А.Н.ОДИНОКОВ.
ПОРТРЕТ НА ФОНЕ «ЖЕМЧУЖИНЫ»
В 2009 году Великий Новгород отмечает свой 1150-летний юбилей и. безусловно, мы связываем события древнейшей истории города с людьми, причастными к ней. Человек, о котором мы поведем разговор, и есть один из них.
В прошлом году мне удалось наблюдать на выставке Государственного Русского музея, в корпусе Бенуа, реакцию зрителей на портрет работы Б.М.Кустодиева. Редкий посетитель, который бы «не притормаживал» у, казалось бы, небольшого по размеру «Портрета А.И.Анисимова». Как пишет о своём восприятии исследователь А.Кудря : «Изображенный на нем искусствовед смотрит прямо на зрителя прямым и открытым взглядом. На худощавом лице заметны признаки усталости, но есть в нем и что-то упорное, несгибаемое. …Он (портрет. – А.О.) получился небольшим - словно икона в крестьянской избе. Но стоит всмотреться – и трудно оторваться от испытующего взгляда изображенного человека, от пленительного пейзажа за его спиной…». (Кудря А. «Кустодиев» серия ЖЗЛ .М. 2006, стр. 208–209). Все именно так, так и мне показалось, что передо мной «икона». Этого, видимо, и добивался Кустодиев.
На атрибуционной этикетке читаем: «Портрет искусствоведа и реставратора Александра Ивановича Анисимова. 1915 г.». Уже позже, листая каталог М.Г.Эдкинда (издание 1982 г.), мне пришлось удивляться разночтению в дате написания Кустодиевым этого портрета. В каталоге Эдкинд указывает дату 1919 г. Как же так? Может ли ошибаться Русский музей?
Вопрос принципиально важный для целого ряда научных работников, коллекционеров, просто любителей искусства таких регионов как Москва, Санкт-Петербург, Великий Новгород, Ярославль, Псков, Тверь и еще многих, и многих других. Всех нас в данном случае объединяет интерес к жизни и деятельности одного человека – Александра Ивановича Анисимова (1877–1937). Здесь даже есть противоречие, так как каждый из этих регионов в свою очередь, если можно так сказать, отстаивает свое «преимущественное право» на обладание вниманием со стороны этого человека и соответственно считает его «своим». Связано это с тем, что вся жизнь Александра Ивановича - это служение науке и возрождению в умах людей понимания красоты древнерусского искусства.
Студентом Московского университета, он получает образование историка-филолога в Москве, будучи преподавателем Григоровской земской учительской семинарии и членом Новгородского общества любителей древности, он проживает и совершенствует свои познания в древнем искусстве иконописи в Великом Новгороде, претворяя в то же время свой принцип служения людям, подготавливая молодых сельских учителей. Помогает И.Э.Грабарю в сборе научной информации к его работе над известной «Историей русского искусства». Озабоченный дальнейшим ростом собственных знаний и самоутверждения в научных исследованиях, он переезжает в Петергоф. После чего, вместе с Грабарем снова в Москве - начинается «реставрационный период» деятельности Александра Ивановича, в ходе которого осуществляются реставрационные работы, открытия древнерусских фресок и икон, исследования, доклады, лекции по древнерусскому искусству в Ярославле, Новгороде, Пскове, Твери и многих других местах.
Как человек активный и общительный, Александр Иванович, безусловно, вызывал к себе импонирующие чувства в художественной и научной среде, а передаваемые им в печатных работах нотки тревоги, беспокойства за состояние памятников старины, возмущение пренебрежительным отношением к этим вопросам других и «непоказная» увлеченность красотой русской древней культуры, на мой взгляд, способствовала его дружбе с Б.М.Кустодиевым, С.Н.Тройницким, С.К.Маковским, другими представителями «Мира Искусства», с музыкальными и театральными деятелями (к примеру - пианистом К.Н.Игумновым). Я даже не говорю про его непосредственное окружение, людей, работающих вместе с ним и называвших его «профессором» тогда, когда он этого звания официально не имел. Собственно, именно с этим связано появление на свет картины «Портрет Александра Ивановича Анисимова» работы художника Бориса Михайловича Кустодиева.
В Русский музей картина была передана из управления по делам искусств при Совнаркоме РСФСР в 1945 г. На картине справа внизу подпись автора: Б.Кустодiевъ 191… (последняя цифра написана неразборчиво. – А.О.). ГРМ обозначил дату написания картины Б.М.Кустодиевым – 1915 год. Но не все учёные согласны с данной датой. Целый ряд исследователей творчества Б.М.Кустодиева, и биографы А.И.Анисимова, такие как М.Эткинд, А.Турков, А.Кудря, И.Кызласова, указывают на 1919 год. Согласитесь, что разрыв между датами существенный. Не сомневаюсь, что для атрибуции картины на 1915 год были какие-то веские основания, но о них нам ничего не известно.
В свою очередь мне хотелось бы поделиться своими доводами из документов тех лет. Во-первых: на мой взгляд, главным документом здесь может служить «Дневник В.В.Воинова». Хотя свой дневник Всеволод Воинов начинает вести в конце 1921 года, когда Б.М.Кустодиев возвращается в Петроград из Новгородского губернского города Старая Русса, с курорта, надо отдать должное художнику - граверу В.Воинову: он сразу вместе с женой Бориса Михайловича – Юлией Евстафьевной и другом художника – Федором Федоровичем Нотгафтом начинает составлять и проводить сверку списка, произведений Б.М.Кустодиева. Так вот, в списке за 1919 год как раз и значится картина «Портрет А.И.Анисимова». Далее имеются даже пометы с уточнением места хранения картины: вместо «Петроград» карандашом указана «Москва». Как известно А.И.Анисимов в то время проживал и работал в Москве. В рукописных фондах Русского музея хранятся письма А.И.Анисимова к Б.М.Кустодиеву. Их переписка, надо полагать, началась именно после знакомства и написания портрета, так как первое письмо А.И.Анисимова датируется 13 августа 1919 года(по новому стилю), и более ранних писем пока не обнаружено. В письме от 17 сентября 1919 года Анисимов пишет следующие слова: «…Вы пишете, что фон на моем портрете, не вяжется с лицом; я думаю несколько иначе и, быть может, Вы согласитесь со мной... через год или два.» (ОР ГРМ. Ф. 26. Ед. хр. 31. Л. 18–19), а перед этим, практически за месяц, в его первом письме (или пока первом – от 13 августа 1919 г.) мы читаем: «С радостью вспоминаю о часах, проведенных вместе с Вами, крепко Вас целую и низко кланяюсь, Юлии Евстафьевне и Кирьюше, желаю семье Кустодиевых всего-всего лучшего. Ваш Алдр Анисимов (подпись)». (ОР ГРМ. Ф. 26. Ед. хр. 31. Л. 16–17).
Это прямо указывает на то, что Анисимов вспоминает «часы, проведенные с Кустодиевым», которые сопровождали процесс работы художника над портретом. И то, что Анисимов утверждает в отношении фона второго плана, соответствует всей предыдущей эпопеи новгородской истории со строительством железной дороги Петербург-Орел.
Александр Иванович Анисимов, как активнейший член Новгородского общества любителей древности, а затем и как столичный куратор работ по сохранению памятников древней русской культуры, руководитель реставрационных работ в Новгороде, после публикации его статьи в 1916 году в журнале «Аполлон» «Уничтожение древнего Новгорода» в кругах русской интеллигенции стал восприниматься как знаменосец борьбы за изменение планов строительства дороги, спасения «русской Равенны», как он называл Новгород. И сегодня мы можем при выходе из Детинца наблюдать остовы железнодорожных «быков» для того «дикого» моста, перекрывавшего весь благодатный вид излучины древнего Волхова с видом на Юрьев монастырь. Кустодиев, конечно же, также был возмущен этим строительством, этим варварством по отношению к жемчужине Новгорода, как определяет Анисимов в своей статье: «… памятнику, может быть, ценнейшему из всех… …вид: заливные луга, окаймляющие истоки Волхова из Ильменя и обрамленные невысокими холмами, на вершине которых один памятник лучше и ценнее другого…». Борис Михайлович прекрасно помнил, и, быть может, даже делал зарисовки этих мест при своем посещении Новгорода в 1903 году (альбом этих зарисовок должен храниться в Третьяковке).
Борис Михайлович, в свою очередь, видимо предполагал и видел портрет с другим вторым планом, но Александр Иванович сумел настоять на своем варианте и в приведенном выше письме указывал на особенности своего мнения. Можно предположить, что думал он о кардиальном изменении ландшафта второго плана после окончания строительства железной дороги, так как даже Московское археологическое общество не смогло переубедить министра в целесообразности провести дорогу севернее Новгорода.
Очень жаль, что в Отделе рукописей Государственной Третьяковской галереи из ответных писем Б.М.Кустодиева к А.И.Анисимову хранятся лишь 2 письма (1920-21 г.) и нет за 1919 год. В то же время там, в фонде 68 (фонд А.И.Анисимова) в деле № 125, хранится очень интересный документ. Я, пожалуй, его приведу полностью:
« Удостоверение
Дано сие гражданину Анисимову Александру Ивановичу в том, что он содержался в Доме предварительного заключения с 18 июля 1919 года и по распоряжению Чрезвычайной Комиссии от 26 июля 1919 года за № 12326 из под стражи освобожден.
Дело № 180
Печать подписи: За комиссар (подпись)
За делопроизводитель (подпись)».
Именно это обстоятельство, дало видимо право Аркадию Кудря в монографии ЖЗЛ «Б.М.Кустодиев» написать, что А.И.Анисимов на портрете, худощав и объяснить это тюремными тяжбами, когда в связи с арестом ЧК Александру Ивановичу пришлось побывать на нарах.
Таким образом, Русский музей как бы проигнорировал эти факты и поступил по-своему. В связи, с чем так и хочется сказать: – «Русский, ты не прав».
А ведь сверка Всеволода Воинова производилась при жизни Бориса Михайловича. И, кроме того, раньше, видимо, какие-то сомнения витали и в Русском музее. В отделе рукописей имеется письмо работника Русского музея – Ирины Николаевны Пружан на имя известного исследователя биографии Александра Ивановича Анисимова – Г.И.Вздорнова (ОР ГРМ. Ф.274. Ед. хр. 6. Л. 7). Письмо датируется мартом 1976 года. Вздорнов отвечает на вопрос Пружан о сведениях знакомства Б.М.Кустодиева и А.И.Анисимова. Вздорнов пишет следующее: «…Когда именно, и где, и при каких обстоятельствах А[лександр] И[ванович] познакомился с Б.М.Кустодиевым, я не знаю, но они сохраняли дружеские отношения до самой смерти Кустодиева…». До сих пор эти сведения, к сожалению, так и неизвестны. Правда, Герольд Иванович Вздорнов в своем труде «Реставрация и наука» (М. 2006, стр.139) дополняет: «…А.И.Анисимов общался с Б.М.Кустодиевым в 1918-1922 и 1926 годах, хотя весьма вероятно, что их знакомство произошло значительно раньше – на Всероссийском съезде художников в Петербурге зимой 1911-1912 годов, активным участником которого был Александр Иванович. Почвой для сближения была, конечно, русская старина, которую любили и собирали тот и другой».
БОЛЕЕ МНИМАТЕЛЬНОЕ прочтение писем Анисимова и суммирование всей известной информации выводит нас на четкое установление периода встречи Анисимова и Кустодиева в 1919 году.
А было это так: в начале июня 1919 года А.И.Анисимов странным образом попадает под, как бы сегодня сказали, «наезд» Петергофского отдела народного образования, к которому он, работая в петергофской гимназии, был прикреплен. Отдел ему инкриминирует политическую неблагонадежность и чуть ли не контрреволюционную деятельность. Анисимова арестовывают. В Москву 12 июня в адрес Отдела по охране памятников искусства и старины Московского комиссариата просвещения направляется отношение – протест против назначения на ответственную должность гражданина Анисимова.
Пока не известно, связана ли эта провокация Петергофского отдела с основной деятельностью Анисимова, ибо именно в это время полностью расстраиваются планы московской реставрационной мастерской относительно ее деятельности в Новгороде, где Анисимов выступал руководителем и где возобладала питерская команда реставраторов. Об этом, кроме Н.Г.Порфиридова – заведующего новгородским Губмузеем, непосредственного наблюдателя всех происходивших баталий, вынужденного опубликовать свое знаменитое «Письмо из Новгорода» («Дела и дни» – исторический журнал. Пг. 1920. кн.1.), сам Александр Иванович пишет: «…Было начато раскрытие еще несколько икон совершенно исключительного значения, когда петербуржский Отдел охраны памятников вмешался в ход работ по причинам, ничего общего ни с наукой, ни с искусством не имеющих. Стоя во главе новгородской мастерской, я мог определить лишь одно желание со стороны наших петербургских товарищей: вырвать из рук московской фракции Всероссийской Коллегии технический аппарат и руководство работами в Новгороде под предлогом «ненаучной» постановки этих работ. Я закрыл мастерскую, и наши петербургские коллеги остались и без «технического аппарата», и без «руководства»». (А.И.Анисимов. Сб. статей. М. 1983. составитель Г.И.Вздорнов. стр. 92.). На защиту А.И.Анисимова встает Петроградский отдел по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата по просвещению, возглавляемый Н.И.Троцкой. Характеристика Анисимову, данная ею, производит впечатление: «…арестованный сотрудник А.И.Анисимов, состоящий также профессором Ярославского Университета, является выдающимся специалистом по истории древне-русского искусства и редким знатоком русской иконописи…», «…Благодаря трудам и энергии Анисимова Отделу удалось наладить дело регистрации выдающихся памятников древне-русского искусства, их реставрацию и принятие надлежащих мер охраны. К сему отдел считает необходимым добавить, что, приглашая специалистов, столь немногих у нас в России, а потому и весьма ценных, он не считался с их прежними политическими убеждениями, если означенные лица были вполне лояльны по отношению к советской власти и политике, проводимой Отделом в соответствии с требованием настоящего момента, тем более, что среди партийных работников совершенно не оказалось специалистом в этой области…». (ОР ГТГ. Ф. 68. Ед. хр. 125. Л. 1–5).
А далее происходит освобождение Александра Ивановича. Именно в эти дни, между 27 июля и 8 августа 1919 года и происходит встреча его с Кустодиевым. В результате которой рождается «Портрет А.И.Анисимова».
Согласно письму И.Э Грабаря, 8 августа 1919 года он вместе с Анисимовым возвращается из Петрограда в Москву. ( Грабарь И. Письма 1917–1941 гг. М. 1977, стр. 29). Именно об этом сообщает 13 августа 1919 года Кустодиеву сам Анисимов:«…По дороге в Москву, узнав от Грабаря, что на днях по рекам Москве, Оке и Волге едет от нашей Коллегии разведочная экспедиция…», «. Экспедиция выехала сегодня, а я пока знакомлюсь здесь со всем, что сделано без меня по части собирания и реставрации памятников церковного искусства, и собираюсь съездить на сутки в Троицу, где за это время сделано очень много.
Иконы, расчищенные за эти месяцы в Кремле, одна другой интереснее и превосходнее: ходишь от вещи к вещи и не можешь насмотреться…». А далее – то, что приведено выше в части «часов проведенных вместе с Вами» и буквально 17 сентября 1919 г. переписка по поводу портрета и «второго плана».
ЭТА ВЕРСИЯ, как мне кажется, приближает нас к разгадке даты. По-своему, но с подобным выводом, эту версию озвучил и А.Кудря, единственно – без корректировки даты письма 31 июля/ 13 августа 1919 года (старый и новый стиль), у А.И.Анисимова он перепутан (в оригинале письма стоит 13/31 августа 1919 г.).
А РАЗВЕ материал, на котором написана картина, не может подсказать нам время создания картины? Ведь писать живописную картину маслом на картоне в 1915 году не совсем, как кажется, характерно для Б.М.Кустодиева. И, наоборот, из 24 произведений 1919 года 6 были написаны им маслом на картоне.
А как быть с каталогом маститого исследователя М.Г.Эткинда: «Борис Кустодиев» (М. 1982 г.), в котором «Портрет А.И.Анисимова» отнесен к 1919 г., при том, что указатели на выставках, начиная с 1959 года, даются с ссылкой на дату – 1915 г.?
И наконец, как мне кажется, самый существенный довод в пользу высказанной датировки (1919 г.) – это ФОТОГРАФИИ. Здесь даже комментарии излишни.
Смотри Фото-портрет и Фото- Портрет-2.
Сегодня новгородцы помнят, что на этапе 20–30 годов прошлого века Государственный Русский музей осуществлял шефскую помощь новгородскому Губмузею. По существу, обеспечил комплектование первоклассными произведениями русских художников картинную галерею нашего музея. Школа иконописи новгородцев прекрасно представлена в фондах Русского музея и Третьяковской галереи в Москве. Новгородцы горды, что фондами бывшей фундаментальной библиотеки Новгородской духовной семинарии, переданными на рубеже 1926-1928 годов в Российскую национальную библиотеку, где представлены рукописные книги и иные собрания библиотек новгородских владык XVIII века (Феофан Прокопович, Амвросий Юшкевич, Стефан Калиновский, Дмитрий Сеченов и других), сегодня пользуются ученые и исследователи всей России и не только России. Это знаково. И это нас объединяет.
Работая в фондах отдела рукописей Русского музея, мне посчастливилось видеть как работники трепетно, и увлеченно занимаются порученным делом. Надо полагать, что Владимир Александрович Гусев, – счастливый человек, окруженный прекрасными специалистами. Больше того в коллективе чувствуется приятная деловая жилка и доброта – то чего не хватает очень многим. Значит, все в порядке и все помыслы – в творческой работе. Это, видимо, и составляет имидж Русского музея, как передового храма культуры.
От автора:
Данная статья – «Портрет на фоне «Жемчужины», была опубликована 7 января 2009 года в газете «НОВАЯ новгородская ГАЗЕТА» № 1(488), как открытое письмо директору Государственного Русского музея гос. Гусеву В.А.
Однако ответа на публикацию редакция не получила.
А.Н.Одиноков
7 мая 2009 г.