На границе пластов

1. Растущие сквозь время


  Они стоят в самом центре Всеволодо-Вильвы, такие ровные… словно в вечном напряжении вытянувшиеся по стойке смирно перед тем, чье настоящее имя никому не известно.  А поднимающееся солнце как бы цепляется за их четыре равновеликих кроны, за светлую зелень их игл-листьев и, слегка притормозив, делает плавный поворот к западу...  И так каждый день…Они так похожи на сосны, и своей мачтовостью, и  растрескавшимся шершавым черепашьим панцирем коры... 
  Посаженные неизвестно кем крест-накрест, строго по квадрату  они с самого своего рождения  не знают иного мира без этого своего учетверенного подобия...  Окружающее для них всегда четверично, как и длинные, перебегающие посолонь и заползающие одна на другую тени – продолжение их стволов.  Циркуль теней словно бы очерчивает по заросшей бурьяном земле северный сегмент какой-то окружности.  Может быть, это что-то наподобие колдовского круга Хомы Брута…  Нет – это граница основания громадного прозрачного футляра, накрывающего их.  Футляра, под которым вдруг исчезает сегодняшнее время, и тебя внезапно возвращает к состоянию, когда времени еще нет, и существуют только эти лиственницы с пробитыми в коре и затекшими молодым янтарем оконцами…
  Деревья для человека вообще странные и непознаваемые существа – они старше не только боль-шинства строений, созданных им, но и целых городов, и даже государств.  Они – патриархи и хозяева, знающие то, что никогда не уместится в ограниченной людской памяти.  Для понимания этого стоит представить 4-5-тысячелетние сосны северной Америки или 9550-летнюю ель из самого сердца Швеции – провинции Даларна…  Деревья словно бы прорастают сквозь время, нанизывая на ось своего ствола отдельные его слои-периоды, которые тут же начинают вращаться вокруг стволов вслед за солнцем, не-видимые, но так явно ощущаемые...
  Для меня, пожалуй, именно эти посаженные ровным квадратом-крестом лиственницы и являются символом Всеволодо-Вильвы.  Вернее, той местности, где этот поселок  проявился, причем не так давно, с исторической точки зрения.  У местных краеведов существует предание, что эти деревья были посаже-ны садовником-старообрядцем по приказу старообрядца же Саввы Морозова.  Но мне ближе другое мнение…  По своему виду и обхвату лиственницы кажутся старше не только Морозовых, но, возможно, и самого поселка, основанного Всеволожскими вместе с заводом всего 190 лет назад.  Может быть, эти деревья – следы какой-то давней старообрядческой традиции, бытовавшей в этих краях и знакомой Мо-розову, специально выстроившему свою усадьбу рядом с ними.  Как считает местный краевед Михаил Мокрецов, это могло быть что-нибудь наподобие, природного храма, святилища.  К тому же, недалеко от этих деревьев, к востоку-юго-востоку возвышаются над поселком еще две могучие лиственницы, причем раздвоенные.  Но не такие стройные:  кроны их словно искорежены какой-то силой.  И относительно четырех первых они как ворота для встающего солнца…
  И это только одна из тайн Всеволодо-Вильвы…

  Вообще, на русском севере (у старообрядцев в частности) лиственница считалась святым деревом. «Испокон веков из светлых, лиственничных бревен складывали северяне срубы церквей и часовен». Вот пример подобных легенд, основанных на исторических фактах, из Усть-Цильмы, находящейся в республике Коми: «В селе Серегово рядом со зданием старой церкви растут три вековые лиственницы. Согласно легенде, они тоже «святые».  Три века назад пришел на речку Кылтовку пустынник Василий Пестерев и устроил свою пустынь.  Срубил из лиственницы большой крест и молился рядом до конца своих дней.  После его смерти одному из жителей Серегово предстало видение:  над тайгой сияет огненное зарево, а в центре его – большой крест.  Мужчина, не долго думая, отправился в ту сторону, откуда исходило сияние и набрел на могилу пустынника.  Рядом с ней высился тот самый лиственнич-ный крест.  Дотронувшись до него, мужчина исцелился от мучавшей его болезни и решил, что святыню нужно обязательно перенести в серёговскую церковь.  Перенести-то перенес, да только крест чудес-ным образом вернулся назад, на место пустыни.  Три раза жители Серегово возвращались за крестом, и три раза крест возвращался на могилу Василия Пестерева.  Вскоре он и вовсе исчез, а возле церкви выросли три маленькие лиственницы.  Жители села убеждены, что эти деревья тоже чудотворные: прикоснувшись к их коре, можно избавиться от многих болезней».  Возможно, с чем-то подобным, но, к сожалению, забытым за годы советской власти связаны и всеволодо-вильвинские  лиственницы…
  По словам краеведов, в старину жители края (особенно раскольники из района старейшего здесь села Верхняя Яйва, что на Бабиновской дороге) любили садить у своих домов благородные, редкие для этих мест деревья – кедры и лиственницы.  Лиственница же, как упоминает другой вильвинский краевед близкий к старообрядчеству Андрей Ожиганов, была освещена еще и своим названием, которое созвуч-но с древнерусским словом «лествица» (одноименная мистическая книга 7 в. Иоанна Синайского и название старообрядческих четок), и поэтому олицетворяла путь-лестницу на небо к Богу.  Именно в кору живых лиственниц, по его словам, врезались старообрядцами иконы...  А может быть, почитание дерева в северной России, Урале и Сибири – это еще и сохранившаяся от предков память о языческом культе деревьев, бытовавшем и у славян и у угров...  Сквозь многие культуры прошел миф о мировом древе – оси Вселенной.  Здесь сразу вспоминается и известная великая ель с Гляденовской горы, что недалеко от Перми, объект поклонения муллянских остяков, собиравшая паломников со всего Прикамья и даже из-за Урала, уничтоженная Трифоном Вятским1...



2. Между двух геологических складок. Пограничье.


  А еще этот лиственничный квартет Всеволодо-Вильвы стоит как межевая веха на границе геоло-гических пластов и этнических культур.  Действительно, если внимательно посмотреть на физическую карту этих мест, то сразу бросается в глаза их пограничность, причем, сразу в нескольких аспектах.  Во-первых, долина реки Вильвы находится на самой границе уральской горной системы (части земной коры смятой в гармошку), которая постепенно сходит здесь на нет перед впадиной Камы (краевым прогибом плиты).  А река Вильва попадает как раз между двух последних горных складок.
  Восточная складка (главный источник местных известняков) протянулась от камня Сокольего (разбойничьего места на верхней Яйве) вдоль всех горнозаводских центров на юг, образуя знаменитые усьвинские Столбы, потом – до другой Вильвы и, наконец, до города Чусового.  Здесь она встает круты-ми утесами Такмана и идет дальше по правому берегу реки Чусовой, опоясывая весь край.  А к северу от Яйвы эта гряда пересекает еще одну Вильву (Глухую), реку Язьву и выходит к Вишере в виде легендарного Помяненного  Камня2.  Около самой Всеволодо-Вильвы эта складка образует две вершины, упоминаемые в литературе – Дресьву и Матюкову.  Именно эту гряду многие считают стыком (геоморфологическим, морфоструктурным) двух плит, двух материков (Восточно-Европейской платформы и надвига азиатской области палеозойской складчатости), поднявших на высоту дно древнего моря. 
  Все известные известняковые карьеры вокруг Всеволодо-Вильвы как раз являются разработками этой гряды.  Желающие могут найти в их отвалах отпечатки ископаемых раковин и кораллов, которые словно прорисованы ярко-белыми четкими штрихами в темно-серой породе.  Это остатки древних ко-ралловых рифов теплого мелководного моря.  Возможно, именно в нем в процессе эволюции и появились животные, ставшие пионерами суши.
  Некоторые из этих карьеров стали живописными местами отдыха, например, Южный Морозов-ский.  Это небесно-голубое длинное и кажущееся бездонным озеро.  Ощущение бездны, ведущей к цен-тру земли, рождается через контраст между 30-50 метровыми разноцветными берегами, теплых, телесных, плотских оттенков и холодной неестественной голубизной озерного зеркала, под которым, говорят, еще метров сорок. Берега падают отвесными изломами-ступенями прямо в бесстрастную недвижимую, словно окаменевшую, воду…  На северном берегу озера-карьера возвышается конусом вулкана рукотворная гора отвала.  Его красноватая макушка виднеется над темнохвойным лесом даже из Всеволодо-Вильвы.  Это, наверное, самая высокая точка вблизи поселка и лучшая смотровая площадка, с которой открывается вся вильвинская долина, вплоть до поселка Яйвы и дальше.  Видны отсюда и возвышающиеся вдали у самого горизонта над тайгой отвалы Березников, дымы Соликамска – на западе и таежные горы за Чаньвой – на востоке, и едва различимые строения Александровска – на юге…

  Вторая (относительно Вильвы – западная) параллельная первой гряда не так значительна – это уже последний скачкообразный переход к равнине. Но именно в этой складке находятся Всеволодо-Вильвенские урочища:  легендарная Шабурная и названная в честь старинного гидротехнического устройства Забойка.

  Сама долина Вильвы, где расположен поселок, представляет собой типичную для Урала, можно сказать, классическую уральскую местность, поросшую густым смешанным лесом.  Он то заболачивает-ся в приречных низинах, то отступает лугами перед поселком, то превращается в непроходимые бурело-мы и сузёмы на крутых склонах и распадках.  Всеволодо-Вильва, как и большинство уральских городов и поселков, словно бы взята тайгою в кольцо осады.  Но при этом в ней нет враждебности для местных жителей – она источник ягод, грибов, целебных трав, охотничьих трофеев…   Можно сказать даже так: она словно сама попала теперь в охотничий силок дорог, ЛЭП, трубопроводов, узкоколеек …
  К округе поселка Всеволодо-Вильвы,  кроме самой долины Вильвы с притоками Ивакой, Сурьей, Черной и Ольховкой,  можно отнести также на северо-востоке (за поселком Ивакинский Карьер и дерев-ней Ивака) среднее и нижнее течение реки Чаньвы с притоками  Капюшкой (Капищной), Ветосом и зна-менитыми пещерами.  На западе и юго-западе всеволодо-вильвинской территории  находится левобережье средней Яйвы с большим селом Усть-Игум и россыпью деревушек по речкам Игуму и Усолке – это бывшая житница округи.  А юг для всеволодо-вильвинца – это верховья Вильвы со старым селом Большая  Вильва, здесь же на полпути до города Александровска – центра района – находится большой посе-лок городского типа Карьер Известняк.  Восток – полудикие верховья Большой Рассохи, Лытвы, Урсы, подпитывающих Александровский пруд.  А на севере границы округи снова выходят к Яйве, уже Верх-ней.  Так как раньше это были сенокосные угодья Всеволодо-Вильвы,  их можно также отнести к описы-ваемой территории.  Это старинное село Верхняя Яйва с деревушками, через которые проходила ста-ринная Бабиновская дорога в Сибирь. 

  Удивительно, что с описанной выше геологической границей, проходящей по территории Всево-лодо-Вильвы, совпадает и другая межа – между двух археолого-этнических групп («финнами»-коми и уграми).  Об этом свидетельствует и название «виль-ва» – новая река, то есть река, открытая пришлыми коми-пермяками, предел их расселения, пограничье.  Интересно, что и на южной (Чусовской) и на се-верной (Глухой) Вильвах также некогда жили вогулы, что засвидетельствовано в исторических источни-ках...



3. Первый слой.  «Медвежий угол»


  И так, несколько сверкающих слоев-периодов вращаются  вокруг стволов вильвинских листвен-ниц.  И с первым из них связаны ключевые слова «глушь», «глухомань», «медвежий угол», сквозь которые проступает второй ряд «священный», «тайный», «обрядовый»…
  Первые люди появились здесь еще в Палеолите, они боролись за прибрежные гроты с пещер-ными медведями – чудовищными хищниками, которые вызывали их первый священный трепет, став-ший основой более поздних культов.  Часть из пещер по рекам Чаньве, Яйве, Иваке стали убежищами.  Из них наиболее известны такие памятники археологии, как исследованные в 60-х годах пермским ар-хеологом Е.П. Близнецовым 3, занимавшимся изучением пещер Кизеловского и Александровского районов,  гроты: Белый Склеп, Белоснежный (Близнецова), Пещерный Лев, Черные Кости, Ивакинский и пещеры: Драконова щель (Дующая), Тихий Камень, Пещера Тайн.  В них были обнаружены кости ископаемых животных, некоторые из них расколотые человеком, и кремневые орудия.
  Хорошо известна палеонтологам и туристам также Березовская пещера – некогда главный по-ставщик останков пещерных медведей в музеи. А теперь она интересует по большей части лишь тури-стов. Просека, ведущая в ее сторону хорошо заметна от дороги с Верхней Яйвы до Скопкорной...

  И в последующем Мезолите край этот не был безлюден.  О чем свидетельствуют остатки стоянок, например в гроте Подземных Охотников, с костяными составными орудиями, грудами черепов и костей уже бурых медведей (возможно, это первые намеки на культ медведя).  Типичны для того времени и артефакты Махневских пещер, которые находятся в 5 километрах по Бабиновской дороге от деревни Верхняя Яйва.  Это цепочка гротов и пещер (их более 20) в крутых высоких, скрытых в лесу скалах-останцах.  Многие из них удобны для укрытия.  Здесь есть и настоящие пещерные дворцы с широкими входами, естественными окнами, тайными убежищами.  Наиболее интересные:  Ледяная пещера с ледовыми сталагмитами;  пещера-балкон над отвесным обрывом, которая могла быть идеальной смотровой вышкой и, конечно же, Большая Махневская пещера.  Ее вход, вначале узкий, ведет в самую толщу кам-ня к вертикальным семиметровым расщелинам, стены которых сплошь усеяны известняковыми бугор-ками и натеками.  Наиболее ловкие из искателей приключений могут забраться на второй ярус в краси-вый зал со спиралевидный сводом, напоминающим улитку изнутри.  Дальше метра через четыре резко вниз уходит колодец Влюбленных, на дне которого могут стоять только два человека, и то только лишь тесно обнявшись...

  Позднее вместе с освоением человеком керамики и плавки металла и в этот край приходит куль-тура.  Кто же были первопоселенцы этих мест?  Последующие пришельцы называли их Чудью.  У вогу-лов есть легенды о первых низкорослых темнолицых людях, ушедших в землю.  Возможно, народы эти были близки к палеоазиатским монголоидным жителям, населявшим весь север Сибири и поклонявшим-ся Великому Медведю.  Это, видимо, были племена родственные первооткрывателям Берингова пере-шейка и Америки – протоиндейцам, на что показывают близость урало-юкагирской языковой макросе-мьи к некоторым языкам Северной Америки, а также последние исследования параллелей генофонда этих народов. 
Спустя столетия, угры, пришедшие с юго-востока ассимилировали палеоазиатов, а их языки впи-тали элементы тех древних наречий, что теперь позволяет сближать угро-финские языки с юкагирским.   Вероятно, потомки этих палеоазиатов и составили одну из двух угорских фратрий – Пор, поклоняю-щуюся медведю, а также добавили к внешности угров монголоидные черты.  Не случайно некоторых манси исследователи определяют близкими к американойдному антропологическому типу.  Для справ-ки:  другая фратрия обских угров – Мось поклоняется белому северному гусю и коню, что говорит об ее южном лесостепном происхождении.
  С древним же периодом связаны и материалы первых в этих местах археологических раскопок – «чудских ям» с остатками металлургических печей.  Они были проведены в районе Усть-Игума – в 1887 и 1893 годах учеными Уральского общества естествоиспытателей.

  А в Средние века до прихода русских эти места были уже вогульскими угодьями.  Пещеры при этом обрели новую жизнь – стали святилищами, часть из них сохранила это значение даже при новой русской власти.  Некоторые местные краеведы, в частности Л. Я. Миков, считают что, например, на-стоящее изначальное название левого притока Чаньвы – Капюшки на самом деле звучало как Капюшная – Капищная.  Действительно, устье ее находится в метрах ста ниже по течению от наиболее известного и почитаемого, много раз описанного и исследованного святилища – Чаньвинской или Вогульской пещеры.  Пещера эта расположена в скалистых обрывах над левым берегом реки Чаньвы, густо заросшим лесом.  По сообщению очевидца, вогулы посещали пещеру накануне православной Пасхи.  Собирались они со всей округи, в том числе и из-за Урала.  Приходили семьями, неся детей на руках.  Сегодня, что-бы добраться до Чаньвинской пещеры, как и до других пещер края, нужно сначала долго трястись по аб-солютно разбитой лесной дороге, потом идти по петляющей вдоль реки, местами подболоченной тропке.  Она, в конце концов, резко взбирается на буреломный склон и уходит в громадный черный земной зев, в аркообразную глотку какого-то хтонического божества, словно пожирающего тебя.  Пещера напоминает, скорее, огромный вытянутый грот, заканчивающийся узким логовом…  Во время раскопок здесь был найден материал разных эпох, начиная с «чудской» керамики, останков пещерных животных, «чудских древностей» медно-каменной эпохи и наконец посудой Средних веков, вогульскими костяными и же-лезными наконечниками стрел, украшениями, монетами.  Все это говорит о древнейшей культурной и культовой преемственности.
Если окунуться в безмолвие пещеры, то можно на какое-то мгновение ощутить ее дух, услышать отголоски древних сакральных песен в ее сводах, увидеть блики жертвенных костров и извивающиеся тени танцующих жрецов на ее стенах…  Но, для этого нужно, одиночество и время...
  А у входа в пещеру уже в наши дни установлен, наподобие идола, резной памятный знак, сделан-ный мастером из Яйвы – А. Н. Озерным…

  Именно с Чаньвинской пещерой связывает легенда начало Бабиновской (а правильнее Верхотур-ской) государевой дороги – второго по времени (после Чердынского4) пути-связки через Уральские горы между Русью и Сибирью.
  После похода Ермака и захвата Сибири перед Москвой ребром встал вопрос о коротком, надеж-ном и менее трудном пути для передачи царских указов, почты, казны, товаров и безопасного вывоза в центр пушнины, собранной как ясак.  Это было важным условием для полного подчинения завоеванных земель.  Поэтому в 1595 году царем Федором Иоанновичем был издан указ, повелевающий «охочим людям» разведать более удобный путь через дикую тайгу и горы.  И только спустя два года это удалось сделать посадскому человеку из села Верх-Усолка (близ Соликамска), уроженцу Сольвычегодска5 – Ар-темию Сафроновичу Бабинову.
  Согласно преданию во время своих поисков Бабинов как-то охотился у Чаньвинской пещеры и наткнулся здесь на совершавших обрядовые таинства вогулов, пришедших из-за Урала.  Решив не упус-кать удачу, идущую к нему в руки, Бабинов выследил пришельцев и разведал их тайную тропу через болота и увалы к верховью Туры.  Тропка была еле заметной, и, чтобы не потерять ее на обратном пути, Бабинову пришлось заламывать ветки деревьев.  Вернувшись, он доложил воеводе, что может провести прямую грунтовую дорогу, которая намного сократит путь между Солью-Камской и Тобольском.  Наконец высочайшее согласие было получено, и началось строительство.  По царскому указу в подчинение Бабинову было выделено два целовальника6 и 40 крестьян для расчистки пути и наведения мостов.  Это было 260 верст (300 км) сурового прорубания через дебри.  И вот, в 1597 году строители вышли к во-гульскому поселению Нером-Кар, расположенному в верховье реки Туры.  Годом позже на этом месте воеводой Сарычем Шестаковым в один год была возведена город-крепость Верхотурье – для береженья от калмыцких и иных орд.  Новая дорога оказалась примерно в восемь раз короче прежнего Вишеро-Лозьвинского пути, который проходил от Камы по Вишере до ее верховий, здесь через левые притоки, текущие с Уральского хребта, такие как Ниолс и волок он переходил в речную систему Лозьвы и дальше в Сибирь.  С 1598 года (со времени постройки города Верхотурья) Бабиновский путь стал именоваться официальной  «государевой дорогой» в Сибирь.  Он находился под прямым контролем царей Федора Иоанновича, Бориса Годунова, Михаила Федоровича, издававших специальные указы о его благоустройстве.  Дорога эта была продолжена до Тюмени и Тобольска и примерно 165 лет являлась единствен-ной официально разрешенной дорогой в Сибирь.  Это связано, прежде всего, с открытием в 1600 году в Верхотурье таможни, проходить через которую были обязаны все, кто следовал в Сибирь и обратно.
  А Артемия Бабинова за открытие и устройство дороги царь Федор Иоаннович пожаловал землями в верхнем течении реки Яйвы и освободил от уплаты всех податей.  Теперь он числился на государственной службе и именовался в официальных документах того времени как «вождь сибирской дороги».  До конца жизни Бабинов следил за ее содержанием, и передал это по наследству.  Похоронен он на Старом кладбище в селе Верх-Яйва.  Кладбище давно заброшено, заросло, и могила утеряна.  Но в 2007 году здесь около Бабиновского дороги энтузиастами из местных жителей во главе с Алексеем Назукиным был установлен памятный знак в честь Артемия Сафроновича Бабинова.



4. Второй слой.  «Дорога»


  То, что было написано перед этим абзацем – это подводка к уже второму временному слою, вра-щающемуся вокруг стволов вильвинских лиственниц, и виднеется на нем другое ключевое слово – «до-рога».  слово это было главным здесь почти два века.  А вообще, скорее всего, большинство местных старых дорог, как и Бабиновская, были пробиты по вогульским тропам.  Предположительно, по изысканиям александровского краеведа, сотрудника районного архива Веры Шелюпининой, именно по одной из таких троп была позднее проведена и Горнозаводская железная дорога...
  Но даже и в этот период активного расселения русского населения к долинам Вильвы, Чаньвы, Иваки все-таки больше подходило прежнее определение «глухой угол», так как находились они тогда в стороне от основных путей.  Даже если здесь и селились вместе с вогулами пришлые-русские, то были это беглые крепостные или раскольники, прятавшиеся за буреломами и суземами в маленьких выселках.  Конечно же, сегодня следов этих первопоселений не сохранилось, лишь в народной памяти существуют полустертые воспоминания о разного рода «шабурах» (от названия грубой одежды простонародья), на-слоившиеся на более поздние реальные истории.  А охотники-вогулы, не желавшие принимать чужие обычаи, отходили на восток, но многие из них оседали, принимали православие, обрусевали.  Поэтому-то среди русского населения края и отмечают наличие вогульских черт.  Хотя, как пишет источник кон-ца прошлого века, «резко определенной племенной физиономии у вогул не заметно, в одной и той же местности встречается большое разнообразие лиц»7.
  Как бы там ни было, но тяготел этот дремучий край тогда все-таки к Бабиновской дороге:  туда выбирались местные насельники, чтобы поторговать или обменять товар, туда же выходили и другие охочие люди… отнять то, что было по силам.  Край этот был убежищем для многих разбойников.  По этому и слово «разбойник», также виднеется рядом со словом «дорога».  Недаром до сих пор старики из соседних поселений, говоря о жителях Всеволодо-Вильвы, иной раз называют их между делом «разбой-никами».
Связывают легенды эти места и с нераскрытыми кладами.  Например, с преданием о двадцати бо-чонках серебра, привезенных Ермаком с Волги.  Перед походом в Сибирь, уже находясь на службе у Строгановых, Ермак поднимался вверх по Яйве до камня Соколиного, а может быть и дальше, до камня Кресты (у заброшенной Ерзовки).  Где-то здесь в пещерах и неприступных скалах он и схоронил свою казну.  Обратно из похода Ермак не вернулся, как и его соратники, и тайна эта до сих пор не разгадана.  Хотя, может быть, клад стал трофеем другого атамана.  В 1594 году в пещерах на скалах Яйвы скрыва-лась ватага атамана Сокола, который разбойничал по всей округе.  А до этого он был товарищем Ивана Кольцо – правой руки Ермака.  В 1595 году Сокола выбили из его убежища, и он бежал на Каму, туда, где находится село Таман.  Там он продолжал свой промысел, грабя проходящие суда.  Но и оттуда был выбит Строгановыми.  Куда – неизвестно.  И тайна клада так и остается тайной.
  Повторилась разбойничья история и в начале ХХ века, когда в этих краях между Всеволодо-Вильвой и Александровском появились так называемые «Лесные братья» – рабочие-боевики под руко-водством Алексея и Ивана Давыдовых, ушедшие на разбой-мщение из Луньевских копей после разгрома первой русской революции.  Они обосновались в лесах у дороги Всеволодо-Вильва – Ивака, и однажды даже взяли боем Всеволодо-Вильвенский завод.  «Совершали набеги, как вогулы за четыреста лет до них. То возьмут заводскую кассу – т.е., получается, жалованье, заработок.  То разгромят казенную вин-ную лавку, и от лавки остается одна пьяная лужа, будто растаяла огромная пьяная снегурочка. Поступок памятный, но еще больше тоскливый» (С. Бородулин).  Их «подвиги» послужили материалом для ранней историко-приключенческой повести Аркадия Гайдара «Лесные братья, или Давыдовщина»…

  А для первых исторически зафиксированных русских поселений кроме ключа «дорога» было важно и  другое ключевое слово – «соль».  С этим связан район к юго-востоку от Всеволодо-Вильвы на реке Яйве около поселка Усть-Игум.  Соль вырывается здесь на поверхность с мощными источниками, как, например, родники у заброшенных деревень Труба и Посад…  Когда во время войны у населения была нехватка соли, они варили супы прямо на этих естественных рассолах…  Да что родники – вода главных речек этих мест Игума и Усолки солоноватая на вкус.  И поэтому не случайно, что господа Строгановы так рано ухватились за эту территорию, где еще в XVI в. возник яйвинский сельский соля-ной промысел.  Военно-административным центром его стал строгановский Яйвинский острожек – главный пункт для защиты от яйвинских вогуличей.  О проживании здесь инородцев говорят и название реки Игум, что в переводе с хантыйского звучит как «сосна», и название крутого, но ничем особо не вы-дающегося мыска над Усть-Игумским прудом – Балбан, что может свидетельствовать о культовом ха-рактере последнего. Ведь не случайно, что неприметное с виду урочище имеет свое собственное назва-ние, причем, созвучное со словом «болван», означавшим культовую статую-идол…  В 1581 году Яйвин-ский острожек был разорен вогульским князем Кихеком во время известного похода нескольких вогуль-ских дружин на захваченные русскими территории (именно это и вынудило Строгоновых пригласить с Волги Ермака).
  Другим старейшим поселением здесь является село Булатово, отметившее в 1999 году свое 420-летие.  Впервые упоминается оно вместе с острожком еще в писцовой книге Яхонтова8.  В селе есть кра-сивая деревянная церковь, перестроенная в 1839-45 годах из более старой Свято-Никольской (17 в.).  Вообще, строительство первых церквей, как отмечено источниками, выпадает здесь на начало 17 века. Это и Строгановы в 1606 – в Яйвинском острожке, и Бабинов в 1616 – в Верхней Яйве, и в монастыре Новая Пустынь – храм Введения).  В 1645 году по другой переписной книге (воеводы Елизарова) здесь на Яйве отмечено уже 11 варниц, а через два года упоминаются починок на р. Игум, деревня Беспалово и починок Черепанов в устье р. Усолки.

  Село Усть-Игум – одно из самых привлекательных во Всеволодо-Вильвенской округе.  Здесь есть и широкая река Яйва с песчаными пляжами, отличный вид на которые и на дальние увалы за рекой (вплоть до деревни Разим на горушке) открывается с Красной Горки – старинного места сельских гуля-ний.  Не менее живописен на Игуме старый пруд, с плотиной, мощными кедрами и деревушками на про-тивоположном крутом берегу.  Другим необычным памятником в селе является высокая четырехгранная труба из красного кирпича с выложенной надписью – «1906» – все, что осталось от былой славы посел-ка.  А гордится ему есть чем.  Возник поселок примерно в середине 18 века, как пристань и место по-стройки барж-коломенок.  Специально для этого в 1753 году здесь появилась пильная мельница.  Но наибольший рост Усть-Игума выпал на 1890-й и последующие годы, когда князьями Голицыными было начато здесь строительство кирпичного завода.  И сегодня в поселке можно найти кирпичи с клеймом «ЯЗКГ» (по нашему предположению: «Яйвинский завод князей Голициных»).  Они – и вокруг упоми-навшейся трубы, и в фундаментах домов, а один даже затыкает дыру для слива, в емкости, где полощут белье…
  Все дело в том, что в 7 километрах от поселка находятся залежи уникальных белых огнеупорных глин, которые крестьяне добывали зимами из шахт глубиной от 15 до 40 метров.  По упоминанию Васи-лия Николаевича Берха9, уже в 1702-15 гг. глина отсюда шла в продажу на стекольные заводы и произ-водство посуды.  А еще из усть-игумских глин делали особые кирпичи для обкладки домен, особую плитку и керамику.  Завод этот был востребован, благополучно пережил все исторические катаклизмы, но был закрыт в 60-е годы после запуска Яйвинской ГРЕС, по причине обмеления реки и плохих сухо-путных дорог.  А глину здесь и сейчас добывают и вывозят на предприятия Березников.
  Не менее достойными были и сельхозугодия поселка.  Ранее в его богатых окрестностях насчиты-валось более 70-ти деревень (сейчас – 10).  Здесь, как и в Верхней Яйве и в других старейших русских поселениях, было устойчивое развитое сельское хозяйство, много скота, посевы ржи, ячменя, овса.  Большая часть территории была распахана.  При этом говорят, что и коров-то здесь держали специально для навоза и практически не доили.  А местные сеновалы были больше чем жилые дома:  на них по спе-циальному взвозу заезжали прямо на лошадях.
  Примечательны рассказы и о местных праздничных традициях:  Иванов день все селения празд-новали в Гремяче; Ильин – за рекой в деревнях Жуклино, Зуево, Опросинино; Троицу – на Горе, и в Ра-зиме, а на Петра шли в Тунегово (кстати, откуда родом был ходок к Ленину М. И Тунегов).  Сходки эти назывались «полянками».  Они были тайной мечтой всех подростков.  Собирался народ часов в десять, и веселились до утра.  В каждой деревне были свои музыканты.  Устраивались песни-пляски.  Навешива-лись веревочные качели.  Иногда случались кулачные бои стенка на стенку, но лежачих не трогали.
До сих пор варят в Усть-Игуме и свой вид пива, а еще особый местный напиток, который назы-вают «бражкой», но на самом деле это своеобразный овсяный квас:  размалывается овес, распаривается теплой водой, процеживается, наквашивается дрожжами или «мелом» (из солода, хмеля, сахара) и стоит до появления пенного «хохолка».  Получившийся вкусный беловатый густой напиток хорошо утоляет жажду, тонизирует.  Он питательный и целебный…
  Угодья Усть-Игума могли бы сегодня снабжать весь район молочными продуктами и хлебом, но хозяйство запущено (особенно в последнее десятилетие), большинство деревень брошено.  Сбывать про-дукты некуда, а везти на рынки далеко и трудно.  Из-за нехватки рабочих мест люди начали уезжать, и в результате все обернулось тем, что, наоборот, здесь стало просто не кому работать.  И, увы, не отсюда везут сегодня зерно и молочные продукты, а наоборот сюда…  из Верещагино.  Положение смогла бы спасти хорошая трасса со стороны Перми, которая заметно реанимировала бы весь район и восстановила потерянное.
  В старину этот солеваренный и сельскохозяйственный район у Яйвинского острожка через доли-ны рек Вильвы и Иваки, кроме самой реки Яйвы, вероятно, был соединен с государевой Бабиновской дорогой и другим древним путем – сухопутным.  Выходил он из лесов примерно у деревни Махнево, близ Верхней Яйвы.  Именно этой вильвенской тропе и выпало в дальнейшем, как мне кажется, повли-ять на судьбу всеволодо-вильвинских мест, так как главные интересующие нас объекты возникли как раз на пересечении его с речками.



5. Еще немного о «Бабиновке»


  Что же касается собственно государевой Верхотурской (Бабиновской) дороги, то она была плат-ная.  И цена была достаточно высока – 10% от стоимости провозимого товара.  Попытки объезда околь-ным путем наказывались большим штрафом и конфискацией груза.  Только за двадцать лет до открытия Сибирского (Кунгурского) тракта плата была упразднена.  Всего же служила дорога Русскому государ-ству, как уже упоминалось, более двух веков, и 165 лет из них – как единственный официальный тракт. 
  Можно представить себе этот путь в 16-18 веках, когда по этой единственной пунктирной линии в шесть метров шириной среди глухой тайги, как сквозь узкое горлышко песочных часов следовали на за-селение сибирских просторов значительные массы людей и тонны грузов.  Дорога была нелегкой, шла по сложному рельефу, местами заболоченному, а в непогоду была абсолютно непроходимой.  По ней предпочитали следовать в зимнее время.  Специально в Вятке для ямской службы были наняты молодые парни.  А чтобы закрепить их на месте, в Соликамском уезде был объявлен единственный в российской истории рекрутский набор девушек.  Набирали девиц от 18 лет, незамужних, с целью их дальнейшей же-нитьбы…
  Очень быстро вокруг тракта начали возникать многочисленные деревни,  население которых (в основном выходцы с севера России) богатело, занимаясь чаще всего перевозкой грузов, лесозаготовкой. Крупнейшей на этой территории стала деревня Верхняя Яйва, где поселились Бабиновы, которым была дана власть собирать на повинность для улучшения дороги местное население.  Эта деревня стала волостным центром государственных земель.  Вот как писал о ней в ХVIII в. будущий академик Иван Лепехин10: «Село Яйва прозвано по реке Яйве, над которою оно стоит; около сей реки места казалися быть тучнее и сушее и везде видны были пахотные труды»11.  Еще в начале 17 в. рядом с деревней возник монастырь, а позднее, в начале уже ХХ века, в ней была организована первая в этих местах больница, существовали школа, аптека, детский сад.  Жители села могли позволить себе предметы роскоши, кото-рые хранятся теперь в Яйвинском краеведческом музее (пожалуй, самом интересном в районе).
  Действительно, когда выезжаешь с таежной дороги к Верхней Яйве, простор вдруг неожиданно распахивается.  Вокруг тебя начинают, словно бы раскачиваться и кружиться, просторы заброшенных  полей, лугов, речных оврагов.  И среди этого буйного разнотравья чернеют в темно-зеленой оправе кра-пивников останки покинутых деревень…  Махнева, Шубина, Коченгина, Осинники, Семкова, Гари, Сте-пановка, Исанка, Ерзовка, Гашковка...  А крапива высотою в человеческий рост – словно табу, наложен-ное самой природой на доступ случайному легкомысленному прохожему, забывшему свои истоки…  Конечно же, открытие в 1763 году Сибирско-Московского (Кунгурского) тракта на Екатеринбург, когда «бабиновка» превратилась лишь в зимний проезд, используемый местными купцами для торговли на Ирбитской ярмарке (второй в России после Нижегородской), негативно сказалось на местных деревнях, но благополучие их на этом не прекратилось, ведь еще в 30-е годы здесь было организовано 7 коллек-тивных хозяйств.  Подорвала его в 60-е годы советская политика укрупнения колхозов, и последующий период, когда люди не знали, куда им податься.  Теперь большая часть некогда богатых сел по всему тракту, так же как и в районе Усть-Игума, заброшена (как на Пермской, так и на Свердловской сторо-не)…
  За все годы существования Бабиновской дороги кого только не вела она в неизвестность.  Здеш-ние ухабы видели и конных, и пеших…  И убогие, отчаянно скрипящие телеги…  и гербовые рессорные кареты.  Мотали эти нелегкие бабиновские версты и следовавшие в Китай государевы послы Федор Бай-ков (1654-58), Николай Спафарий (1675-78), Избрант Идес, Адам Брандт (обратный путь 1695)…  и стрелецкие отряды, жаждущие  поживиться в какой-нибудь новой «златокипящей Мангазее»…  и  цер-ковные авторитеты, истово алчущие приобщить к спасению «бедных» инородцев…  и простые мастеро-вые, строители сибирских кремлей, крепостей, заводов и храмов…  и хмурые шведские военнопленные;  и крестьяне, надеющиеся на лучшую долю…
  Горы и реки вдоль «Бабиновки» с помнят горящие глаза неистового протопопа Аввакума12 и его верную супругу: «…Таже послали меня в Сибирь с женою и детьми. И колико дорогою нужды бысть, тово всево много говорить, разве малая часть помянуть.  Протопопица младенца родила, – больную в телеге и повезли до Тобольска; три тысячи верст недель с тринатцеть волокли телегами, и водою, и саньми половину пути» 13…
  « - Доколе маяться нам, протопопе? - До смерти, Марковна!»…  А потом были тысячи его по-следователей, искавших в глуши спасения не своего живота, но – главное – веры  предков...  и при этом готовы они были идти на смерть «за единый аз»…
  Помнит эта дорога и некогда правившего целой империей, а потом превращенного Фортуной в стоика, бывшего светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова14, схоронившего в Казани же-ну, мрачного, погруженного в себя…  Нахлобученная на глаза овчинная шапка...  Кровавый кашель… Потупленный взгляд, избегающий встречи с глазами дочерей, одетых в грубую сермягу и тулупы…  Не такое будущее он выстраивал для них…  Вот они – грехи тяжкие… прежние…
  А через 15 лет здесь проследует также и его гонитель – Остерман15…  Князья Долгорукие16… Да, неисповедимы пути Господни:  с самого верха до самого низа – один лишь шаг…  Хорошо помнит Ба-биновка опальных вершителей людских судеб – Бирона17… Миниха18…  и прадеда Пушкина – Абрама Ганнибала19…
Этой дорогой шел на восток в неведомые дали отряд Первой Камчатской экспедиции20 капитана-командора Витуса Беринга и его помощников Алексея Чирикова и Мартына Шпанберга…  Мокрые чер-ные треуголки… Офицерские шарфы, бьющиеся на срывающихся с нахмуренных гор, свистящих в кед-ровой хвое порывах ветра … Потертые, линялые обшлага и лацканы некогда ярких военных и морских мундиров…  Доброжелательный, усталый и не очень уверенный наклон головы капитана-командора…  Нервное прокручивание уса Шпанбергом…  Упрямо сведенные брови Чирикова, словно излучающие энергию преодоления всего, что только возможно, ради процветания державы…  Надрывный скрежет перегруженных якорями, пушками, мотками снастей, кулями с провизией крестьянских подвоз…  Вяз-нущие колеса…  Ржание реквизированных неказистых лошадок, падающих от изнеможения…
   А спустя семнадцать лет по «бабиновке» возвращались из Сибири после успешных исследований члены академического отряда Великой Северной (Второй Камчатской) экспедиции21, замечательные ученые:  натуралист Иоганн Гмелин22, историк Герард Миллер23.  Последний в1742 году останавливался в деревне Чикман и скопировал хранившуюся у потомков Бабинова в березовом туеске грамоту царя Федора Иоанновича о жаловании земель вдоль верхней Яйвы и освобождении от податей…
  А за ними следом в 1746 году по «бабиновке» возвращался в Россию другой участник Великой Северной экспедиции, действительно побывавший на Камчатке, объездивший и изучивший ее, достиг-ший с Берингом берегов Северной Америки и одним из первых европейцев вступивший на ее западные берега, изучивший их флору и фауну, дважды пересекший Тихий океан, а затем после кораблекрушения перенесший тяжелейшую зимовку на необитаемом острове (во время которой умер от цинги капитан-командор) – адьюнкт Петербургской Академии Георг Стеллер24.  Без него, без его знания природы и ле-чебных растений, например «цинготной травы», умер бы не только 31 человек команды, а, наверное, и весь отряд...    Стеллер возвращался окрыленный, зная, что отлично потрудился во славу науки, сделал не одно открытие и собрал большой материал, анализировать который хватит ему до конца жизни…  Он рассчитывал, прибыть в Петербург зимой или ранней весной, но после неприятной задержки его планы расстроились… В Иркутске Стеллера взяли под арест из-за лживого доноса в Сенат от мичмана Хмелев-ского, которого ученый обвинил в притеснении вопреки указаниям правительства камчатских туземцев.  В доносе говорилось, что Стеллер самовольно, отпустил камчадалов, главных зачинщиков бунта против русских.  После строгих допросов в Иркутской канцелярии было выяснено, что Стеллер действительно отпустил по домам нескольких умиравших от голода камчадалов, которых арестовали, но не охраняли.  Иркутский губернатор Лоренц Ланге, не видя вины, отпустил ученого...  В Соликамске Стеллер оказался лишь в апреле.  Многие из коллекционных образцов, разморозились и начали портиться, к тому же нача-ли прорастать саженцы и семена редких растений...  Он вынужден был высадить их (80 видов) в саду у Демидова...  Пользуясь ситуацией как человек увлекающийся новым, Стеллер решил на лето задержаться в Пермском крае, чтобы одним из первых исследовать природу и этих мест, для чего сделал ряд «вылазок» по северу Прикамья.  Вернувшись в августе в Соликамск, он полностью был настроен на дорогу в столицу…  Но здесь его настигла еще одна неприятность в виде курьер, прибывший по распоряжению Сената, с указанием доставить Стеллера  обратно в Иркутск для продолжения следствия…  Передав свои коллекции академику Фальку, Стеллер с тяжелым сердцем под конвоем поехал обратно.  Оказалось, что Сенат получил известие из Сибирского приказа о том, что Стеллер проехал через Верхотурье по дороге в Петербург, тогда как донесение Иркутской канцелярии о невиновности ученого дойти до Сената еще не успело… Тобольский губернатор Сухарев, который недолюбливал Стеллера, специально задержал донесение об освобождении из Иркутска. Пришлось ученому мотать бабиновские версты обратно… Это был шок, подорвавший его дух и ослабивши физически… Не смотря на то, что у Тары, Стеллера нагнал другой курьер с предписанием об освобождении… он был уже неизлечимо болен… Ученый скончался в Тюмени от воспаления легких на руках экспедиционных лекарей…  и навсегда остаться тридцатисеми-летним на одном из концов этой дороги...
В 1770 году Бабиновским путем прошел известный на весь мир естествоиспытатель, географ и путешественник, тогда 29-летний член Санкт-Петербургской Академии наук Петр Паллас25, а через год – будущий академик, ученик Ломоносова и Крашенинникова, уже упоминаемый нами Иван Лепехин, оставивший наиболее полное и яркое описание этих мест.  Оба они были руководителями отрядов боль-шой академической экспедиции.
  Любопытно также, что именно по этой дороге проходил на запад персонаж Даниеля Дефо – Ро-бинзон Крузо, продолжая свои приключения в книге «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо, со-ставляющие вторую и последнюю часть его жизни, охватывающие изложение его путешествий по трём частям света, написанные им самим».  В этом романе бывалый моряк из Йорка снова не может удер-жаться дома и отправляется на свой остров.  А после совершает кругосветное путешествие, в конце которого попадает в странную страну Россию, которую пересекает, выбираясь из Сибири через Тюмень и Соликамск, до порта Архангельск…  «Почва местами была очень низкая и болотистая, а местами очень неровная…»  «Верный слуга-сибиряк, который в совершенстве знал местность… вёл… окольными дорогами в обход главнейших городов и селений на большом тракте, таких как Тюмень, Соликамск и др., так как московитские гарнизоны, расположенные там, весьма тщательно обыскивают путешест-венников, опасаясь, как бы этим путём не убежали ссыльные»26.

  Для описания характера пути по старинной Бабиновской дороге очень подходят отрывки состав-ленного немецким офицером XVII века «Правдивого описания далекого путешествия из Москвы в То-больск, которое я сам совершил, прилежно наблюдая, в 1666 г., в обществе 46 офицеров»27: «9 числа рано утром приехали к большой реке Каме, переезжали через нее целую милю, затем лесом еще одну милю до города Соликамска… Жители называются пермяками…высокие, крепкие люди…  Впечатление, что в Соликамске стоят много сот кораблей с мачтами, благодаря черпакам, которые черпают соленую во-ду… Мала и узка пробитая здесь дорога; поэтому через леса могут проехать только одни сани, так что когда сани встречаются с другими, сильнейший опрокидывает сани на бок, лошадей же толкает в снег, так что видны только их головы»…  13 февраля немцы «через густой лес прибыли в деревню Jewa»…(главная ямщицкая слобода на Бабиновской дороге). Проезжая далее по государевому пути он то и дело записывает: «на скалы прямо страшно смотреть», «только лишь поднимемся вверх и опять спускаемся в глубину ужасными ущельями, и возницы принуждены крепкими стволами деревьев с вет-вями обвязывать сани, чтобы они не так стремительно летели вниз»  Так они ехали до Чикмана, т.е. километров двадцать к востоку.  18 февраля отряд, наконец, прибыл на таможню в Weriketur (Верхоту-рье), «здесь в 14-й раз сменили подводы»».
В тот год, когда проходили немцы, Бабиновскою дорогу поддерживали 33 двора оброчных кре-стьян: «на реках и болотах мосты намостить, а на малых грязях гати поделать» (как и через сто лет наказывал их внукам генерал Геннин).



5. Третий слой.  «Завод»


  Поворотным моментом для этих мест (как и для всего Прикамья), а также началом вращения но-вого временного слоя-периода вокруг стволов лиственниц было неожиданное обнаружение на притоке Яйвы Кужгорте в 1617 г. древних чудских медных шахт, с бронзовыми инструментами и кожаными сумками.  Это случилось в то время, когда в России была острая нехватка меди.  Так появился первый рудник в крае – Кужгортский.  Находка заинтересовала Москву, и оттуда в 1635 г. для разведки были посланы «гость Надей Светешников да подъячий Илья Кириллов, с ними послан иностранец рудознатец немчин Арист Пецольт с иными мастеровыми с русскими и немецкими людьми»27.  За исследованием наблюдал лично царь и великий князь всея Руси Михаил Федорович.  В 1643 году ему было отписано Богданом Тишиным и Кириллом Босовым:  «На Яйве реке в Кужгортской горе ниже старых подкопов, которые весной зарушило, шли новым подкопом и дошли до медной руды жилы толщиной в 5 вершков, а шириной во весь подкоп».  Через десять лет этот рудник истощился, но к этому времени по всей Яйве ру-дознатцы начали отыскивать медную руду:  1629 – в районе деревень Гремяча, Кекур и Архиповка, в 1716 –Зуевым у деревни Жуклино, в 1723 – у деревни Клестово, 1724 – у Сметаниной и Камня (здесь  же 10 января была начата разработка).
  Наиболее последовательное промышленное освоение края началось с появлением на Урале спе-циально посланного для этих целей Петром I генерала-майора Виллима Ивановича Геннина28, создавше-го и возглавившего Обербергамт (Горное Управление Сибирскими и Пермскими заводами), подчиняв-шееся напрямую Центру.  До него Строгановы, сколотившие свой капитал на соляном промысле, были вообще не заинтересованы в какой бы то ни было горной деятельности.  Именно Геннин своими реко-мендациями и внушениями подтолкнул их к добыче руды в своих землях и к строительству заводов.  За время своей деятельности Геннин – самый выдающийся для своего времени в России инженер и адми-нистратор – реконструировал все старые заводы Урала и основал 12 новых мощных казенных предпри-ятий (два из них впоследствии станут крупнейшими городами Урала – Екатеринбургом и Пермью). И это не считая его помощи при реорганизации и строительстве частных заводов.  Именно при Геннине Урал приобрел свой особый характер и облик.  Край стал как бы маленькой Европой в самом  центре Российской империи – и по передовым технологиям, во многом опережавшим Запад, и по близким к ев-ропейским социальным отношениям (рыночно-меркантильным, щадящим как приписных крестьян, так и горных работников), ориентированным на вольнонаемный оплачиваемый труд.  Понимая, что без пер-вичного начального звена, добывающего и поставляющего руду и древесный уголь, не будет производ-ства, Геннин стремился сохранить, не подвергая разорению и местных крестьян, и рудознатцев, и рабо-чих. Волей-неволей он стал всеобщим заступником, и только те, кто нарушал трудовую дисциплину, по-лучали сполна, здесь он был непримирим.  Плата за произведенный труд при этом совершались строго. Могли быть обойдены финансово государственные чиновники (как не раз и сам генерал-майор), но не прямой производитель.  Геннин был человек дела, при том обладавший справедливостью и порядочно-стью.  Для него были важны не личный доход и карьера, а польза государству и реальный результат в поставленных задачах.  Все 12 уральских лет он прожил в простом доме, не отличном от других.  Для контраста:  первым делом Татищева, сменившего Генина здесь всего на 3 года было возведение собст-венного шикарного особняка в Екатеринбурге…
  Геннин несколько раз проезжал по Бабиновской дороге, не один раз бывал он и на реке Яйве, са-молично исследуя местные медные рудники.  Именно Геннин составил первое описание некоторых ме-стных природных объектов, например, большой пещеры на камне Тихом («Особливых куриозностей в Пермии не находитца, но токмо… во оной горе, где камень весь голой, есть скважина яко очаг печной, можно каретою с шестью лошадьми въехать. Свод имеет от натуры своей плоской и страшной… Бросали с огнем береста, но токмо самую глубь оной пропасти достигнуть зрением не могли…»). Он же опубликовал первую в истории зарисовку-чертеж яйвинских берегов, которую поместил с подписью «Река Яйва в Пермии» в свою замечательную книгу «Описание сибирских горных заводов».

   Именно с тех пор с последним слоем-периодом, вращающемся на стволах лиственниц, связаны новые ключевые слова: «руда», «прииск» и, наконец, «завод»…  Хотя долины собственно Вильвы, Чань-вы и Иваки и в начале этого периода продолжали представлять собой все тот же глухой медвежий угол (и это только усилилось с постепенным угасанием Бабиновской дороги к середине 18 века). Здесь возник своеобразный естественный заповедник:  охотничьи угодья, где водились медведи, волки, лоси, лисы и рыси, не считая дичи и пушного зверя.  А медь находили где-то у границ этой территории:  ручей Шу-миловский, реки Люмези, Малая Турумья (1752); в 5 верстах от деревни Жуклина и прииск под Кекуром на Усолке (1753);  Красная гора на р. Вильва (1757), река Осиновка (1759), р. Большая Турумья (1760)…

  Сегодня четыре старые лиственницы оказались в самом центре поселка Всеволодо-Вильва, кото-рая является в свою очередь административным центром городского поселения.  Стоят эти деревья на берегу речушки Кичига, которая делит поселок на две почти одинаковые части и впадает в старицу, ра-нее бывшую петлей Вильвы.  Слово «кичига» означает «молотило, заменяющее цеп: выгнутая, сручная палка, с плосковатым концом, для сбою колокольца со льна; клюка, кочерга» – в границах поселка  речка несколько раз делает крутые повороты (видимо, этим и обусловлено ее название).  А поселок находится посередине долины Вильвы и состоит из четырех районов:  Северного, Центрального (заводского, от-строенного пятиэтажными брежневками), Совхоза (на северо-востоке за железной дорогой) и Леспром-хоза (на Юге, у чистой речушки Сурьи, чья вода питает каналы и пруд).  Последние два района посте-пенно пустеют, все больше домов в них  превращается в руины.  Более успешен Центральный район, где находятся администрация, современные магазины, школа им. Чехова с бюстом писателя, детский сад и дом культуры с неплохим киноконцертным залом…  Но и здесь, как памятник Перестройки и после-дующих лет развала возвышается  почти полностью достроенная мертвая панельная пятиэтажка, чьи черные пустые окна вызывают (особенно в сумерках) не самые приятные ощущения.  Недаром среди всеволодо-вильвинцев место это считается не самым лучшим: «Люди, ну, которые там строили, гово-рят, что странные несчастные случаи там происходили.  Уйдет, например, кто-то один, на леса забе-рется, а потом его мертвого найдут.  И никто не знает, что с ним случилось: то ли сам разбился, то ли помог кто?! А еще материалы все время пропадали.  Воровали, скорее всего, а может, что и другое. Старухи наши говорили, что дом проклятый. Так и стоит уже второй десяток и никто в нем не жи-вет.  Подростки в нем собираются. Пьют да курят, да стены разламывают. Говорят еще, что в особо грозные ночи с ветром и дождем слышатся оттуда, из дома то бишь, стоны погибших строителей, но лично я этого не слышал, и думаю, что это бредни пьяной молодежи. Хотя дом действительно жут-кий».
  Другой аномальной точкой на плане поселка является дом культуры.  Он  построен на месте ста-ринной заводской церкви.  До него здесь было общежитие, потом детский сад.  Причем на месте, где сейчас находятся туалеты, были могилы священников.  Сами строители говорили, что когда копали ямы, с землей выбрасывали и кости.  С тех пор стало это здание местным «замком с привидениями».  Ночные сторожа слышат тут непонятные шаги, шорохи.  Вот рассказ одного из них: «Ты, знаешь, у нас дежурил тут один мужчина.  А он с собакой ходил.  Сидит он, видит, у собаки шерсть дыбом встала.  Она и за-рычала,  мол: «Ну, кто там ходит!»  Все равно надо идти  проверять.  Пошел, а у них там комната питания, потом коридорчик и лесенка.  Собака туда рвется.  Потом она, отпрянула.  «Я, – он говорит, – голову поднял, смотрю – мужчина с женщиной».  Женщина молоденькая, а мужчина с бородой седой.  Старик и говорит: «Не бойтесь, мы Вам ничего не сделаем».  И исчезли оба, растворились…» 

  Вообще, в здешних местах до сих пор, несмотря на все годы советской власти и индустриализа-ции сохранилась сильна вера в колдунов и нечистую силу, идущая , может быть, от еще дорусских кор-ней.  Много историй о том ходит в народе.  Есть даже своя история о появлении дьявола в женском об-личии.  При этом все эти былички по уверению рассказчиков являются реальными случаями:
«Я раньше не верила, что есть люди такие – колдуны, ведьмы да знахари, молодая тогда была, ничего не знала.  Пошли мы с мужем за грибами в лес, а навстречу нам местная женщина с полной кор-зиной. Поговаривали, что она ведьма была.  Hу и пошли мы по той дороге, которой она шла.  А она у нас дорогу-то отняла:
  Набрали мы полные корзины грибов.  Стали к вечеру возвращаться домой, а из лесу выйти не можем - дороги-то назад нет.  А дома у нас дети маленькие одни.  Ходили, ходили.  Стали выворачи-вать одежду наизнанку.  И знаете, помогло.  Вышли слава Богу.  Сейчас уже умерла та ведьма.  Гово-рят, дочери свое уменье передала»…
 
  «Был праздник, а мама торопилась на работу.  Идет старик из другой деревни.  Он ей
«Здравствуй!».  Она: «Здравствуй!».  Вот не пригласила его брагу пить, он ей на щеку и сделал по-чу.  Щека вот пухнет, там такие боли страшные.  Ужас.  Её послали на гору в другую деревню.  Там старик лечил.  А он, говорят, тоже колдун был…  Они сами колдуют, а их потом черти муча-ют…  Она пришла, а тот один дома.  Она  взяла  что-то расплатиться сразу…  им же пла-тить обязательно надо…  Он и говорит: «Ну ладно. Я тебе сейчас почитаю, а потом вечером и утром еще раз».  Она осталась.  Он ей почертил, полечил, на ночь ещё раз и постелил на пол по-стельку.  Она легла, и вдруг в 12 часов дверь открылась с улицы.  И никого.  А на койке, где дед спал, возня началась.  «Я, - говорит она, - ни жива ни мертва.  Сейчас, думаю, его задавит.  Вот и возится».  Он стонет.  Уже на пол стянуло его что-то и всё возит.  Слышу, уже до порога доволокло.  А раньше пороги-то высокенькие были из домов…  Но как только петух спел, дверь от-крылась и закрылась.  Никого нигде, и он не встает.  Уволокло его на порог головой и там еще сколько-то возюкало.  «Я боюсь, - говорит она, - подойти к нему.  Всё, думаю, старика задавил, сейчас меня об-винят, что я жива осталась, его задушила».  Уже начало светать.  Потом слышу, он еле-еле до крова-ти дошел, лег.  Лежала, лежала, встала, постель собрала, села на скамеечку.  Он услышал и говорит: «Молодушка, посиди, матушка, я шибко сегодня хвор».  И как только он сделал третий раз,  побежала сразу она домой.  И ведь щека-то вся опала, никаких болей, ничего»…
 
  «Вышел мужик покурить.  И ветром-то на него порчу и пригнало.  А мужик-то здоровый был.  А тут, вдруг, это, взял, ни с того ни с сего, заболел.  Два года болел и помер.  Хрен такой!  А то, знаете, как оно, это, бывает: колдун-какой выйдет на улицу, так и пустит (шепотом) силу свою черну по вет-ру (оглядывается).  Кто первый пройдет – тому и это...  Так и с мужиком вышло!»

  Михаил Мокрецов показывал мне даже почти развалившийся дом одной такой деревенской кол-дуньи.  Никто из местных так и не захотел в нем селиться.  А жила там некая Бажениха.  Считали ее ведьмой.  Соседи могут припомнить разные случаи, связанные с ее ворожбой, наговорами, магией…  А умирала она тяжело, пришлось, говорят, даже конек на крыше разбирать.  Потому что, как мне здесь рассказывали, когда колдун умирает, ему надо либо за руку кого-то взять, чтобы передать силу, либо ко-нек разобрать, чтобы дух свободно вышел, иначе будет он долго мучиться…  Считается, что кто посе-лится в таком доме – житья тому не будет…   
   Но кроме этого есть рассказы о реальных ведунах и целителях, как, например, о Пете Шавыре:  «Он жил в стороне как раз деревень Тунегово и  Луднищ,  в тех краях до Гремячи.  Вот уж он лечил-то людей и скот и всего, и всего, и всего…  Кто его знает,  чем лечил…  Он даже мысли человека знал: вот с какой мыслью ты встал, и с какой мыслью идешь к нему...  Я-то его уже не застала…  А вот свекровь у меня рассказывала: У нее корова как-то заболела, и они сразу же  собрались туда.  Идет… Пришла… А он: «Чё пришла? Корова заболела?»  Он уже знал, что корова заболела-то.  «Иди, - говорит, - с трех колодец воду возьми. Ни с кем не разговаривай, пока все не сделаешь».  Ну, она все сделала, как он ска-зал.  Корова у нее поправилась.  И думает моя свекровь: «Надо, ведь,  с ним рассчитаться идти».  А был куплен ситец синей… нет сатин… старику, как она все говорила, на рубаху...  Ну, чё ж, ничего нет – взяла этот сатин и приносит.  Он ей и говорит: «А зачем ты его взяла? Это же ты мужу купила на рубаху»…  То есть он абсолютно все мысли знал.  Всё-всё знал… 
  Вот директор школы пришел у нас после войны… контуженный… Белицкий-то…И вот он не ве-рил ему.  Не верил, и  все в больницах лежал.  У него припадки такие были…  Страшно било его это всё.  И все-таки вот он решился и пришел.  И тот сразу его первыми словами встретил: «Ну, что не выле-чился? Все-таки ко мне пришел?»  Тот-то, ведь, партийный человек был, Белицкий-то…  Но все-таки вылечил Шавыря его…» …  «А потом как-то потерял Белицкий мережи… украли у него.  Он собрался к Шавыре, говорит: «Я все равно у него узнаю.  Он-то все скажет».  Чекушку с собой прихватил.  Прие-хал.  В сенях оставил чекушку-то, зашел.  А Шавыря  говорит: «Чё пришел? Потерял?» «Потерял». «Найдешь!». И добавляет: «А чё чекушку-то там оставил? Неси»…  Это вообще было невероятно!  Он все мысли знал…  Жил он в Тунегово в самой деревне…  У него остался внук.  Но он как бы не родной.  Своих детей у Шавыри не было.  Они взяли девочку на воспитание.  И вот уже от этой девочки внуки пошли.  А родных-то у него не было…  Он знал всё абсолютно и, главное, лечил всех.  Он, конечно и пор-чу,  может быть, знал, но это не делал…  Вот это уж точно, все расскажут, что был у нас такой ле-карь, природный такой…  Коренной, местный…А жил также, как все: крестьянствовал…  Старый умер уже…  Сколько мы с его внуком ни говорили потом, с Петей Лоскутовым, он не сознается, но, тем не менее, мне кажется, и  он что-то знает… Ему, наверное, сейчас 52 где-то…  Он у нас шофером работал здесь в администрации, и мы всегда  чувствовали, что он что-то знает…  Он вот так вот си-дит, например…  А у нас девушка бухгалтер была, у нее травма позвоночника…  Он сидит и вдруг на-прямую скажет: «Так, Ирина, вот здесь то-то...».  А так, мы, сколько не пытались узнать: «Может, дед тебе что-то  передал все-таки?».  Он не говорит…  Ни да, ни нет…»
  Все это, может показаться  с иной точки зрения, необоснованно обширным отступлением, уводя-щим от основной начатой темы-периода – «завод», то есть темы активного промышленного освоения края.  Но не заострить должным образом внимания на этих фактах и при этом именно в этом месте пове-ствования нельзя, так как древняя природная магия и традиционные представления о тайных силах-знаниях до сих пор живы у местного населения, несмотря ни на что – ни  на развитие крупного произ-водства и современных технологий, ни на торжество идей атеизма и НТР.  И то и другое здесь пусть и контрастирует, но всегда идет в параллели, и противостоянию этому не прерваться, в этом можно быть уверенным.



6. Возвращение к теме…  Всеволодо-Вильва – начало. Легенды и реалии


  Но последний из рассказов, приведенных выше, снова вернул нас к старинным территориям по Яйве около Усть-Игума, сам  же административный центр Всеволодо-Вильва возник сравнительно позд-но.  Корнем его, как мне кажется, можно определить два разнородных ядра.  Одно связано с реальной историей, другое – больше с легендарной.  Но возникли они оба примерно в одно и тоже время и разви-вались параллельно.   
Собственно сам поселок связан уже не с Бабиновской дорогой и даже не с медной рудой, причина его возникновения находится к юго-востоку от долины Вильвы, в горнозаводских районах – это место-рождения железной руды: Кизеловское, Погинское, Ценьвинское, открытые в 1763 году.  После их обна-ружения Н.Г. Строганову было дано разрешение от Берг-коллегии строить на р. Лытве чугунолитейный завод.  Но его преемник отказался от этой затеи, а в 1773 году продал за 300 тыс. рублей серебром деся-тую часть всех своих имений – 854 тыс. десятин земли и лесных угодий, Пожевской завод и соляные промыслы в Ленве и Новом Усолье – действительному тайному советнику и обер-прокурору Сената Всеволоду Алексеевичу Всеволожскому.  После этого двадцать лет ничего здесь не предпринималось из-за длительного суда между ротмистром Всеволодом Андреевичем Всеволожским, наследовавшим в 1796 году купленные у Строгановых земли, и дворянином Якимом Лазаревыми, пока не произошло размеже-вание.  В это время столица соляного края Соликамск постепенно потерял свое значение:  солеварение в нем постепенно сворачивалось из-за нехватки леса, вырубленного вокруг на десятки километров.
  Когда в 1783 г. на речке Урсе была открыта железная руда, то недалеко от этого месторождения, на реке Лытве, 12 сентября того же года началось сооружение металлургического завода.  Но строитель-ство снова было отложено из-за имущественных споров и крестьянских волнений.  Только в 1801-м строительство продолжилось, и на следующий год были возведены первые кирпичные корпуса.  А через шесть лет недалеко от строительства (на р. Восточная Луньва) во время разведки железа было открыто месторождение каменного угля (эксперименты с его использованием проходили на заводе уже четыре года).  4 июля 1808 на предприятии Всеволожского был выдан первый чугун, и завод был торжественно переименован в Александровский (это название впоследствии перейдет к городу).  Именно отсюда и был дан вектор к освоению долины Вильвы и появлению на ней основательного поселка.
  Всеволожскому для успешной и безубыточной работы завода нужна была постоянная трасса, по которой можно было бы поставлять готовую продукцию в центральные районы.  Наиболее близким и удобным для этой цели был водный путь по Вильве.  Потому на реке и была построена пристань, скорее всего, в том месте, где ее пересекал тот самый старинный, упоминавшийся выше,  путь с Усть-Игума на Бабиновскую дорогу (возможно, в этом месте до того времени находились какие-то мелкие поселения, в том числе старообрядческие).  Уже при Всеволожском здесь были вырыты каналы для подводки барж, (они и сейчас находятся к западу от поселка за основным заводским каналом), установлен забой для от-вода воды (в честь него, видимо, урочище за Вильвой, к юго-востоку от поселка, и называется Забойкой) и проложена хорошая дорога от Кизела через Александровск (позднее она стала железной на конной тя-ге).  По-видимому, благодаря всем этим улучшениям и притоку рабочих рук, хозяевам показалось целе-сообразным построить и на этом расчищенном месте металлургический завод.  Что и было начато в 1811 году, после окончания очередной тяжбы.  А в 1818-19 гг. завод был пущен в действие, как цех первич-ной переплавки руды и чугуна для Пожвинского завода.  Это и стало официальным началом поселка. 
  Можно представить себе фигуру рабочего-металлурга того времени: в железном фартуке и же-лезных сапогах, чтобы искры не прожгли, когда загребает жар или промешивает крюком в пудлинговой печи куски крицы,  а когда крюк уже негож – перебирающий их ломом…
  Освоение территории между притоками Камы – Яйвой и Косьвой – было, можно сказать, завер-шающим этапом шедшей с запада и с юга горнозаводской колонизации, передавшей наследие громад-ным комбинатам советского времени…

   Но в окружающих деревнях поселок Всеволодо-Вильву и сегодня обычно называют его ни офи-циально Всеволодо-Вильвой, а просто Шабурная, это название более прижилось в народе.  И это вторая, легендарная история о начале поселка.  Считается, что Шабур был подневольным работником в Лунев-ских копях, может быть даже каторжник.  Согласно преданию, был он горд и непокорен, за что его часто наказывали.  Наконец, он бежал.  Это случилось либо после какой-то провинности, либо здесь была ро-мантическая история.  В народе говорят, что бежал он не один, а с влюбившейся в него дочкой управ-ляющего копями.  Поселились они в вильвинской глуши на горе, которая находится напротив большой речной петли.  Сейчас она называется Шабурная.  Место было удобное с родником и великолепным об-зором на оба конца петли.  Легенда сделала Шабура местным «Робин Гудом», который промышлял на Вильве, грабил богатых в пользу неимущих.  Местные уважительно называли его «дядей Шабуром».  Увидев купеческий караван на одном конце петли, и прощупав последнего караванщика на наличие осо-бого интереса, его ватага встречала уже голову каравана на другом конце петли.  Сейчас петля эта среза-на прямым каналом и превратилась в старицу.  А на Шабурную через реку ведет пружинящий подвесной  мост.  Легендарный  родник не так давно ушел в землю, и ложбину затянуло осокой.  Гора сильно зарос-ла.  Место это какое-то неспокойное, неприятное.  Сырое.  Находишься как будто на кладбище...  А вы-ше урочища идет большая ЛЭП, пересекающая остатки насыпи узкоколейки, по которой раньше ходил «мотовозик», и выводит к месту, где находилась деревня Батраково.  Жители ее и сейчас проживают во Всеволодо-Вильве.  Около места того на речке Ольховке есть большой красивый пруд, где обитают се-рые цапли…  Постепенно под горой Шабура выросло селение, которое называли Подшабурная, оно и стало, по-видимому, вторым ядром Всеволодо-Вильвы.
   Романтический образ Шабура до сих пор беспокоит воображение местных жителей.  Например, у всеволодо-вильвинского краеведа, мифотворца и педагога-энтузиаста, Михаила Мокрецова, который ак-тивно работает над развитием поселка как культурно-туристического центра, легенда эта специально для детей трансформировалась в некое этическое предание.  И эту сказку о мудром старце знает теперь, на-верное, большая часть школьников в поселке, а также те дети, которые побывали в этих местах как ту-ристы.  Так вот, согласно Михаилу Мокрецову, Шабур был не разбойником, пусть даже и благородным, а неким старцем-мудрецом, жившим по законам природы, и согласно этим законами помогал людям.  Но люди алчны и эгоцентричны, они стали разрушать и уничтожать ради собственной выгоды то, что было дорого мудрому старцу.  И старец ушел, так как почувствовал, что становится лишь помехой на пути других.  Сначала шел он по Сурье – солнечной реке.  Там, где Сурья сливается с Полуденной Сурьей он встретил Вею-ветра.  И посоветовал тот идти Шабуру не на юг, а на восток  к большой дороге, где иду-щим часто бывает необходима помощь.  Так добрался старец до Бабиновской дороги.  Здесь на большой поляне под кедрами махнул он рукой, бросил шапку оземь и решил остаться.  Оттого взмаха и пошло название Махнево.  Построил он на дороге избушку и начал помогать путникам.  Кого вылечит, кому с одеждой подсобит, кого накормит, а кого просто пустит переночевать.  Денег он за это не брал, старцу достаточно было просто слова «спасибо».  Но если кто-то очень уж хотел отблагодарить, то предлагал тому Шабур уединиться на день в одной из Махневских пещер и, отрешившись на время от забот, сле-пить из глины «веху» – фигурку какая придет на ум размером с ладошку и вложить в нее всю свою бла-годарность и добрые пожелания.  Затем старец-мудрец собирал эти «вехи» и вез на ближайший торг. Там, ни слова не говоря, он выставлял их.  Также в молчании проходил и обмен с желающими. Позднее люди поняли, что фигурки, которые предлагает странный старик не простые – это обереги от всех бед.  Но сможет появиться сила у «вехи» только тогда, когда для обмена без обмана принесешь вещь, которая является самой дорогой и важной, которая что-то значит в жизни.  И чем  больше эта особая значимость, тем сильнее будет оберег…  Так подошел однажды к Шабуру один босяк в рваном рубище и отдал един-ственное, что у него было – железную иглу.  Обменял, продел шнурок и повесил он «веху»-оберег на шею.  А утром, когда умывался в ручье, веха вдруг выскользнула прямо в воду и тут же обернулась зо-лотым слитком.  Про это узнал один богач.  Он быстро откопал в куче хлама у себя ржавую иглу со сло-манным ушком и обменял ее, выбрав «веху» побольше.  Недолго думая побежал он к ближайшему яй-винскому омуту…   А на утро, рыбаки вытянули сетью утопленника с валуном на шее…
  Кроме всего прочего «вехи» могли также исполнять желания.  Нужно было только шепнуть его над глиняной  фигуркой и бросить ее в реку.  Главное – верить и тогда все сбудется…
Так и жил старец Шабур: делал свое бескорыстное добро,  получал за него «вехи», а обмененное добро снова пускал на помощь проходящим.  Так происходил круговорот добрых дел.  Позднее у него появился ученик по имени Бурдаш и поселился на перевале между Махнево и Чаньвой, место это стали называть Бурдашевскими Полями…

  Все это, конечно, фантазия, но интересно то, что перекликается она и с усть-игумскими рассказа-ми о Петре Шавыре, и с преданием об еще одном персонаже – старце Платоне,  убежище которого долго искал другой краевед, уже ставший здесь легендой, Лев Александрович Миков, тетради которого ждут расшифровки в Александровском архиве.  Но он не успел отыскать желаемое.  А найти место, похожее на жилище старца Платона, удалось заядлому охотнику и рыболову Андрею Ожиганову:
  «Миков как-то мне рассказывал, когда я ему говорил, что рыбачил на Лытве возле Седой гривы: «А вот я ищу Платонов камень, он где-то неподалеку»...  Там яко бы жил некий старец Платон, к нему ходил народ из Александровска.  Кто он был и зачем народ к нему ходил я тогда не выяснил у Микова, сейчас жалею…  Так вот я нашел эту землянку Платона, где он жил…  Рубили мы с отцом, значит, из-бушку, чтобы рыбачить, ночевать.  Случайно я вышел в лесу на скальное обнажение неподалеку от мо-ей избушки, прямо, буквально, в нескольких метрах…  На Лытве…  в верхах Лытвы…Скальное обнаже-ние, значит…  Я сразу вспомнил те слова Микова, что он искал вот этот вот Платонов камень…  Я думаю: Точно я нашел Платонов камень.  В лесу. От речки далеко.  Там километра два от самой Лыт-вы…  Рядом родник, я из него брал воду, кипятил чай…  Как сказал тогда Миков, к Платону ходили лю-ди из Александровска…  Для чего ходили…что хотели от него?  Я думаю, что он знахарствовал, скорее всего…  Или что-то знал… ведун какой-то был…  Может, он был беглый каторжник какой-то…  Кто его знает, сейчас трудно понять.  Но факт то, что я нашел эту землянку, и я горд…  Землянка очень скрыта хорошо.  Он так ее обустроил, что ее просто не найти – не подойти…  Выглядит это так: скальное обнажение; оно оканчивается полого; сбоку от него в лесу выложены три стены из дикого щебня, крупного камня, известняка…  Плотно, как кирпичами все выложено…  Но крыши-то нет, само собой, рухнула, видимо, деревянная была…  Когда я раскапывал пол, я нашел остатки старой обуви ко-жаной, и железный обруч…  Я там все и оставил – истлело все, угли. Он жег очаг на полу, и вот этот обруч, он был вставлен у него в крышу.  И дым просто выходил…  А обувь напоминала ичиги северных народов, наподобие кирзовых сапог, но  без подметок, с мягким низом, как мокасины.  Черная кожа.  Но если бы это были обычные кирзовые сапоги сохранились бы гвозди, подметки…  Не было этого, все бы-ло мягкое…  Я по щелям там посмотрел: может быть, он захоронку какую сделал…  Ничего не нашел…  Но вообще интересно было…  Место это по ощущению неприятное…  А землянка у меня неподалеку.  И вот ночевал я там…  С вечера ловлю хариуска, поднимаюсь до камня, ночую… Чищу хариуска…  И зна-ешь неприятно как-то, не хочется здесь ночевать, вроде все обычно, но словно присутствие чье-то… когда начинает смеркаться…  Неспокойно…  Хорошо у меня крючок на двери есть.  Я на него закиды-ваю и сплю …  В прошлый год был в избушке – крыша рухнула… Всё – труба… Сгнила… Снегом ее про-валило…А ведь мы ее только в 1998 году построили…» 
  Вот такой архетип, который, наверное, тоже будет существовать, как и представления о колдунах, пока будет существовать Всеволодо-Вильва.   Есть вокруг этого поселка и другие интересные и необыч-ные памятники человеческой деятельности, скрывающие в себе загадку.  Это и «Чертов котлован» непо-далеку от поселка в сторону речки Иваки (грибники это место всегда обходили стороной), и странные траншеи среди леса. А вот многочисленные, пробитые вручную шурфы, относят уже к деятельности Саввы Морозова и его сотрудника Тихонова-Сереброва…



7. Второе возвращение к теме…  Ивакинский отворот


  В 1881-84 выплавка чугуна на заводе Всеволодо-Вильвы была прекращена, а через три года он вообще был закрыт.  Было это во время «французского нашествия, как называют аренду заводов Всево-ложких на левом берегу Камы франко-бельгийской компанией, Всеволодо-Вильву сдали на переплавку, содрав даже печные заслонки.  Лет через двадцать после французской аренды завод уже «не значился в списках действовавших», сообщал словарь Брокгауза и Ефрона».  Новая жизнь предприятия началась с 1890 года, когда Всеволодо-Вильвенскую дачу Александровского завода приобрел Морозов и открыл здесь химическое производство, которое стало  приоритетным в поселке на все последующие годы (до нашего времени).
С именем Саввы Морозова связано здесь появление еще двух населенных пунктов:  Всеволодо-Вильвенского Карьера-известняк (на месте деревни Камень) и Иваки…
  Треугольная долина исчезнувшей в наши дни деревни Ивака – словно укром, подцепленный к миру через дорогу за свое острие.  Дорога проходит как вертикаль через весь этот треугольник к его ос-нованию – Лысой горе с большой выемкой на склоне, где находилась когда-то Морозовская усадьба.  Лысая гора как некий престол поднимается над долиной, отрезанной со всех сторон по граням возвы-шенностями, заросшими лесом.  А на дне, под горой отчаянно крутит петли, делая полукруг и теряясь в лесах, речушка, давшая название селению и заводу, от которых остались только несколько полуживых изб и развалины старинной котельной, напоминающей руины средневекового армянского или грузин-ского строения…
А раньше вдоль дороги до самого выхода из долины стояли крепкие избы, и улицы бодро сбегали к речке между огородов. А за котельной дышал заводик…  Сейчас эту местность оживляют только пасе-ка в северо-восточном углу да большие садки за мостом, где какой-то предприимчивый человек пытает-ся разводить форелей…  Если пойти от долины на западный увал, называемый Скала, то через некоторое время становится понятным его название: лес внезапно обрывается высокой и длинной скалистой сте-ной…  Другое обнажение породы или, как здесь его называют, «шихан» есть за кладбищем, там, где ре-чушка Ивака исчезает в горах.  С шихана сквозь кроны деревьев видно Лысую гору.  А у его подножия чернеет Ивакинский грот – одно из пристанищ человека каменного века.
  Сегодня Ивака место тихое и благостное, настоящий рай для отшельника.  Особенно приятно примоститься с краю Морозовской выбоины на Лысой горе, где ветерок отгоняет гнус, и погрузиться в молчаливое созерцание округи…  Только жужжание слепней и оводов… Только искры земляники у ла-дони… Удивительно, как все-таки удалось Морозову среди тайги отыскать такое приятное во всех от-ношениях местечко.  Здесь есть лес и вода, для завода…  Хотя, вообще-то, и  в других пунктах окрест добра этого не мало…  Видимо, и здесь сыграла роль та самая старинная дорога из Усть-Игума на Баби-новский путь, которая в этом месте пересекала Иваку.  Может, здесь стояла чья-то охотничья избушка или какое другое мелкое хозяйство…  Одно можно сказать точно: оказавшись здесь даже случайно и по-смотрев вниз с никогда не зараставше Лысой горы, Морозов просто не мог уже искать ничего другого…  От хозяйского дома сегодня – только заросли колючек…
  «Люди отсюда ушли и грибы ушли…– сетует наш проводник Евгения Тунегова, чьи корни из этого места и делится своими ощущениями, – Но на пути от Всеволодо-Вильвы к Иваке все равно чув-ствуешь какой-то душевный подъем, особенно если едешь на велосипеде.  И воздух-то тут становится душистее и как будто слаще даже, - и потом, уже как географ отмечает, что «во вторичном ивакинском лесу откуда-то взялся в последние годы широколиственный подлесок»... 

  И в самой Всеволодо-Вильве от имения Саввы Морозова теперь уже почти ничего не сохрани-лось.  Хотя строение дошло до наших дней.  Сначала в нем находилось заводоуправление, потом его пе-ревели, и без настоящего хозяина здание сильно обветшало.  Во избежание несчастных случаев оно было снесено бывшим директором завода…  Теперь из-под дерна виднеется лишь его кирпичный фундамент, окруженный все тем же бурьяном.  Да еще полуодичавшие остатки хозяйского парка, бывшего некото-рое время центральным поселковым, напоминают о прошлом…



8. Трагедии XX столетия


  Ни одна из бед, которые испытала Россия в 20 веке, не миновала и этих мест.  В поселке Всеволо-до-Вильва есть памятники и тем, кто погиб в гражданскую, и в Великую Отечественную.  Видели здеш-ние места и раскулаченных, и ссыльных, и лишенцев, и военнопленных различных войн, в том числе и царских..  Особенно тяжело пришлось попавшим в плен во время Второй Мировой войны итальянцам.  Их просто морили голодом.  Бараки были без стекол.  Когда начались заморозки, итальянцы пытались закрывать окна кусками льда.  Но проходившая охрана тут же разбивала даже это ненадежное укры-тие…  Они умирали от истощения друг за другом.  Их не успевали хоронить: загружали в телегу и выва-ливали в лесу в снег и только весной слегка присыпали землей.  В наши дни над их братской могилой установлен памятник.
  Были здесь и свои репрессированные…  Например, в деревне Коченгиной были репрессированы трое Бабиновых, дальних потомков «вождя сибирской дороги».  В окрестностях поселка Яйва отбывали непосильную повинность поволжские немцы-трудармейцы.  А вот Всеволодо-Вильве, Иваке и Усть-Игуму можно сказать, повезло, но лишь в том, что  не было в прямой близости от них исправительных лагерей, таких, какие существовали под Кизелом, Соликамском и Александровском.  Исключением ока-зался только Вильвинский Карьер-известняк, где работали, как мне сказали, одни ЗК…  Узнал я об этом случайно.  Уже готовясь к отъезду в Пермь, в фойе администрации Александровского района я разгово-рился с одним вахтером, который, как оказалось, в прошлом  был начальником Александровского Рай-оно, а сегодня является председателем совета ветеранов и местного филиала общества «Мемориал».  Зо-вут его Владимир Яковлевич Дорофеев.  То, что он рассказал о своей семье,  не может не вызвать боль, а ведь такой случай не был единственным в то время:
  «Я репрессированный с 44 года по статье 58, пункт 10, то есть расстрельная статья…  Каким образом попало это все дело?  Это началось в 32 году, когда мой отец Яков Васильевич и его брат Алексей Васильевич приехали к деду на уборку урожая.  Хотя они работали на железной дороге города Челябинска…  Но, видимо, что-то не то сказали…  И вот такую статью дали…  Их убрали вместе с дедом, раскулачили и отправили сюда в поселок Карьер-известняк…  Чтобы добывали камень.  Ему бы-ло тогда 23 года.  Работали они, конечно, в то время тяжело:  кроме кувалды, кирки и лопаты ничего не было. Но у них была норма: не менее 18 кубометров они должны надолбить и нагрузить…  Весь Карьер состоял из репрессированных…
  А мама моя жила рядом с городом Троицком в Челябинской области.  Она еще была маленькая, когда во время первой войны отец у нее погиб, а мать умерла при ее родах. Приняла ее к себе тетя…  Семья там была довольно-таки зажиточная, потому что было много детей, которые могли работать и производить…  А если много…значит надо было раскулачить…  Тетю и  раскулачили.  Часть семьи отправили в Мурманск, на строительство Беломорканала.  Других отправили в Карьер-Александровск.  Матери было тогда 16 лет. Она-то под репрессию не попадала.  Но куда ей деваться, сироте, вот  она и поехала с тетей.  И ей сразу же вписали ту же самую, что и у нее, статью…
  Здесь мать с отцом поженились… было ей тогда 18 лет.  При этом  ей тут же вписали его рас-стрельную 58 статью, пункт 10…  Но самое-то главное, что и я, родившись в 44 году, тоже сразу же получил эту же самую расстрельную статью… 58, пункт 10…  До 47 года,  до июля месяца я был ре-прессированный и обязан постоянно, каждую неделю, ходить и отмечаться, что я не сбежал…  Только лишь в 90 году ее полностью сняли, и  получил я эту бумажку об отмене …  В 47 году отец у меня по-гиб… на производстве.  Он ездил на погрузку экскаватора для Карьера из Березников.  Экскаватор был электрический.  Он регулировал, чтобы нормально поставить стрелу…  А там барабан с пальцами… и его затянуло в этот барабан…  Ему было тогда где-то 40 лет…  Я же закончил 10 классов, потом – Соликамское педучилище, потом сходил в армию.  Приехал.  Направили меня в башмаковскую школу ра-ботать…Учителем…  Так всё потом и пошло…»



**    **    **


  Линия черноствольных толстых лип заброшенного парка – остатки той аллеи, по которой гулял когда-то Антон Павлович Чехов – упирается в загадочное лиственничное карэ, в  странный древесный крест, ориентированный по сторонам горизонта…  Пожалуй, сегодня именно он и является главным па-мятником Всеволодо-Вильвы.  Памятником тому, что происходило когда-то под этими кронами.  Па-мятником людям, с которыми прямо или косвенно связана судьба этих деревьев…
  И пусть простоят они еще и сто, и двести лет, сохранив свою память, свои кружащиеся вслед за солнцем слои времени, последний из которых, четвертый по счету, еще только начинает свои обороты… С каким ключом будет связан он? – сейчас не предугадать.  Но как когда-то врезались старообрядческие иконки в кору священных лиственниц, так теперь в него вписаны и мы с вами.





ПРИМЕЧАНИЯ

1 Трифон Вятский, (1543 - 8.10.1612) – святой русского православия, чудотворец, покровитель Пермской земли, архимандрит. Один из первых проповедников на Чусовой.  В 22 года принял постриг в Пыскорском монастыре на севере Прикамья.  Стремясь избежать ис-кушения славой, ушел из монастыря в уединение,  поселившись недалеко от места будущего города Перми у Гляденовской горы над рекой Муллянкой.  «Около того места, где поселился преподобный, росла огромная ель. К ней собирались для жертвоприношений остяки с рек Печеры, Сильвы, Обвы, Тулвы, приезжал остяцкий князь Амбал, вогульский Бебяк со своими соплеменниками вогулами.  При этом дереве происходили дивные, устрашающие явления. Если кто из христиан, не твердый верою, смеялся под деревом, ломал его ветвь или брал что-нибудь из приношений, с теми случались несчастья, даже смерть. (…)  Это было огромное и необычайное широкое дерево, в обхвате две с половиной сажени; ветви ее имели четыре сажени длины и даже более» (Житие Трифона Вятского).  Трифон срубил священную ель и сжег вместе с подношениями.  Проповедовал православие язычникам-остякам и вогулам.  Основал в Вятке монастырь во имя Успения Пресвятой Богородицы, был его архимандритом.

2 Помяненный (Колчимский) Камень – один из отрогов легендарного Полюдова кряжа, с которым у коми связаны предания, тянется с северо-востока на юго-запад почти на 10 км и состоит из ряда скалистых вершин причудливых очертаний.  Он сложен из переходяще-го в конгломерат мелко- и крупнозернистого кварцевого песчаника белого и красного цветов.  Особенностью возвышенностей Помя-ненного Камня являются различные варианты редких для Пермской области горных тундр с пышным ковром ягодных кустарников.  Высота Помяненного Камня составляет 780 метров над уровнем моря.  Площадь - около 1100 га.

3Близнецов Е. П. Пещера Подземных Охотников // Пещеры / Перм. ун-т. Пермь, 1964. Вып. 4(5). С. 27-33. 
Близнецов Е. П., Лавров И. А. Новые костеносные пещеры Среднего Урала // Вопросы Уральской спелеологии: Тез. докл. Пермь, 1989. С. 17-20.
Кизеловско-Яйвинский спелеологический район. Наиболее изучен. Длиннейшие пещеры - Кизеловская Виашерская (7600 м), Геологов-2 (3400 м), Российская (1450 м), Темная (1300 м), Мариинская (1000 м).  Все крупные пещеры расположены в долинах карстовых су-ходолов, вытянутых вдоль контакта известняков и песчаников визейского яруса нижнего карбона.  В некоторых пещерах обнаружены значительные скопления костей пещерного медведя (Кизеловская и Усьвинская Медвежьи, Тайн, Нагорнская Ледяная и др.  Пещеры Копюжная (Чаньвинская), Подземных Охотников, Белый Грот (Близнецова), грот Столбовой являются археологическими памятника-ми.  Известны также небольшие псевдокарстовые пещеры в песчаниках.

4Чердынский (Вишерско-Лозьвенский) путь – один из наиболее старых торгово-промышленных путей из России в Сибирь.  Шел с Ка-мы от Чердыни до верхней Вишеры, где по левым притокам, например, Ниолсу или Велсу выходил на подболоченный волок через во-дораздел Урала в систему Лозьвы, например, на реки Тошемку, Вижай, Ивдель и дальше на юг по Лозьве.  Проходил по вогульским землям до Пелыма, Тары.

5Сольвычегодск — город в Котласском районе Архангельской области, расположен на правом берегу реки Вычегда (приток Северной Двины), в 630 км от Архангельска, в 35 км от Котласа, в 12 км к западу от города Коряжма и в 90 км от Великого Устюга.  Сольвыче-годск или, по-зырянски—Сол-дор, основан в XIV веке жителями близлежащего города Чернигова (на реке Чёрной), основанного в свою очередь выходцами из Новгородской земли и жителями соседнего же села Выбора.  Впервые упоминается в исторических актах под 1492 годом.  Само название «Сольвычегодск» произошло от Соляного озера (другие названия Усольск, Соль-Вычегодская).  С конца XV и начала XVI в. богатые соляные варницы города и место его на торговом пути с сибирскими инородцами привлекали посе-ленцев из Московского государства, в числе которых были и Строгановы, хорошо отстроившие город.  Не раз горел и был разоряем сибирскими инородцами и литовцами.  В течение XVI и XVII вв. представлял значительную крепость.

6 Целовальники — должностные лица Московской Руси, выбиравшиеся земщиной в уездах и на посадах для исполнения судебных, финансовых и полицейских обязанностей. Избранный человек клялся честно исполнять свои обязанности и в подтверждение клятвы целовал крест, откуда и происходит название.

7 Памятная книжка Пермской губернии за 1880 год. Пермь 1880.

8 Кривощеков. Описание Соликамского уезда. Пермь 1897, стр. 49-50.

9 Берх Василий Николаевич (1781-1834) – известный русский путешественник и ученый, полковник корпуса штурманов флота. Участ-ник первого русского кругосветного плавания под руководством Ю.Ф.Лисянского на корабле «Нева» в 1803-1806 гг С 1811 по 1821 г. служил советником в пермской казенной палате.  В поездках по Верхнему Прикамью В.Н. Берх первым описал памятники архитекту-ры Соликамска, Чердыни и Ныроба, проводил археологические раскопки в Пянтеге, Уроле, Искоре. В архивах Перми, Чердыни, Со-ликамска и Верхотурья он выявил много ценных рукописей. Итоги  изучения пермских древностей В.Н. Берх описал в книге «Путе-шествие в города Чердынь и Соликамск» (СПб., 1821). Она и сегодня остается незаменимым пособием для тех, кто занимается исто-рией и этнографией северных районов Пермского края.

10Лепехин, Иван Иванович (10.09 1740 – 6.04.1802) – выдающийся русский ученый, путешественник, академик по естествознанию, сек-ретарь Российской Академии, член берлинского общества испытателей природы.  В 1768 - 1772 г участвовал в академической экспе-диции по России, руководил одним из отрядов.  Прошел по уральскому региону от Оренбурга до Соликамска с заходами в Сибирь. Из некоторых пунктов совершал радиальные выезды иногда достаточно продолжительные.  Описал свои путешествия в книге: «Дневные записки путешествия Ив. Лепехина по разным провинциям Российского Государства» (1 - 3 части, СПб., 1771; 2-е издание, 1795; 4-я часть издана в 1805 г.; перевод на немецком языке издан в Альтенбурге, 1774 - 1783).  В ней дал ценные описания флоры фауны и ми-нералов, сведения по этнографии русских, вогулов, мордвы, чувашей, зырян, татар, калмыков, башкир, казахов, их образ жизни, нра-вы, обычаи, верования, легенды, предания, приметы.  Имея высокий научный уровень, «Записки…» превосходят подобные труды в литературном отношении.

11 Лепехин И.И. Дневные записки путешествия академика Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768,1769 и 1770 году. Т.1-3. СПб., 1771-80. Т.4, 1805.

12Аввaкум Петрoв, Аввакум Петрович Кондратьев (1620 или 1621 – 14. 04.1682) – глава старообрядчества и идеолог раскола в право-славной церкви, протопоп города Юрьевца-Поволожского, один из наиболее выдающихся оригинальных русских писателей своего времени (приписывают 43 сочинения, в том числе знаменитое «Житие», «Книга бесед», «Книга толкований», «Книга обличений»).  Родоначальник новой российской литературы, вольного образного слова, исповедальной прозы.  Его «Житие» –  первая полноценная автобиография в русской литературе, описывающая судьбу и окружающее ярким живым языком.  Дважды следовал по Бабиновской дороге в ссылку в Сибирь и обратно. Был сожжен в Пустозерске в срубе вместе с тремя другими узниками.  Аввакум почитается у ста-рообрядцев как святой мученик.

13Аввакум. Житие Аввакума и другие его сочинения. Сост., вступ. ст. и коммент. А.Н. Робинсона. М., 1991

14Ме;ншиков,  Алекса;ндр Дани;лович (16.11.1673–12.11.1729) – российский государственный и военный деятель, сподвижник и фаворит Петра Великого, военачальник и герой Северной войны.  Имел титулы светлейшего князя и герцога Ижорского (единственный рус-ский дворянин, получивший герцогский титул), князь Российской Империи, первый член Верховного Тайного Совета Российской Им-перии, военной коллегии президент, первый российский сенатор. Генерал-фельдмаршал; при Петре II – генералиссимус морских и су-хопутных войск.  После смерти Петра I Меншиков, при Екатерине I, становится фактическим правителем страны, подчиняя себе ар-мию.  Теряет власть при Петре  II после болезни в результате интриг.  Обвинен в злоупотреблениях и казнокрадстве, без суда и след-ствия лишен всех занимаемых должностей, дворянства орденов, титулов и сослан вместе с семейством в город Березов (Западная Си-бирь), где и умирает через два года.

14Остерман, Андрей Иванович (Генрих Иоганн,1686 - 1747) – российский государственный деятель, дипломат, граф, немец по проис-хождению.  Участник в Прутского похода Петра I.  В 1718-1719.  Участник Аландского конгресса (1721). Один из составителей «Табели о рангах» и организаторов Коллегии иностранных дел, ее вице-президент.  Член Верховного тайного совета.  Один из глав-ных участников заговора против Меншикова.  Благодаря уклонению от подписания «кондиций», ограничивавших власть Анны Ива-новны, сохраняет статус и, получает титул графа, став руководителем внутренней и внешней политики России, канцлером.  При прав-лении Анны Леопольдовны сближается с Минихом и становится генерал-адмиралом.  Дворцовый переворот, возведший на престол Елизавету Петровну, становится губительным для власти Остермана.  Его берут под арест и заключают в Петропавловскую крепость.  В январе 1742 года Остермана приговаривают к смертной казни, но заменяют ее на ссылку в Березов,, где он умирает через 5 лет.

15Долгорукие – представители древнего дворянского рода.
Алексей Григорьевич Долгоруков (умер в 1734 г. Берёзов) – князь, видный сановник.  Быстрое продвижение по службе обусловлено высокому положению при дворе отца и дяди.  В 1723 – президент главного магистрата.  В 1726, по ходатайству Меншикова, Екатерина I возводит его в звание сенатора и назначает гофмейстером и вторым воспитателем великого князя Петра Алексеевича.  При Петре II был назначен членом Верховного Тайного Совета.  Активно интриговал против Меншикова, добившись ссылки его в Берёзов.  Пытаясь привязать и расположить к себе Петра II, поощрял его увлечение охотой, потакал прихотям.  Одна из его дочерей, княжна Екатерина была обручена с Петром II.  По смерти Петра II он был единственным членом Верховного тайного совета, подав-шим голос против избрания Анны Иоанновны.  После ее воцарения со всей семьей был сослан в Берёзов, в острог под строгий надзор.  Умер от горячки.
Иван Алексеевич Долгоруков (Долгорукий; 1708-8 (19) ноября 1739, Новгород) – князь, сын А. Г. Долгорукова, придворный, фаворит императора Петра II.  Вступил на службу в качестве гоф-юнкера великого князя Петра Алексеевича.  Имел звания генерала от инфан-терии, обер-камергера, майора лейб-гвардии Преображенского полка, титул «светлости».  Накануне смерти Петра II был одним из со-ставителей подложного завещания в пользу наречённой невесты императора княжны Е. А. Долгоруковой (его сестре), лично подделал императорскую подпись.  Указом Анны Иоанновны вместе с семейством отца и молодой женой Натальей Борисовной сослан в Берёзов, откуда был в 1738 по доносу взят для нового следствия.  Под пытками сознался в составлении подложного завещания.  Был казнён вместе с двумя родными дядями и двоюродным.
Екатерина Алексееевна Долгорукова (1712-1747) – княжна, дочь князя А. Г. Долгорукова.  По приказанию отца дала согласие на за-мужество с Петра II, не смотря на другую привязанность. 19 ноября 1729 была объявлена невестой императора и торжественно обру-чена и титулована как «Её высочества государыни-невесты».  За две недели до свадьбы, в январе 1730 Пётр II заболел и умер.  В поль-зу Екатерины Долгорукими было составлено поддельное завещание.  Вернулась к отцу.  Вместе со всей семьей по вступлении на пре-стол императрицы Анны Ивановны, была сослана в Берёзов.  В 1740 перевезена в Томский Рождественский монастырь, под строгое заключение на год.  Освобождена Елизаветой Петровной и пожалована во фрейлины.  В 1745 вышла замуж за генерал-поручика графа Брюса, но вскоре простудилась и умерла.

16Бирон, Эрнест Иоганн (23.11.1690 – 17 (28).12.1772) – курляндский дворянин, граф Священной Римской империи, герцог Курлян-дии, фаворит русской императрицы Анны Иоанновны.  Прибыл в Россию в свите герцогини курляндской Анны Ивановны.  Когда Анна была избрана на русский престол, был титулован в обер-камергеры, «с рангом действительного генерала». Всегда был верен ин-тересам России.  Имел большое влияние на императрицу.  По завещанию Анны Ивановны стал регентом при несовершеннолетнем императоре Иване VI Антоновиче.  Искал популярности среди русского общества и стал добросовестно заниматься делами.  Первые меры регента отличались, согласно С. М. Соловьёву, гуманностью.  В результате переворота, с согласия Анны Леопольдовны, Бирон был арестован Минихом вместе с женой, ближайшими его родственниками и приверженцами и заключен в Шлиссельбург.  Был пре-дан суду, с обвинением в отсутствие религиозности, насильственном захвате обманом регентства, намерение удалить из России импе-раторскую фамилию с целью утвердить престол за собой и своим потомством, небрежение о здоровье государыни и другом, пригово-рен его к четвертованию.  Приговор был смягчен: Бирон был лишен чинов, знаков отличия, имущества и с семейством сослан в Пелым (Северное Зауралье).  Со вступлением на престол Елизаветы Петровны переведен в Ярославль.  При Пётре III был возвращен в Петербург с восстановлением орденов и знаков отличия.  Екатерина II вернула ему Курлянское герцогство.  Отказался от него в поль-зу своего сына.  Умер в 82 года в Митаве.

17 Миних, Иоганн Буркхарт Христофор ( Христофор Антонович, 9.05.1683 – 16 (27)10.1767) – российский генерал-фельдмаршал не-мецкого происхождения.  В 1700—1720 гг. служил инженером во французской, гессен-дармштадтской, гессен-кассельской и польско-саксонской армиях.  Участвовал в военных походов в Европе.  В Германии имел чин полковника, в Польше – генерал-майора.  В 1721 приглашен в Россию для осуществления инженерных планов Петра I: организации судоходства на Неве, строительства порта на Бал-тике, прокладки Ладожского канала, подведения дорог.  За исполнение этого получает чин генерала-лейтенанта.  В при Екатерине I становится в генерал-аншефом, и получает орден святого Александра Невского.  В 1728 – граф, генерал-губернатор Ингерманландии, Карелии и Финляндии.  При Анне Иоанновне, возглавив Военною коллегию, становитсяи генерал-фельдмаршалом.  Проводит много нововведений, что значительно улучшило состояние русской армии.  В 1735-37 был главнокомандующим в войне с Турцией в Крыму лично участвует в сражениях, подавая пример личной храбрости.  За боевые действия Миних был награжден орденом святого Андрея Первозванного, званием подполковника лейб-гвардии Преображенского полка и золотой шпагой, осыпанной бриллиантами.  После смерти Анны Иоанновны отстранил от власти фаворита умершей императрицы Бирона и подчинил своему влиянию правительницу Анну Леопольдовну, мать малолетнего Ивана VI.  Из-за происков Остермана ушел в отставку.  В 1741 г. при Елизавете Петровне по ложным обвинениям в мздоимстве и казнокрадстве был предан суду (вместе с Остерманом) и приговорен к смертной казни. На эша-фоте: казнь была заменена ссылкой в Пелым, где Миних провел 20 лет; занимаясь физическим и умственным трудом, обучая детей, сочиняя различные инженерные и военные проекты.  В 1762 Пётр III возвратил 78-летнего Миниха в Петербург, вернув ему все чины и награды.  Из чувства благодарности к своему освободителю Миних пытался помочь царю бежать в Ревель, когда начался переворот в пользу Екатерины II.  Был прощен Екатериной, получив под свое начальство Ревельский, Кронштадтский, Балтийский и другие пор-ты, а также Ладожский канал.  Умер в возрасте 84 лет.

18 Ганнибал, Абрам (Ибрагим) Петрович (около 1697 - 14(25).5.1781) – военный инженер русской армии, генерал-аншеф (1759).  Пра-дед (по материнской линии) А. С. Пушкина.  В биографии еще много темных пятен.  Согласно семейным легендам был сыном владе-тельного абиссинского князька города Лагон.  В восемь лет похищен турками и привезен в Константинополь.  Оттуда в 1705 или 1706 г. был привезен русским послом Саввой Рагузинским вместе с другими «арапчатами» по заказу Петра I.  При крещении (1707) полу-чил имя Петр (по крестному отцу Петру I). В течение 11 лет он исполнял функции камердинера и секретаря царя.  С 1717 шесть лет учится военно-инженерному делу во Франции, при этом он нанимается во французскиу армию, участвовал в испанской войне, был ранен в голову и дослужился до чина капитана.  Вернувшись в 1723 году в Россию был определен в Преображенский полк инженер-поручиком бомбардирской роты.  Занимался инженерными работами в Кронштадте, Рогервике (Палдиски), на Ладожском канале, преподавал в военных школах математику и инженерное дело.  После смерти Петра I Ганнибал примкнул к партии противников Меншикова.  За это в 1729 г. было приказано изъять у него бумаги и содержать под арестом в Томске.  В январе 1730 г. его назначен майором в Тобольский гарнизон, а в сентябре – капитаном в Инженерный корпус, где он числился до увольнения в отставку в 1733 г. После воцарения Елизаветы Петровны в 1742 г. назначен ревельским комендантом и награжден имениями.

19Первая Камчатская экспедиция (Северо-восточная) – русская экспедиция XVIII в.,  послужившая началом планомерного изучения Сибири, Дальнего Востока, Северного морского пути, побережья и островов северной части Тихого океана.  Проводилась 1725-1730 гг по инициативе Петра I с целью изучения Северо-Востока России и проверки, соединена ли Азия с Америкой сушей. Общее руково-дство осуществлял президент Адмиралтейств-коллегии генерал-адмирал Ф.М. Апраксин, а непосредственное – капитан-командор дат-чанин Витус Беринг.  Помощниками Беринга были лейтенанты А.И. Чириков и М.П. Шпанберг.  В экспедицию более 60 человек. В январе 1725 г. экспедиция выехала из Петербурга.  Проделав чрезвычайно тяжелый путь через Урал и Сибирь, в апреле 1727 г. дос-тигла Охотска.  21 августа на шитике «Фортуна» (командир Беринг) и лодии (командир Чириков) экспедиция вышла в Пенжинское (Охотское) море и 4 сентября высадилась в районе Большерецкого острога на полуострове Камчатка.  Зимой на собачьих упряжках совершила переход в Нижний Камчатский острог.  Здесь в апреле 1728 г. был заложен, а 8 июня спущен на воду бот «Святой Гавриил», на котором 13 июля экспедиция начала плавание на север в поисках пролива, разделяющего Азию и Америку.  Экспедиция обошла и нанесла на карту восточные берега Камчатки, южный и восточный берега Чукотки, открыла залив Святого Креста, остров Святого Лаврентия.  15 августа достигла точки 67°18"с.ш. и 167° з.д.  Опасаясь зимовки, Беринг отверг предложение Чирикова про-должить плавание до устья реки Колымы, чтобы решить вопрос, не соединяются ли материки в этом районе, и повернул назад.  На об-ратном пути экспедиция открыла остров Святого Диомида (фактически же там находилось два острова – Ратманова и Крузенштерна) и 1 сентября вернулась в Нижний Камчатский округ.  Таким образом, Первая Камчатская экспедиция прошла проливом, разделяющим два материка, но из-за сильных туманов и нерешительности Беринга цель экспедиции достигнута не была.  В 1729 г. на боте «Святой Гавриил» Беринг вновь совершил плавание: пройдя около 200 верст на юго-восток от Нижнего Камчатского острога и не обнаружив никакой земли, он повернул обратно и, обогнув Камчатку, 23 июля прибыл в Охотск. 1 марта 1730 г. Беринг прибыл в Петербург, где представил краткий отчет об экспедиции и карту, составленную мичманом П.А. Чаплиным.

20Великая  Северная экспедиция (Вторая Камчатская) –  русская экспедиция XVIII в., завершившая, дело начатое Первой Камчатской экспедицией.  Проводилась в течение десяти лет с 1733-1743 гг. для изучения северных морских берегов Сибири, Курильских остро-вов и побережья Охотского моря для нахождения северного морского пути и поиска кратчайшей морской дороги в Японию и Амери-ку, а также комплексного исследования Сибири. Экспедиция известна также под названиями Сибирско-Тихоокеанская экспедиция.  Планы и цели были определены Сенатом (И.К. Кирилов), Адмиралтейств-коллегией (Н.Ф. Головин) и Петербургской академии наук. Всего было организовано 9 морских и сухопутных отрядов, действовавших самостоятельно, но по единому плану.  Всего участвовало более 1 тысячи человек.  Один отряд был подчинен непосредственно Адмиралтейств-коллегии, остальные – Берингу.  1-й отряд про-изводил в 1834-1739 гг. съемку берегов от Печоры до устья Оби.  Состоял из кочей «Экспедицион» и «Обь» и двух весельных ботов. Начальниками были С.В. Муравьев и С.Г. Малыгин.  2-й отряд описывал в 1734-1738 гг. побережья от Оби до Енисея. Состоял из ду-бель-шлюпки «Тобол», бота «Обь-Почтальон» и 4 дощаников.  Его начальником был Д.Л. Овцын.  3-й отряд создан по Овцыным для изучения побережья от Енисея на восток.  Плавания проходили на боте «Обь-Почтальон» в 1738-1741 гг. под командованием Ф.А. Минина.  4-й отряд описывал берега от Лены на Запад в 1735-1741 гг. на дубель-шлюпке «Якутск».  Начальниками отряда были В.В. Прончишев (погиб во время зимовки), Х.П. Лаптев и С.И. Челюскин.  5-й отряд исследовал побережье от Лены на восток на боте «Иркутск» в 1735-1742.  Начальниками отряда были П. Ласиниус (погиб во время зимовки), В. Ртищев и Д.Я. Лаптев.  6-й отряд ис-следовал Курильские острова, побережье Охотского моря до устья Амура, проложил путь в Японию, возглавляли его М.П. Шпанберг и В. Вальтон. Это плаванье в 1738-1742 гг. проходило на бригантине «Архангел Михаил», дубель-шлюпке «Надежда», боте «Святой Гавриил», шлюпе «Большерецк» и пакетботе «Святой Иоанн».  Вошло в историю под названием «Охотско-курильская экспедиция».  7-й отряд осуществлял поиск новых островов в северной части Тихого океана и путей к Северной Америке в 1740-1742 гг. и назывался «Камчатско-Американской экспедицией».  На пакетботах «Святой Петр» и «Святой Павел» Беринг (погиб во время зимовки) и Чири-ков в июле 1741 г  из Петропавловской гавани совершили долгое плавания на восток. Первыми из европейцев добрались до Северо-Западного побережья Америки и нанесли его на карту, попутно открыли и нанесли на карту часть Алеутских.  Чириков первым достиг Америки и благополучно вернулся на Камчатку.  Беринг был вынужден остаться на зимовку на необитаемом острове из группы Ко-мандорских, большая часть его экипажа погибла от цинги и истощения, в том числе и сам Беринг.  Выжившие под руководством С. Вакселя добрались до Большой земли.  8-й отряд изучал внутренние районы Сибири, в него члены Петербургской академии наук Г.Ф. Миллер, И.Г. Гмелин, Г.В. Стеллер (умер на обратном пути в Тюмени), А.Д. Красильников, С.П. Крашенинников и др. Этот отряд на-зывался «Первой академической экспедицией».  9-й отряд проложил удобный речной путь от Верхнеудинска до Охотска и вошел в историю под названием «Верхнеудинско-Охотской экспедиции», которой руководили геодезисты П. Скобельцын и В. Шетилов.  В ходе Камчатских экспедиций было полностью описано побережье Северного Ледовитого океана от Архангельска до мыса Баранов Камень, нанесены на карту Северо-Западное побережье Америки, Алеутские и Курильские острова, собран ценный научный.  Свод-ные карты дали первые близкие к истине очертания берегов Северной Азии и части берегов Северо-Западной Америки. Труды участ-ников экспедиции («История Сибири» Г. Миллера, «Описание земли Камчатки» С. Крашенинникова, «Описание Камчатки и острова Беринга» Г. Стеллера и др.) значительно обогатили мировую географическую науку.  Работа экспедиции на Урале, способствовала его большему освоению, в частности открытию Кунгурского (Сибирского) тракта.

21Иоганн Георг Гмелин (8 (12).08.1709 – 20.05.1755) – немецкий естествоиспытатель, врач, ботаник, этнограф, путешественник, иссле-дователь Сибири и Урала, c 22.01.1731 – по 01.01.1748 профессор и действительный член Петербургской АН, академик и почетный член Стокгольмской Академии наук.  В 1732 был избран Академией Наук как натуралист в число членов Второй Камчатской экспеди-ции.  По дороге в Сибирь посещает города Пермского края Осу и Кунгур.  Объездил Западную и Восточную Сибирь от Тобольска до Якутска и Забайкалья.  Совершил поездку в Мангазею или Туруханск.  На обратном пути посетил Тюмень, местности пограничные с Башкирией, Течинскую слободу, Краснослободск, Далматов монастырь, Верхнеяицкую крепость, Екатеринбург, Верхотурье, Соли-камск.  Наиболее ценные труды, написанные по результату путешествия: «Flora Sibirica sive historia plantarum Sibiriae» («Флора Сиби-ри» (1747—1769) в 4-х томах на русском языке, где описаны 1178 видов произрастающих в Сибири растений) – класска в литературе ботаники и «Reisen durch Sibirien von 1733—1743» (и «Путешествие по Сибири» в 4-х томах на немецком языке).  В последней работе собраны сведения о природе и населении Сибири, описаны месторождения полезных ископаемых и мн.др.  С 1747 г. служит в Тюбин-генском университете в должности. ординарного профессора ботаники и химии. 

22Герард Фридрих Миллер, (Фёдор Иванович Миллер; 29.10.1705 – 22.10.1783) – российский историограф немецкого происхождения, академик Петербургской Академии наук, профессор. В России – с ноября 1725.  По поручению Академии участвует в Великой Север-ной экспедиции.  В Сибирь едет через города Пермской провинции – Осу и Кунгур.  Миллер объездил все исторические города и цен-тры западной и восточной Сибири (в ареале Березов – Усть-Каменогорск – Нерчинск – Якутск), скрупулезно исследуя местные архи-вы.  Он обнаружил  сибирскую летопись Ремезова.  Десять лет в Сибири дали Миллеру большое количество ценного материала по эт-нографии, местной археологии и современному состоянию.  На обратном пути проехал по Бабиновской дороге, побывал в Соликам-ске. С 1748 г. становится русским подданным и назначается историографом.  «Описания Сибирского царства» — «первый правильный учёный труд по сибирской истории» (Пыпин). В 1755 – 1765 гг. он редактирует «Ежемесячные Сочинения, к пользе и увеселению служащие» — первое периодическое учёно-литературное издание на русском языке.  В нём участвовали все современные ему писате-ли, пользовавшиеся известностью.  Последние одиннадцать лет жизни, пораженный параличом Миллер продолжает неустанно рабо-тать до самой смерти.

23Георг Вильгельм Стеллер (10.03 (21.03) 1709 – 12.11(23.11) 1746) – знаменитый немецкий естествоиспытатель, путешественник, адъюнкт натуральной истории и ботаники Российской Академии.  Врач, геолог и натуралист Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга (1737 – 1742), первый европейский исследователь природы Камчатки и северо-западной части Америки, описав-ший множество ранее не известных видов растений и животных (Стеллерова корова).  Совершил ряд поездок по Сибири. Объез-дил и исследовал Камчатку.  Участвовал в экспедиции Беринга на пакетботе «Св. Петр» к берегам Америки, выжил во время зи-мовки на о. Беринга, исследовал его.  Одним из первых исследовал природу севера Прикамья. Разбил в саду Демидова под Соли-камском первый на Урале ботанический сад редких растений. Скончался от воспаления легких в Тюмени. Собранный им богатый материал и коллекции, которые он не успел полностью обработать,  активно использовали другие ученые, включая Гмелина, Лин-нея, Крашенинникова, Палласа, Бэра, Брандта, Миддендорфа и Пеннанта.  Всемирную известность получили сочинения Стеллера «Описание Земли Камчатки», «Топографическое и физическое описание острова Беринга», «Дневники морского путешествия из Петропавловской гавани на Камчатке в Америку и события, происшедшие на обратном пути».  Архивные материалы Стеллера ис-пользовались при подготовке кругосветных морских экспедиций в Тихий океан, в том числе капитана Джеймса Кука.

25Петер Симон (Петр-Симон) Паллас (22..09.1741 – 8.09.1811) – знаменитый на весь мир учёный-энциклопедист, естествоиспытатель, географ и путешественник XVIII—XIX веков, действительным членом и профессором натуральной истории Петербургской Академии наук, член Лондонского королевского общества и Академии в Риме.  Славу принесли научные экспедиции по территории России во второй половине XVIII века.  Внёс существенный вклад в биологию, географию, геологию, филологию и этнографию.  В 19 лет защи-тил докторскую диссертацию по медицине.  В возрасте 26 лет –.прибыл в Санкт-Петербург, по указу Екатерины II направлен в гран-диозную экспедицию по всей России с целью разведать геологические, минералогические, животные и растительные ресурсы страны, а также выявить исторические, социально-экономические и этнографические особенности отдельных её регионов. Руководил основ-ным отрядом.  С 21 июня 1768 года по 30 июня 1774 года побывал в центральных губерниях, районах Поволжья, Прикаспийской низ-менности, Урала, Западной Сибири, Алтая, Байкала и Забайкалья.  В последующие пять лет были посетил многие города и села Ниж-него Поволжья, Урала, Сибири, включая Оренбург, Уфу, Челябинск, Орск, Уральск, Гурьев, Екатеринбург, Нижний Тагил, Тюмень, Тобольск, Соликамск.  Вернулся в Петербург. в возрасте 33 лет уже седым и больным человеком.  Был собран уникальный материал по зоологии, ботанике, палеонтологии, геологии, физической географии, экономике, истории, этнографии, культуре и быту народов России. Паллас открыл и описал много новых видов млекопитающих, птиц, рыб, насекомых и других животных, рассказал о нуждах проживавших в России народов. В последние годы жизни Паллас занимался подготовкой фундаментального трёхтомного труда по фауне России «Zoographia rosso-asiatica» («Российско-азиатская зоология»), в котором были представлены более 900 видов позвоноч-ных. Вплоть до начала XX века книга оставалась главным источником знаний о фауне России.

26Дефо Д.  Дальнейшие приключения Робинзона Крузо, составляющие вторую и последнюю часть его жизни, охватывающие изложе-ние его путешествий по трём частям света, написанные им самим». 1992: 456-457.

27Исторический архив, т. 1, 1936 г. статья М.П. Алексеева.

28 Соловьев С.В. История России с древнейших времен. М. 1999, т 9. стр. 199.

29Геннин, Виллим Иванович (Георг Вильгельм де Геннин. 1665, Нассау-Зинген-12.04. 1750г.) – генерал-лейтенант, выдающийся инженер и изобретатель.  По происхождению немец.  На российской службе с 1698 года по рекомендации губернатора в качестве артиллериста-фейерверкера (командира батареи).  Полностью отдавался делу, работал на совесть, поэтому быстро повышался в чинах: в 1700 году – поручик, в 1708 – капитан, в 1706 – майор, в 1710 – подполковник, в 1716 – полковник.  Был отмечен Петром 1, при взятии Выборга и Кексгольма, а также при Гангуте, как артиллерист и инженер-фортификатор.  В 1712 году ему поручено достроить Литейный двор и Пороховые заводы в Санкт-Петер6урге.  Он становится комендантом Олонецкого края и начальником Петровских, Повенецких, Кон-геозерских заводов.  В этой должности служит 10 лет.  Приводит Олонецкие заводы до высокого технологического уровня, восстанав-ливает старые, строит новые, осваивает незнакомые производства.  Совершив ознакомительную поездку по Европе, вводит на своих заводах впервые в России, машинное производство.  Открывает марциальные воды и организует на Олонце первый в России курорт. Здесь же он впервые создает школу.  В 1719 году после учреждения Берг-коллегии Геннин второй раз отправляется за границу для изучения современных горных заводов. Вербует в Россию новых 16 мастеров.  В марте 1722 он был произведен в генерал-майоры и отправлен на Урал для разбора конфликта между Татищевым и Демидовыми, наладки и усовершенствования промышленного произ-водства, с чем абсолютно не справился за 2 года Татищев.  Спор он по справедливости разрешил в пользу Татищева, строит 12 круп-ных казенных заводов, поднимает до европейского уровня старые, основывает школы.  Генин провел на Урале во главе Обер-бергамта (Горного управления) целых 12 лет, создав уникальная автономную систему управления всей горно-металлургической промышленно-стью Сибири и Урала, казенной и частной, просуществовавшей без изменений до 1861 года.  В 1731 награжден орденом Александра Невского.  В 1734 году ему дают разрешение покинуть Урал, снова заменив В.Н. Татищевым (задержится всего на 3 года).  В течение последующих 16 лет жизни Гениин служит в военной коллегии, руководит оружейными заводами, реорганизует Тульский и Сестро-рецкий заводы.  Умер в 74 года.  Написал фундаментальный труд «Описание Сибирских заводов», куда поместил весь свой инженер-ный и производственный опыт, описания заводов, рудников, природы вокруг них, уникальные чертежи, планы, зарисовки и прочее.