Заякин Б. Н.
Историческая повесть.
“Закон Птаха”.
1
Древние греки считали, что на свете есть ровно семь чудес света: пирамида Хеопса, сады Семирамиды, статуя Зевса в Олимпии, храм Артемиды в Эфесе, Галикарнасский Мавзолей, Александрийский маяк и Колосс Родосский.
Но было и еще одно чудо света - это самая высокая из всех египетских пирамид - усыпальница фараона Хеопса. Пять тысяч человек архитекторов, каменотесов и художников, начали думать о строительстве, когда Хеопс был еще совсем мальчиком.
Для царя решили возвести самую большую в мире пирамиду. А чтобы такая громадина не провалилась под землю, для нее на¬шли подходящее место в каменистой пустыне.
Тут и начали подготовительные работы, которые продлились целых десять лет. Сначала построили крепкое основание и дорогу, по которой сюда нужно было доставить каменные глыбы весом по три тонны.
Таких кирпичиков нужно было ровно 230000 тысяч. Сто тысяч рабочих в течение двадцати лет таскали на себе их от каменоломни по дороге, а затем поднимали все выше и выше, пока пирамида не была закончена.
Укладывали эти глыбы так ловко, что между ними нет ни малейшей щели, куда можно было бы просунуть хотя бы иголку. Но вот 150-метровая пирамида готова. Что же дальше?
А дальше нужно ее сделать не только самой высокой, но и самой красивой. Для этого ее со всех сторон обложили блестящими плитками. Ох, и заискрилась же она на солнце, засверкала, будто сделана из чистого золота.
Но лишь один ход вел к усыпальнице царя, где были спрятаны золото и драгоценности. Все остальные ходы и переходы были прорублены, можно сказать, специально для воров, чтобы они заблудились в пирамиде и не смогли ничего украсть.
Безлунная ночь окутала мраком великую пирамиду. Юркая песчаная лисица скользнула к усыпальницам вельмож, продолжавших в мире ином воздавать почести фараону.
Стража охраняла покой грандиозного монумента, куда один лишь Рамсес Великий входил раз в год, дабы почтить память своего славного предка Хеопса.
Ходили слухи, что мумия отца высочайшей из пирамид покоится в золотом саркофаге, украшенном с невиданной роскошью. Но кто бы дерзнул польститься на столь бдительно охраняемые сокровища?
Никто, кроме венценосного владыки, не мог переступить каменный порог и найти дорогу в лабиринте гигантского сооружения. Воины элитного отряда, стоявшего на страже пирамиды, стреляли во всякого без предупреждения; множество стрел мгновенно покарали бы любого за неосторожность или любопытство.
Царствование Рамсеса было счастливым, богатство и мир вознесли Египет над всеми прочими странами. Фараон представлялся воплощением света, придворные служили ему с благоговением, народ прославлял его имя.
Четверо грабителей вышли из хижины для рабочих, где прятались днем. Сто раз репетировали они свой план, зная, что ни в чем нельзя полагаться на волю случая.
Если все пройдет успешно, рано или поздно они станут хозяевами жизни, больших ценностей и впишут себя в историю. Одетые в туники из грубого льна, они шли вдоль плато, то и дело лихорадочно поглядывая на великую пирамиду.
Напасть на стражу было бы безумием; возможно, кто-то до них уже мечтал завладеть сокровищем, но никому еще это не удалось.
Месяц назад большой сфинкс был очищен от слоя песка, нанесенного многочисленными бурями.
Гигант с глазами, возведенными к небу, охранялся слабо. Одного имени живой статуи и внушаемого ею ужаса было довольно, чтобы держать грабителей на расстоянии.
Фараон с телом льва, высеченный из известняка в незапамятные времена, - сфинкс обеспечивал восход солнца и знал тайны вселенной. Пять воинов-ветеранов составляли его почетную стражу.
Двое из них привалились к стене ограды с внешней стороны, лицом к пирамидам, и крепко спали. Они ничего не увидят и не услышат. Самый ловкий из заговорщиков перелез через стену, уверенно и тихо он задушил солдата, спавшего у правого бока каменного великана, а затем также проворно расправился с его товарищем, дремавшим у левого плеча.
К нему присоединились остальные грабители. Роли были заранее распределены. Устранить третьего ветерана будет не так просто. Начальник стражи стоял на посту перед стелой Тутмоса IV, установленной между лапами сфинкса в память о том, что именно ему фараон был обязан своим троном.
Вооруженный копьем и кинжалом, начальник стражи был способен оказать отчаянное сопротивление. Один из заговорщиков скинул тунику, и к стражнику направилась обнаженная девушка.
Ошеломленный солдат не мог отвести глаз от видения. Неужели эта женщина - один из ночных демонов, что бродят вокруг пирамид и похищают души?
Она приближалась к нему с улыбкой на устах. Обезумевший страж вскочил и потряс копьем; рука его дрожала. Женщина остановилась.
- Сгинь, призрак, исчезни.
- Я не причиню тебе вреда. О, позволь мне ублажить тебя ласками.
Взгляд главного стражника застыл на обнаженном теле - этом белом пятне во мраке ночи. Зачарованный, он сделал шаг ей навстречу. Это было его ошибкой. Когда веревка обвилась вокруг его шеи, ветеран выронил копье, упал на колени, тщетно попытался закричать и рухнул на землю.
- Путь открыт.
- Я зажгу светильники.
Четверо грабителей, стоя перед стелой, в последний раз обсудили свой план и решили действовать, несмотря на терзавший их страх. Они отодвинули стелу и уставились на запечатанный сосуд, обозначавший место, где находилось жерло преисподней, вход в недра земли.
- Так, значит, это не легенда.
- Посмотрим, верны ли разговоры строителей, что здесь можно пройти.
Под сосудом обнаружилась плита с кольцом. Вчетвером они едва сдвинули ее с места. Узкий, очень низкий коридор круто уходил вниз, в каменные глубины.
- Светильники.
В глиняные обожженные чаши они налили очень жирное, легко воспламеняющееся каменное масло. Фараон запретил его использование и продажу, так как черный дым, выделявшийся при сжигании, плохо влиял на самочувствие ремесленников, украшавших храмы и гробницы, и коптил потолки и стены.
Мудрецы утверждали, что эта нефть, как называли ее варвары, была вредоносным и опасным веществом, тлетворным испарением скал, полным гибельных миазмов.
Но грабителям до этого не было дела. Согнувшись в три погибели, то и дело ударяясь о потолок из песчаника, они быстро продвигались по узкому коридору к подземной части великой пирамиды.
2
Все молчали: из головы не выходила зловещая сказка о духе, разбивающем череп всякому, кто осмелится осквернить гробницу Хеопса. Что, если этот подземный ход уводит их прочь от цели?
Существовали ведь ложные планы, призванные запутать тех, кто решится на грабеж. Окажется верен раздобытый ими план, или нет? Заговорщики уперлись в каменную стену и стали долбить ее долотом и молотками; к счастью, глыбы были невелики и легко им поддались.
Они пролезли в просторное помещение с земляным полом, имевшее три с половиной метра в высоту, четырнадцать в длину и восемь в ширину. Посередине камеры зиял колодец.
- Нижняя камера. Мы в пирамиде.
Удалось. Коридор, забытый много поколений назад, вел от сфинкса к гигантскому монументу Хеопса. Первый зал располагался на глубине примерно тридцати метров от основания пирамиды. В этой самой утробе, образно представлявшей чрево земли, совершались первые ритуалы воскрешения.
Теперь им предстояло пролезть в колодец, углубиться в каменный массив и выйти в коридор, начинавшийся за тремя гранитными плитами.
Самый легкий стал карабкаться наверх, цепляясь за выступы скальной породы и упираясь ногами.
Он добрался до верха, обвязался веревкой и бросил ее конец вниз. Из-за нехватки воздуха один из заговорщиков чуть было не потерял сознание; его оттащили к большой галерее, где он снова смог отдышаться.
Величие места ослепило их. Не безумен ли был тот зодчий, что дерзнул водрузить друг на друга семь рядов каменных глыб? Сорок семь метров в длину, восемь с половиной в высоту - огромная галерея, уникальное по размерам и расположению внутри пирамиды сооружение, бросала вызов векам.
Как считали зодчие Рамсеса, никогда ни один архитектор не отважится больше на такое. Один из грабителей, оробев, попятился, но сильным толчком в спину главарь шайки заставил его двигаться вперед.
Глупо отступать, когда цель так близка, теперь они могли радоваться точности своего плана. Оставалось, правда, одно опасение: не опущена ли базальтовая решетка между верхним концом большой галереи и коридором, ведущим в царскую камеру? В этом случае обойти препятствие будет невозможно и придется возвращаться ни с чем.
- Проход открыт.
Грозные углубления, в которые должны были упираться огромные глыбы, были пусты. Грабители пригнувшись вошли в царскую камеру, потолок которой был сложен из девяти гранитных блоков весом более четырехсот тонн.
Зал, высотой около шести метров, скрывал в себе сердце царства - саркофаг фараона, стоявший на идеально чистом кварцевом полу, окрашенным золотой краской. Они заколебались.
До сих пор они вели себя как исследователи, отправившиеся на поиски неведомой земли. Правда, они совершили три преступления, за которые предстояло держать ответ перед судом фараона, но ведь они действовали на благо своих семей, задыхающихся в нищете.
Если они вскроют саркофаг, если вынут из него сокровища, то нарушат вечный покой не мумифицированного человека, но бога, живущего в своем светоносном теле.
Они оборвут последнюю связь с тысячелетней цивилизацией и вызовут к жизни новый мир, который никогда не признает Рамсес. Им захотелось бежать, хотя чувствовали они себя вполне нормально.
Доступ воздуха обеспечивали два вентиляционных канала, проделанные в северной и южной стенах пирамиды, от пола исходила энергия, вселявшая в людей неведомую силу.
Так, значит, вот как возрождается фараон, он вбирает в себя мощь, порождаемую камнем, формой сооружения и магией жрецов древности.
- У нас мало времени.
- Уходим?
- Не говори глупости.
Подошли двое, потом третий, а за тем и четвертый. Вместе они приподняли крышку саркофага и положили ее на пол. Сияющая мумия вся в золоте, серебре и лазурите, исполненная такого величия, что грабители не смогли выдержать ее взгляда.
В ярости главарь банды сорвал золотую маску, его приспешники сняли с мумии ожерелье и лежавшего на месте сердца скарабея, тоже из золота, лазуритовые амулеты и тесло из небесного железа - метеорита из которого был сделан инструмент, предназначенный для того, чтобы открывать уста и очи в загробном мире.
Но эти сокровища показались им почти безделицей при виде золотого свитка, который олицетворял собой вечный закон, вверяемый одному лишь фараону, и особенно при виде небольшого чехла в форме ласточкиного гнезда.
Внутри него находилось завещание богов. Согласно этому тексту, фараон наследовал Египет и брал на себя заботу о счастье и процветании страны.
Во время торжественного ритуала царского юбилея он должен был предъявить этот документ придворным и народу, как доказательство законности своего царствования.
Если же сделать это будет невозможно, рано или поздно фараону придется отречься от престола. Скоро на страну обрушатся бедствия и катастрофы.
Осквернив сердце пирамиды, грабители взбаламутили главный источник энергии и нарушили нематериальную силу, которой наделено каждое живое существо.
Грабители завладели ящиком со слитками небесного железа, редкого металла, ценившегося не меньше золота. Оно поможет разбогатеть им и их семьям.
Им оставалось только выйти из великой пирамиды и спрятать добычу. Прежде чем разойтись, они дали клятву, всякий, кто встанет у них на пути, будет устранен. Такова была цена сокровища.
Но получилось все иначе. При выходе из города Мертвых их схватил отряд ночной стражи. Улики преступления были при них. За это их ждал суд жрецов в Мемфисе и мучительная смерть.
3
После долгих лет жизни, отданных искусству врачевания, Азиф наслаждался покоем в своем жилище в Мемфисе. Старый лекарь был крепко сложен, широкоплеч, густые серебристые волосы обрамляли строгое лицо, в котором ощущались доброта и величие духа.
Его природное благородство чувствовали и сильные мира сего, и простые смертные, и не было на памяти людей случая, чтобы кто-нибудь обошелся с ним непочтительно.
Сын мастера по изготовлению мумий, Азиф покинул отчий дом, чтобы стать скульптором, живописцем и рисовальщиком; один из царских мастеров позвал его в Карнакский храм.
Однажды, когда община собралась за трапезой, одному из каменотесов стало плохо, Азиф инстинктивно оказал ему помощь и вырвал из когтей неминуемой смерти.
Врачеватели храма не оставили без внимания столь ценный дар, и Азиф стал постигать искусство медицины, перенимая опыт знаменитых целителей.
Неподвластный искушениям придворной жизни, безразличный к почестям, он посвятил свою жизнь тому, чтобы исцелять. Однако покинуть большой северный город и отправиться в маленькое селение, расположенное недалеко от Фив, его побудила не профессиональная необходимость.
Ему предстояло выполнить другую миссию, настолько деликатную, что, казалось, она заранее обречена на провал; но он не склонен был отступать, не перепробовав все возможные пути.
Вид родного селения, притаившегося в тени пальмовой рощи, взволновал Азифа. Он велел остановить носилки возле зарослей тамариска, чьи ветви свисали до самой земли.
Воздух был свеж, солнце светило ласково. Он засмотрелся на крестьян, работавших под звуки флейты. Один пожилой и двое молодых земледельцев разбивали мотыгами комья земли на недавно орошенном поле.
Азиф подумал о том, как ил, ежегодно приносимый половодьем, примет в себя семена и как втопчут их в землю стада свиней и овец. Природа даровала Египту неоценимые богатства, сохранить которые помогал труд человека.
Так день за днем воплощалась благословенная вечность на нивах возлюбленной богами страны. Азиф продолжил свой путь. У входа в селение ему повстречалась бычья упряжка; один бык был черный, другой - белый с коричневыми пятнами.
Послушные деревянному ярму, закрепленному на рогах, они спокойно продвигались вперед. У одной из глинобитных хижин мужчина на корточках доил корову, предварительно опутав ей задние ноги.
Помогавший ему мальчишка сливал молоко в кувшин.
Азиф с волнением вспомнил то стадо коров, что он некогда пас. Для семьи корова была целым состоянием, и к тому же воплощением доброты и кротости.
Ее большие уши улавливали музыку звезд, находившихся, как и она сама, под покровительством богини Хатхор. Для египтянина не было животного привлекательнее.
- Какой великолепный день, - пел, бывало, египетский пастух, - небо благоволит ко мне, а работа моя сладка, как мед.
Правда, надсмотрщик иногда призывал его к порядку и приказывал поторапливаться и гнать скот, а не ротозейничать. А коровы, как обычно, шли своей дорогой, не прибавляя шага.
Старый лекарь почти успел позабыть эти простые сцены, эту безмятежную повседневную жизнь, не предвещавшую никаких неожиданностей, жизнь, где взгляд каждого был лишь одним из многих, где движения повторялись из века в век, приливы и отливы определяли ритм жизни поколений.
Вдруг громкий голос нарушил покой селения. Общественный обвинитель призывал жителей на суд, а судебный распорядитель, отвечавший за безопасность и соблюдение порядка, вел за руку женщину, клявшуюся в своей невиновности.
Суд расположился под сенью смоковницы; председательствовал Валир - судья, который в двадцать один год уже снискал доверие старейшин. Обычно на эту должность назначали человека зрелых лет, обладавшего солидным опытом, отвечавшего за свои решения имуществом, если он был богат, и с умной головой, если у него ничего не было, поэтому претендентов на должность даже простого сельского судьи было не так уж много.
Судью, уличенного в нарушении закона, карали так же строго, как убийцу, иначе не могло вершиться истинное правосудие. У Валира не было выбора, благодаря твердости характера и не вызывавшей сомнений неподкупности он был единогласно избран советом старейшин.
Несмотря на свою молодость, судья заслуживал высокой оценки, ибо тщательнейшим образом изучал каждое дело. Довольно высокий, худощавый шатен с крутым лбом и живым взглядом черных глаз с оливковым отливом, Валир поражал своей бесстрастностью: ни гнев, ни слезы, ни соблазны не могли его поколебать.
4
Он слушал, вглядывался, искал и высказывал свое суждение лишь после долгого и кропотливого расследования. В селении иной раз удивлялись такой въедливости, но радовались его любви к истине и способности улаживать конфликты.
Многие боялись его, поняв, что он не признает компромиссов и не склонен к снисходительности, но ни одно из его решений не подверглось пересмотру.
По обе стороны от Валира сидели присяжные, всего восемь человек: сельский управитель, его заместитель, два землепашца, два ремесленника, пожилая вдова и начальник ирригационных работ. Всем перевалило за пятьдесят.
Судья открыл заседание молитвой Маат - богине, воплощавшей порядок, которому должно всячески стремиться следовать людское правосудие. Потом он зачитал обвинение, выдвинутое против молодой женщины, которую судебный распорядитель крепко держал, повернув лицом к суду.
Приятельница обвиняла ее в краже заступа, принадлежавшего ее мужу. Валир попросил истицу вслух подтвердить свои претензии, а ответчицу - защищаться.
Первая выступила спокойно и рассудительно, вторая пылко все отрицала. В соответствии с законом, действовавшим испокон веков, никакой защитник не выступал в роли посредника между судьей и участниками процесса.
Валир приказал ответчице успокоиться. Истица взяла слово, чтобы выразить свое удивление небрежностью правосудия, ведь еще месяц назад она изложила факты писцу, помогавшему Валиру, а суд так и не был созван. Ей пришлось подавать прошение второй раз. За это время воровка могла уничтожить улики.
- Кто был свидетелем кражи?
- Я сама, - ответила истица.
- Где был спрятан заступ?
- В доме у ответчицы.
Та снова принялась все отрицать, да с таким жаром, что произвела впечатление на присяжных. Казалось, она говорит от чистого сердца.
- Произведем обыск прямо сейчас, - распорядился Валир.
Судье надлежало превратиться в следователя и лично проверить показания и улики на месте преступления.
- Вы не имеете права заходить в мой дом, - запричитала ответчица.
- Вы признаете свою вину?
- Нет! Я невиновна.
- Ложь в суде - тяжкое преступление.
- Это она солгала.
- В таком случае ее ждет суровое наказание. Подтверждаете ли вы свои обвинения? - спросил Валир, глядя истице прямо в глаза.
Она кивнула. Суд под предводительством судебного распорядителя отправился в дом к ответчице. Судья лично произвел обыск. Заступ был найден в погребе, завернутый в тряпье и спрятанный за кувшинами с маслом.
У виновной подкосились ноги. В соответствии с законом присяжные приговорили ее вернуть жертве украденное в двойном размере, то есть два новых заступа.
Кроме того, за ложь под присягой полагались пожизненные каторжные работы, или даже высшая мера в случае серьезного преступления. Женщине придется много лет работать на полях местного храма, не получая за это никакой платы.
Прежде чем присяжные разошлись, спеша заняться своими делами, Валир вынес еще один, на сей раз неожиданный приговор: пять палочных ударов помощнику-писцу за проволочку в рассмотрении тяжбы.
По учению древних, уши человека находятся у него на спине, так что он услышит голос палки и впредь не допустит небрежности.
- Судья уделит мне несколько минут?
Валир обернулся, озадаченный. Этот голос, возможно ли?
- Вы.
Азиф и Валир обнялись.
- Вы в деревне?
- Возвращаюсь к истокам.
- Пойдемте под смоковницу.
Двое мужчин расположились на низких сиденьях под большой смоковницей, где в тени отдыхали старейшины. На одной из ветвей висел бурдюк с прохладной водой.
- Помнишь, Валир? Ведь именно здесь я открыл тебе твое тайное имя после смерти твоих родителей. Валир - провидец, тот, кто различает вдали. А ведь совет старейшин не ошибся, дав тебе его. Чего еще хотеть от судьи?
- Я перенес обрезание, селение подарило мне мою первую набедренную повязку, я отбросил игрушки, отведал жареной утки и пригубил красного вина. Какой чудесный праздник.
- Мальчик быстро стал мужчиной.
- Слишком быстро?
- У каждого время идет по-своему. У тебя юность и зрелость уживаются в одном сердце.
- Вы же меня воспитали.
- Ты прекрасно знаешь, что нет; ты сделал себя сам.
- Вы научили меня читать и писать, вы дали мне возможность познать закон и посвятить ему жизнь. Если бы не вы, я стал бы крестьянином и в тяготах пахал бы землю.
- Ты человек другой породы. Величие и счастье страны зависит от того, какие у нее судьи.
- Быть справедливым, это ежедневное сражение. Кто может похвастаться, что всегда побеждает?
- Ты хочешь этого, вот что самое главное.
- Наше селение - тихая гавань, эта досадная тяжба - исключение.
- А разве тебя не назначили смотрителем хлебного амбара?
- Управитель хочет, чтобы я занял пост управляющего полем фараона, чтобы избежать конфликтов во время сбора урожая. Мне это совсем не нужно и, надеюсь, этого не случится.
- Я в этом уверен.
- Почему?
- Потому что тебя ждут другие дела.
- То есть?
- Я приехал с поручением, Валир.
- Дворец?
- Суд в Мемфисе.
- Разве я нарушил закон?
- Наоборот. Вот уже два года, как чиновники, наблюдающие за сельскими судьями, составляют лестные отчеты о твоем поведении. Тебя назначили в провинцию Гизы на место умершего судьи.
- Гиза, так далеко отсюда.
- Несколько дней по реке. Ты будешь жить в Мемфисе.
5
Гиза, знаменитейшее место, Гиза, где высится Великая пирамида Хеопса, таинственный жизненный центр, от которого зависит гармония всей страны, гигантский памятник, куда может проникнуть один лишь царствующий фараон.
- Я счастлив в своем селении; здесь я родился, здесь вырос, здесь тружусь. Уехать отсюда - слишком большое испытание.
- Я поддержал твое назначение, так как считаю, что ты нужен Египту. Не такой ты человек, чтобы руководствоваться личными интересами.
- Решение окончательное?
- Ты можешь отказаться.
- Мне надо подумать.
- Тело человека больше хлебного амбара, и в нем бесчисленное множество ответов. Выбери верный. А неверный держи взаперти.
Валир направился к берегу. В этот момент на карту была поставлена его жизнь. У него не было ни малейшего желания отказываться от своих привычек, от мирных сельских радостей, от фиванских просторов ради того, чтобы затеряться в большом городе.
Но как сказать об этом Азифу, человеку, перед которым он преклонялся? Он поклялся откликнуться на его зов, невзирая на последствия.
По берегу реки величаво ступал большой белый ибис с черными перьями в хвосте и по кромке крыльев. Гордая птица остановилась, опустила свой длинный клюв в ил и обратила взгляд на судью.
- Птица Тота выбрала тебя, - раздался хриплый голос пастуха, отдыхавшего в тростнике. - У тебя нет выбора.
Семидесятилетний пастух был по натуре ворчлив и не любил ни в чем себя стеснять. Одинокое существование среди животных казалось ему верхом блаженства.
Не желая подчиняться ничьим приказам, он ловко орудовал своей сучковатой палкой и умел вовремя укрыться в зарослях папируса, когда в селение, как стая воробьев, слетались сборщики налогов.
Валир решил не вызывать его в суд. Старик не терпел жестокого обращения с коровой или собакой и охотно брался проучить виновного, поэтому судья считал его в некотором роде своим помощником.
- Приглядись к ибису, - настаивал старик, - длина его шага - локоть, символ правосудия. Да будет поступь твоя столь же пряма и тверда, как у птицы Тота. Ты ведь уезжаешь, правда?
- Откуда ты знаешь?
- Ибис летает далеко в небе. Он указал на тебя.
Старик встал. Его кожа потемнела от ветра и солнца, на нем была только тростниковая набедренная повязка.
- Азиф - единственный честный человек, которого я знаю. Он не пытается обмануть тебя, не желает тебе зла. Когда станешь жить в городе, опасайся чиновников, придворных и льстецов, их речи несут в себе смерть.
- Мне не хочется уезжать из селения.
- А думаешь, мне хочется идти искать заблудившуюся козу?
Старик исчез в зарослях тростника. Белая с черным птица поднялась в воздух. Огромные крылья отбивали одной лишь ей ведомый такт, она полетела на север.
Азиф прочел ответ в глазах Валира.
- Приезжай в Мемфис к началу будущего месяца, поживешь у меня до вступления в должность.
- Вы уже уезжаете?
- Я больше не практикую, но все же кое-кто из больных нуждается в моих услугах. Я бы тоже с радостью остался.
Носилки исчезли в дорожной пыли. Управитель окликнул Валира.
- Нам предстоит разобрать одно щекотливое дело, три семьи претендуют на владение одной пальмой.
- Да, знаю. Тяжба длится уже три поколения. Поручите это моему преемнику, если он не справится, я разберусь, когда вернусь.
- Ты уезжаешь?
- Меня призывают в Мемфис.
- А как же пальма?
- Пусть растет.
6
Валир проверил прочность своей кожаной дорожной сумки, снабженной двумя деревянными стержнями, которые втыкались в землю, чтобы мешок сохранял вертикальное положение.
Когда сумка будет полной, он понесет ее на спине, привязав к туловищу широким ремнем. Что же туда положить? Прямоугольный кусок материи для новой набедренной повязки, плащ и, разумеется, плетеную циновку.
Сделанная из тщательно скрепленных полосок папируса, циновка служила кроватью, столом, ковром, навесом, ширмой у двери или окна, оберткой для ценных предметов.
Последний раз в жизни человека она использовалась как саван: в нее заворачивали тело. Приобретенный Валиром экземпляр обладал редкой прочностью и был лучшим предметом обстановки в доме.
И еще бурдюк, сшитый из двух дубленых козьих шкур, вода в нем часами оставалась прохладной. Стоило открыть дорожную сумку, как тут же подбежал пегово цвета пес и принялся ее обнюхивать.
Трехлетний пес был помесью борзой и дикой собаки, у него были длинные лапы, короткая морда, висячие уши, встававшие торчком при малейшем шорохе, и хвост, загнутый кольцом.
Хозяина он обожал. Любитель долгих прогулок, он мало охотился и предпочитал готовую еду.
- Мы уезжаем, пес.
Пес с тревогой смотрел на сумку.
- Пешком, потом на судне, пункт назначения - Мемфис.
Пес сел, он явно ждал чего-то плохого.
- Пастух приготовил тебе ошейник, он хорошо вымочил кожу и обработал ее жиром. Очень удобный, правда.
Пса это не убедило. Однако он позволил надеть на себя ошейник, серый, с шипами. Если какому-нибудь собрату, или хищнику вздумается схватить пса за горло, последний будет надежно защищен, кроме того, Валир сам сделал на нем иероглифическую надпись: “Пес, спутник Валира”.
Судья Валир накормил пса свежими овощами, которые тот радостно проглотил, не переставая следить за хозяином краешком глаза. Он чувствовал, что сейчас не до игр и развлечений.
Жители селения во главе с управителем пришли проститься с судьей, некоторые плакали. Ему пожелали удачи и вручили два амулета: один с изображением барки, другой - крепких ног.
Они станут охранять путника, а он в свою очередь каждое утро должен будет возносить свои мысли к богу Амону, дабы талисманы не потеряли силу.
Валиру оставалось лишь взять свои кожаные сандалии, но не для того, чтобы надеть их на ноги, а нести в руках. Как и все соотечественники, он отправится в путь пешком, а ценная обувь послужит ему в тот момент, когда, омыв дорожную пыль, он вступит в помещение.
Он проверил, прочен ли ремешок между первым и вторым пальцами и в каком состоянии подошва. Удовлетворенный, судья покинул селение, ни разу не оглянувшись.
Когда он ступил на узкую дорожку, которая вилась среди холмов, возвышавшихся над Нилом, правой руки Валира коснулась мокрая морда.
- Чужой пес. Ты сбежал. Придется отвести тебя обратно в поле.
Осел воспринимал ситуацию иначе, он решил побеседовать с хозяином и поднял правую ногу. Валир взял ее. В свое время судья спас осла от гнева одного крестьянина, который бил его палкой за то, что тот разорвал веревку, привязывавшую его к колышку.
Этот пес определенно обладал склонностью к независимости и способностью переносить самые тяжелые грузы. Твердо решив идти навстречу своему сорокалетию, неся по пятидесятикилограммовому мешку с каждого бока, пес отлично сознавал, что стоит не меньше тучной коровы, или хорошего гроба.
Валир выделил ослу поле, где тот имел право пастись в одиночестве. В благодарность осел унавоживал поле до самого разлива. Прекрасно ориентируясь в пространстве, чужой приблудный пес всегда находил дорогу в лабиринте сельских троп и часто самостоятельно доставлял продукты из одного пункта в другой. Неприхотливый и благодушный, он спал спокойно только рядом с хозяином.
Звали его чужой пес потому, что с самого рождения он навострял уши при малейшем дуновении ветра с запада, дарящем живительную прохладу в жаркое время года.
- Я ухожу далеко, - повторил Валир. - Мемфис тебе не понравится.
Пес потерся о правую переднюю ногу осла. Он понял знак пса Валира и повернулся боком, готовясь принять дорожную сумку. Валир ласково потрепал осла за левое ухо.
- Ну, и кто кого переупрямит?
Валир сдался, даже другой осел на его месте признал бы себя побежденным. Чужой пес, теперь отвечавший за поклажу, гордо возглавил процессию и безошибочно избрал самый короткий путь к пристани.
В царствование Рамсеса Великого путники безбоязненно перемещались по дорогам и тропам, они шли с легким сердцем, садились поболтать под пальмой, наполняли бурдюки колодезной водой, беззаботно ночевали у обочины поля или на берегу Нила, вставали и ложились вместе с солнцем.
По дороге им встречались царские гонцы и посыльные, при необходимости можно было обратиться к патрульным стражникам. Далеко в прошлое ушла эпоха, когда дороги оглашались криками, когда бандиты грабили любого, кто дерзнет отправиться в путь, будь он богат или беден, Рамсес заставил соблюдать порядок, без которого счастье в стране невозможно.
7
Уверенным шагом чужой пес свернул на крутой склон, подводивший к самой реке, словно заранее знал, что хозяин собирается сесть на судно, направляющееся в Мемфис.
Все четверо взошли на борт, Валир заплатил за проезд куском ткани. Пока животные спали, он в задумчивости смотрел на свою родину - Египет, который поэты сравнивали с гигантской баркой с высокими бортами, образованными горными грядами.
Холмы и скалистые откосы, поднимавшиеся на высоту до трехсот метров, казалось, охраняли пашни. Плато, пересеченные более или менее глубокими ложбинами, местами отделяли черную, плодородную, щедрую землю от красной пустыни, таившей в себе опасные силы.
Валиру захотелось вернуться назад, в родное селение, и никуда не уезжать. Это путешествие в неизвестность порождало ощущение смутной тревоги и подтачивало веру в свои силы, простой сельский судья лишался душевного покоя, которого не даст никакое продвижение по службе.
Только Азиф мог заставить его согласиться, но будущее, ожидавшее Валира на этом пути, казалось неподвластным его воле. Валир был потрясен. Величайший из городов Египта, административная столица, Мемфис был основан Миной-объединителем.
Если южные Фивы были верны традиции и культу Амона, северный Мемфис, расположенный на границе Верхнего и Нижнего Египта, был открыт для Азии и средиземноморских цивилизаций.
Судья, осел и собаки сошли на берег в порту Мемфиса. Сотни торговых судов разного размера причаливали к докам, где кипела бурная деятельность, товары сгружали в гигантские склады, находившиеся под бдительной охраной и строгим управлением.
Ценой усилий, достойных строителей Древнего Царства, вдоль плато, где высились пирамиды, был прорыт канал, параллельный Нилу. Таким образом, суда могли беспрепятственно заходить в порт, а доставка продовольствия и материалов была обеспечена в любое время года.
Валир отметил, что кладка в облицовке стенок канала была из самых прочных. Четверо путников направились в южный квартал, где жил Азиф, прошли через центр города, полюбовались знаменитым храмом бога ремесленников Птаха и стали огибать кварталы, отведенные для армии.
Там изготавливали оружие и строили военные суда. Там же тренировались элитные отряды египетского войска, размещенные в просторных казармах рядом с арсеналами, набитыми колесницами, стрелами, мечами, щитами и копьями.
В северной части города, как и в южной, тянулись хлебные амбары, доверху заполненные ячменем, полбой и прочими злаками, а к ним примыкали здания казначейства, где хранились золото, серебро, медь, ткани, благовония, мед и другие продукты.
Мемфис ошеломил молодого селянина своим размахом. Как разобраться в этом хитросплетении улиц и переулков, в этом разнообразии кварталов, именуемых по-разному? Его пес чувствовал себя неуверенно и жался к хозяину, зато осел и чужак невозмутимо шли вперед.
Он провел своих спутников через квартал ремесленников, обрабатывавших камень, дерево, металл и кожу в своих маленьких мастерских, выходивших на улицу.
Валир никогда не видел такого количества глиняных горшков, разных сосудов, всевозможной посуды и домашней утвари. Ему повстречалось множество чужеземцев - хеттов, греков, хананеев и азиатов, приехавших из различных маленьких царств.
Непринужденные, разговорчивые, они охотно украшали себя ожерельями из лотоса, называли Мемфис рогом изобилия и поклонялись своим богам в храмах Ваала и Астарты, фараон к этим храмам относился терпимо.
Валир спросил одну ткачиху, правильно ли он идет, и убедился, что чутье осла их не подвело. Судья обратил внимание, что роскошные усадьбы знати с садами и прудами перемежались домишками простого люда.
За высокими воротами, которые охраняла стража, виднелись цветущие аллеи, а в глубине двух- или трехэтажные жилые строения.
Но вот, наконец, и обиталище Азифа.
Так хорош, так наряден был этот домик с его белыми стенами, гирляндой из красных маков над дверью и окнами, украшенными васильками с зеленой чашечкой и желтыми цветками персеи, что молодой судья не мог не залюбоваться.
Одна из дверей выходила в переулок, где росли две пальмы, дававшие тень террасе небольшого жилища. Да, деревня была далеко, но старый лекарь сумел сохранить сельский дух в самом сердце города. Азиф стоял на пороге.
- Путешествие прошло благополучно?
- Осел и собаки хотят пить.
- Я позабочусь о них; вот тебе таз, чтобы омыть ноги, а вот хлеб с солью в знак того, что здесь ты желанный гость.
Спустившись на несколько ступенек, Валир попал в первую комнату, он помолился перед небольшой нишей, где стояли статуэтки предков. Потом он вошел в приемный зал, потолок которого поддерживали две расписанные колонны, вдоль стен стояли шкафы и сундуки с вещами.
На полу лежали циновки. Мастерская, ванная комната, кухня, две спальни и погреб дополняли уютное жилище старого лекаря. Азиф пригласил гостя подняться по лестнице, ведущей на террасу, где их ждали прохладительные напитки с печеньем и финиками, начиненными медом.
- Я растерян, - признался Валир.
- Странно, если б было иначе. Добрый ужин, спокойный сон и ты сможешь приступить к церемонии вступления в должность.
- Прямо завтра?
- Дела накапливаются.
- Я бы хотел привыкнуть к Мемфису.
- Тебя заставят привыкнуть твои расследования. А у меня есть для тебя подарок, пока ты еще не вступил в должность.
8
И Азиф протянул Валиру свиток, посвященный обучению писцов, который помогал правильно вести себя при любых обстоятельствах благодаря соблюдению иерархии.
На вершине ее находились боги, богини, преображенные духи потустороннего мира, фараон и его супруга, ниже - мать фараона, верховный жрец, совет жрецов, верховные судьи, военачальники и писцы переписчики книг.
Дальше следовало множество чиновников - от главного казначея до смотрителя каналов и представителей фараона в иноземных государствах.
- Человек с пылким нравом, или болтун может лишь сеять смуту. Если хочешь быть сильным, стань мастером слова, отточи его, как добрый ремесленник, ибо язык - мощное оружие для того, кто умеет с ним обращаться.
- Мне жаль деревни.
- Тебе будет недоставать ее до конца твоих дней.
- Почему меня назначили сюда?
- Твою судьбу определило твое же поведение.
Валир спал мало и плохо, псы примостились у его ног, а осел устроился в изголовье. В слишком быстрой смене событий судья не успевал вновь обрести равновесие.
Вовлеченный в водоворот дел, он утратил привычные точки опоры и, чтобы выжить, вынужден был влиться в непредсказуемый поток неясного начинания.
Проснувшись на рассвете, он принял ванну, освежил рот натроном и позавтракал в обществе Азифа, который затем вверил его заботам одного из лучших цирюльников города.
Сидя на трехногом табурете лицом к клиенту, устроившемуся в том же положении, брадобрей увлажнил кожу Валира и нанес маслянистую пену. Из кожаного чехла он достал медное лезвие на деревянной рукояти и принялся орудовать им с потрясающей ловкостью.
Одетый в новую набедренную повязку и широкую полупрозрачную рубаху, умащенный благовониями, Валир был почти готов к испытанию.
- Я чувствую себя ряженым, - признался он Азифу.
- Внешность ничего не значит, однако пренебрегать ею не стоит, умей держать рулевое весло так, чтобы течением дней тебя не снесло с праведного пути, ибо на правосудии зиждется равновесие страны. Будь достоин себя, сын мой.
Валир последовал за Азифом в квартал Птаха, что располагался к югу от древней белокаменной стены. За судьбу осла и собак он был спокоен, чего никак не мог сказать о своей собственной.
Неподалеку от дворца было построено несколько административных зданий, вход в которые охраняли воины. Старый лекарь обратился к старшине. Выслушав просьбу, тот на несколько минут удалился и вернулся в сопровождении высокопоставленного судьи, представителя верховного жреца.
- Рад видеть вас, Азиф. Так вот он каков, ваш подопечный.
- Валир весьма взволнован.
- Вполне естественно, если учесть его возраст. Готов ли он, однако, приступить к исполнению своих новых обязанностей?
Валир, задетый иронией важной персоны, сухо вставил:
- Вы в этом сомневаетесь?
Представитель верховного жреца нахмурил брови.
- Я забираю его у вас, Азиф, пора приступать к церемонии.
Теплый взгляд старого лекаря придал ученику мужества, которого ему сейчас не хватало, - как бы ни было трудно, он его не посрамит. Валира ввели в небольшую прямоугольную комнату с пустыми белыми стенами и предложили сесть на циновку в позе писца лицом к суду, состоявшему из представителя верховного жреца, главы провинции Мемфиса, распорядителя, ведавшего распределением должностей, и жреца бога Птаха, занимающего высокую ступень в священной иерархии.
У всех четверых были массивные парики и широкие набедренные повязки. Непроницаемые лица не выражали никаких эмоций.
- Вы находитесь в месте установления отличия, - объявил представитель жреца, возглавлявший собрание. - Здесь вы станете человеком, отличным от других, призванным судить себе подобных. Как и ваши собратья по профессии из Гизы, вы будете вести расследования, председательствовать в местных судах, вверенных вашему попечению, и обращаться к вышестоящим, если окажетесь в затруднительном положении. Обязуетесь ли вы выполнять эти требования?
- Обязуюсь.
- Сознаете ли вы, что данное слово не может быть взято обратно?
- Сознаю.
- Так приступит же данное собрание к суду над будущим судьей, как предписано законом.
Глава провинции заговорил степенным, хорошо поставленным голосом.
- Кого вы призовете в присяжные для своего суда?
- Писцов, ремесленников, стражников, умудренных опытом мужчин, уважаемых женщин, вдов.
- Каким образом вы будете участвовать в их совещаниях?
- Никаким. Каждый выскажется, не испытывая чужого давления, и я с уважением отнесусь к каждому мнению, дабы выработать собственное суждение.
- При любых обстоятельствах?
- Кроме одного, если кто-то из присяжных подкуплен. Я прерву текущий процесс, чтобы незамедлительно выдвинуть против него обвинение.
- Как вам следует действовать в случае тяжкого преступления? - спросил распорядитель.
- Провести предварительное расследование, открыть дело и передать его в ведение верховного жреца бога Птаха.
Образ бога Птаха и смысл, который был сопряжен с ним, во многом остаются загадочными. Он относится к числу наиболее древних богов и был всевышним покровителем города Мемфиса.
Культ его был распространен в Нубии, Палестине, но, прежде всего, в Египте, где он около пяти тысячелетий назад превратился в главного бога Египта, когда Мемфис стал его столицей.
В древнем трактате Птах назван великим и огромным, унаследовавшим свою силу от всех богов и их духов. Мысль о творении, зародившаяся у Птаха, сравнивается с появлением Атума, солнечного света.
Благодаря божественному слову была создана жизненная сила богов и людей. Так дана была жизнь добродетельному и смерть преступному. Так были сотворены всякие работы, всякие искусства, согласное движение рук, ног и всех членов по приказу, задуманному сердцем и выраженному языком.
И было сказано о Птахе: “Он, сотворивший все сущее и воссоздавший богов”. Так было установлено и признано, что его могущество превосходит могущества других богов.
Умиротворился Птах, создав все вещи и божественные слова. Он породил богов, создал города, основал номы, водрузил богов в их святилища, учредил их жертвоприношения, основал их храмы. И вошли по его воле боги каждый в свое тело из всех пород деревьев, камня и глины, и приняли в них свой облик.
Птах представал в виде мужчины в плотно облегающем его одеянии, с посохом в руке. Птаха отождествляли со многими другими богами, женой его называли Сехмет, а то и других богинь. Но почему его изображали в странном виде путника, закрытого одеждами? Этим он отличался от всех других богов.
Ответ на вопрос может дать перевод слова Птах означает открывающий. Считалось, что он отверзает уста богов и открывает день при восходе Солнца. Можно предположить, что Птах олицетворял и открытие мира, познание, не потому ли он изображен как путник.
А то, что он плотно прикрыт, за исключением кистей рук и ступней, показывает, насколько плотен покров тайн, скрывающих от наших глаз истинную сущность бытия.
В таком случае Птах должен был олицетворять одновременно и незнание-неведомое и открытие. Ведь для египтян понятие тайны обычно сопутствовало представлениям о боге.
9
Жрец бога Птаха приложил правую руку к груди, так что сжатый кулак коснулся плеча.
- Ни одно деяние не будет забыто на суде загробного мира, твое сердце будет помещено на одну чашу весов, Порядок - на другую. В какой форме был дан закон, соблюдения которого ты должен добиваться?
- Существуют сорок две провинции и сорок два свитка закона, однако дух его не был и не должен быть записан. Истина может передаваться лишь в устной форме из уст учителя в уши ученика.
Жрец Птаха улыбнулся, однако представитель верховного жреца еще не был удовлетворен.
- Как вы определите порядок?
- Хлеб и вода.
- Что означает этот ответ?
- Правосудие для всех - великих и малых.
- Почему порядок символически представляется в виде страусиного пера?
- Потому что порядок - это связь между нашим миром и миром богов, перо - его направляющая, руль птицы, как и руль бытия. Порядок - дуновение жизни, которое должно изгонять зло из души и тела. Его постоянно обязан чувствовать человек. Исчезни правосудие, и зерно не будет расти, мятежники захватят власть, не станет порядка.
Глава провинции встал и положил перед Валиром известняковую плиту.
- Возложите руки на этот белый камень.
Молодой человек повиновался. Он не дрожал.
- Да будет он свидетелем вашей клятвы, он навсегда запомнит произнесенные вами слова и станет вашим обвинителем, если вы предадите порядок.
Глава провинции и распорядитель встали по обе стороны от судьи.
- Встаньте, - приказал представитель верховного жреца.
- Вот ваше кольцо с печатью, - сказал он, вручая Валиру прямоугольную пластинку с кольцом, которое тот надел на средний палец правой руки. На гладкой стороне золотой пластинки было написано “Судья Валир”.
- Документы, на которые вы наложите свою печать, будут иметь официальную силу, и вы будете нести за них ответственность, не используйте кольцо, не подумав.
Контора судьи располагалась в южном предместье Мемфиса, на полпути между Нилом и западным каналом, к югу от храма Хатхор. Молодой селянин, ожидавший увидеть внушительное жилище, был горько разочарован.
Администрация выделила ему лишь низенький двухэтажный домик.
На пороге спал, привалившись к косяку, дежурный стражник. Валир тронул его за плечо, тот вскочил.
- Я хотел бы войти.
- Контора закрыта.
- Я судья.
- Едва ли это возможно. Судья умер.
- Я - Валир, его преемник.
- А, это вы? Да, правда, секретарь называл мне ваше имя. Как докажете, что это вы и есть?
Валир показал кольцо с печатью.
- Мне было поручено охранять это место до вашего прихода, теперь моя задача выполнена.
- Когда я смогу увидеть своего секретаря?
- Понятия не имею. Ему надо решить один серьезный вопрос.
- Какой?
- Дрова. Зимой холодно; в прошлом году казначейство отказалось выделить дрова для этой конторы, потому что прошение не было составлено в трех экземплярах. Секретарь пошел в архивы, чтобы уладить дело. Желаю вам удачи, судья Валир, в Мемфисе вы не соскучитесь.
И стражник ушел. Валир легонько толкнул дверь в свои новые владения. Контора представляла собой весьма просторное помещение, заставленное шкафами и сундуками, где были сложены перевязанные, или запечатанные папирусные свитки.
На полу - подозрительный слой пыли. Это неожиданное затруднение не смутило его. Невзирая на свою престижную должность, он взялся за веник, состоявший из пучков жестких волокон, в двух местах перевязанных шестью оборотами шнурка, рукоять получалась прочная и позволяла мести во всех направлениях.
Покончив с уборкой, судья приступил к описи содержимого архивов, кадастровые и налоговые документы, всевозможные отчеты, жалобы, счета, ведомости по выплате вознаграждения зерном, корзинами или материей, письма, списки работников. В круг его обязанностей входили самые разные дела.
В большом шкафу хранилось все необходимое для писца, палетки с двумя отверстиями в верхней части для красных и черных чернил, бруски твердых чернил, чашечки, мешки с сухими красками, кисточки, скребки, каменные ступки для растирания красок, льняные веревочки, черепаховый панцирь для смешивания красок, глиняный павиан - олицетворение бога письменности Тота, обломки песчаника для черновиков, глиняные, известняковые и деревянные пластинки.
10
Все отменного качества. В ларце из дерева акации лежал один из самых ценных предметов - водяные часы. На внутренней стенке небольшой емкости, имевшей форму усеченного конуса, были нанесены деления в соответствии с двумя разными шкалами - всего двенадцать насечек, вода вытекала через отверстие в дне сосуда, отмеряя, таким образом время.
Видимо, секретарь считал нужным следить за временем, проведенным на рабочем месте. Далее необходимо было выполнить еще одно дело. Валир взял тонко заточенную тростниковую кисточку, макнул острие в чашечку с водой и капнул на палетку.
Он прошептал молитву, которую произносил всякий писец, перед тем как приступить к работе: “Вода чернильницы для твоего Ка, Имхотеп” - так принято было возносить хвалу создателю первой пирамиды, зодчему, лекарю и астроному, ставшему покровителем для каждого, кто имел дело с иероглифами.
Судья поднялся на второй этаж. В казенной квартире давно никто не жил, предшественник Валира, отдававший предпочтение маленькому домику на окраине города, и думать забыл о поддержании порядка в этих комнатах, всецело оказавшихся во власти блох, мух, крыс и пауков.
Но молодой человек не отчаивался, предстоящая битва была ему по плечу. В деревне нередко приходилось тщательно вычищать жилища и изгонять непрошенных гостей.
Купив все необходимое в соседних лавках, Валир принялся за дело. Он протер стены и пол водой с растворенным в ней натроном, потом насыпал везде смесь угольной пыли с бебетом, чей сильный запах отгоняет насекомых и паразитов.
Наконец, он смешал ладан, смирну, кинамон, мед и поставил все это куриться, чтобы в помещении приятно пахло. Эти дорогостоящие вещества он попросил отпустить ему в долг и истратил на них большую часть своего будущего жалования.
Выбившись из сил, он расстелил циновку и лег на спину. Но что-то мешало ему заснуть, то было кольцо с печатью. Он не снял его. Старик пастух не ошибся, у него не было выбора.
Чтобы сподобиться райского блаженства, умерший фараон, прежде всего, должен был сохранить тело - вместилище души - и обладать всеми теми земными материальными благами, без которых не мыслилось счастье я довольство.
Ведь пребывание в полях Налу представлялось по образу и подобию земной жизни, как ее беспечальное и беззаботное продолжение. Душа представлялась состоящей из двух начал - Ка и Ба, определить которые можно только в общих чертах.
Ка - гений человека, жизненная сила, даваемая ему при рождении. Она невидима, но имеет облик того, кому придала. После смерти Ка хотя и покидает тело, но все же продолжает заботиться об усопшем и приходит, внимая молениям, ему на помощь.
Поэтому гробница считалась местом обитания Ка, и ему следовало приносить жертвы для ублаготворения покойного и обеспечения его посмертного благополучия.
Ба - понятие менее определенное - душа, пережившая человека и оставляющая его тело при кончине. Поэтому она представлялась в облике птицы с человеческой головой. Чтобы Ба могла возвратиться, необходимо было сохранить ее вместилище, то есть тело. Вот почему египтяне так заботились об умерших.
В глубочайшей древности они зарывали трупы в сухой песок окружающих долину Нила пустынь. Позднее, когда умерших стали погребать в гробницах, их тела предохранялись от тления при помощи натрона и специальных бинтов и повязок.
В результате длительного опыта бальзамировщики, в конце концов, достигли такого совершенства, что научились сохранять трупы на тысячелетия, правда, в условиях чрезвычайно сухого климата страны.
11
И вот четверка грабителей пирамид предстала перед новым судьей Валидом. Вглядевшись в их лица, судья с удивлением узнал, что перед ним стоят истерзанные его отец, сестра и два брата, которых он покинул несколько лет назад.
Усилием воли Валид подавил в себе желание признать семью. Ведь он судья и клялся перед фараоном свято исполнять закон Птаха. Сердце его разрывалось от горя, но что он мог поделать со своей клятвой?
Признать семью и удалиться в дальнее селение, навсегда распрощавшись с мечтой о возвышении. Валид молча уставился на кольцо, на котором была высечена надпись “Судья Валид”.
Судья Валид изрек сурово приговор, и осужденные уныло опустили свои головы - участь их была решена. Всех их ждала мучительная и неотвратимая смерть. Единственная их надежда - сила воли - таяла с каждой секундой.
Ночью в глубине камеры смерти сфинкса все четверо были за руки и за ноги привязаны сыромятными ремнями к кольям, вбитым в потолок и пол камеры.
По знаку судьи стража удалилась. Валид последний раз посмотрел в глаза своей семьи, погасил светильник и молча вышел из камеры. Потайная плита плотно закрылась за ним, но осужденная семья не издала ни звука. Сфинкс принял новые жертвы бога Птаха.
Прошло много веков. Самый большой каменный сфинкс был высечен из цельной скалы около пяти тысяч лет тому назад в Гизе, возле одной из трех великих пирамид - пирамиды Хефрена.
Эта знаменитая гигантская скульптура сидящего сфинкса, известная как Великий Сфинкс, имеет длину 57 метров и высоту 20 метров. С момента открытия каменного колосса европейцами порождена масса всевозможных домыслов о его происхождении, предназначении и возможных магических свойствах, на которых особенно настаивают представители оккультизма.
Но никто не мог докопаться до истины, пока однажды в 1943 году не была обнаружена загадочная находка. В зарытом под землей сундуке нашли папирус, который содержал странный текст.
В нем речь шла о шести таинственных рабах-сфинксах. Только в 1952 году удалось сделать новое открытие, после которого содержание этого папируса стало более понятным.
Экспедиция египетских археологов подвергла тщательному обследованию Великого Сфинкса в Гизе и неожиданно для себя нашла в громадной фигуре полости несколько помещений, попасть в которые можно было, лишь поднявшись на высоту около 15 метров по каменной лестнице.
Перед глазами ошеломленных ученых предстала страшная картина. С пола и потолка еще свисали кожаные ремни, в узлах которых сохранились останки человеческих рук и ног.
Пол покрыт сотнями человеческих черепов и различными костями. Стало очевидным, что Великий Сфинкс в древнейшие времена служил местом казни расхитителей гробниц.
Приговоренных к смерти крепили за руки и за ноги, выдерживая их так до тех пор, пока распадавшееся тело не обрушивалось на пол. С тех пор нашли еще пять подобных сфинксов. И все они были местом казни.