Наш старый дом, скромная фамильная реликвия. Он стоит на окраине, гордо возвышаясь, среди акварели лугов, мягкой травы и пестрых, душистых цветов.
Мимо бежит проселочная дорога, извиваясь, словно огромная чешуйчатая змея, поднимается на гору и исчезает за опушкой. У дороги, на пригорке стоят стройные сосны, скрывая в своей прохладной тени кудрявую, дубовую рощу и нарядный, резной орешник.
Меж двух сосен скрипят старые качели. На древесной, рассохшей перекладине витки бурой проволоки удерживают жухлые ленты ремней. Сиденьем служит дощечка, подпиленная с обеих сторон. Ты устраиваешься поудобнее и взмываешь в высь, пролетая над рощей, луговиной, устремляясь к бездне оврага. Сердце, словно в детстве, на миг замирая от восторга, молчит, а затем, торопясь, нагоняет, отдаваясь глухим эхом в ушах. Легкий ветерок нежно целует счастливое лицо, растрепав на макушке волосы, радуясь этой долгожданной встрече. А ты уже паришь, упираясь ногами в дымчатую гладь небес. И с размаху срываешься вниз. Так и в жизни бывало не раз. Вверх... вниз... под белые воздушные облака... и неизбежное возвращение на твердую землю. Где сосны рассыпали по траве тонкие иглы, янтарную кору и ершистые шишки, что щелкают под ногами, отвечая каждому шагу.
Ты бежишь к дому. На встречу его ветхому, частому палисаднику с покосившейся калиткой в саду. Мимо юной, раскидистой черемухи, толкаешь кольцо тяжелой двери у высоких ворот. Взбегаешь по скрипучему крыльцу в полумрак сеней, где натужно урчит маленький холодильник. Тебя, мягко окутывая, обволакивают запахи старого дома, где прошло твое детство, где делал свои первые неуверенно – робкие шаги твой отец. На бревенчатых стенах висят гирлянды лука, ряды тканых мешочков и душистые, ярко – желтые охапки зверобоя.
В кухне мерно тикают ходики. Тонкие, витые стрелки поочередно, словно четки, перебирают цифры, на длинной кованой цепочке покачиваются шишки – гири. У окна стоит стол, на стене полка под ситцевой занавеской, в центре запахом теплого хлеба встречает гостеприимная хозяйка – печь в беленом сарафане. Под тесной вешалкой спрятался большой зеленый сундук, источая аромат табака и нафталина. Если приподнять его тяжелую крышку, можно увидеть «календарь», где бабушкиной рукой старательно выведены памятные даты. Дни рождения шестерых детей и сбоку, в сторонке, еще одна надпись в черной рамочке «Леля умерла 3.02.1943 года».
Переступив через высокий порог, по крашенным половицам, застеленным длинными полосатыми ковриками, попадаешь в просторную светлую комнату. Три окна. Мягкие солнечные лучи проникают сквозь рамы, играют, покачивая бисером пылинок. Старое радио на столе чуть слышно бубнит. И ты вспоминаешь, как дед, низко склонившись к нему, слушал последние новости.
Ты ловишь свое отражение в большом старинном зеркале, почти съеденном проказой времени. И оно нечеткое, туманное растворяется и ускользает. Ты испуганно – удивленно пытаешься его поймать, найти, разглядеть и просыпаешься. Вновь и вновь этот тягучий сон. Ты закрываешь глаза и слышишь, как бабушка зовет к столу. С пригорка из чащи выходит дед с полной котомкой сладких лесных орехов.