Бессонная ночь в наряде по столовой закончилась. До завтрака еще далеко. Тишина. Наряд спит заныкавшись по углам - только что закончили мыть посу-ду. Ищу веревку и выхожу из столовой. Иду к лесу. Караул с автоматами идет от оружейного склада, спокойно прохожу мимо них. Брожу по утреннему лесу, ищу подходящее дерево. Но все большие и толстые сучья слишком высоко. По-ходив некоторое время, бросаю веревку и иду глубже в лес. Выхожу на какой-то пруд. Выкидываю армейскую кепку, вся остальная одежда это старое рваное тряпье для работы в наряде. Выкидываю ремень. Иду вперед, даже не зная куда. Оказываюсь на тропинке петляющей между огородами. Через пару минут не-ожиданно передо мной появляется железная дорога и платформа.
Ложусь рядом с путями и засыпаю, после бессонного наряда глаза сами закрываются. Потом еще некоторое время валяюсь на травке и смотрю на про-ходящие электрички. Возвращаться назад я не буду, и дело не в том, что мне кто-то что-то скажет, моего отсутствия даже не заметят, дежурный по столовой старшина из моей роты, одного со мной призыва, такой же черпак. И вроде уже никто мне мозги не пудрит, месяц как я вернулся из отпуска после желтухи. Растолстел, меня даже с трудом узнали. Смешно.
Дембеля все уволились и мы черпаки фактически стали старшим призы-вом, всего один дед в роте. Нагнали слонов из учебок. Пока я болел, мне даже младшего сержанта дали, я на должности замка был. Вроде служи спокойно, считай деньки до дембеля. Но есть во мне, как бы это сказать, гниль какая то, не такой я как все. Заметил я ее в себе в классе наверное третьем, и дальше всю жизнь она со мной была, думал в армии от нее избавлюсь, но нет еще хуже ста-ло. И дело тут даже не в трусости. Вчера, например, отвозил на ученье еду в бочках, выгрузился и заныкался в грузовике. Комбат заглянул и сказал исчез-нуть, а я болт забил. Просто прикрыл брезентовую занавеску у машины. Оказы-вается, начальник округа был, генерал полковник и если бы он меня там засту-кал и вставил комбату, тот бы меня прибил просто, у него после Чечни крыша съехала хорошо. Но мне так на все наплевать в последние недели стало, что уже все равно. И из головы не вылезал рассказ нашего майора - начальника штаба батальона. У нас тогда здесь тактические ученья были, копали окопы для БМП. Так вот, он рассказывал, что как то парень один исчез, все думали - свалил, а потом его в это лесочке повешенным нашли.
Я лежал и смотрел на небо, день был солнечный, уже начинало припекать. Я решил что не вернусь, а если поймают в дизбат не пойду. Мне не чего терять и рисковать нечем.
Поднимаюсь на платформу, на ней я один. Смотрю расписание - электрич-ки - едут в Москву. Через пятнадцать минут я уже сижу в одной из них, и смот-рю в окно.
Входят контролеры. Их двое, мужчина и женщина. Мужчина идет прове-рять левую сторону, женщина правую. Я сижу справа. Она подходит все ближе. Я смотрю в окно. Сердце начинает неспокойно стучать. На мгновение перевожу на нее взгляд. Усталое лицо, еще не старая. Она смотрит на меня, на долю се-кунды останавливается и проходит мимо. Контролеры заканчивают проверку и уходят.
За окном опять леса, пустыри, деревни, какие-то города и перроны. Все это надоедливо мелькает перед глазами. Появился большой мост, различаю надпись - МКАД. Вот, куда мне нужно, в Москву ехать нельзя. Выхожу на ближайшей станции. Перехожу на другую сторону платформы. Жду электричку. Она при-ходит неожиданно быстро, захожу в почти пустой вагон, возвращаюсь на одну станцию назад.
На платформе почти никого нет. Сразу за невысокой кованой оградкой воз-вышаются деревья. Спускаюсь вниз и иду по тропинке. Почти как в лесу, только вот кругом мусора много, банки, обертки от мороженного, бутылки. Выхожу на просвет, передо мной широкая дорога, со скоростью проносятся машины. Вот и МКАД. Нужно обогнуть Москву, и на трассу до Петербурга. Жара.
Решил обходить слева. Не голосую, иду пешком. Солнце печет, иду по правой стороне дороги, так что меня обгоняют машины. Но не голосую, так дойду, мне спешить некуда.
Иду, уже несколько часов. День подходит к концу. Начинаю голосовать, но машины не останавливаются. Постою проголосую, пойду дальше, потом опять остановлюсь.
Голосую, притормаживает поддержанная иномарка, но останавливается слиш-ком далеко от меня. Бегу к ней. Из машины выходит мужик, пошатывается - вышел отлить. Я на секунду сконфузился, может, не для меня остановился, но все равно подбегаю.
- Подвезете?
- А тебе куда?
- Да, до трассы, до Питера.
- Не, я туда не еду, но могу подбросить.
Я сажусь в машину, залазит второй, он совсем пьян. Иномарка резко стартует и несется с бешеной скоростью, обгоняет другие машины. Водитель то же пьян. Смотрит на меня, улыбается.
- Ты куда едешь?
- До трассы на Петербург, а вообще до Питера.
- Мдаа, - машина на бешеной скорости обгоняет жигуленок, - значит до Ле-нинградского шоссе. Я вот раньше в милиции работал, а сейчас так, своими де-лами занимаюсь. А ты служил где?
- В N–ой дивизии, это здесь недалеко.
- Слышал я про нее, черных там много?
- Да, много.
Мне стало немного страшно – машина неслась с бешеной скоростью, водитель был сильно пьян. Несколько минут ехали молча.
- Жалко ты с собой оружие не прихватил… интересно бы было. Ну ладно, мне сворачивать нужно, здесь тебя высажу.
Я вышел из машины. Она рванула и исчезла за поворотом. Нужно идти даль-ше.
Начало темнеть. День был жаркий, и хотелось пить. Я шел и смотрел на обо-чину, нет ли баклажки от лимонада. Но вместо бутылки нашел деньги, две де-сятки, одна, правда, рваная, зато вторая совсем целая. В жизни никогда бумаж-ных денег не находил. Нахожу бутылку, пришлось набрать воды из канавы, жа-жда сил нет.
Уже совсем темно, я иногда голосую, но машины не останавливаются. Вот кажется и все, дошел до Ленинградского шоссе. Ухожу с МКАДа, передо мной надпись указательном столбе - «Химки», знакомое название. Прохожу чуть дальше, вдоль дороги, в нескольких местах, заняли позиции проститутки, рядом с ними останавливаются машины.
Вижу ночной ларек, иду к нему. Есть десять рублей, еще одну рваную десятку выкинул, стыдно давать. Захожу в ларек, там очередь.
- Ты откуда, – обращается ко мне пьяный мужик, взгляд недобрый. Хоть он и в гражданке, по взгляду сразу видно шакал(9).
- Да, мы тут в доме, вон в том соседнем, ремонт делаем.
Он подозрительно смотрит, но ничего не говорит, уходит, покачиваясь - сильно пьян. Я покупаю батон, воду и выхожу на улицу, есть не хочется. Пью воду.
Иду, в руках батон и бутылка. Подхожу к месту, где работают девочки. Пере-до мной вырастает невысокий дяденька, в обтягивающих, блестящих штанах, да и так он весьма странной наружности – вылитый сутенер. Смотрит на меня, улыбается.
- Ты откуда такой?
- Да так, гуляю.
- Ну, ну, - лыбиться он.
Я перехожу на другую сторону дороги. Там нет домов – большая поляна. Ло-жусь, нужно поспать, батон я как-то незаметно съел. Несколько минут наблю-даю, как работают девочки, потом пытаюсь заснуть. Холодно.
Просыпаюсь от холода, еще темно, но, кажется, начинает светать. Встаю, зубы стучат, разминаюсь немного и продолжаю свой путь.
Вот дачные домики, с их деревянными, чуть покосившимися заборами. Сол-нышко уже начинает ломиться в окна. Я все иду и иду. Уже наступил день. Го-лосую, никто не останавливается. Наконец останавливается пожилой мужик на «шестерке». Сажусь спереди. Он притормаживает рядом с двумя девчонками. Им нужно на пляж. Они предлагают за проезд двадцать рублей. Мужичек тор-гуется – тридцать. Девчонки соглашаются. Он довозит меня до развилки с до-рогой на пляж и высаживает. Прощаемся.
Долго иду. От жары начинает кружиться голова. Залажу, в какие то кусты на обочине и там засыпаю. Когда просыпаюсь, все та же жара. Наверное, про-спал не больше пары часов. Иду дальше, но опять от жары тянет в сон.
Ловлю машину, за рулем молодой парень. Говорю что еду в Питер, рассу-ждаем, что было бы хорошо мне поймать машину с питерскими номерами. Он меня высаживает. Сажусь на остановке и лениво голосую.
Рядом со мной резко тормозит фура. Замираю от неожиданности, вскаки-ваю и подбегаю к ней. Дальнобойщик приглашает сесть, я залажу в машину. Едем молча. Он включает в магнитоле кассету с афганскими песнями, у него целая коллекция. Едем долго, проезжаем несколько городом. Почти все время молчим, слушаем музыку. Он высаживает меня у Валдая. Оказывается, он про-ехал свой поворот и ему нужно возвратиться назад. Прощаемся.
Начинается дождь, и я мокну до нитки. Подхожу к кафе, у меня оказыва-ется немного денег, даже не помню, остались от десятки или кто-то дал. Захожу в кафе и заказываю бутерброд с сыром, самый дешевый, только на него хватает денег. В кафе сидят два кавказца. Они молча заказывают мне пару хот-догов. Говорю «спасибо», и посидев еще немного выхожу. Дождь уже почти кончился. Иду вдоль дороги. Начинает темнеть. Я дохожу до поворота, сворачиваю с до-роги, и устраиваюсь на ночлег в соседнем в лесочке. Холодно, но засыпаю.
Просыпаюсь очень рано, зубы стучат, быстро встаю и делаю небольшую пробежку, чтобы согреться. Но на ногах мозоли и бегать больно. Кругом очень красиво, солнце восходит, кругом лес. Прохожу несколько деревенек, и оказы-ваюсь в каком-то городке. Мне навстречу идут двое мужиков. Разговариваем. Они советуют вернуться в часть, тогда сильно наказывать не будут. Прощаюсь с ними.
Иду дальше, вдали вижу милицейскую машину, схожу с дороги. Рядом в лесочке стоит скамейка. Немного поспав на ней, продолжаю путь. Опять насту-пает жара. Захожу, в какую то деревушку, там возле дороги колодец. Пью из него и сажусь тут же рядом с дорогой, опустив голову. Ко мне подходит ста-рушка. Долго сморит на меня:
- А сейчас в армии, я знаю, всем ботинки выдают, а у тебя сапоги.
Я что-то отвечают, от жары ничего уже не соображая. Она уходит. Навер-но подумала, что я зэк беглый, но мне все равно и я не двигаюсь с места, сижу в каком то полусне. Меня будит гудок автомобиля. Машина забита до отказа впе-реди муж с женой, сзади трое детей. Еле втискиваюсь на заднее сиденье. По до-роге мать семейства ругает хачей и бесконечно жалуется на что-то, не стесняясь в выражениях. Наконец они высаживают меня у автобусной остановки, дают денег на автобус. Автобусы едут до Новгорода, но я решаю своим ходом
Иду вдоль дороги. Мозоли сильно мешают идти, пытаюсь пройтись боси-ком, но это еще хуже. Наконец меня подбирает старичок на «семерке». Он тоже едет в Питер. Едем несколько часов. Он постоянно о чем-то болтает. Проезжаем развилку на Новгород. Там множество торговцев стоят вдоль дороги со столами заполненными сувенирами. Старичок спрашивает, куда подвести в городе. Го-ворю что в центр. Повезло, не нужно ломать голову как пробраться в моих лох-мотьях в центр города, даже ночью это будет сложно, менты поймают. Стари-чок останавливается прямо перед моим подъездом. Прощаемся.
Я вхожу в подъезд, поднимаюсь по лестнице и нажимаю на дверной зво-нок знакомой двери.