозы и вдруг ты опять не приедешь, но всё-таки я тебя буду ждать в эти выходные, не поеду домой, чтобы только увидеть тебя. Лёша ты пишешь, что выходные дни у тебя проходят скучно. У нас же все недели проходят ужасно скучно. Дома в субботу и то делать нечего сидишь, что-нибудь шьёшь. Жизнь идёт очень однообразно и скучно, совсем хуже, чем на 1 ом году. На первом году были мальчишки весёлые, помнишь, как вы с Томкой распевали частушки под гитару. Мы с ней часто вспоминаем те дни. Лёша спасибо тебе за то, что ты меня и всех остальных не забываешь. У нас в училище есть один мальчишка он первокурсник и ты знаешь у него многие черты лица чем-то похожи на тебя и как увижу его вспоминаю и представляю сразу тебя.
Приезжай скорей вместе посмеёмся, побалуемся. Я так соскучилась, я очень ждала ответ на моё письмо и вот наконец ты мне ответил. Ты по многу пишешь и находишь, что писать, у тебя много новостей. Когда я получаю такие письма, я вспоминаю, ты говорил, что не любишь много писать, а сам пишешь по многу и это очень хорошо и приятно для меня. Ну что ещё Тома с Сергеем помирились возможно в субботу он к ней придёт и ты его увидишь. Много мальчишек сюда приходят из 49 группы, ваших здесь почти не бывает. Лёша ты пишешь, что я возможно поеду отрабатывать практику на почтовый, нет я туда не поеду. Мы со Светланой хотим поступить в Педагогический техникум на учителей, если нам удастся туда поступить. Напиши, правильно ли мы хотим делать? Знаешь девчонки из 46 группы, где училась Миронова, Алешкина, и др отработали три месяца на стройке и поступили работать на ликёрно-водочный завод. Получают не хуже чем – маляры
Ну вот вроде бы и всё, я тебе наверное писала, что у нас сейчас на танцах оркестр. Приезжай и ты сам увидишь
Пока до свидания
пиши жду с нетерпением
Людмила.
10 11- 72 год.»