В начале 80-х я работал в плановом отделе киностудии "Азербайджанфильм". Идеальное место для студента заочника экономического факультете института народного хозяйства. Четыре просмотровых зала, два съемочных павильона, два буфета, актеры, актрисы, режиссеры, тысяча работников и ты там среди них.
Наш отдел состоял из восьми женщин и начальника мужчины, которого я увидел только в первый день работы. Он забежал в отдел с пузатым кожаным портфелем, пожал мне руку, сказав : "ну наконец то!", - и попросил меня последовать к нему в кабинет напротив по коридору. Усевшись в большое кожаное кресло за огромным дубовым столом, этот маленький, похожий на колобка, мужичок, как-будто утонул в нем.
- В шахматы играешь? - был его первый вопрос.
- Играю, - ответил я, немного удивившись его дебюту.
Начальник вскочил из кресла, закрыл изнутри на замок дверь кабинета и достал из портфеля коробку с шахматами. Затем вывалил на стол все фигуры, выбрал оттуда одну белую и одну черную фигурку, спрятал руки за спиной, и сказал : "выбирай".
Так началась моя "работа" на киностудии. С утра до обеда - шахматы в кабинете начальника, а после обеда - просмотр фильмов в одном из кинозалов, игра в бильярд, настольный теннис и другие развлечения.
Иногда, для приличия, нужно было и в отделе за рабочим столом посидеть. Что я и делал 30 минут в начале рабочего дня и 30 минут в конце. По утрам в отдел захаживало очень много народу. Кто по-делам, а кто просто посплетничать о киностудийных новостях и попить чаю. Находясь в таком популярном месте, уже через месяц я был знаком почти со всеми работниками киностудии.
Так прекрасно и незаметно прошло три месяца. И вот, в одно летнее утро, зашел к нам модно одетый мужчина лет сорока, которого все дамы отдела встретили особенно приветливо. Он раздал всем женщинам по плитке шоколада, а на один из столов положил огромного размера торт. Мужчина оказался одним из многочисленных директоров картин киностудии, в обязанности которых входят организация и финансовое обеспечение съемок фильма. После нашего короткого знакомства, он задал мне прямой вопрос :
- И долго ты будешь прятаться за женскими юбками? - Переходи работать ко мне в съемочную группу. Мы на днях едем в двух-месячную экспедицию в горы, и мне нужен молодой, энергичный заместитель. Поехали, не пожалеешь. Запомнишь на всю жизнь эту поездку.
Экзамены в институте закончились, и я согласился поехать, тем более что "колобок" обещал сохранить за мной место в плановом отделе.
Через три дня мы уже ехали на студийном газике по лесистой, горной дороге. В салоне нашей машины кроме меня, директора и молодого, дымящего сигарету за сигаретой водителя, ехала еще костюмерша группы - симпатичная девушка лет 25, которая, как выяснилось позже, была любовницей, женатого директора. За нами ехали два больших студийных автобуса с остальной съемочной группой и принадлежащей ей техникой, и спец-машина бригады осветителей. Наша небольшая колонна машин медленно ползла в верх по серпантинной дороге, и в один момент мы достигли высоты нижних облаков. Проехав несколько минут как-будто в тумане, мы оказались выше облаков. Зрелище, я вам скажу, неописуемое. Ослепительное солнце над нами и кусок зеленой горы, торчащий из серебристо-белого ковра облаков, уже находился под нашими ногами. Взобравшись на одну из гор, вершина которой напоминала срезанную лезвием макушку,мы остановились на площади небольшого городишка, где и находились все основные достопримичательности: райком партии, райотдел милиции, летний кинотеатр, столовая-чайная и двух-этажная гостиница. Далее, вниз по склонам горы, располагались дома жителей.
По указанию директора мы оккупировали почти всю гостинцу. Кроме нас в ней проживали только два геолога, и, каким-то образом нашедший и приехавший в эту дыру, турист-охотник из Англии. Геологов мы видели редко, а вот англичанин каждый вечер прогуливался перед гостиницей, и курил трубку, от которой распространялся необычный аромат.
Почти все номера в гостинице были двухместными, и всех, за исключением творческого состава, селили в них парами. Меня поселили с директорским шофером, который войдя в наш номер незамедлительно занял кровать у окна, мотивируя тем, что он любит покурить лежа. Опробовав койку на прочность, он выглянул в окно, которое выходило на тыльную сторону, и застыл в раздумье. Потом, закричав : "мама", - выбежал из номера. Я подошел к окну, чтобы увидеть его маму, но на небольшой, бурно заросшей поляне, вплоть до самого склона, никого не увидел.
В это время зашел директор и пригласил меня на вечерний ужин в компании творческого состава киногруппы. Я был голоден, и с удовольствием принял приглашение.
Вернувшись в номер за полночь, и будучи слегка на веселе, я, не включая свет, завалился спать.
Проснулся я утром от сильного запаха смеси табака и какой-то травы. Протерев глаза, я обалдел. В номере дым стоял столбом, и вся комната была зеленая, как поляна за нашим окном. Выдранные с корнем растения лежали кучами повсюду. Директорский шофер с другим водителем сидели на его кровати, и дымили одну папиросу на двоих, передавая ее из рук в руки после каждой затяжки. Рядом с ними на полу сидел водитель машины осветителей, и, отделяя от растений маленькие цветочки, укладывал их в бумажный кулек сделанный из газеты. У всех троих на лице застыла блаженная улыбка, и казалось, что они сейчас находятся где-то высоко на небесах.
- Что здесь происходит? Что это такое?, - прерывая их полет спросил я.
- Райский цветок, ... конопля .... , - отклинулся на мой вопрос один из водителей.
Теперь мне сразу стало понятно их внеземное состояние, и какую маму в окне увидел вчера мой сосед по комнате.
Слух о волшебной поляне разлетелся моментально среди всех постояльцев, и уже на следующий день все номера, закрепленные за нашей киногруппой, имели зеленый цвет. “Райские цветы” собирали и сушили буквально все, за исключением директора картины и режиссёра постановщика. Директору понадобилось три дня чтобы очистить гостиницу от “зелени”. Последним его убедительным аргументом стало то, что он обещал лично сдать в райотдел милиции напротив гостиницы того, кто будет продолжать срывать сроки съемочного периода. Угрозы его возимели действие и зелень из номеров исчезла. Хотя, временами некоторые работники казались слегка радостными и заторможенными. Особенно троица водителей во главе с директорским. Однажды я даже видел его в чайной в компании охотника англичанина. Они сидели напротив друг-друга и дымили папиросами. Со стороны картина выглядела очень смешной: невысокого роста, кругленький в огромной кепке-аэродроме, неразговорчивый водитель и статный, высокий, аккуратно одетый и через-чур разговорчивый англичанин. Это тот классический случай, когда говорят что "они снюхались". Ведь англичанин не знал ни азербайджанского и ни русского, а водитель, тем более, не знал иностранных языков. Говорят, что они даже подружились. Охотник называл водителя "май фрэнд", и когда через неделю уезжал обратно в Англию, то долго жал водителю руку и подарил ему свою длинную трубку.
Через неделю съемки должны были быть в небольшой армянской деревушке, где наши работники обычно прикупали отличную самогонку и бесподобное домашнее вино. В сцене должен был участвовать очень популярный актер республиканского масштаба, который когда-то начинал свой актерских путь в кино именно в этой деревне. Деревенские столичную звезду, конечно, узнали, и заманивали к себе домой на "рюмку" и "чашку". А звезда, который уже был любитель выпить, не мог им отказать. Поэтому, к моменту когда режиссер давал команду "мотор", у актера подкашивались коленки и он падал на землю. Его облокотили к забору, а он и оттуда сполз. Директор бегал из дома в дом по всей деревне и умолял не срывать съемку и не наливать актеру. Но актер каким-то образом уже с утра всегда был "нестоячий". Через три дня режиссеру все это надоело, и он отослал актера обратно в Баку.
Однажды, среди ночи, вся гостиница была разбужена криками и звуками ломающейся двери из коридора. Это пьяный директор, который поругался и выгнал из своего номера костюмершу, нашел ее в комнате у молодого актера, и требовал ее назад. Она категорически отказывалась возвращаться и забаррикадировалась с молодым актером. Так как шум стоял большой, то из райотдела прибежали милиционеры, и поместили директора в КПЗ. На следующий день, когда по ходатайству режиссера, его выпустили, то ему стыдно было смотреть нам в глаза. Костюмерше стало жаль его, и она вернулась обратно к нему в номер. Они заперлись там и не выходили оттуда целый день.
Но ночью мы опять были разбужены криками и звуками ломающейся двери из коридора. Мы выбежали в коридор, думая что это продолжение вчерашней истории. Но мы ошиблись. Это была уже новая история.
Это приехала, получившая звонок из милиции, жена директора. На этот раз ночь в КПЗ провела жена директора. Утром директор отправил в город костюмершу и только потом вызволил свою жену из милиции. Она решила не уезжать, и осталась с нами до конца экспедиции присматривать за мужем. Директора такое положение не устраивало, но он молчаливо терпел.
Следующие две-три недели прошли относительно спокойно и плодотворно. Были отсняты почти все запланированные сцены, и мы благополучно вернулись в Баку.
Отдохнув несколько дней в домашних условиях, я вернулся к ”колобку" в плановый отдел. Больше в киноэкспедиции я не ездил, хотя были возможности и приглашения.
А директор оказался прав, когда говорил, что я запомню это на всю жизнь.