Циклоп

               
 

               

               



              Криминальная повесть
               
                “Циклоп”.

               
               

                Заякин Б.Н.



          


               

                Восточная мудрость.
          “Черная зависть рождает подлость”.







Повесть основана на реальных фактах,
все фамилии персонажей повести изменены.







                Поселок Томилино - 2005 год.
                1    
               
Старший лейтенант Смирнов Андрей Семенович был образцом для подражания. В период учебы в Московском общевойсковом училище он достиг многого, выделялся в спорте и учебе.
Но, будучи молодым офицером, он однажды на ротных тактических учениях получил травму правого глаза. Глаз перестал видеть. Понимая, что дальнейшей военной карьеры не получилось, он замкнулся в себе, оборвал все прежние связи.
Теперь людей он оценивал только по наличию у них материальных ценностей. Видимо это было заложено в нем еще с детства. Нужен был только толчок для смены взглядов на жизненные ценности. Утрата глаза и послужила этим толчком.
Остаться в армии ему помогли связи отца и ходатайство Министру Обороны. Из армии его перевели на нестроевую должность в Балашихинский военкомат.
Впоследствии по причине своего образа жизни, целью которой стал поиск денег и удовольствий, а также переоценка ценностей морали и нравственности, привели Смирнова на преступный путь.
В поле зрения милиции он попал после того, как по сообщению одного агента у него были выявлены крупные суммы денег и связи в криминальном мире.
Счета деньгам он не знал, швырял их направо и налево. Обедал только в дорогих ресторанах, постоянно пользовался такси. И это все при том, что его родители были людьми простыми, лишних доходов у них не было.
Смирнов привык постоянно находиться в центре внимания. Постепенно его квартира превратилась в место, где собиралась вся местная богема: праздные и беспутные люди, алкоголики, наркоманы, преступные авторитеты и приблатненые. На свободные деньги и даровую выпивку их тянуло, как мотыльков на яркий свет.
Через одного из них по кличке “Седой” он познакомился с неким Оганесяном Ашотом Самвеловичем, начальником небольшого продуктового магазинчика, расположенного на окраине Москвы.
Тот некоторое время присматривался к нему, а однажды прямо предложил перестать брать взятки с родителей призывников, а заняться более прибыльным бизнесом.
Идея была проста: пользуясь своим служебным положением находить бывших крупных военных чинов на пенсии, проникать в их квартиры под видом заботы военкомата о пенсионерах, делать слепки с ключей и забирать из квартир все самое ценное.
Первое время Смирнов отказывался и не потому, что его мучили угрызения совести, а просто он боялся попасть в поле зрения милиции. По натуре он был трусоватый мальчик.
Но Оганесян не оставлял молодого человека без внимания. Ссужал его деньгами, подставил ему молодую и беспутную Жанну, которая в короткий срок подсадила Смирнова в такую долговую яму, что ему ничего другого не оставалось, как согласиться на предложение Оганесяна.
Тот говорил Смирнову, что ему не придется ничем особенным рисковать. Его дело работа в архиве, поиск подходящих клиентов, предварительная разведка, а дальше за дело возьмутся мальчики Седого. Дело Смирнова сторона, только барыши подсчитывать. И однажды он решился.
Впервые вкус больших денег он почувствовал после ограбления квартиры бывшего полковника медицинской службы Бронштейна. Самого полковника уже давно не было в живых. В квартире проживали его жена и дочь.
В этот день Сара Моисеевна скоропостижно скончалась от инфаркта миокарда, а дочь выбросилась из окна пятого этажа. Следов взлома квартиры милиция не установила, все имущество на первый взгляд было на месте, поэтому был сделан вывод о том, что после внезапной смерти матери дочь просто покончила с собой.
Навар был неплохим. Смирнову перепала тысяча рублей по ценам 1985 года, а Оганесян положил в карман пять тысяч рублей, да еще припрятал на черный день очаровательную безделушку в виде золотого кольца с бриллиантом.
Седой тоже не остался в накладе, золотое колье с рубинами стало ему утехой. Его мальчики щедро получили на водку и рестораны. Все остались довольны началом удачного преступного промысла.
После этого неизвестные преступники стали часто мелькать в сводках милицейских новостей. Со временем Смирнов стал идеальным преступником, талантливым и дерзким наводчиком грабителей на квартиры с  драгоценностями.
Смирнов стал ощущать весь мир, как идеальную площадку для удовлетворения своих прихотей.

                2

Его жизненным кредо стало:
- Либо ты других, либо другие тебя. Все вокруг воруют, так и я возьму свое. И вообще, есть ли добро в этом мире? Есть ли на свете что-либо, за что не жалко отдать свои силы и жизнь?
Более опытные друзья научили его, что во главе всего стоят только деньги. Деньги - это тот бог, которому стоит молиться на этом свете. Целью и смыслом его жизни  стало превратить свои неудачи в победы. Как выбраться из низов? Ответ - только с помощью денег.
Подобно тому, как спортсмен оценивает свое поражение, или победу,  так и люди приближают свою победу, или беду, делая каждый раз тот, или иной выбор.
Жизнь полна неоспоримых свидетельств того, что даже тогда, когда в конце туннеля погаснет свет и ты остаешься без средств к существованию, а они, в свою очередь, останутся у твоих адвокатов вместе с их обещаниями, когда все отворачиваются от тебя и тебе становится все равно - жить, или умереть; когда последнее, что еще заставляет тебя держаться за жизнь, это ненависть, гордость и выпивка, - то даже здесь, у последней черты, у края пропасти, - еще не поздно повернуть назад.
Все, что здесь требуется - это каждый раз делать правильный выбор в направлении изменения курса своей жизни и ее содержания. Из замкнутого порочного круга - к жизненной победе. И все это - лишь проблема выбора.
Подобно ступенькам длинной лестницы, каждый выбор человека может завести в мрак падения, или же эти ступени выведут человека к свету жизни.
Но, пути назад для Смирнова не существовало, назад в простую и честную жизнь он не хотел. Циклоп уже пожрал его изнутри, но он этого еще не понимал. Людоедская сущность циклопа стала его сущностью.

                3

Темные истории тянулась за многими из драгоценных камней. Добытые нечеловеческим трудом рабов в рудниках Голконды, Южной Африки и Бразилии, едва очутившись в руках человека, они сразу окунались в теплую человеческую  кровь, и, возможно, именно это придавало  им    таинственное и мистическое свойство.
Но личное обладание ими постоянно приносило для людей несчастье. Впрочем,  разумнее  предположить,  что  причиной  всему была  извечная порочность человеческой натуры.
Рабы,  под  ударом  кирки  которых  алмазы,  сверкнув   искрами   в колеблющемся пламени факела, вываливались из пластов голубой глины,  соблазнялись величиной алмаза и игрой света в них.
Одни рассекали себе ноги, руки и тела, чтобы спрятать камни глубоко  в  раны, затем перевязывали их грязными тряпками, оторвав кусок   ткани из своих лохмотьев. Таким образом,  они надеялись  скрыть  алмазы  и вынести их из рудника.
Другие поступали проще - глотали камни. Опытные надсмотрщики сразу видели подвох.  Поэтому  они забивали воров до смерти, а потом, зная, что их трупы  не предадут  земле,  а  бросят  на  растерзание  хищным птицам,  дожидались   темноты, пробирались на кладбище, резали трупы и брали алмазы себе.
В  тот  же  вечер  они  продавали  их  по дешевке трактирщикам, которые не только снабжали весь поселок рабов-рудокопов спиртным, но и  скупали  краденое.
Другие перекупали краденое у трактирщиков и перепродавали алмазы с выгодой дальше, миссионерам и богатым  путешественникам. Те, в свою очередь, везли алмазы в Европу, где знаменитые голландские ювелиры превращали невзрачные,  бесформенные кусочки кристаллических углеродов в великолепные, сверкающие идеально отшлифованными гранями бриллианты чистейшей воды, которые затем продавали  богатым аристократическим семьям.
Аристократические семьи давали бриллиантам собственные  имена. Но они не приносили им счастья  -  головы  аристократов падали под топором палачей и гильотины во  время  Великой  французской  революции. 
Бриллианты похищались  из разоренных замков в пользу новых господ, и долгое время путешествовали по темным клоакам уголовного мира, неся гибель своим новым хозяевам.
В России камни проигрывали в карты, закладывали, дарили в  знак  любви и верности. Наконец, бриллианты, якобы, успокаивались на время и становились частью фамильных драгоценностей старинных  и богатых русских родов.
Революция поглотила и этих владельцев. В самом конце гражданской войны камни пропали, как будто испарились. И лишь в самом конце существования  новой  коммунистической  Империи, буквально накануне ее  сокрушительного самоубийственного  краха,  они, как будто вновь, стали появляться в поле зрения чекистов и милиции.
 
                4               

- Опять старье какое-нибудь?
- Не старье, а антиквариат, - уточнил Оганесян.
- Ненавижу я антиквариат. Иконы, картины, кресты. Старье всякое.
- Как ты говоришь?
- Старье, говорю, - басом произнес Седой.
- Правильно, кому-то старье, а кому-то позарез надо. Кто-то без этой старины спать спокойно не может.
- Лучше бы цацки золотые, это вещь.
- Слушай, Седой, ты свои картины мне загнал и неплохо.
- Да у меня еще есть, вон видишь, в углу сейф, так они и лежат.
- Продай, и мне приварок, и ты в обиде не будешь. Тридцать процентов твои. А если я хорошо продашь, то и все пятьдесят.
- Ладно, Ашот, я подумаю.
- Сейчас позвоню, Алик приедет и заберет.
- Кто, Алик? - насторожился Седой, прекрасно зная помощника и телохранителя Оганесяна.
Алика он боялся и не любил, прекрасно понимая, что тот – настоящий профи, убийца. Седой, при всем своем безразличии и наплевательстве, был довольно-таки проницательным человеком, и, как всякий прохиндей, обладал сильной интуицией.
Логически мыслить он не умел, но в людях разбирался неплохо, а за долгие годы мелкого воровства насобачился моментально улавливать характер человека.
Вот и Оганесян раскусил Седого с первого взгляда. Едва Седой увидел телохранителя Оганесяна, как ему стало не по себе. Еще тогда, год тому  назад, Седой сказал Оганесяну:
- Этот Алик твой человека зарежет и глазом не моргнет.
- Да ну, брось ты! - благодушно ответил Ашот Самвелович. - Алик - парень спокойный, он только с виду такой грозный.
- Зверь он в человеческом обличии, уж мне ты голову не дури, Ашот Самвелович, я в людях разбираюсь.
- Лучше бы ты в живописи разбирался, а не в моих людях.
- Вот послушай умный анекдот:
- “Приходит деревенский тракторист на осмотр к врачу первый раз в жизни.
Снимает портки,  а под ними ничего нет. Врач ему:
- Вы, батенька, почему не носите трусы?
Тот:
- Дык, эта... Никогда в жизни не носил!
Врач:
- Надо, надо обязательно батенька носить! Трусы - это чистота и тепло!
Тракторист на следующий день напялил трусы, одел портки и поехал пахать. Приспичило его в чистом поле по большой нужде, соскочил с трактора и сел на меже.
По привычке снял только портки, стал свое дело делать. Поворачивается посмотреть - пусто!
- Во, - думает, - прав был Айболит - чистота! Затем забрался в трактор, сел и думает. - И правда тепло! Нет, прав был докторюга, на все 100% прав”.
- Подумай, хорошо подумай Седой. За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
Оганесян позвонил, и через час Алик уже стоял в квартире Седого. Он сразу хищно огляделся, затем пружинисто прошелся по квартире, заглядывая во все углы.
- Ладно, Алик, иди в машину. Я уж тут еще немного с Седым базар перетру, а потом приду.
- Понял, - коротко сказал Алик, покидая квартиру.
- Ну и морда же у него - бандитская. - Заметил Седой.
- Ничего, - ответил Оганесян, - с его лица не воду пить, он для других дел мне нужен.
- Понятно.
- Ни хрена тебе не понятно. Почему мне картины не продаешь? Я за низ хорошую цену дам. Кому ты хочешь картины толкнуть? - спросил Оганесян.
- Найдутся люди.
- Смотри, не влипни.
- Не влипну.
Со стола было все убрано, и на нем разложили картины.
- Хорошие картинки, - заметил Седой.
- Шедевры.
- Лишь бы с рук сбагрить.
- Подумать надо.
Также аккуратно все картины были свернуты в рулон, и только после этого Оганесян опять спросил:
- Так куда ты их хочешь спрятать?
- В сейф.
- Их надо спрятать так, чтобы ни одна зараза не нашла.
- А ко мне уже давно никто не ходит, поэтому можно хоть на столе оставить.
- Самонадеян ты больно, это плохо.
- Главное толкнуть их побыстрее.
- Я подумаю.
Седой открыл сейф.
- Давай сюда их.
Оганесян подал восемь свернутых в рулон картин. Седой аккуратно спрятал их в сейф и самодовольно хмыкнул.
- Полный порядок. Может, коньяку выпьешь, а? - Облизнув губы, поинтересовался Седой.
- Выпью, если нальешь.
- Налью, правда, стаканов чистых нет.
- Так помой, - поморщился Оганесян.
- Будет сделано.
Седой принялся мыть стакан.
- Присаживайся.
- Тут у тебя и сесть-то негде, все в грязи, брюки жалко.
- Ладно, садись в это кресло, в хозяйское. - Седой стянул грязную ткань, которой было накрыто кресло, вместе со старыми скомканными газетами. - Садись сюда и пей. - Он открыл бутылку грузинского коньяка, налил полстакана гостю.
- А я не буду, в завязке.
- Я знаю. - Сказал Оганесян. - Давай выпьем за удачу. Может, опять повезет?
- Хорошо, давай за удачу.
- Каждый за свою.
- Идет.
Оганесян выпил.
- У Андрея, наверное, проблемы с деньгами? - Заметил Оганесян.
- Да, проблемы, как всегда. С деньгами у него всю жизнь проблемы, сколько живет, столько и мается.
Никогда их не хватает, да и кончаются они в самый неподходящий момент. Как говорится, то их нет, то их совсем нет.
- Это плохо.
- Что же хорошего? Когда денег нет, вообще ничего не хочется делать.
- А когда есть, - сказал Оганесян, - тем более ничего не хочется делать. Пока я Андрею денег выделю из твоей доли, потом верну. Немного, но дам, Седой, не  держать же его на голодном пайке. - Он поднялся с кресла, по хозяйски открыл шкаф и запустил туда руку.
Седой сидел спокойно и невозмутимо, как изваяние Будды, и поглядывал на бутылку с коньяком.
Оганесян вытащил пачку денег и положил их рядом со стаканом.
- Вот, ему хватит.
- А когда ты заберешь картины?
- Сколько их у тебя осталось?
Седой пожал неопределенно плечами.
- Еще шесть штук.
- Может, сейчас заберешь.
- Пусть пока полежат, заберу через неделю, а может и через две. В общем, не переживай.
- А я и не переживаю, пусть хоть год лежат.
- А почему не отдаешь сразу сейчас?
- Как это почему - у вас столько денег нет.
- Я хорошую цену им даю.
- Этого мало, - меланхолично заметил Седой, и запустив всю пятерню в седые сальные волосы, откинул их со лба.
- Давай еще по капле, и я поеду, у меня куча дел накопилась. Еще на работу  заскочить надо.
- Давай, - Седой плеснул в стакан.
Оганесян поднялся, надел плащ.
- Значит, так, Седой, по договору все картины ты должен продать мне, иначе я сам их у тебя отберу.
- Там видно будет.
Оганесян ушел. Седой остался один. Деньги у него теперь были. А насчет картин он еще подумает, есть люди и побогаче Ашота.

                5

Смирнов приходу Седого обрадовался:
- Аркадий, дорогой, проходи. Я тебя ждал с утра. Есть один вопрос, нужна консультация.
- Я всегда появляюсь вовремя, - спокойно сказал Седой.
- Что за драка была у твоих с железнодорожными?
- Так, не поделили территорию малость.
Даже небольшая стычка с его бандитами уже получила огласку в городе, но это было даже на руку Седому.
Седой логично рассудил, что его испугались в городе все, поэтому гордо вышагивал по улицам, насвистывая любимые мелодии.
А Смирнов за это время уже составил для себя план дальнейших грабежей. Задерживаться долго в этом городе он не собирался и сразу вычленил для себя главное направление. Взять здесь, что можно и дай бог ноги.
Смирнов привык уважать людей, умеющих делать нечто такое, что недоступно другим. Он ведь и сам был таким, за что его и ценили.  Встреча с Седым у него на квартире была ему даже на руку: меньше людей, меньше лишних глаз. Легче действовать.
После захода солнца похолодало, люди попрятались по своим квартирам, вечером никого не тянуло выходить на улицу. И хоть было еще около восьми часов вечера, многие уже легли спать.
Седой потянулся всем телом.
- Аркадий, - усмехнулся Андрей, - Ада и в самом деле женщина милая. У нее кто-нибудь есть?
- В каком смысле?
- Постоянный мужчина.
- Есть, - самодовольно ответил Седой.
- Да, она красивая, но для меня немного старовата.
- А мне в самый раз.
Скрипнула дверь. Седой настороженно оглянулся.
- Испугался, - подумал Андрей, - конечно, здесь в этом городе им  нужно держаться настороже. Натворили дел много, пора уйти в тину.
 - Где-то неподалеку рыщут милиционеры, - решил он для себя, - но они, наверное, пока на наш след не вышли, но выйдут скоро.
- Что будем делать, Седой? - долетел до него тихий голос Смирнова.
- Что делать?
- Не пора ли делать ноги? - он говорил медленно, но в его голосе  чувствовалась тревога.
- Чего ты боишься? - дружелюбно проговорил Седой. - Хотя тебя  понять можно, рано, или поздно, но на тебя выйдут.
- А на тебя?
- Мне-то, что. Ноги в руки, цацки в карман и поминай, как звали. А вот тебе сложнее, тебя искать будут, ты у нас человек военный.
- Значит, я не ошибся, - решил Смирнов, - каждый за себя.
- Ты не боишься, что если я погорю, то потяну всех вас за собой.
- Оганесян тебя спрячет, только намекни ему.
- Я серьезно говорю, - Андрей вгляделся в лицо Седого.
- Ну, а как я выгляжу? - он приосанился, позируя. - Страшно? Только честно.
Андрей никак не мог понять, что нужно этому странному мужчине с волевым мужественным лицом. Если он пришел с целью его проверить, то действует несколько необычными методами.
- Хватит ныть, надо делать дела, пока время позволяет.
- Зачем звал?
- Есть одна квартира, можно много взять, но это последнее дело.
- Что за квартира?
Седой испытывал странное чувство. Он говорил с офицером пять минут, а уже насторожился.
- Что это, его проверяют на прочность?
- Ты уверен, что нам надо разбегаться?
- Абсолютно.
И хоть Седой чувствовал, что парень говорит дело, но разбегаться именно сейчас ему не хотелось, он вошел во вкус безнаказанности и  надеялся, что еще удастся оттянуть время расставания.
- Мы еще не все здесь выбрали.
- А что ты хочешь еще?
- Все, - покачал головой Седой.
- Ладно, вот план квартиры, на досуге помозгуй. Квартира упакована. Всех своих на дело не бери, хватит и нас с тобой.
Седой подтянул ремень брюк. Пушку бы не потерять. Он, как и Смирнов, носил ствол не под мышкой, а позади, за поясом. При его  комплекции это гораздо удобнее, никому не видно и ничего не мешает.

                6
    
В это время Ада Григорьевна осторожно выдвинула ящик письменного стола, в котором лежали ключи, и крепко сжала их в кулачке, чтобы они не  зазвенели.
- Ничего не могу, но за все берусь и все у меня получается, - проговорила она, осторожно задвигая ящик.
Женщина инстинктивно придерживала плащ у груди, когда Алик заглядывал ей через плечо.
- Ничего, наука несложная.
Она зябко повела плечами. Словно раздумывая о чем-то, внимательно всмотрелась в мужчину. Ключи уже исчезли в кармане его спортивной куртки.
- Странный ты.
- Здесь все странные.
- Но не для меня. Я знаю, кто на что способен. А вот ты, не пойму.
- Веду себя спокойно? - усмехнулся Алик.
- Я бы сказала, да.
- Я веду себя нормально. Я никого не обманываю, никто не обманывает меня. Все просто.
- Верно.
- Признайтесь честно, Ада Григорьевна, о чем ты только что подумали?
Она слегка покраснела:
- Разное. Иногда и такое приходится делать.
- Честно говоря, да.
- Но вы меня боитесь?
- Нет, - ответила она.
- Почему? - тут же поставил ее в тупик своим вопросом Алик.
- Наверное, я тебе нравлюсь.
- Вы красивая, Ада Григорьевна, вы не можете не нравиться любому нормальному мужчине.
- Нормальному? - усмехнулась она.
- Ну да, конечно.
Разговор получался и в самом деле странный. Еще никто так не разговаривал с ней. До этого все было просто: либо требовалась ее помощь, либо кто-то пытался от нечего делать заигрывать с ней. Теперь от нее требовали оценить ситуацию.
- Я бы не сказала, что ты ненормальный, но какой-то не такой, как все.
- Каждый человек чем-то не похож на других.
- Кто же ты все-таки такой?
- Вы слишком любопытны, Ада Григорьевна.
Женщина смутилась и поспешила перевести разговор на другую тему.
- Знаешь, я тебе очень благодарна за прошлое.
- Вы имеете в виду тех бандитов и их морды?
Неделю назад при подходе к квартире Седого она лицом к лицу столкнулась с тремя омерзительными типами. Те с блатным жаргоном решили ее взять на “гоп - стоп”, понравились ее уникальные серьги, блестевшие даже в темноте искристыми лучами.
Не помогло даже упоминание имени Седого. Ворью не терпелось овладеть сережками и сумочкой Ады Григорьевны, выпить очень хотелось. На их беду за углом сидел Алик в черной Волге Оганесяна, ожидал, как всегда, своего шефа.
Услышав ее испуганный крик, он не спеша вылез из машины, подошел к трем подонкам, молниеносными ударами уложил их на грязный асфальт. А затем галантно проводил Аду до квартиры Седого.
Часа через два Ада с Седым вышла на улицу к машине. Три тела также неподвижно отдыхали в луже у тротуара.
- От них проходу не было, - вздохнула она.
- А кто виноват в том, что они здесь появились?
- С тобой лучше не связываться.
- Зачем вы мне все это рассказываете? - усмехнулся Алик.
- Просто приятно, когда кто-то делает то, о чем долго мечтаешь, - проговорила Ада Григорьевна.
В общем-то, Алик мог свободно подняться и уйти: связка ключей лежала в кармане его куртки. Но что-то удерживало его на месте. Он чувствовал, что эта женщина всего боится, но она слепо ему доверяет, причем чисто интуитивно, и ему не хотелось обманывать это доверие.
- А может я пришел, чтобы обмануть вас?
- Каким образом? - насторожилась женщина.
Алик запустил руку в карман, извлек связку ключей, позвенел ими и бросил на стол. Ада Григорьевна замерла на месте, не веря своим ушам.
- Да. Но зачем?
- Зачем взял, или зачем признался в этом? - рассмеялся Алик.
- И то и другое, - то бледнея, то краснея, пробормотала она.
Женщина уже вконец запуталась, не понимая, желает ли ей этот человек добра, или издевается над ней.
- Мне нужен ключ от квартиры и сейфа Седого. - Алик указательным пальцем принялся перебирать ключи. - Ашот Самвелович главный в этой игре, а главному полагается знать все.
- Точно.
- Вы сделаете мне дубликат?
- Я не могу, это не мое.
- Я могла бы сама взять ключи.
- Вы хотите сами выкрасть картины? - предположил Алик. - Но это бесполезно, кому вы их продадите?
- Меня не только интересуют картины. Меня интересуют и  драгоценности.
- Давайте начистоту. Что вы задумали?
- Послушай, Алик, мне все равно не обойтись без крепкого и надежного мужчины. Мне нужны только драгоценности. В числе моих любовников есть некто Сеитов, самонадеянный и никчемный человек. Он художник и по совместительству карточный шулер.
- Но недавно он получил вызов в Париж на выставку. Я хочу выйти за него замуж в ближайшее время и выехать вместе с ним за границу. Желательно в Париж, там живет моя давняя хорошая знакомая. Для начального капитала мне нужно, как можно больше картин и драгоценностей. Давай сделаем здесь дело, а в Париже я буду ждать тебя с состоянием. Поверь мне, я тебя не обману.
- Вы уверены, что я человек нормальный?
- Уверена. Подумай, сколько ты еще протянешь в этой воровской стране? А там у тебя все будет в полном порядке.
- Я понимаю, вы можете меня обмануть, наплести что угодно.
- Зачем мне это нужно. Ты в любое время можешь свернуть мне шею. Со мной и за границей можно легко расправиться. Подумай?
- Алик думал всего несколько секунд.
- Ладно, я согласен. Поверьте, у меня были десятки способов попасть в эту квартиру первым, так чтоб об этом бы никто не узнал, но моя проклятая привычка оставаться честным в любой ситуации подвела меня и здесь.
- Только чтобы об этом никто не узнал, иначе у нас ничего не выйдет.
- Одной мне это не взять. Седой тут же меня вычислит и прикончит. Так, что поневоле мне приходится выбирать между тобой, Седым и Ашотом. Трудно жить женщине одной в этой стране, особенно если она красива. Свой выбор я уже сделала, остается выбор за тобой. О таком, как ты я всю жизнь мечтала.
- А теперь внимательно посмотри сюда.

    

                7

Женщина открыла сейф, запустила туда руку и вытащила резную костяную шкатулку. Когда она ее открыла, то вся комната заблистала. Шкатулка была доверху наполнена драгоценностями.
- Кроме того, я знаю, где лежат крупные бриллианты. В свое время ты понадобишься мне для того, чтобы их безопасно получить. За границей мы будем с ними не досягаемы.
- Хорошо я согласен, - буркнул Алик.
- Как у тебя идут дела с Оганесяном.
- Лучше некуда.
- Продолжай и дальше так же, скоро ты с ним расстанешься.
- Для всех мы будем поддерживать прежние отношения. При всех обращайся ко мне только на вы.
- Хорошо.
- Наедине мы будем только на ты.
- Нет, не получится.
- Разница в возрасте? - рассмеялась женщина.
- Нет, другое, - покачал головой Алик. - Есть люди намного старше меня, но когда говоришь с ними, чувствуешь, что они молодые. Да и проговориться боюсь.
Успех достигнутой договоренности они отметили коньяком, который извлекла из сумочки Ада Григорьевна.
- Как-то все-таки хорошо все получилось, - вновь рассмеялась она.
- Главное - чувствовать, что поступаешь правильно, - успокоил ее Алик. - Обещаю, ничего плохого с нами не произойдет, во всяком случае, с тобой.

                8

Дождавшись, когда Сеитов выйдет из квартиры Серова, Алик спустился с площадки шестого этажа, аккуратно залепил обрезками пластыря глазки всех трех квартир, выходящих на лестничную площадку и тихонько постучал в квартиру Серова.
- Забыл, что-то? - Серов неудовлетворенно повысил голос.
Распахнув дверь, он с удивлением уставился на крепкого незнакомого  мужчину. Он его явно видел впервые.
- Что Вам угодно?
- Мне угодно поговорить с Вами.
- Проходите. Так о чем будем говорить?
Этому страшному удару он научился еще в армейском спецназе. Серия из трех приемов:  первый - удар кулаком в солнечное сплетение, после чего противник сгибается и наклоняется вперед, подставляя подбородок под второй удар - локтем той же  руки,  от  которого его голова откидывается назад, открывая горло для  третьего,  завершающего удара  -  ребром  ладони  по кадыку из  верхней   точки   дуги,   описанной   рукой.
Рассказывать долго, но со стороны все это выглядит несколько иначе: мелькнула рука вверх-вниз с одновременным поворотом корпуса вправо, и стоявший рядом человек вдруг осел и свалился, как тряпичная кукла.
Так случилось и в этот раз, правда, из-за того, что мужчина был высоко роста, пришлось применить вариант, в котором первый  удар  идет  в пах, второй - в солнечное сплетение, а третий - сзади, уже по шее, у основания черепа.
Разглядывая неподвижное тело у своих ног, он тихо произнес:
- Говорила тебе мама, не играй в карты, они тебя погубят. Так нет, все надеялся на знаменитый русский авось. Это тебя и погубило.
Опершись на пол, он извлек из-под тахты небольшой темный мешочек, приклеенный к днищу клейкой лентой, высыпал крупные бриллианты на ладонь, полюбовался игрой света в камнях, ссыпал все обратно и затянул тесьму.
Неспешно натянул нитяные перчатки, стер носовым платком все следы своих отпечатков на столе и дверных ручках. Игральную колоду карт разбросал по столу.
Огляделся, не забыл ли чего в комнате. Затем тихо вышел из квартиры и  прикрыл за собой входную дверь. Отлепив куски изолирующей ленты от глазков он спокойно вышел во двор.
Уличная прохлада приятно освежила его. Он несколько раз глубоко вдохнул в себя воздух, завернул за угол дома, не спеша, пересек улицу, в тупике сел за руль черной “Волги” и на небольшой скорости направился в сторону Москвы.

                9
               
Старшего оперуполномоченного городского отдела милиции Игошина все и всегда почему-то называли только по фамилии. Со временем он к этому привык. Если иногда, кто-то из старых школьных друзей окликал его на улице по имени, то он даже не оборачивался, как будто это звали не его.
В кабинет решительной походкой вошла моложавая дама в норковой голубой шубке. На вид ей было лет около тридцати.
Вызывающий взгляд ярких черных глаз, красные чувственные губы, прямой римский нос и скептическая улыбка на кукольном лице сразу выдавали в ней взбалмошную натуру.
Игошин внутренне весь собрался, заранее подготовился к отражению решительной атаки.
- Вы занимаетесь раскрытием убийства и квартирной кражей на улице Халтурина дом 25? - спросила она.
- Да. Вот прорвало, - подумал Игошин, - еще и на улице Студенческой квартирная кража.
- Вы когда намерены заняться моим делом? - она сразу же перешла на крик.
- Для начала успокойтесь и представьтесь.
- Серова Ада Григорьевна. Жена убитого Серова Вячеслава Викентьевича, хозяйка ограбленной квартиры.
Игошин морально пожалел Серова.
- Даже слезинки ни пролила, даже виду не показала, что у нее горе.
- Кража совершена десять дней назад, почему Вы раньше не явились на беседу?
- Я отдыхала в Прибалтике.
- Рад за Вас, - подыграл ей Игошин, но тем самым только подлил масла в огонь.
- Сколько же можно ждать! - дама бросила на работника  испепеляющий взгляд.
- Вчера я говорила с вашим полковником, - но этим я не ограничусь. Прямо сейчас я пойду к прокурору города и расскажу ему, как бездействует наша славная милиция. А не поможет прокурор - подам в суд. Я на вас управу найду!
- Одну минутку! - остановил ее Игошин. - На кого конкретно вы хотите подавать в суд?
- На вас. Вы и пальцем не пошевелили, чтобы за эти дни найти вора.
- Мы работаем и о результатах вам сообщим в самое ближайшее время.
В глубине души Игошин понимал ее. Квартирная кража - дело такое: если сразу, по горячим следам, ее не раскрыли, то вся дальнейшая работа насмарку. Десять дней пролетели впустую.
Он понимал, что это дело не простое. Тут еще и убийство. Игошина позже подключали к группе по этому тяжкому преступлению, но дело застопорилось. Следов никаких.
Гражданка Серова продолжала активное наступление на опера. Она нажмет на все свои связи и заставит Игошина активно работать. Потом намекнула, что у нее есть подозрения в отношении некоего Сеитова Рината Сабировича, не имеющего в Москве и пригороде постоянного места жительства и работы.
Игошин попросил ее объяснить, в чем она его подозревает:
- У меня есть серьезные основания подозревать этого Сеитова в убийстве мужа и краже имущества из квартиры.
- Расскажите о Сеитове подробнее. Сколько ему лет?
- Тридцать.
- Где работает?
- Я уже сказала: нигде.
- Но ведь он на что-то живет?
- Так называемый свободный художник. Так он сам себя именует. Но я думаю, что он карточный шулер.
- Почему Вы так думаете, у Вас, что есть основания?
- Он часто посещал мужа, играл с ним в карты, выигрывал у него много денег и в любой момент может скрыться от органов правопорядка.
- В каких отношениях вы находились с этим Сеитовым?
Серова, слегка покраснев, саркастически усмехнулась:
- Некоторое время, впрочем, весьма непродолжительное, мы с ним... Как это у вас называется? Сожительствовали! - всем своим видом и тоном голоса она давала понять, что к этому прискорбному факту ни в коем случае нельзя относиться серьезно.
- Нет, лучше напишите так: мы с Сеитовым находились в близких отношениях.
- Как вы познакомились, если не секрет?
- Да уж какие могут быть от вас секреты! История глупейшая. Сначала он клеился к моей подруге. Но у Вероники были другие виды. А чтобы он отвязался, она дала ему мой телефон.
- Ну, я и попалась на его удочку! Одинокий мужчина, при деньгах, высок, смазлив, держится интеллигентно.
- Потом нагло проникнул в мой дом, познакомился с мужем, втянул его в карточные игры и пошло, поехало.
- Все же на чем основываются ваши подозрения, Ада Григорьевна.
- Однажды я подслушала их пьяный разговор. Речь шла о каких-то драгоценных камнях, которые, якобы, достались моему мужу по наследству, и он хотел их подороже продать.
- Какие камни, Вы их видели?
Серова пронзила его взглядом.
- Я даю Вам ниточку, а уж тянуть за нее потрудитесь сами.

                10

Итак, все надо начинать с самого начала. Кто такой Серов? Откуда у него драгоценные камни? Кому он хотел их продать? Надо собрать все сведения на Сеитова, сделать запросы. Это только начало.
У Серовой квартира в высотном доме в центре Балашихи, квартира на восьмом этаже. Такую квартиру получить не просто. Кем были родственники ее мужа?
- Согласно протокола осмотра места происшествия, взлома входных дверей не было?
- Нет, не было. У меня две входные двери, металлическая и деревянная. Все замки целы, двери тоже.
- Что из вещей пропало?
Серова надменно указала на папку:
- Потрудитесь сами посмотреть в протокол. Там все записано, я уже давала объяснения.
- Протокол я читал, - сказал Игошин. - Но уж если мне поручили это дело, то хотелось бы услышать обо всем из первых рук.
- Ну, пожалуйста, мне нетрудно, - Серова отходчиво улыбнулась. - Японский цветной телевизор, японский музыкальный центр, мутоновая французская шуба, золото, кольца, серьги, старинная брошь. Цены не малой. Три картины старинных голландских мастеров. И так по мелочи, да там все указано.
- Не получается. Как же тут можно обойтись без сообщника, одному ведь не под силу столько вынести.
Серова затравленно посмотрела в потолок, словно искала там ответ на каверзный вопрос. Она была явно разочарована.
- По-моему, розыск следует начать...
- Ада Григорьевна, давайте заниматься каждый своим делом.
- Пожалуйста! - с кислой улыбкой согласилась она, поднимаясь со стула. - А когда мне ждать результатов?
- Вас известят. Кстати у вас нет его фотографии?
- Случайно есть. Вот она. Это мы с ним в Большом театре. Подруга тайком сняла для меня.
- Я ее на время изыму, потом верну. Спасибо. До свидания. Не смею вас больше задерживать.
Серова с оскорбленным видом вышла из кабинета.

                11

Как только в коридоре смолкли ее шаги, Игошин взял со стола тоненькое дело и стал внимательно изучать его содержимое. Прочитав рапорт опергруппы о происшествии, он особенно заинтересовался заключением судебных медиков о том, что Серов был убит специальным приемом. Таким ударом владеют специалисты армии, спецназа ВДВ, ФСБ и милиции.
- Да это же искать иголку в стоге сена. Таких специалистов в стране тысячи.
Особенно его поразил убогий стиль изложения протокола осмотра места происшествия, составленный местной конторой.
- Со свидетелями никто не разговаривал. Только одни фамилии. А где же объяснения? Спасибо, что хоть фамилии записали!
Игошин стал названивать в районное отделение милиции. После разговора по телефону, он вышел из здания и на автобусе покатил к дому Серовой. Сосед Серовых Алексей Белов рассказал, что в день ограбления ее квартиры он видел на своем этаже молодого мужчину, который несколько раз звонил в дверь квартиры Серова.
Квартира Белова находится напротив квартиры Серовых. Дежурный опер в своем рапорте отметил, что Белов первым обнаружил труп Серова и позвонил в милицию.
- Вы смогли бы узнать этого мужчину? - спросил Игошин.
- Смог бы.
- Посмотрите внимательно, это не он, - и он предъявил Белову фотографию Сеитова.
- О чем разговор, гражданин начальник! - ответил Белов. - Высокий, смуглый, прекрасно одет, да, это он.
- Сколько на вид ему лет?
- Лет тридцать! Может, чуть меньше.
- Сами за что сидели?
- За травку, с детства балуюсь! - расстроился сосед. – А как вы догадались, что я сидел?
- Гражданин начальник, это въелось в вас.
- Верно, никак не вытравить, хотя, столько лет прошло. Так вот, Серов сам впустил незнакомца в квартиру. Я сам видел это в глазок.
- Когда он выходил, Вы не засекли время?
- Он пробыл в квартире пару часов, затем прикрыл дверь и ушел. Спокойно, неторопливо. Через полчаса я зашел к Серову за спичками, позвонил, а потом смотрю, входная дверь приоткрыта. Я и вошел. Дальше вы знаете.
Второй очевидец из подъезда встретил спешившего к автобусу молодого коренастого мужчину. По фотографии он уверенно опознал в нем Сеитова.
Глаза у мужчины сияли от радости, поэтому-то очевидец и обратил на него внимание. Затем Игошин пригласил свидетелей в просмотровый зал и устроил просмотр видеофильмов, запечатлевших физиономии квартирных воров и грабителей. Однако никто не увидел среди этой публики знакомых лиц.
Так и должно быть, оперативный поиск еще весь впереди. Сама собой напрашивалась одна оперативная версия. Участник убийства и кражи Сеитов. Надо немедленно его установить и задержать.
Но стоп. Все свидетели в один голос утверждают, что Сеитов при себе ничего не имел. Странно, а как же версия о краже? Концы не сходятся.
В пользу версии Сеитова говорил только способ его проникновения в квартиру. Дальше надо копать глубже. Розыску Сеитова Игошин и решил посвятить этот день.
 
                12

Продавцы картин на Арбате уверенно опознали Сеитова и сказали Игошину, что художник с данной фамилией им известен давно, он часто появлялся на Арбате со своими картинами, и посоветовали обратиться в Союз художников.
В Союзе художников, куда Игошин немедленно направился, нашелся человек, приятель которого занимался рисованием и участвовал в недавней выставке картин молодых малоизвестных художников. Созвониться с ним оказалось делом нескольких минут. Вот и адрес.
Спустя час на окраине Москвы Игошин подходил к одиноко стоящему двухэтажному кирпичному общежитию, который казался необитаем.
Почти все оконные стекла были выбиты. Однако, приглядевшись, Игошин приметил в одном из окон второго этажа кое-какие признаки цивилизованной жизни: раздернутые занавески, герань в горшке на подоконнике.
Через гнилой дверной проем Игошин вошел в темный сумрак подъезда. В нос шибанул густой смрад. Пахло чем-то горелым и кошками.
Пригляделся. Нетренированному человеку нелегко было бы подняться по хлипкой лестнице с проломами в перилах. Но Игошин легко одолел это препятствие.
Очутившись на площадке второго этажа, он постучал в единственную дверь. У остальных бывших квартир двери отсутствовали, и даже полы были разобраны, остались одни лаги.
Кто-то крикнул из глубины единственной обитаемой квартиры:
- Открыто!
Игошин дернул на себя дверь и очутился в тесной прихожей, одна стена которой была сплошь увешана одеждой, а другая заставлена натянутыми на рамы холстами.
Из дверей комнаты высунулась голова не то бродяги, не то выпивохи: длинные нечесаные лохмы, жиденькая бородка и маленькие глазки.
- Проходи! - и никаких вопросов.
В прокуренной комнате, вся меблировка состояла из обшарпанного продавленного дивана, стола, двух табуреток, задвинутого в дальний угол мольберта и стеллажей с книгами, альбомами, иконами, глиняными и резными деревянными фигурами на полках.
В ней находилось три человека разного возраста, пола и обличия. Стены комнаты были плотно увешаны картинами, изображавшими что-то непонятное.
Игошин сразу положил глаз на смуглого синеглазого брюнета в  джинсовом костюме. Он примостился на корточках у ног полулежащей на тахте женщины лет двадцати пяти, одетой в рваную мужскую рубашку и широкие штаны. Несмотря на потрепанную одежду, она была вызывающей красоты.
Мужчина держал в руке стакан с густым дымящимся чаем. У женщины в тонких, неопрятных, без маникюра, пальцах дымилась сигарета. Мешки под глазами и подрагивающие руки говорили, что их владелица является активной поклонницей зеленого змея.
- Ринат Сабирович? - обратился Игошин к брюнету, предварительно поздоровавшись со всеми присутствующими. Мужчина легко поднялся, поставил на край стола стакан с чаем и спросил:
- Чему обязан?
- Просили вам привет передать, - сказал Игошин.
- Что ж, передавайте, коли так, - разрешил Сеитов и в свою очередь поинтересовался: - Сами-то кто будете?
- Старший оперуполномоченный уголовного розыска, - представился Игошин. - Мы можем поговорить наедине?
- Ого! протянул кто-то. - И что-то даже присвистнул.
И только Сеитов не изменился в лице, невозмутимо спокойном и слегка ироничном.
- Такого гостя у нас еще не было! - радостно воскликнул бродяга и, подойдя вплотную к Игошину, спросил с неподдельным радушием: - Хотите чаю?
- Спасибо, не надо, - Игошин требовательно смотрел на Сеитова.
- Уважьте хозяина! - не трогаясь с места попросил тот Игошина. - Чай превосходный, цейлонский. Участковому очень нравится, он частенько сюда заглядывает.
- По какому поводу? - спросил Игошин, принимая из рук бродяги стакан с чаем.
- Дом надо сносить, а я не выселяюсь! - словоохотливо пояснил бродяга. - Электричество уже отключили, воду, канализацию. А теперь участковый за меня взялся. Но я тут законно живу, по ордеру. Хотите, покажу?
- Ладно, Арнольд, успокойся. Разговор этот бесполезный, - сказал Сеитов и спросил у Игошина: - Кухня Вас устроит?
На кухне не на что было присесть. Сеитов вернулся в комнату и принес оттуда две табуретки.
- От кого привет? - поинтересовался он.
- От Серовой Ады Григорьевны, - сказал Игошин.
- Вот как! - озадаченно произнес Сеитов. Вытянув из пачки сигарету, он предложил закурить и Игошину, но тот отрицательно помотал головой. - Чего это она к вам обратилась? На розыск, что ли, подала? Мы с ней месяц как расстались.
- Вы не могли бы сказать, где были днем первого июня? - спросил Игошин.
Сеитов остался спокоен, только слегка нахмурил бровь, как бы припоминая.
- Что-то случилось?
Игошин молча, со значением кивнул.
- Надеюсь, она здорова? - снова спросил Сеитов.
- Здорова, - сказал Игошин. - Но вы мне не ответили, а уже столько вопросов задали.
- Да. Где же это я был тот день? - задумался Сеитов и громко позвал: - Арнольд? - а когда тот нарисовался в проеме кухонной двери, спросил у него: - Арнольд, не помнишь, где я был и что делал первого июня?
- Ну, сразу-то... - хозяин квартиры почесал затылок. - Это какой день был?
- Среда, - подсказал Игошин.
- Так-так... Постойте... - и вдруг встрепенулся. - Презентация ж была! Новую выставку открывали! Саши Минаева... - А, ну да! - вспомнил и Сеитов. Презентация, - и пояснил Игошину: - Это мы так выставку между собой называем.
- Просто состоялось открытие выставки наших молодых художников. В фойе Дома работников культуры Балашихи. Там у нас постоянно действующая, так сказать, картинная галерея...
- В котором часу открылась выставка? - спросил Игошин.
- В шесть часов вечера.
- А где вы были в двенадцать дня?
- Да там же! - сказал Арнольд. - Надо ж было все подготовить, каждой картине найти подходящее место.
- Кто-нибудь еще мог бы подтвердить, что вы были там в это время? - спросил Игошин у Сеитова.

                13

- Ну, там постоянно находится Ева. Так сказать, хозяйка галереи. Можете у нее спросить. Еще были художники... - Сеитов назвал несколько фамилий.
- Да, я на пару часов отлучался в город.
- К кому, куда?
- Заходил к своему знакомому Серову, за ним был должок.
- Хорошо, - кивнул Игошин и, записав фамилии Евы и художников, а так же телефон Дома работников культуры, и сказал Сеитову: - Больше к вам нет вопросов.
- А что все-таки случилось? - спросил тот. Игошин прищурился на него одним глазом:
- Лучше спросите у нее сами. Или Вы больше не намерены встречаться?
- Вообще-то нет... - Сеитов вздохнул. - Не по пути нам, - он кивнул в сторону комнаты: - Вы ж видите, как я живу. Все имущество в одном чемодане. Ну, еще работы.
Арнольд по-свойски похлопал его по плечу и сказал Игошину:
- Знаете, какой это талант? Жаль, здесь нет его лучших работ. Но можно съездить, - и он вопросительно глянул на Сеитова: - Как ты на это смотришь, Ринат?
Тот покачал головой:
- Они же упакованы.
- Да и я спешу, - сказал Игошин.
- Это будет нескоро, - сказал Арнольд. - Он ведь на днях в Париж улетает!
- В Париж? - не поверил Игошин.
- На международную выставку, - пояснил Арнольд. - У него в кармане заграничный паспорт! Ринат, покажи!
- Да будет тебе! - смущенно отмахнулся Сеитов.
- Это правда? - спросил Игошин у Сеитова.
- Да, пригласили, - нехотя ответил тот и достал из кармана куртки заграничный паспорт.
Игошин с интересом полистал его, посмотрел фотографию. Возвращая паспорт, поинтересовался:
- Вы кто по специальности?
- Свободный художник, - улыбнулся Сеитов. - А вообще-то юрист. И папа был юристом.
Игошин понятливо улыбнулся на шутку.
- Сейчас не работаете по специальности?
- Смотря, что понимать под работой, - Сеитов едва заметно передернул плечами. - Но это долгий разговор, а вы торопитесь.
- Да, к сожалению, надо бежать, - кивнул Игошин и спросил, со значением поглядев Сеитову в глаза: - Нашей общей знакомой привет не передавать?
- Полагаюсь на вашу проницательность, - улыбнулся Сеитов.
- Все понял! А вы, Арнольд, держитесь до упора, вам обязаны предоставить взамен жилплощадь, - и, пожав им на прощание руки, Игошин направился к двери.
В комнате он внезапно остановился и, указав на чемодан, твердо спросил: - Позвольте полюбопытствовать, что в нем?
Сеитов не моргнув глазом уверенно открыл чемодан и ногой подтолкнул его к Игошину. В чемодане кроме мужского барахла и красок ничего не было.
- Поехали Сеитов, поговорим в другом месте.
- Поехали. - Спокойно согласился тот.
Вместе они покинули гостеприимный дом Арнольда. Итак, одна версия отпала. Украденных вещей не было в этой комнате.
 
                14

В кабинете Игошин протянул Сеитову протоколы осмотра квартиры Серова.
- Как вы можете пояснить данный факт?
- Да, пояснить трудно. Но я не убивал Серова и ничего не крал из его квартиры. Он вернул мне старый картежный долг, мы сыграли в очко, и я ушел.
- Действительно ваши отпечатки есть в квартире.
- А я этого и не скрываю.
- О каких драгоценностях у вас был разговор с Серовым?
- Месяца два назад мы много выпили с Серовым, и он попросил меня найти для него покупателя бриллиантов. Дело в том, что ему достались по наследству несколько драгоценных камней, которые он хотел продать, чтобы погасить старые долги.
- Я ответил, что свято чту уголовный кодекс и на нары не собираюсь. На этом разговор закончился. Думаю, что это он сболтнул спьяну. Откуда у него такие драгоценности?
-  С Серовой в интимной связи состояли?
- Каюсь, состоял, но это не криминал.
- Как вы познакомились с Адой Григорьевной, где?
- На выставке, полгода назад. Она мне понравилась, я ей тоже. Она и познакомила меня с мужем. Мы подружились, стали играть в карты. Игрок он был никакой, но азартный. Я его использовал для пополнения своей казны. С деньгами он расставался спокойно, я это использовал.
- Почему порвали с Серовой, женщина с изюминкой?
- Вот из-за изюминки и порвал. Однажды, к нам на выставку она пришла с седым амбалом. Из разговора с ним я понял, что это человек криминальный. Я таких остерегаюсь, проблем с ними много. Тогда решил просто расстаться с Адой по-хорошему. Да и надоела она мне порядком.  Моя падшая любовь осталась там, в общежитии. Вы ее видели.
- Ада Григорьевна утверждает, что Вы обокрали ее квартиру и убили мужа.
- Понятно, решила свои дела за мой счет поправить.
- Какие взаимоотношения были между Серовым и его женой?
- Да какие там взаимоотношения? Не было никаких отношений. Они уже полгода, как вместе не спят, собираются разводиться. Она претендовала на квартиру, а как узнала, что квартира принадлежит Серову по завещанию и она там даже не прописана, так стала думать, что бы ей отобрать у Серова при разводе.
- Однажды она мне сказала, что в соседнем доме живет ее тетя. Пять лет назад они возле этого дома и познакомились.
- Сеитов, вы мне нравитесь своим спокойствием и уверенностью, но обвинения против Вас серьезны. Вот постановление о Вашем задержании и содержании под стражей.
- Вы, кстати, в армии не служили?
- Увы, нет, у меня чистый белый билет.

                15

Полковник Нестеров придирчиво оглядел Игошина и указал на стул.
- Садись, в ногах правды нет. Рассказывай, как дела, что нового?
- Подозреваемый в убийстве Серова и ограблении его квартиры Сеитов мною задержан. Согласно постановлению прокурора сейчас он в местной тюрьме. Скажу откровенно, мне он нравиться. Я считаю, что это не он убил Серова.
- Интуиция это хорошо, но ее к делу не подошьешь.
- Краденого при нем не обнаружено.
- Продал, деньги промотал.
- Меня смущает тот факт, что он ничего не отрицает. Говорит откровенно о том, что в квартиру приходил, получил долг и ушел. От следствия не скрывался, ничего не утаивает. Да и в армии он не служил, слабак, я проверял.
- Колоть надо, колоть. Тогда и результат будет. В общем, у тебя есть три дня. Работай, милый, иди, работай.
Встреча с местным участковым внесла некоторое оживление в это запутанное дело. По его данным Серова стала активно распродавать из квартиры покойного все имущество. А квартира ей не принадлежит. В дело могут вмешаться родственники Серова, потом греха не оберешься.
- Ты ей разъясни, что до окончания следствия она не имеет право продавать имущество из квартиры. Пригрози Уголовным Кодексом.
Игошин понимал, что так откровенно вести себя Сеитов не стал бы.
- Почему он ничего не вынес из квартиры? Это факт и все свидетели говорят об этом. Но куда оно девалось в таком случае? Значит, вынесли раньше. Здесь и надо искать. Подожди. Что там Сеитов говорил о тете Серовой? Живет где-то рядом. Вот Серову и надо трясти. Темная бабенка.
- Так, Серова Ада Григорьевна, 1958 года рождения, уроженка города Баку, не училась, не привлекалась. Детей нет. Вышла замуж и нигде не работает. Развлекается тем, что постоянно ездит по курортам. Любит деньги, тряпки, заграничное барахло. Дружит с криминалом. Это уже теплее.
- Для начала найдем твою тетю. Так улица Ватутина, интересно.
Дом 25 по улица Халтурина своим торцом упирается в дом 76 по улице Ватутина. На повороте этих улиц и стоит, широко раскинув свои корпуса-крылья десятиэтажный дом.
У этих двух больших домов общий, замкнутый с двух сторон корпусами-крыльями двор, довольно просторный, вмещающий два подземных гаража, детский сад с игровой площадкой, обнесенной высокой металлической оградой.
Так вот, квартира Серовой находится в доме по Халтурина, 25. По догадке Игошина похищенные вещи предположительно были занесены в одну из квартир дома по улице Ватутина, 76, на пятый этаж, туда, где и проживает ее тетя, Абдулаева Роза Ахметовна.
Игошин вошел в подъезд около пяти часов вечера. В нескольких квартирах никого не оказалось дома. И тем не менее, уже в самом начале обхода, в квартире на третьем этаже, он получил интересную информацию от пятнадцатилетней девчушки, которая указала, что двадцать пятого мая она встретила на лестнице незнакомую женщину с двумя большими сумками в руках.
Девчушка бежала вниз, а она поднималась навстречу. Она обратила внимание на две огромные черные сумки, которые тащила тетя Ада. Обе сумки были чем-то туго набиты и застегнуты на "молнии".
- Лифт, что ли, не работал? - спросил Игошин.
- Нет, почему? Наверное, работал, - ответила девочка.
- Тогда почему ты спускалась по лестнице?
- Потому что быстрее! Пока лифт придет, то, да се, - ответила девчушка, задрав кверху нос и с нескрываемым любопытством разглядывая работника милиции карими умными глазами.
Глаза у девчушки были взрослые, а ростом и комплекцией она бы скорее сошла за подростка. Густые светлые волосы были подстрижены коротко, под мальчика. Светлана Анохина. Матери нет, умерла. Живет со своим старшим братом, который работает электриком на местной подстанции. Сейчас он на работе.
- На какой этаж она поднялась, ты не обратила внимания? - спросил Игошин.
Света помотала головой, подумала и сказала:
- Нет.
- А встретились на каком этаже?
- Между четвертым и пятым.
- Быстро она шла, или медленно?
- Торопилась. Через несколько ступенек шагала.
- Ты точно помнишь, что это было двадцать пятого числа?
- Точно! - уверенно ответила Света.
Это был день рождения ее брата, вечером должны были прийти гости. Вот она и побежала купить брату подарок. Что именно купила - стесняется сказать. Но Игошин и не настаивал.

                16

На улице ему повезло больше. Старушка божий одуванчик вспомнила, как в один из дней - недели три назад - сидела она, как обычно после завтрака, на скамеечке возле подъезда и видела, как подъехала легковая машина.
Немного погодя из подъезда вышли молодая женщина и двое молодых мужчин с большими дорожными сумками и коробками. Погрузились в машину и уехали.
Внешность мужчин старушка смогла описать лишь приблизительно: работяги. Две черных сумки. Сколько коробок не помнит. Машина была синего цвета. В марках старушка не разбирается. На номер тоже не посмотрела. Да если бы и посмотрела, то не запомнила бы.
- Память стала совсем плохая, - пожаловалась она. - Хотя постойте. - Она задумалась, приложив ко лбу щепотку пальцев. Ее маленькие руки  походили на птичьи лапки.
Немного погодя старушка подняла на Игошина выцветшие глаза и  сообщила:
- Там ведь еще женщина стояла, она тоже смотрела на машину. Она в нашем подъезде живет. Хорошо бы вам ее найти.
- Не вспомните, в какой квартире живет эта женщина? - спросил Игошин, чувствуя, как внутри все напряглось.
Старушка махнула на него обеими руками, словно отгоняя наваждение:
- Бог с вами! Я не помню.
- На каком этаже - тоже не вспомните?
Старушка ласково улыбнулась:
- Нет, миленький, не помню!
- Женщине сколько лет?
Старушка подумала. Затем серьезно посмотрела на Игошина:
- У нее выразительные черные глаза! Волосы тоже черные, кудрявые.
И уже совсем тихо добавила:
- Еврейка.
На пятом этаже Игошин завел разговор с красивой женщиной-еврейкой. На все его вопросы она отвечала вежливо нет, ничего не видела, ничего не слышала. И даже за порог своей квартиры не пустила.
Было уже около восьми вечера, когда он снова позвонил в эту квартиру. Не снимая с двери цепочки, женщина все так же вежливо осведомилась, что еще могло понадобиться работнику милиции в такое позднее время. Ведь она же сказала, что ничего не видела.
- Я из милиции, мадам, - представился ей через цепочку Игошин. - Мне надо у Вас спросить еще кое-что важное.
- Что? - заинтересованно спросила она, подойдя к двери.
Игошин ответил таинственно.
- Об этом нельзя говорить громко.
Женщина откинула цепочку и впустила Игошина в прихожую. На ее недовольный взгляд он не обратил внимания.
- Сергей Сергеевич, - представился ей Игошин. - Так вот, Вы мне здорово поможете, если припомните, как недели три назад к вашему подъезду подошла синяя легковая машина, и в нее сели два незнакомца с большими коробками и сумками.
- Номер пятнадцать тринадцать.
Игошин оторопело уставился на нее:
- Так Вы и номер помните?
Женщина скромно улыбнулась.
- У меня феноменальная память на цифры.
- Может, Вы и буквы помните? - с надеждой спросил Игошин, понимая, что зашел слишком далеко.
Увы, букв перед номером она не запомнила.
- Спасибо, Вы очень помогли мне, - сказал ей Игошин. - Но почему Вы в первый раз обо всем умолчали?
- Я еврейка и этим все сказано. Мой народ всего боится, надо знать его историю.
- Единственно, что я еще помню, так это то, что на куртке водителя на груди была эмблема фирмы “Монтана”.
- Вы знакомы с Абдуллаевой Розой Ахметовной из квартиры 46?
- Знакома.
- Не могли бы Вы рассказать о ней?
- Она приехала в наш город с Кавказа лет десять назад. Ее отец был доктором наук, лет пять, как умер. Потом у нее объявилась племянница, которая затем вышла замуж и переехала к мужу по адресу: улица Халтурина дом 25.
- Спасибо за справку. До свидания.
- До свидания.

                17

Целый день Игошин потратил на поиск нужного водителя такси, благо в городе их немного.
Водитель Ушастиков, кличка “Ушастый”, в разговоре с Игошиным категорически отрицал наличие у него такой куртки.
- В жизни у меня не было куртки с такой эмблемой! - говорил Ушастый набычась. Игошин вежливо ему разъяснил:
- Федя, прежде, чем все отрицать, послушайте, что я вам скажу. Куртка с эмблемой фирмы “Монтана” вещь дорогая и заметная. И если вы ее носили, то ваши соседи по подъезду это покажут.
Ушастый остервенело махнул рукой.
- Ну, есть у меня такая куртка! Только, что это доказывает? Она у меня одного, что ли есть.
- А если ничего не доказывает, зачем же было скрывать этот факт? - мягко спросил Игошин, обращаясь к Ушастому.
- Я Вам лично еще ничего не успел сказать по этому поводу, - ответил Ушастый и сердито посмотрел по сторонам.
- Федя. - Игошин проникновенно посмотрел Ушастому в глаза. - Вы подъезжали на машине двадцать пятого мая к подъезду дома по улице Ватутина? Седой уже сознался. Не тяни кота за хвост.
- Нет, - выкрикнул яростно Ушастый в лицо Игошину.
Игошин выдержал его яростный взгляд. - Должен предупредить вас, что содержимое тех сумок принадлежит не Серовой.
- А я в ее сумки не заглядывал! - как-то вдруг сник Ушастый.
- Это точно? - Игошин пристально посмотрел ему в глаза.
- Да с какой стати! Я этих людей первый и последний раз в жизни видел. Попросили подвезти. - Где они вас подцепили?
- На улице Ватутина, это у депо. Я перед светофором остановился, а они тут и подскочили. А что было в сумках-то?
- Я уже вам говорил: краденые вещи, - невольно улыбнулся Игошин.
- И все? - На хитром лице Ушастого отразилась улыбка.
- Вам этого мало? - Игошин изобразил удивление.
- Я уже думал, думал, ничего не придумал. - Ушастый бросил на него злобный взгляд. - Послушайте, так ведь и до инфаркта можно довести!
- Вас никто не принуждал врать, - резко бросил ему Игошин.
- Да, подловили вы меня.
- В ваших же интересах, - сказал Игошин. - Вы сами же себе вредите: ведете себя так, словно вы с теми ворами - одна компания.
- Никогда прежде их не видел, правду вам говорю.
- Теперь мне это ясно, - сказал Игошин. - Ну, а как дальше: будете правду говорить или опять станете изворачиваться?
- Что еще вам от меня надо? - осторожно спросил Ушастый.
- У меня к вам еще куча вопросов! - признался Игошин. Ушастый горестно мотнул головой.
- Вот влип, так влип! Как говорится, без вины виноватый. Я что, не могу подвезти людей, если просят? На лбу у них ведь не написано, воры они, или честные люди.
- Сколько они вам заплатили?
- Десятку.
- И куда вы их отвезли?
Ушастый вздохнул и уставился в потолок, словно ответ был написан именно там. Прошла минута, другая. Он не менял позы.
- Ну, смелее Федя, - напомнил ему о себе Игошин. - Они вам угрожали?
Тот едва заметно кивнул.
- И вы, значит боитесь?
- А как вы думаете? - с укором проговорил Ушастый. - Это Седой. Он шутить не любит. Вы же ко мне охрану не приставите?
- Охрану - нет, - честно признался Игошин. - Но ведь можно сделать так, что им и в голову не придет подумать о вас.
- Как это? - живо заинтересовался Ушастый.
- Очень просто: будем считать этот разговор неофициальным. Если сейчас вы дадите мне правдивую информацию, то я не стану составлять протокол. И вызывать вас тоже никуда не буду - ни на допросы, ни на опознание преступников. И в суде вам тоже не придется выступать в качестве свидетеля. Вы останетесь в стороне от этого дела. Но при условии, если вы правильно назовете пассажиров.
Ушастый подумал, повторно внимательно оглядел потолок и спросил:
- Не обманете?
Игошин бросил на него строгий взгляд.
- У меня нет привычки обманывать честных людей.
- Ну, ладно, - он, наконец, решился. - На Студенческую. Номер дома не помню, могу только нарисовать.
- Так ты и на Студенческой был, миляга. Ах ты гнус. Беру свои слова обратно. И протокол будет, и допрос будет, и опознание будет, и очная ставка тебе будет. Рисуй дом.
Ушастый на тетрадном листе вычертил схему: пять домов, нужный отметил стрелкой, трамвайную остановку - крестиком.
- Какой этаж? - спросил Игошин.
Ушастый пожал плечами:
- Я с ними в квартиру не поднимался. Они выгрузились, я и уехал. Пока разворачивался, успел заметить, в какой дом они зашли. Через два часа заехал обратно, загрузил вещи и на квартиру Седого. Все.
На другой день Игошин, прихватив себе в помощь оперуполномоченного Сашу Варнакова, поехал на место. И - впустую: не нашли нужный дом. Либо Ушастый что-то напутал, либо всучил Игошину липу.
Пришлось брать Ушастого с собой. Тот вначале возмутился:
- Начальник, такого уговора не было. Ты чего хочешь в натуре, чтобы меня порезали?
Но потом сломался и на месте все показал правильно. К концу дня он уже знал, что криминальный авторитет по кличке “Седой” в этот день действительно в этом доме, в этом такси, на этой самой улице. Седой увяз по уши.

                18

На допросе Седов - кличка “Седой”, юлил, изворачивался, божился мамой, глядя на Игошина кристально чистыми глазами. Говорил, что ни сном, ни духом не ведает о доме по улице Студенческой.
Потом сломался. Да он был у этого дома, но что это доказывает?
- Аркадий Леонидович, - спокойно разъяснил Игошин, выслушав его. - Должен вас предупредить об ответственности за ложные показания. Это на тот случай, если вам придется выступать на суде в качестве свидетеля. К подсудимым закон в этом отношении гораздо снисходительнее: они вправе менять показания либо вообще ничего не говорить. Пока вы для меня только подозреваемый.
- Да какой я вам подозреваемый, - возмутился Седой. - Я вам уже все сказал.
- Слышал, что вы сказали, - кивнул Бородин. - Вы были на улице Ватутина и на Студенческой. Только на улице Ватутина вы были двадцать пятого мая, а на улице Студенческой первого июня, как раз в день ограбления квартиры.
- Итак, двадцать пятого мая вы и известная нам Серова Ада Григорьевна, а также незнакомый мужчина вынесли из дома № 46 по улице Ватутина две большие черные сумки, несколько картонных коробок, и куда-то увезли их на машине. Кстати, Серова сейчас подойдет. А вот что вы делали на улице Студенческой?
- Кто этот другой человек?
- Если очередь дойдет до очной ставки, то вы его увидите, - сказал Игошин. - А пока я хотел бы вам напомнить, что у подъезда дома по улице Ватутина - 46, такси загружалось крадеными вещами.
- Крадеными? - изобразил удивление Седой.
- Да, крадеными, как явствует из заявления той же Серовой.
- Что же она, по-вашему, сама у себя вещи украла?
- Это вещи из квартиры гражданина Серова, позднее убитого первого июня сего года.
- А вот и сама Ада Григорьевна. Проходите, садитесь.
- Нехорошо, Ада Григорьевна. Обвинили в краже Сеитова. А сами две недели тому назад тихохонько вынесли из квартиры вещи, позднее указанные в протоколе, как похищенные и спрятали у своей тети Розы. Кстати, одна из картин так и висит на стене ее квартиры. Будем говорить, или в КПЗ посидим?
- Я забыла, что эти вещи вывезла из квартиры несколько ранее. После смерти мужа у меня помутился рассудок и я занесла их в протокол случайно.
- Но Сеитова вы оговорили не случайно.
- Вы, гражданин Седов потрудитесь перейти в другой кабинет. Разговор с вами мы продолжим там.
Дождавшись, пока Седой выйдет из кабинета, Игошин продолжил допрос Серовой.
- Итак, Ада Григорьевна, давайте договоримся, или вы говорите мне всю правду, или за заведомо ложный донос отправляетесь в КПЗ?
- Я отомстила Сеитову за то, что он пренебрег мною. Да к тому же я узнала, что он нищий, карточный шулер, вот источник его доходов. Любит красиво пыль в глаза пускать, только и всего. Я на это и купилась.
- Где вещи?
- В доме Седого.
- Кто убил Серова?
- Не знаю. Для меня самой это загадка.
- Как объяснили мужу исчезновение дорогих вещей?
- Как плату за совместную жизнь. Мы все равно расходились. Он не возражал.
- Седову говорили о наличии у мужа драгоценных камней, а также где они спрятаны?
- Говорила.
- С вами все ясно. Верните вещи в квартиру Серова. Потом через адвокатов будете их отсуживать у его родственников, а пока можете быть свободны. Мы вас вызовем.
Игошин просмотрел несколько документов и прошел в соседний кабинет.
- Ну, Седой, теперь с тобой серьезно поговорим.
- Давай, начальник, поговорим о делах наших скорбных.
- Серова ты убил?
- Перевозить вещи одно, убийство дело другое. Меня на эту туфту не купишь.
- Как убил Серова и где камни?
- А вот это еще доказать надо.
- Докажу.
Седой нагло улыбнулся и заверил уверенно:
- Нет, начальник, не докажешь. Потому, что не было этого.
Игошин задумался. На Седого ничего нет. Вещи он отвозил Серовой, в убийстве нет доказательств, кражу на улице Студенческой еще надо доказать, здесь он чист, надо отпускать.
- Но теперь я глаз с тебя не спущу. Займусь тобой плотно.
- Ладно, Седой, вот вам подписка о невыезде, подписывайте и катитесь отсюда.
- Вот это другое дело.
Отпустив Седого, Игошин задумался:
- Кое-чего я добился, но нет главного, кто убийца Серова? А Сеитова надо выпускать, он ни в чем не виноват.
Это только в классических романах милиционер за пару дней  распутывает любое дело. У обычного оперуполномоченного сроки иные. Он может месяц, два и три заниматься одной кражей.
Занимаясь попутно  целым рядом других уголовных дел, половина из которых по истечении установленных сроков попадает в разряд так называемых “глухарей”, а попросту нераскрытых, когда нет даже подозреваемых.
Согласно статистике, раскрывается лишь треть всех убийств и зарегистрированных квартирных краж. У Игошина эта цифра много выше, но глухарей и у него хватает.
Пока же Седой стал изображать из себя больного и отлеживаться в больнице. Попутные дела, которых, как всегда невпроворот, навалились все вдруг на Игошина.
Только он утром вошел в кабинет, а там уже сидит бабуся: кто-то  выхватил у нее из рук сумку с кошельком.

                19

Произошло это на Совхозной улице. Игошин знал этот район и парней, которые там обычно крутятся.
- Какие они из себя? - спросил он у бабки про парней.
Но та, конечно, не разглядела их. Один будто Вадик - женщины подсказали. Игошин заглянул в свой справочник.
- Приходите завтра утром, - сказал он бабке. - Может, какие новости будут.
А вечером он пошел к Вадику. Тот спал и храпел так, что обои на стенах в стружку закручивались. Стойкий запах перегара в комнате говорил о том, что в доме завелся покойник.
Он вежливо растолкал Вадика и под белы руки доставил в райотдел, за решетку, до утра.
Утром бабуля опознала его, вот только деньги он успел пропить. Ничего, на зоне отработает.
Утром поступил сигнал от внештатного сотрудника. Бывший урка Вася Ушастый по кличке Ушастик сдал скупщику ценные вещи, а на вырученные деньги гуляет. Игошин выехал по указанному адресу, однако Васю дома не застал, тот гулял в ресторане.
Через день снова неожиданно нагрянули к нему, задержали и доставили в КПЗ. А к этому времени Игошин уже выяснил, что Вася толкнул скупщику старинный браслет с изумрудом.
- Ну, привет, старый знакомый. Оказывается ты не такая уж серая овечка. Где браслет взял?  - сказал ему Игошин
- Друг дал поносить, - ответил Вася.
- Где сейчас этот друг? Хотелось бы встретиться.
- Не знаю. - Вася простодушно пожал плечами.
Игошин не поверил.
- Друга как звать?
- Колян.
- Где живет?
- Не знаю его адреса.
- А я думал, что Вы вместе живете?
- Да нет.
- Вот так друг! - поразился Игошин. - Браслет дал поносить и даже не требует вернуть.
Сходил к следователю, пояснил ситуацию:
- Браслет ворованный, наверняка дома у Васи необходимо провести обыск.
Следователь - холеный мужик - ни в какую:
- Ты можешь и не найти ничего, тогда не тебя, а меня к прокурору потянут.
- Да я уверен, что найду.
- Мало ли, что ты уверен.
Так и не получив согласия на обыск, Игошин решил действовать иначе. Позвонил матери Васи и попросил ее к нему зайти, иначе Вася сядет и надолго.
Женщина протяжно затянула:
- Oй, он же один у меня, как жить буду? - и привычно пустила скупую материнскую слезу.
Игошин посмотрел на Васю нехорошим взглядом, с искрой.
- Вася, ты же водила, а не фраер, зачем чужое на себя вешать?
К вечеру Вася писал добровольное признание, что браслет отыграл в карты у Куска, и как сдавал браслет скупщику за бесценок.
Игошин уверен: если бы не браслет, то дело об этой краже, скорей всего, попало бы в глухари.
Внезапно позвонил эксперт и сообщил, что это не обычный браслет, а старинный и очень ценный. Игошин поспешил к нему. Тот сообщил, что изумруд очень чистой воды, цены громадной и место ему в Гохране. Вася закис совсем. Он понял, что условным сроком не отделаешься.
- Пиши, гражданин начальник, правду буду говорить.
Игошин сердито ответил:
- Сейчас некогда.
- А мне завтра на Колыму? - сразу серьезно ответил Вася. - Я с государством в азартные игры не играю. Пиши адрес Куска, я за него гамус тянуть не желаю.
Но прежде, чем Игошин отправился разыскивать Куска, ему пришлось выдержать очередной малоприятный разговор с Серовой по телефону.
- Вы нашли Сеитова? - спросила она со всей присущей ей категоричностью.
- Могу сообщить, что ваше дело продвигается, - решил порадовать ее Игошин. - Возможно, что через несколько дней мы найдем убийцу вашего мужа.
- Я спрашиваю: вы Сеитова нашли? - голос Серовой стремительно набирал напористость и властность.
На что Игошин ответил спокойно, однако достаточно жестко:
- Ада Григорьевна, вы пытаетесь вмешиваться в нашу работу. Я не улавливаю, что вам нужно: результат, или Сеитов? Могу сказать, что лично меня интересует результат дела.
- Сколько времени вы намерены тянуть дело?
- А вас еще не привлекли за хищение чужой собственности?
Серова умолкла, как по мановению волшебной палочки.
Игошин вежливо положил трубку на аппарат.
- Что тетенька, съела?

                20

- Здравствуйте, Сеитов, садитесь.
- Вот постановление о Вашем освобождении. Можете ехать в Париж. Напоследок примите один совет. Займитесь всерьез написанием картин и бросьте побочный заработок с помощью карточных фокусов. Шулерство тоже имеет уголовную статью. Да и с женщинами будьте тоже осторожнее. Серова чуть не упрятала вас за решетку.
- Спасибо. Думаю, что больше мы не увидимся.
- До свидания.
Прежде, чем ехать к дому Куска, на который указал Вася, Игошин зашел в паспортный стол. Там он списал паспортные данные на всех жильцов дома и переснял их фотографии.
Вернувшись в свой кабинет, стал вызывать свидетелей кражи на улице Студенческой и проводить процедуру опознания по фотографиям.
Рафинированная старушка долго разглядывала лица, но так никого и не признала.
Стриженая девушка не без интереса прогулялась мохнатыми глазами по фотографиям.
- Ну и рожи, - поделилась она, наконец, своими впечатлениями с Игошиным. - Вот этот и этот, - она ткнула своим розовым коготком в фотографии.
- Ты ж только одного видела, - напомнил ей Игошин.
Она похлопала пушистыми, черными от туши ресницами, непонимающе глядя на Игошина. Затем до нее, видимо, дошел смысл сказанного.
- На лестнице, или на улице.
- Да, на лестнице.
- Так его тут нет.
- Чего ж ты на этих двоих-то показала? - недоуменно спросил Игошин.
Девушка наморщила носик:
- Просто они мне оба понравились. Фартовые парни. Скажете, нет?
Соседка Инны Сигизмундовны по лестничной площадке не очень уверенно показала на Куска.
- Похож. Но я его плохо разглядела. Второй мне больше запомнился, такой седой, но его здесь нет.
Последний, к кому обратился Игошин - водитель "копейки" Ушастый - снова напомнил об уговоре:
- Вы обещали, что большой срок я не получу?
- Не унывай, чужого не прилепят, - утешил его Игошин. - Так я ж опять сам приехал к вам. Как и договаривались, суд это учтет. Вот взгляни, - он разложил на столе перед Ушастым несколько фотографий. - Если кого узнаешь - шепни мне на ухо.
- Этот! - показал Ушастый на Куска. - А второго тут нет.
- Вот и спасибочки. - поблагодарил его Игошин. - Думаю, что больше беспокоить тебя мы не будем, - и с улыбкой добавил: - Пока не выследим второго вора.
Итак, двое свидетелей показали на Куска. Правда, один - вернее, одна свидетельница - с оговоркой. Что ж, ее нерешительность можно понять: и времени со дня кражи прошло порядочно, а главное, когда от одного твоего слова зависит судьба человека, то поневоле задумаешься и на всякий случай ввернешь это спасительное "похож".
Теперь Игошин решил лично повидаться с самим Куском и колоть его дальше до самой задницы.

                21

Самого Куска дома не оказалось. Дверь открыла его мать. По документам ей было сорок лет, но выглядела она значительно старше: все лицо в морщинах, глаза тусклые, нос картошкой, с краснотой.
Она собралась на базар, в руках авоська.
- Он с работы еще не приходил, - прокуренным басом ответила она на вопрос о том, где ее сын.
- Он всегда поздно приходит?
Женщина равнодушно пожала плечами.
- Когда как. Вчера поздно пришел.
- А где он работает, позвольте узнать?
- На автобазе.
Игошин уверенно прошел на кухню. Кругом мусор, пустые бутылки, грязь, пол не метен лет десять.
- Татьяна Васильевна, - обратился Игошин к хозяйке, - вспомните, был ли ваш сын дома первого июня.
- Да где мне вспомнить. - Хозяйка горестно прищурила глаза, но скупая слеза так и не выкатилась.
- В этот день ваш сын и его приятели вещи сюда занесли? - подыграл ей Игошин.
- Какие вещи, бог с Вами, - изобразила испуг хозяйка, но голос прозвучал ненатурально.
А в слезливых глазах ясно читалось: знает, определенно знает.
- Ваш сын, Кусков Евгений Петрович подозревается в совершении квартирной кражи. - Сообщил ей Игошин.
- Бог с вами, какая кража. – Затараторила хозяйка. - Он отродясь  чужого в руки не брал.
- А судимость за что приобрел?
- Нет никакой судимости за ним, люди по злобе оговаривают.
- Ой ли?
- Вот те истинный крест.
- Как говорил Станиславский - не верю.
- Так, где он сейчас работает?
- На автобазе, грузчиком.
- Если вашего сына опознают свидетели, - сказал Игошин, - то посоветуйте ему не запираться. Если сам все расскажет, сделаем ему явку с повинной, и срок будет меньше.
- И много дадут? - спросила женщина, с надеждой глядя на Игошина.
- Это не мы решаем, - пожал плечами Игошин. - Одно знаю точно:  больше правды, меньше срок.
- Господи, - со стоном вырвалось у женщины.
- Я вам дал совет, а вы уж сами решайте, как поступить, - тут Игошин глазами указал сотруднику на дверь и мягко поднялся.
Когда они выходили из лифта, навстречу им попался парень с хорошо знакомым лицом.
- Кусков?
Парень отпрянул назад, но сотрудник милиции крепко схватил его за руку.
Однако парень явно не сопротивлялся.
- Чего надо-то? - спросил он пасмурно.
- Пойдем с нами. - Сказал Игошин. - Есть разговор.
Парень сделал слабую попытку освободить руку.
- Пусти. Чего прицепились?
Игошин достал из кармана наручники.
- Подцепить, или сам пойдешь?
- Сам пойду. - Заверил Кусков. - Только не пойму, чего вам надо.
- На счет этого не беспокойся: просветим. - Пообещал Игошин, цепко ухватив за браслеты Кускова, что бы тот по ошибке не завернул в ближайшую подворотню.
- Пойдем, красавчик, проветримся, погуляем в последний раз.
 


                22

Кусков уверенно шел в отказ: на Студенческой улице никогда в жизни не был, и даже не знает, где она находится. Никаких краденых вещей в свою квартиру не привозил.
Где был днем первого июня, а равно и в указанные дни - не помнит, потому что времени с тех пор истекло много, а жизнь такая разнообразная, что все дни похожи один на другой.
Единственное, что помнит, так это постоянные пьянки. Угощают его задарма и всегда по дружбе.
- Витя, ты по своей неопытности сам себе подножку ставишь, - терпеливо внушал ему Игошин. - Сейчас бы все рассказал, и мы с тобой написали спокойно явку с повинной.
- На суде это очень даже принимается во внимание. А ты по глупости обрезаешь себе все пути. Я вот еще немного послушаю тебя и вызову свидетелей, которые видели тебя с приятелями возле обворованной квартиры. Мне надоест, так я проведу очную ставку. Не беспокойся, свидетелей хватает. Вызову соседей, которые вас узнали. Всех вызову.
- Да и твоего шефа Седого подведем. Он-то уже сидел и знает, что если засветился, так нет смысла идти в отказ.
Игошин блефовал: Седова пока задерживать было не за что - ни дома, ни на работе, ни в больнице его не оказалось.
- А после очной ставки уже никакой явки с повинной у тебя не получится, - сказал Игошин. - Ты меня понял?
- Понял. - Кусков поморщился
- Ничего ты не понял. - Сердито бросил ему Игошин и посмотрел на часы. - Но у тебя до вечера есть еще время подумать над тем, что я сказал. Если ты не дурак, то все вспомнишь. А если нет, то ладно. Чего дурака-то  жалеть?
- Чего я буду на себя наговаривать, если не виноват? - спросил напоследок Кусков, перед тем как его отвели в камеру. - Для этого ума много не надо.
- Похоже, он и не думает признаваться, - сказал оперативник. - Даже намеков  никаких.
- Это потому, что ты сбоку на него глядел, - разъяснил Игошин. - В самую глубину  его безутешных глаз ты не всматривался.
- А ты что разглядел?
Игошин словно не расслышал вопроса.
- Тут я без тебя с экспертом говорил. Браслет уникальный, старинной работы. Где он его мог взять?
 - Так вас, оказывается, было трое? - спросил он у Кускова при очередной встрече, когда они опять уселись в кабинете друг против друга.
- Где взял браслет?
- У барыги купил, - тупо уставился на опера Кусков.
- Не ври. Таких денег у тебя никогда не было. Браслет старинный, теперь таких не делают.
По тому, как напрягся Кусков, как вдруг забегали его глаза, Игошин понял, что попал в яблочко. - Ты, Витя, не губи свою жизнь молодую, лишние годы лагерей тебе совсем не к чему. Нечем тебе крыть.
- А у нас и свидетели есть, и вещественные доказательства. Я с тобой  пообщаюсь да и передам дело следователю, а он еще что-нибудь раскопает.
- Хотя и того, что есть, тебе за глаза хватит. Вещи-то все пропили?
- Какие вещи? – тупо спросил Кусков.
- Витя, кончай волыну тянуть. Пойми: нет у тебя козырей, а без них, что за игра. Давай спокойно посидим, все обмозгуем, и ты принимай решение. Мне ведь что? Осталось только рапорт написать начальнику - и все. С плеч долой, из сердца вон, - Игошин похлопал ладонью по стопе папок на столе. - Видишь, сколько их у меня на очереди, дел-то уголовных.
- Давай напишем явку с повинной, ты ведь никого не убивал, значит, много не получишь. Ты мне все чистосердечно рассказываешь, получаешь свои законные пять лет, спокойно валиш лес в солнечном Коми, а затем с чистой совестью летишь сизым голубем к мамочке под крыло. Никто к тебе претензий иметь не будет. Идет? Подумай. Мать пожалей.
- Как только передам тебя следователю, усажу на твое место другого Витю, или Сашу. А про тебя и думать забуду. Я-то забуду, а ты меня потом не раз вспомнишь, да поздно будет. Вот пока ты еще передо мной сидишь - думай головой, кому твоя явка с повинной больше нужна, мне, или тебе?
Кусков поднял на Игошина тоскующие глаза:
- Чего писать-то?
Сердце у Игошина учащенно забилось.
- Явку с повинной. - Внезапно осевшим голосом проговорил он.
- Как писать-то ее?
- А вот сюда садись, за стол. На тебе бумагу и ручку. Готов? Пиши:
- Первого июня 1985 года, мы втроем ограбили квартиру там-то, и там-то. В общем, описывай все подробно, с чего начали и чем кончили, а я сейчас вернусь. Саня, присмотри за ним, - попросил он соседа и вышел в  коридор.

                23

Прошелся несколько раз из конца в конец коридора, лихорадочно радуясь постигшей удаче, набрасывая ход дальнейших допросов, затем вернулся в кабинет, глянул поверх плеча Кускова на то, что там было написано и удивленно спросил:
- Ты чего только свою фамилию написал? А другие забыл, что ли? Вписывай их тут.
- Кого вписывать-то? - в глазах Кускова стоял страх.
- С кем квартиру брали, всех.
- Давай начальник я тебе все на словах расскажу. Боюсь, убьют.
- Кто вам двери открыл?
- Так они уже открыты были.
- Ой ли? - Игошин облокотился о стол и заглянул Кускову в глаза.
- Побожиться, что ли? - спросил тот, не отводя глаз.
- Пришли, и двери были открыты?
- Были. - Кивнул головой Кусков.
- Кто ж их для вас открыл?
- Я его не знаю. Молодой такой парень,  в военной форме.
- Ладно, рассказывай все по порядку, а потом сформулируем и запишем.
- Чего рассказывать-то?
- Ты резину не тяни. Раз начал говорить, говори все.
- Пришли мы с Седым в квартиру на Студенческой, а там парень в военной форме.
- Какой парень?
- Военный, я в званиях не разбираюсь.
- А хозяева квартиры, где были?
- Одна хозяйка, она на диване без сознания лежала, бери все, не хочу. Этот парень нас научил, что соседям отвечать, если они сунуться.
- Сказал, как звать хозяйку?
- Ну. Только я забыл.
- А он, от кого узнал?
Кусков молча пожал плечами.
- Ну ладно, проехали, - махнул рукой Игошин. - Куда с вещами-то направились?
- Такси ждало. Потом к Седому.
- Что унесли?
- Не знаю, чего там Седой в портфель спрятал, нам все едино. С нами Седой сам расплачивался.
- Как он называл военного?
- А никак.
- Потом Седой взял бабку на руки и махнул за окно. Все. Мы и давай хватать, забрали все, что хотели.
- И часто так происходило?
- Часто.
- Покажи на карте, на каких улицах брали? Напиши числа, когда это происходило?
Кусков ручкой с черной пастой обвел пять домов в городе. Написал даты.
- Значит так, ты иди сейчас в камеру, отдохни, я с тобой потом поговорю.
Игошину понадобилось некоторое время, что бы осмыслить услышанное. Удивление уступило место стыду. Военный помогает преступникам грабить квартиры? Это нечто новое.
- Надо посоветоваться с полковником.

                24

Но человек предполагает, а судьба располагает. Утром пятнадцатого июня в окрестностях Балашихи было совершено убийство подростка, повергшее в гнев все население этого небольшого городка.
Жертвой чудовищной расправы стал 13-летний Артем Васин. Подросток возвращался домой с карьера, где купался и загорал. По сведениям окружающих возле него притормозила случайная машина, на которой он и уехал с пляжа.
Его тело нашли в лесном массиве, в шести километрах от карьера. Артем погиб от множественных ножевых ранений. Перед тем, как умереть, его зверски избили и изнасиловали.
Такие преступления тогда были большой редкостью. Характер травм на теле мальчика свидетельствует, что перед смертью он отчаянно сопротивлялся.
Когда Артема хоронили, к скорбной процессии на центральной улице города присоединилось много людей. Попрощаться с мальчиком пришли учителя, многочисленные друзья и подруги - погибшего все любили. В школе в этот день был объявлен траур.
Раскрытием тяжкого преступления круглосуточно занималась оперативно-следственная бригада, но подвижек не было никаких. Начальник подключил к делу Игошина. У этого опера, как он выразился, есть своя удача. Она может прийти именно тогда, когда логически выстроенная версия заходит в тупик.
Игошин шел к успеху напролом, если за что-то брался, то всегда дело доводил до логического конца. Именно такая удача имела место в данном случае. Игошин по косвенным признакам решил приглядеться к тридцатилетнему Манохину - рабочему домостроительного комбината, расположенного рядом с карьером.
Среди десятков других опрошенных лиц, именно он, почему-то путался в ответах. Его задержали в качестве подозреваемого, произвели обыск дома и в машине.
В салоне автомобиля были обнаружены существенные вещественные доказательства. Далее - умелая работа оперативника и следователей, результатом которой стали признательные показания подозреваемого.
В тот день Манохин на своих серых “Жигулях” предложил подвезти в город Артема. В машине он предложил Артему сначала свернуть к водоему и вместе помыть машину, за что обещал ему заплатить.
По всей видимости, это было началом его преступного плана. У него, как он заявил на допросе, началось помрачение сознания. Через некоторое время, недалеко от железнодорожного моста, Манохин достанет из бардачка машины нож, надругается над подростком, а затем начнет зверски кромсать тело Артема.
Жуткое убийство было совершено не из корыстных побуждений. Позолоченные часы с руки Артема Манохин так и не взял.
- Когда мы проводили следственный эксперимент на месте убийства, - поделился с начальником милиции Игошин личными впечатлениями, - у всех его участников со стороны следствия волосы встали дыбом от рассказа Манохина о том, как он измывался над доверившимся ему подростком.
Он, казалось, с таким удовольствием смаковал детали своего садистского преступления, словно испытывал сильное сексуальное возбуждение.
Убийца ранее был не судим, на учете в милиции не состоял, работал, жил со стариками родителями, с женщинами легкого поведения не встречался, внешне не производил впечатления психически больного.
Однако, чем дальше продвигалось следствие, тем больше возникало предположений о его психической неадекватности.
Как рассказал на допросах Манохин, в детстве его неоднократно жестоко избивали родители, в том числе табуретом по голове. Из-за этого он хотел покончить жизнь самоубийством, вскрывал себе вены. Возможно, все это и спровоцировало определенные психические отклонения. Из армии Манохин был досрочно комиссован по состоянию здоровья.
Примерно за неделю до трагедии он ездил на карьер, где пытался познакомиться с молоденькими девушками. По мнению судебно-психиатрической экспертизы эти поездки оставили свой след  в его психике. Может быть, у него и возникло чувство обиды, на почве которого и зародился этот преступный замысел.
Артем - второй, младший сын. Хотя мать и отчим много, без выходных, трудились, они всегда находили возможность уделять детям внимание. Болезненного Артема отправляли летом в лагерь, а потом - на одну из баз отдыха Подмосковья.
Прошлым летом он помогал родителям торговать на рынке. Мальчик увлекался математикой, любил лепить из пластилина, возиться с животными. В нем души не чаяла вся родня. Он нравился девочкам своей скромностью, веселостью, чистотой отношений.
Игошин неоднократно задавал себе вопрос, откуда берутся маньяки подобные Манохину? Садистами не рождаются. Как правило, убийц и маньяков самих жестоко наказывали в детстве, они подвергались унижению в юности и затаили в себе обиду и ненависть.
Эти люди долго могут вести социально приемлемый образ жизни, жить замкнуто, пока вдруг что-то не замкнет в их голове. В правоохранительных органах Балашихи высказали предположение, что задержанный был в детстве опущен и желание отомстить всему человечеству подсознательно созревало в нем до этого трагического дня. Но это только их предположение.
В дальнейшем Манохин за совершенное преступление получил высшую меру социальной защиты - расстрел.



                25

- Квартира Седого здесь, на втором этаже, - отозвалась женщина, которая мыла подъезд.
- Ах, да, верно! Тут на последнем этаже его квартира. Только забыл ее номер.
- Седьмая, - подсказала женщина. - Уж не знаю, какой он вам дружок, а пьяница первостатейный, столько бутылок выносила за ним, сил нет, - и женщина вновь принялась за свою однообразную работу.
А Седой тем временем подставил табурет и торопливо забивал гвозди в доски, которыми закрывал сейф в стене. Затем приподнял голову, прислушался, запустил внутрь сейфа руку и с облегчением вздохнул: чертежный тубус с полотнами был на месте.
- Слава Богу, - прошептал Седой и положил тубус на место.
Тут он почувствовал, как засосало под ложечкой - с утра ничего не ел.
- Есть у меня хоть какая-то еда в доме, или нет? Черт, не догадался сам по дороге купить, нервничал.
Седой распахнул дверь холодильника. Кроме банки тушенки, засохшего куска колбасы и бутылки водки там ничего не было. Да и холодильник уже три дня стоял отключенным от сети.
- Придется обойтись этим.
Он отыскал нож, брезгливо вытер его о скатерть и принялся вскрывать банку. Но довести дело до конца он не успел. Дверь кто-то сильно дернул и невнятно выругался. Седой замер, уже пожалев, что включил свет.
- Эй, Седой, мать твою. Открывай, мы же договаривались о встрече.
Седой лихорадочно соображал, что делать. Затем подошел к двери и громко сказал:
- Что надо?
- Ты, что не узнаешь?
- Ничего не знаю, - сказал Седой.
- Ничего не знаю. Зато я знаю, открывай дверь. Если ты с бабой, меня это не волнует.
Все было проделано настолько убедительно, что Седому ничего не оставалось, как открыть дверь. И тут же он получил такой удар в голову, что пролетел весь узкий коридор и упал спиной на грязный пол.
Если бы Седой не ударился так сильно затылком об пол, то, возможно, успел бы выхватить из кармана свою “Беретту” и выстрелить. Но телохранитель Оганесяна оказался проворнее. Он быстро перевернул противника лицом вниз и придавил шею коленом.
Как Седой ни дергался, но телохранитель оказался сильнее. Он связал Седого, оттащил в угол и тщательно обыскал. Вытащил пистолет и переложил его в свой карман.
Седой между тем постепенно приходил в себя.
- Ты кто? - первое, что спросил он, опомнившись после удара.
Бывший морской спецназовец понимал, что если бы это был захват, организованный милицией, все прошло бы совсем по-другому: дом окружили бы, и действовал бы не один человек, а целая группа, как минимум пятеро. Значит, был шанс договориться.
Оганесян тем временем продолжал изучать доски на стене, закрывающие сейф.
- Ладно, хватит, я все понял.
- Давно бы так, - ответил Оганесян.
- Что тебе надо?
- А ты разве не знаешь? - спокойно сказал армянин. - Мне нужны картины, и у меня слишком мало времени.
- Мне достаточно позвонить по телефону, и сюда приедут мои люди.
Армянин криво усмехнулся:
- Давай, звони.  Может милицию хочешь вызвать?
- Значит, мы можем договориться, - сказал заветную фразу Седой и, облизнув пересохшие губы, попросил:
- Пить.
Телохранитель взял со стола давным-давно немытую кружку, набрал воды из крана, поднес ко рту Седого. Тот, стуча зубами о железный край, сделал несколько жадных глотков и перевел дыхание.
- Что тебе надо? Какого черта ты все это затеял?
- У меня есть свой интерес. Ты задаешь слишком много вопросов, Седой. Где картины?
- Они не здесь.
- Тогда скажи где.
- Здесь их нет.
И тут армянина словно током ударило. Картины именно здесь. Слишком уж рьяно отрицал это Седой.
- Знаешь, - спокойно сказал Оганесян, - ты мерзавец, твои руки по локоть в крови. Я могу убить тебя прямо здесь, и меня никто не осудит. Я спокойно уйду из квартиры, позвоню «02» из первого попавшегося телефона и назову адрес.
- Ты этого не сделаешь, - криво усмехнулся Седой.
- Почему?
- Потому что тебе нужны картины, а их у тебя нет, так и уйдешь несолоно хлебавши.
- Ну, и какой же твой процент? - спросил армянин.
Ему уже изрядно надоела возня с Седым. Его удерживало лишь одно: у него не было стопроцентной уверенности, что картины находятся именно здесь.

                26

И чтобы сломить Седого, армянин решил его деморализовать. Он знал, на того не подействуют ни пытки, ни угрозы. Нужно было просто доказать, что он, Оганесян, умнее и хитрее своего противника.
- Думаешь, я не знаю, кому ты собрался продать картины?
- Не знаешь, - ответил Седой. - Но если ты собрался звонить офицеру, чтобы он отказался от покупки картин, то напрасно надеешься.
- Мне не надо ему звонить.
Седой замер, выжидая, что последует дальше.
- Значит, картины точно здесь, - решил Оганесян, - и ему нужны деньги. Отступать этому парню поздно. Договоримся.
- Сколько ты хочешь?
- Черт подери, - подумал Седой, - он никак купить их хочет?  Неплохо бы его растрясти насчет денег, а то заберет картины, и поминай, как звали.
- Постой, договоримся.
Стальные пальцы отпустили запястья Седого. Он медленно поднялся,  быстро оделся и, как был, в спортивных штанах, сунув ноги в комнатные тапочки.
- Кажи товар, потом о деньгах покалякаем.
Оганесян спрятал тяжелый армейский револьвер в карман, но внезапно снова выхватил его.
- Сиди спокойно, - грозно сказал Оганесян, снова направляя револьвер в лоб Седого.
Тот обезумел от страха.
- Где картины? - грозно рявкнул армянин, взводя курок револьвера.
Седой постарался трезво оценить обстановку: он связан, а этот, с пистолетом, явно церемониться не станет, больно вид у него решительный и злой. Нажмет на курок и всадит пулю в живот. Почему-то именно выстрела в живот Седой особенно боялся.
- Боже, это такая боль.
- Там, - суетливо показал он рукой, и тут же, испугавшись своего резкого движения, съежился и втянул голову в плечи.
- Где - там? Достань, - приказал армянин.
Седой поспешно вытащил из тайника ключ, открыл сейф и извлек тубус.
- Вот, пожалуйста, это все, - выдохнул он.
Оганесян принял тубус, достал и развернул картины. Быстро пересчитал - восемь старых холстов, знакомых ему по фотографиям.
- Ну, вот видишь, - сказал он, обращаясь к Седому, - теперь картины у меня, и ты в моих руках.
- Это тебе урок, не воруй у своих. Кем бы ты был, если б не я?
- Я понял, черт попутал. - В голосе Седого послышалась шальная радость, он даже не пытался ее скрыть.
- Значит, убивать не будут, значит, поживу еще, может и денег дадут?
Черный кожаный портфель с деньгами лежал на журнальном столике из карельской березы, рядом с ним покоился пластмассовый тубус, в каких обычно носят чертежи.
Судя по всему, оба остались довольны. Седой сохранил главное, свою жизнь. В портфеле, как и было обещано Седому, когда он звонил Оганесяну, лежала половина его гонорара - ровно двадцать тысяч рублей, но теперь тот отстегнул ему только десять тысяч. А в тубусе были восемь старинных полотен фламандцев и  старых итальянцев.
Картины доставались банде даром, во время ограблений квартир ветеранов войны. Каждый раз Седой обманывал своих подельников. Как ему казалось, он оставлял себе наиболее ценную часть награбленного. Но Оганесян цепко держал в руках всех.
Пришло время расплачиваться за содеянное. Седому хватило этого урока. Впредь он будет честно соблюдать договор. Лучше получать понемногу, но постоянно, чем потерять все.
Оганесян, оставив машину в соседнем дворе, сидел в беседке с телохранителем Аликом. Между ними стояла недопитая бутылка дорогого коньяка, а в ногах примостился известный портфель, проделавший путь из Балашихи в Москву.
- Даже и не знаю, как тебя отблагодарить, Алик
- Все в порядке, Ашот Самвелович, не надо меня благодарить. Я свою работу делал. Лучше подскажите, что делать с этим. - Алик постучал носком лакированного ботинка по портфелю.
- Там десять тысяч рублей. Офицеру передашь пять тысяч, остальные пять тысяч тебе, это премия за отличную работу.

                27

Дима Осоков, по кличке “Оса”, когда его задержали и доставили в милицию, сразу же потребовал адвоката. В противном случае он отказывался что-либо говорить.
Это был жилистый парень двадцати восьми лет с темно-голубыми холодными глазами и перебитым носом на круглом лице.
Пока дожидались адвоката, Игошин показал Осе его же фотокарточку:
- Узнаешь молодца?
Оса поглядел и удивился:
- Где взяли?
- Так признаешь себя, или нет?
Оса с напускным безразличием пожал плечами.
- Ну, моя гиря. И что с того?
- Значит, мы не ошиблись, - удовлетворительно заключил Игошин.
Глаза Осы угрожающе сузились.
- Это кто ж вам на меня показал?
Игошин приблизил свои глаза к глазам Осы.
- Положим, этого я тебе не скажу. Но твои помощники, с которыми ты обчистил квартиру на Студенческой, уже тут, - он ткнул пальцем в пол.
- Что за улица такая? - с недоумением поинтересовался Оса. - Первый раз слышу.
- А я эти слова уже второй раз слышу, - сказал Игошин. - Кусок с них же начал наше знакомство: "Первый раз слышу про улицу Студенческую".
- Ну, потом вспомнил, что вы не так давно провернули там дельце.
- Ну, Куска, положим, я знаю, друган мой.
- Кражу, по его словам, вы совершали вместе, - сказал Игошин.
- Надо же, - сокрушенно мотнул головой Оса,- Скажи, пеньтюх какой. А где?
- На Студенческой, с Седым.
- Надо же. И что же он, меня впутывает? Так вы ему передайте, что я там не был.
- Нет, - сказал Игошин. - Сам передашь на шконке.
- Не было меня там.
- А что ты помнишь?
- А что я должен помнить, начальник? - и Оса решительно отверг всякие подозрения на свой счет.
- Тяни, тяни резину! - со скучающим видом заключил Игошин. - Не знаю, только, чего добьешься. Сейчас запишу, что скажешь, и начнем проводить очные ставки.
Когда пришел адвокат и спросил Осокова, не желает ли он сделать заявление. Опыт у того уже был и, поразмыслив, он сказал, что хотел бы написать явку с повинной. Ему было позволено это сделать.
Затем Игошин опять стал вызывать свидетелей и лишний раз убедился в том, что рассчитывать на показания очевидцев, особенно в присутствии подозреваемых, - дело почти безнадежное, Боятся.
А может, и правильно делают, что боятся, потому что никто их потом не защитит. Нет в нашем государстве славном такого механизма, который защищал бы свидетелей. Чтобы они чувствовали себя в безопасности.
Ветеран войны, приглядевшись к Кускову, с некоторой опаской пробормотал себе под нос:
- Не могу ручаться наверняка, примите во внимание мой возраст.
И тут случилось такое, чего ни Игошин, ни следователь, ни, тем более, молодой сотрудник отдела, еще не видали в своей практике. Кусков, вор, слушал-слушал, как ветеран лапти плетет и - не выдержал.
- Кончай, дед, придуриваться! - сердито бросил он. - Больно скоро забыл, как клюкой на меня замахнулся на лестнице.
А потом были очные ставки. Сначала усадили напротив Куска Осу. На вопрос следователя, знакомы ли они друг с другом, Кусок ответил утвердительно. И рассказал, при каких обстоятельствах встречался с ним.
Оса сидел, словно набрав в рот воды, крепко сжимая губы и с  презрением поглядывая исподлобья на сообщника. Затем в кабинет привели Ушастого.
- Знаком ли вам сидящий напротив вас гражданин? - спросил у него следователь.
- Да, я его знаю, - ответил, опустив глаза, Ушастый. - Это Оса, который выносил похищенные вещи из квартиры на Студенческой.
А затем рассказал, как Оса сам предложил ему отмолотить хату, в которой много чего есть и хозяйка которой старая карга. Как вошли в квартиру. Как он, Оса, вынес из квартиры ценные вещи, отнес их в машину, как быстренько отвезли их скупщику на такси, как пропивали краденое целых три дня.
 - Золотишко-то, когда взяли, - спросил, между прочим, Игошин.
- Какое золотишко? - Оса так удивился, что остался сидеть с раскрытым ртом.
А Ушастый, продолжавший хранить молчание, делал вид, будто тоже не понимает, о чем идет речь. Тогда Игошин сообщил Осе про изделия из желтого металла и драгоценных камней, которые были изъяты во время обыска на квартире у стариков.
Оса задохнулся от возмущения и свирепо вытаращился на Ушастого и Куска:
- Вот твари, вы что это, а? Стырили и ни гу-гу? Совсем оборзели? - и посмотрел на Игошина: - Да если б я знал. За паршивое барахло я париться  не желаю.
Игошин готов был с ним согласиться: не за что ему париться.
- Ах ты, сволочь! - Оса не находил слов, чтобы выразить свое негодование и обиду. - Ах ты, сволочь!

                28

Поглядев на него с брезгливым презрением, Кусок процедил сквозь зубы:
- Мордоворот хренов.
А тот, кто держал в руках полные горсти украшений из золота с искрами драгоценных камней, был уже далеко отсюда. Начальник милиции долго слушал Игошина о ходе расследования, хмыкал от возмущения, когда речь заходила о военном, и в конце сказал:
- Дело ты повел хватко. Хвалю. Теперь давай продумаем, как нам на этого военного выйти.
- Сдавать его особистам, или военной прокуратуре, это по их ведомству, нам не с руки. Дело у нас сразу отберут, начнется волокита, сутяжничество, паровоз встанет. Сам знаешь, как начальство у нас любит одеяло на себя тянуть.
- Подключай все свои связи, но этого военного ты мне найди. Без него вся картина не вырисовывается.
Игошин два дня рыл землю копытами, похудел, стал из брюк выпрыгивать, но выяснил, что военного зовут Смирнов Андрей Семенович, старший лейтенант военкомата.
- Теперь ты понимаешь, Игошин, как они квартиры вычисляют и проникают в них. Эта золотая рыбка находит их в архиве военкомата, затем запросто приходит к хозяевам, представляясь своим действительным положением, делает разведку, снимает слепки с ключей, а потом они наваливаются всем скопом.
- Слетай в оперативную часть, возьми там все оперативные сводки по городу за год, сделай анализ и сообщи мне лично. Посвящать в это дело я никого не буду, вести его будем вместе, я и ты. Все.
Уголовное дело на Смирнова завели после того, как однажды у него отметили появление значительного количества золотых царских червонцев и огнестрельного оружия, но в военную прокуратуру решили это дело в интересах следствия пока не передавать. Делу оперативной разработки присвоили кличку “Циклоп”.

                29

- Сюда, Валера! Быстрее, здесь есть свободное место! 
Игошин улыбался Валерию из кузова грузовика.
- Есть, господин капитан, слушаюсь. - Шутливо ответил тот, поправил толстенные очки на носу и отсалютовал, по-военному вскинув руку.
Затем он взвалил на плечи оба рюкзака и передал их в кузов автомашины. Он выглядел, как расшалившийся мальчишка - короткая стрижка, загорелое лицо, веселый взгляд.
Ему было тридцать лет, он был на два года старше Игошина. С Игошиным они были почти ровесниками, но, в отличие от своего спокойного друга, Валерий всегда пребывал в возбужденном состоянии.
Они вместе служили в армии, но потом их пути разошлись. Игошин ушел в милицию, а Валера закончил исторический факультет Московского университета, несколько лет проработал младшим научным сотрудником в Оружейной палате Кремля и защитил докторскую диссертацию.
Но их армейская дружба на этом не прервалась, они часто звонили друг другу по телефону, встречались в компаниях, приезжали в гости. Вот и сейчас, когда понадобилась помощь друга, Валера живо откликнулся и согласился ему помочь в проведении негласного обыска у Смирнова и предварительной оценке старинных ценностей. 
Наконец друзья сели на лавки и принялись под них рассовывать рюкзаки. Им повезло - они нашли пустое место в переполненном кузове машины, значит, скоро они будут на месте.
Конечно, можно было бы подождать автобуса, но жажда деятельности и приключений толкала их вперед и вперед. Окрестные мужики и бабы со своим скарбом им не мешали.
Грузовик, яростно подскакивая на ухабах, быстро катил по дороге. Вот и поворот на деревню “Шутово”, за которой и “Видное” недалече. Сборы в эту поездку, по крайней мере, для Игошина, напоминали сборы по команде “Рота подъем. Тревога!”.
Решили добираться до деревни, в которой Смирнов купил дом, своим ходом. Двухдневное метание по магазинам все же дало свои результаты - спать было на чем.
Дорога туда не отличалась обилием событий. Была контрольная закупка копченого судака на железнодорожной станции “Бронницы”. Был ночной поиск нужной деревни.
Но это мелочи. Немного пришлось поплутать, вычисляя нужный им поворот у деревни Шутово, они свернули далеко вправо, а указатель гласил, что они должны были проехать эту деревню прямо по центру, а затем свернуть налево в Видное.
Саму деревню они не заметили, она была в распадке. Но зато с удивлением заметили, что вместо асфальта под колесами лежат самый настоящий песок. Указатели направления на данной развилке отсутствовали.
Хотя нет. Был указатель - “Лесничество - на право”. Они, повинуясь здравому смыслу, решили, что песчаная дорога ведет просто к лесникам, а искомая деревня и развилка лежат дальше. Что и было проверено. Но на их счастье асфальт и на этой дороге исчез через сто метров.
Они вернулись назад. Миновав поселок Шутово и добравшись до речки Черной, было решено не искать приключений, а, свернув с шоссе, воздать прямо в лесу должное Морфею. Время явно этому явно способствовало - девять вечера уже порядком потемнело.
  В качестве координатной точки при постановке палатки была принята опора ЛЭП. По причине всеобщей усталости ужин решили проигнорировать. Побудка для них началась с охотничьей канонады.
Как оказалось, место их стоянки понравилось также и многочисленным охотникам. Дабы рано не будить Валеру Игошин пошел обозревать окрестности - поле, возле которого они заснули и речку Черную.
Вставшее летнее солнышко, искрило свежевыпавшим инеем на траве, и в тоже время ощутимо грело спину, позволяя обходиться без куртки. На лужах, оставшихся после дождя, лежал тонкий слой паутины. Можно сказать, что спешно приобретенный спальник с честью выдержал испытания.
Игошину досталась самая трудная задача - извлечь мирно похрапывающего Валеру из палатки и придать ему горизонтальное положение.
Пройдя по лесной тропинке еще километр, они, наконец, достигли деревенских окраин. По правую сторону дороги чернели развалины гордо названные по карте скотным двором.
Чуть дальше стоял  деревообрабатывающий сарай, с таким прогибом кровли, что она  напоминала спину верблюда. Еще дальше, на склонах холма, появились дома и развилка дороги.
Первый же замеченный у развилки дедок, мирно коловший дрова у своего палисадника, моментально исчез в доме при их появлении из леса.  Как ни странно, но дом тридцать шесть отыскали сразу.
На месте оказалась и почта. И самое главное, за соседним забором возился еще один пенсионер со стажем. Так что бегать за аборигенами им не пришлось. Задав стандартные вопросы, получили стандартные ответы: «Да, грибы в лесу есть и ягоды тоже.
Участок вокруг дома зарос ольхой и кустами. На нем заметны многочисленные следы активной человеческой деятельности. Разыскивать клад в саду не входило в планы Игошина. Крестьяне увидят и каюк, Смирнов обо всем догадается. Их задача была с легкостью выполнена. Разыскивать магазин в деревне дело обычное для приезжих.
Углубились в лес и принялись изучать в бинокль дом. Валерий использовал каждую свободную минуту для того, чтобы подольше поспать. Подольше поспать, правда, не удалось.
Очевидно, грибники решили перелопатить весь лес, они шныряли там и сям. Так что друзьям постоянно приходилось переползать с места на место, к концу дня вся хвоя была перепахана так, словно этот участок местности сотрясали непонятные геологические процессы.
Наконец, ближе к вечеру, все затихло. Игошин сказал:
- Сейчас я тоже начну копать.
Вслед за этим он переместился из кустов ближе к дому, и там принял очередное горизонтальное положение. Конечно, сидеть и смотреть, как лазает вокруг дома Игошин, Валере  было очень интересно и поучительно.
Но совесть не позволяла ему долго находится в праздном положении. Результатом стал осмотр участка дороги к дому Смирнова, и детальное изучение протекторов шин на ней. Фотоаппарат тоже не был забыт.
Наконец Игошин появился возле Валеры и заверил его, что он все продумал, но поспать в эту ночь им не придется:
- Ну не будем думать о грустном.
Осмотр деревенских окрестностей ничего не дал. Как показал тщательный осмотр, дрова в этой деревне присутствовали везде - в огородах, дворах и на улице. Очевидно, прав был известный сатирик сказавший:
- Кто, что охраняет, тот то и имеет.
Хотя может он и не прав. Но в соседних деревнях такого обилия дров не замечалось.

                30

Ночью, часов в двенадцать, подойдя к двери, Игошин вынул длинную отмычку, минуты три покопался в замке, и дверь со скрипом отворилась. Зажег фонарик, задернул занавески на окне и включил свет.
Перед ними предстала маленькая комната с русской печкой в углу, небольшим столом, табуреткой и раскладным диваном. Больше в комнате ничего не было.
Осмотрев висящие на вешалке куртки, Игошин с удивлением обнаружил в боковом кармане одной из них иностранный пистолет “Вальтер” с глушителем. Немного подумав, он сунул его за пояс брюк.
- Хорошая игрушка, пригодится.
Осторожно положил рюкзак на пол и извлек из него сложенный пополам портативный миноискатель. Затем принялся методично обследовать всю комнату. Через час он облегченно вздохнул и выключил прибор.
- Здесь. - Он уверенно ткнул пальцем в нижний торец печки и принялся тщательно его исследовать.
Нижний кирпич легко вышел из пазов, Игошин запустил руку в углубление и вытащил квадратный предмет, завернутый в кусок темной ткани. Развернув ткань, друзья увидали длинную и узкую шкатулку. Игошин стал осторожно извлекать из нее драгоценности.
Сначала он извлек круглый золотой диск, диаметром около десяти сантиметров. Сверху он был покрыт черным камнем, а по всей поверхности круга сверкающими камешками выложена иудейская шестиугольная звезда.
- Черный оникс, - прошептал Валерий. - А звезда из чистых алмазов.
Затем на свет божий появилась бархатная коробочка, в которой на голубом муаре лежал чеканный золотой лист, размером с человеческую ладонь, по разным краям которого сидели искусно выполненная лягушка, смотрящая с вожделением на бабочку.
На голове бабочки торчали два золотых волоска, на конце которых сверкали два крошечных бриллианта. Затем последовала очередь красной сафьяновой коробочки, в которой на уютных гнездах сверкали три перстня.
В шкатулке навалом лежали кольца, перстни, медальоны с золотыми цепочками, серьги, кулоны. Глянув на перстни, Валерий восторженно ойкнул.
- Какая прелесть! - воскликнула он, еще даже не успев толком разглядеть эти ювелирные изделия, а лишь заметив их необычность.
Все пять перстней лежали в отдельных бархатных коробочках. Каждый перстень представлял собой покрытое черненой гравировкой массивное кольцо из золотого металла с одним камнем, тщательно заделанным в прочные широкие лапки. Камни были крупные и все разные. Сразу было видно, что перстни эти очень старинной работы.
- Это золото? - восхищенно спросил Игошин.
- Да. Судя по дате, этим перстням почти шестьсот лет, они были сделаны сразу после Грюнвальдской битвы. Ну-ка, припомни дату, дорогой мой! - Валерий посмотрел на Игошина строгим профессорским взглядом.
- Где-то тысяча четыреста десятый! - выпалил Игошин, сам удивляясь, как это он смог это вспомнил.
- А теперь вернемся к этим перстням.
Валерий взял перстни в руку и положил на стол. Такой красоты Игошин тоже никогда не видел. Он потянулся рассмотреть их повнимательней, но Валера мягко отвел его руку.
- Потом посмотришь. Шкатулочка ничего интересного собой не представляет, обыкновенный немецкий ширпотреб конца 19-го века. Я подробно расскажу тебе про перстни.
- Что? - удивленно воскликнул Игошин.
Садись и слушай:
- Эти перстни стоят целое состояние. Однако продать их по реальной цене в нашей стране он не сможет.
- Почему? - невольно вырвалось у Игошина, хотя он вовсе не думал об обращении этих реликвий в звонкую монету.
- Ценность этих перстней не столько материальная, сколько историческая. Золото само по себе стоит немного, а камни, хотя и очень хороши, но почти не обработаны, в 15-м веке не умели гранить драгоценные камни, поэтому, будь они просто драгоценными камнями, они ценились бы довольно низко. Но эти перстни уникальны и хорошо известны специалистам.
- Попади они на любой из мировых аукционов, они наверняка были бы проданы за огромную сумму. Описание этих перстней включено во все справочники по ювелирным украшениям, но они числятся утерянными с начала 18-го века.
- Несколько историков ювелирного дела предпринимали попытки выяснить их судьбу, но так ничего и не узнали, потому что их владельцы свято хранили тайну.
- Как я уже намекнул, судя по датам, история перстней связана со знаменитой Грюнвальдской битвой. Надеюсь, ты помнишь, что это было решающее сражение объединенных польских-славяно-литовских сил с германцами, во главе которых стоял Тевтонский военно-монашеский орден, разработавший и агрессивно проводивший в жизнь политику “Drang nach Osten” - “Поход на Восток”.
Союзные войска в основном состояли из польских и белорусско-литовских отрядов, было также несколько русских и моравских хоругвей.
- Возглавлял союзников король поляков и литовцев Владислав II, до коронации - великий князь Литвы Ягайло. Напомню, чтобы уж больше к этому не возвращаться, что славяно-литовские войска выиграли Грюнвальдскую битву, чем на века обеспечили восточно-европейским государствам возможность самостоятельного существования и развития.
Затем Валерий продолжил свою лекцию.
- Хотя король Владислав считался главнокомандующим союзников, фактически войсками руководил литовский князь Витовт, и именно благодаря его полководческому таланту битва была выиграна.
Во время сражения князь Витовт почти все время находился позади своих войск на холме, с которого мог наблюдать за ходом боевых действий.
- Когда нужно было отдать какой-то приказ, князь отправлял с поручением кого-либо из отряда своей литовской гвардии, неотлучно находившейся рядом с ним. Но в какой-то момент князю потребовалось сменить расположение своей ставки, и тут едва не случилась трагедия.
- Князь Витовт так спешил, что основной отряд гвардейцев от него отстал. Князь скакал через ровное поле в окружении лишь своих офицеров и небольшого гвардейского авангарда.
- Как раз в этот момент на то же поле на рысях вылетел отряд швейцарских ландскнехтов, получивших приказ передислоцироваться. Увидев княжеский штандарт и убедившись в том, что силы противника невелики, швейцарцы, разумеется, кинулись в бой, предвкушая легкую и богатую добычу: Орден обещал за голову Витовта огромную награду.
- Поистине, это был один из тех моментов, которые Стефан Цвейг называет звездными часами человечества. Что там судьба князя Витовта - судьба Европы решалась в это мгновение!

                31

- Один из польских витязей просился ему на помощь. Он действительно был известен своей храбростью, но вообще-то ничем не прославился ни до, ни после того момента. Зато тогда он оказался на высоте! Он с небольшим отрядом легковооруженных рыцарей находился в перелеске, мимо которого лежал путь князя Витовта.
- Увидев швейцарцев и мигом поняв, какая опасность грозит литовскому князю, витязь, ни минуты не раздумывая, скомандовал атаку и помчался впереди своих рыцарей наперерез противнику. Его отряд был невелик по численности, швейцарцев было едва ли не втрое больше, но поляки с такой безумной дерзостью атаковали ландскнехтов, что те дрогнули.
- Частью они рассеялись, а частью были перебиты. Среди поляков тоже были убитые и раненые, но их потери были значительно меньше. Сам поляк совсем не пострадал, но в схватке у него сломался меч, привезенный им из Толедо и выкованный тамошними оружейниками, знаменитыми на всю Европу.
- Предание говорит, что по праву командира поляк схватился с капитаном ландскнехтов, и когда тот подставил под меч поляка свой экю...
- Экю? - удивленно переспросил Игошин, представив себе, как несчастный швейцарец защищается от меча золотой монетой.
- А вот это уж ты должен знать, мой дорогой. Экю - это маленький наручный щит конного рыцаря, предназначенный, как раз для отражения ударов меча. Так вот, когда поляк ударил в экю, клинок его меча разлетелся на множество кусков.
- По-видимому, поляку достался бракованный экземпляр, перегретый во время закалки. Согласно тому же преданию, капитан швейцарцев благородно отпустил безоружного противника.
- Когда опасность миновала, князь Витовт продолжил путь к намеченной цели. Поглощенный полководческими проблемами, он, кажется, даже не поблагодарил своего спасителя.
- Но, разумеется, не забыл этот эпизод. Когда стало ясно, что битва выиграна, когда часть победителей занималась преследованием бегущих германцев, а другая часть подбирала раненых и готовила погребение убитых, князь Витовт приказал найти и привести к нему храброго поляка.
- Как именно был награжден этот поляк, достоверно нигде не описано, но одно известно точно: осмотрев сломанное оружие поляка, князь повелел вручить ему новый меч из своего личного арсенала, а по количеству обломков меча приказал придворным ювелирам изготовить золотые перстни для поляка, вставив в них камни из княжеской короны.
- Так, во всяком случае, повествует предание. Я-то думаю, что никому бы не пришло в голову, чтобы, в самом деле, ломать корону. Камни, конечно, были просто взяты из княжеской сокровищницы, но несомненно, что их выбрали из лучших образцов.
Сказав это, Валерий вынул из шкатулки три перстня, стал по очереди показывать Игошину эти реликвии, овеянные неувядающей славой.
- Посмотри вот этот перстень для указательного пальца - с изумрудным кабошоном в два с четвертью карата. Посмотри, какой он имеет изумительно чистый и глубокий цвет, - Валерий передал перстень Игошину, и тот зачарованно уставилась в теплую мерцающую зелень камня.
- А вот перстень для среднего пальца. В нем сапфир весом три с половиной карата, обработанный двойным кабошоном. Ювелиры говорят, что сапфиры такого совершенства - огромная редкость.
Валерий отложил перстень с изумрудом и благоговейно взял из шкатулки вторую реликвию. Игошин совсем не разбирался в драгоценных камнях, но великолепная бархатная синева крупного сапфира, иногда вдруг вспыхивавшая пурпуром, не могла оставить его равнодушным.
- И, наконец, перстень с брильянтом - для безымянного пальца, - Валерий чуть шевельнул рукой, и царь камней брызнул ослепительными разноцветными искрами.
- Ты, вероятно, подумал, что это бриолет, - Игошин ничего подобного и не думал, он даже слова такого не знал, - но это не так. Огранка бриолетом была изобретена лишь в 17-ом веке, а в 15-ом, как я уже сказал, гранить камни вообще не умели, тем более алмазы.
- Их оставляли в том виде, в каком они были найдены, только очищали шлифовкой естественные грани. Этот алмаз в два и семь восьмых карата - такой чистой воды и такой правильной от природы формы, что и в самом деле может украсить собой любую коллекцию.
- Нижней части не видно, но специалисты, изучив особенности игры света, наверняка установят, что это совершенно правильный октаэдр, установленный одной из вершин вверх.
Игошин взял из его рук третий перстень, и так долго не мог оторвать глаз от сверкающего всеми цветами радуги камня, что Валере пришлось силой отнять у него роскошную побрякушку и уложить ее в шкатулку вместе с двумя другими.
- Слушай же дальше, Игошин. Я еще не рассказал самого главного, - Валерий снова закурил и продолжил увлекательное повествование. - Больше двухсот лет эти перстни украшали пальцы старинных польских фамилий, свидетельствуя о их богатстве, знатности и прославленности рода.
- Но со второй половины семнадцатого века последний род стал угасать. Не могу сказать, что было тому причиной, но с каждым поколением у них было все меньше детей, да к тому же рождались почти исключительно девочки. Родовое имение то и дело дробилось, уходило к другим феодалам, и их богатство таяло.
- И вот, в начале 18-го века не осталось ни одного представителя этого рода по мужской линии. Перстни исчезли на долгие годы. И вот они всплыли здесь, это чудо.
- Что касается золотого листа с лягушкой и бабочкой, а также звезды Израиля и других драгоценностей, то описание подобного я не встречал нигде.

                32

- Но несомненно, что это дело рук царских ювелиров, так сказать, частный заказ. Назвать стоимость всего я также не могу, это дело экспертов и даже не одного, нужно еще учесть их художественную ценность. Несомненно, что их место в Алмазном фонде.
- Ладно, Валера. Давай застелем красной тряпкой стол и разложим на нем все ценности. Все это надо сфотографировать, чтобы начальство убедить, что мы с тобой не зря делали негласный обыск в этой избушке.
- Только прошу тебя, об этом никому не говори. Посмотрел, полюбовался, справил научный интерес и забудь. Многие люди за эти драгоценности жизни свои потеряли. Я не шучу, так и есть.
- Можешь меня не предупреждать, я и не это еще повидал. Тоже знаю многое такое, но молчу, поэтому пока еще и жив. Они расстелили на столе красную скатерть, которую извлек из рюкзака Игошин, разложили на ней драгоценности, задернули на окне плотно занавески, включили свет и защелкали всю цветную пленку до конца.
 Затем положили все на место, подмели пол, аккуратно сложили все свое в рюкзаки, погасили свет и аккуратно закрыли за собой дверь. При осмотре дома к ним пристроилась местная кудлатая собаченка, которую тоже пришлось впустить в дом, иначе бы ее брех разбудил всю деревню.
С ними она расставаться ни за что не хотела, очень уж вкусной была тушенка у туристов. Толи ей скучно было одной, толи знает она, что туристы обязательно накормят тушенкой повторно. В общем, эта пигалица провела с ними все время, пока они там находились. Избавиться от нее было невозможно.
В благодарность за несколько кусочков колбасы, она ревностно несла службу, которая заключалась в многочасовом отпугивании крыс, коих здесь расплодилось великое множество. Крысы, очевидно, привыкшие к такому обращению совершенно ее игнорировали.
Хотя возможно они были просто глухие. Короче этот многочасовой “гав” действовал только на них. Они надеялись, что хоть ночью она успокоится, но -  “Фиг вам”.
Посреди ночи раздавалось то злобное рычание, то оглушительный лай. Ночью, оглохший от ее гавканья, Игошин подумал:
- Все хана, сейчас крестьяне проснутся и просто забьют нас дровами.
За все ночное дежурство она догавкалась до такой степени, что утром гавкнула только пару раз, после чего заливалась безостановочным кашлем.
- Да, нелегкая это работа - службу нести.
Впрочем, не только службу. Пару раз она самостоятельно харчилась в их запасах, пользуясь отсутствием хозяев, и, кроме того, попыталась стащить миску Игошина с остатками тушенки.
Утро их встретило ярким солнцем и немного усилившимся ветром. В лесу Игошин опробовал пистолет с глушителем, тот бил безукоризненно. Придет время, и он еще заявит о себе.
После утреннего чая друзья решили возвращаться домой, две ночи без удобств давали себя знать. Как показал ночной осмотр - ценности у Смирнова были и в большом количестве. У Игошина появилась твердая уверенность, что теперь “Циклоп” от возмездия не уйдет!
Уже в электричке Валера достал из рюкзака какую-то тетрадь и протянул Игошину несколько листков, исписанных мелким убористым подчерком.
- Держи, потом на досуге почитаешь.
- Что это?
- Мои записи с работы насчет драгоценных камней. Раз ты ими занимаешься, то тебе будет полезно хоть немножечко знать о них больше. Держи, возвращать их мне не обязательно.
Дома Игошин с увлечением прочитал познавательную для себя лекцию о драгоценных камнях. 

                33

Обыск в доме Смирнов обнаружил довольно поздно, изрядно натоптав в комнате. За десять дней без хозяина на пол осел
бы значительный слой пыли - оставалась открытой форточка,- и всякий след на полу сразу бы бросался в глаза.
Однако следов почему-то не было. Смирнов несколько раз приседал, рассматривая пыль на чистом полу. Он сразу же бросился к тайнику, проверил наличие драгоценностей и облегченно передохнул. Все спрятанные ценности были в наличии.
- Значит, тайника неведомый гость в доме не нашел? Но кто это был?
Скорее всего, пол после обыска протерли, но все-таки допустили единственную небрежность: рулон обойной бумаги лежал на шкафу. А Смирнов хорошо помнил, как сам укладывал его на антресоли.
Смирнов очень хорошо знал, что у него есть в доме,  и чего быть не могло, и потому, случайно заметив на полу в коридоре перегоревший предохранитель, сделал однозначный вывод, что тот появился за те десять дней, пока Смирнов был в командировке. Кто-то входил в квартиру и заменил сгоревший предохранитель в электросчетчике.
- Кто, почему, с какой целью осмотрел его сельский домик, что искал?
Прежде чем обследовать квартиру, он глянул на электросчетчик и сверил цифры с теми, что были записаны в его записной книжке, почему-то диск был на несколько делений сдвинут, хотя перед отъездом в командировку он отключил холодильник.            
- А если так, значит, в доме был обыск. Значит, домик обыскивали только люди Седого, а они бы наверняка забрали  все ценности. Да и не обучены они тонкостям обыска.
- А если милиция?
Но этот вариант он сразу же отбросил, когда убедился в отсутствии оружия в куртке.
- Нет, милиция арестовала бы его сразу, как только обнаружила пистолет. Все-таки это люди Седого! Только бандиты любят брать чужое оружие без спроса. Надо расспросить всех соседей, не появлялся ли в деревне, кто посторонний, это сразу же бросилось всем в глаза.
 - Без сомнения, кто-то рылся в доме. Тот, кто делал обыск, прекрасно знал характер и поведение хозяина дома и, конечно же, располагал информацией, куда и насколько уехал, и потому работал неторопливо, со знанием дела.
- Самое главное выяснить, кто побывал в доме, милиция, или люди Седого?
Это обстоятельство еще больше встревожило Смирнова. С Седым шутки плохи.
 - Могли проколоться только люди Седого. Как ему не хотелось связываться с этим быдлом? Но Оганесян настоял, и он вынужден был подчиниться. А что ему еще оставалось? Эти воры тоже прикрывали его, без них не обойтись.
Смирнов неторопливо разобрал чемодан, затем достал из него новый пистолет и тщательно смазал его. Хорошую игрушку он приобрел у Седого.
- Искать могли единственное - припрятанные ценности, но сколько он не осматривал тайник, так и не находил малейшего прокола, что кто-то его вскрывал.
Да и кто мог знать об этих ценностях - всего два человека - Оганесян и Седой.
- А что, если Оганесян дал команду и его верный телохранитель, этот вечно молчаливый Алик искал здесь его сокровища?
- Как надоело всего бояться?
Но и терять такие деньги он тоже не хотел. Он к ним привык, и жизни без них для себя уже не представлял. Он понимал, что рано, или поздно, но  час расплаты наступит, но утешал себя призрачной надеждой, что вовремя уедет на новое тихое место, где его никто не знает, где он спокойно будет жить в свое удовольствие.
Единственно, что его ужасало, так это то, что придется отвечать за те страшные преступления, которые он совершил во имя обладания этими богатствами.
Единственное, что всегда успокаивало его, так это хождение по лесу. Блуждая по лесным просекам, или в городе по аллеям парка, он аналитически старался проверить действия свои и банды Седого по ограблению квартир, чтобы не наделать многочисленных ошибок.
Смирнов стал замечать, что его все больше и больше тянет на
воспоминания, ностальгические размышления о своей службе в армии. Он работал на свое будущее, поэтому в разговоре с Седым он запрещал ему вести со своими холуями даже упоминание о себе: дружба дружбой, а табачок врозь.
Теперь Смирнов подозревал всех, никто другой о
его доме в деревне не должен знать ничего, не должен даже догадываться о нем.
- Что же искали у него в доме? И кто?
Обойдя всю деревню, Смирнов под благовидным предлогом установил, что дней пять назад в деревне шатались два туриста. По описанию они были похожи на людей Седого, тот же мат, то же развязное поведение.
Звонить Седому он побоялся, дабы не дать понять, что он
обнаружил в своем доме произведенный негласный обыск. Он наскоро
переоделся и вернулся в Балашиху.

                34
 
Седой не ждал Смирнова, хотя уже знал, что тот вернулся из командировки. Тем более, что Смирнов заявился к нему на ночь глядя, без предварительного звонка, заметно утомленный дорогой.
Седой сразу заподозрил неладное, но виду не показал. Он для разговора позвал Смирного на улицу, в свою машину и спросил:
- Чего приехал-то?
- Твои люди шарили по моему дому?
Седой только сейчас узнал, что у Смирнова появился домик в деревне, да еще по другому направлению железной дороги. Но он не подал вида и, выслушав Смирнова,  наконец, заключил:
- Это не мои, я даже не знал про твой домик, зуб даю. Скорее всего, это люди Оганесяна.
- Что бы это значило?
- А хрен их знает,- пожал плечами Седой.- Но я точно знаю: Ашот Самвелович имеет свою службу безопасности. Он следит за тобой, вот что. Боится, что ты не все золотые цацки ему продаешь, мимо него они идут, все возможно.
- Очень хорошо! - разозлился Смирнов. - Какие-то твари шарят в моем доме, как у себя в малине! Ну, все, приехали!
- Чего ты возмущаешься? - Седой похлопал его по плечу.- Он теперь везде шарит, как у себя дома! Знаешь, Андрей, наплюй и забудь. Со мной тоже подобное было, Ашот все картинами интересовался. Чувствует, гад, что картины могут мимо него уплыть, вот он и проверяет. С его деньгами все можно, сам бог велел.
Седой услышал, как под окнами его дома взвизгнули тормоза автомобиля, с облегчением вздохнул и потер ладонь о ладонь. Руки его - случай исключительный - были чисто вымыты. Он быстро прошел на кухню,  надел пиджак, поправил подтяжки и взглянул на себя в зеркало.
- Сорок лет - что ни говори, возраст, пора бы и за ум взяться. Хватит водку пить да по девкам шастать. И вообще, надо жить спокойнее. Тем более что средств к существованию теперь хватает, до конца жизни хватит.
- Деньги получил?
Деньги по теперешним меркам для Седого были небольшие, но и дело, которым он занимался последний год, судя по всему, скоро не должно было кончиться, будет постоянно приносить доход.
- Курочка по зернышку клюет и тем сыта бывает, - глядя в свое отражение, пробормотал Седой. - Так и я, по зернышку, по зернышку и сколочу приличное состояние.
Уже полгода Седой не пил - завязал в одночасье.
Всех его друзей и знакомых подобный поступок удивил. Сколько знали Седого, столько он и выпивал. Многие из знакомых даже поговаривали, что Седой не сможет уснуть, не выпив на ночь стакан водки; ходили байки, что пьет он с детского сада.
Так вот, Седой завязал, как отрезал и полгода ни капли в рот не брал. Для гостей у него дома всегда стояла дежурная бутылка водки, в холодильнике хранилась разнообразная закуска.
Сам же он к бутылке не притрагивался, хотя раньше любил угощать собутыльников, обожал наполнять стаканы и рюмки вином и водкой.
- Тяжко мне, господи, - бормотал, садясь за стол, Седой. - Ну да ничего, фарт пошел, переживем и это.
Здоровье Седого за полгода безалкогольной жизни заметно окрепло, даже цвет лица из бледно-серого, землистого стал розовым, а глаза по-молодому заблестели.
Услышав скрип деревянных ступеней, Седой заспешил к двери. Гость был важный: кормилец, тот, на кого он готов был работать днями и ночами.
- Вот когда мой талант стал востребован, наконец. А ведь до этого я прозябал, занимался всякой хренью. Там замок подломить, там магазин обчистить, тьфу, дерьмо.
Теперь у него появились золотые цацки и настоящие картины, даже голландцы завелись. Жить можно, но шибко не разгуляешься - улетали деньги мгновенно, парням платить тоже надо. Зато на черный день золотишка с камушками он все же припрятал немало.
Правда, некоторые картины были грязными, перепачканными бывшими хозяевами не то лаком, не то краской.
- Боже мой, - приговаривал он, - где же эти картины хранилась? Они в таком ужасном состоянии.
На некоторых холстах красочный слой отслаивался и был виден грунт, а то и переплетение нитей волокна.
- Боже, кто же их так?
- Это не твоя забота, твое дело другое. Холсты и золото не тронь, а не то живо сгоришь.
Офицер никогда не раздевался, он ходил по квартире в форменном плаще. И ведь что удивительно - странный офицер за полтора года знакомства даже ни разу не поговорили по душам, хотя возможностей для этого было предостаточно.
- Брезгует, гад. Ну, ничего, придет время, все получишь, сполна. Я тебе не фраер с макаронной фабрики. Если бы не армянин, я бы тебе сейчас перо в бок вставил. Да без тебя не обойтись, сосунок. Ничего, время терпит.
Деньги гость отсчитывал сполна, делая при этом замечания по поводу работы парней Седого.
- Парни работают грубо, хватают все подряд, смотри, засветятся.
- Не может быть!
- А ты посмотри на дело моими глазами.
- Не золото, картины и брюлики же им отдавать. Они и так мелочевкой занимаются, без них нельзя.
Такие разговоры частенько звучали в квартире Седого, и он им значения не придавал. Да и офицер по мелочам не часто придирался.
Гость пожаловал с абсолютно бесстрастным лицом, в левой руке он держал черный кожаный кейс с кодовыми замками. Его начищенные до зеркального блеска ботинки казались в грязной квартире Седого чем-то инородным.
Гость поправил на голове фуражку:
- Ну, как у нас дела?
- Дела, как сажа бела, - облизав губы, пробормотал Седой.
- Это не ответ, Аркадий Леонидович, я спрашиваю серьезно.
- Прекрасно.
Фамилию шефа в разговоре между собой оба старательно избегали упоминать.
- Так, что вы нам приготовили.
- Смотри. Может, хочешь выпить?
- Нет, не буду, - покачал головой гость.
С таким приятно иметь дело: за год сотрудничества ни разу не обманул Седого, платил деньги вовремя, не торгуясь.
Все расценки были оговорены заранее; когда дело доходило до расчета, кожаный кейс с кодовым замочком открывался, мягко щелкнув крышкой, и серый конверт с пачкой купюр перекочевывал из кейса на грязный от краски стол или прямо в руки Седого.
Седой не предлагал гостю раздеться, потому что понимал, тот этого делать не станет, а попусту расточать любезности ему не хотелось.
- Сейчас, сейчас. - Седой засуетился, кинулся к сейфу, который был вмонтирован в стену.
Он открыл сначала деревянную дверцу, за ней стальную. Внутри большого, в человеческий рост, шкафа имелась емкость с водой для того, чтобы спрятанные внутри картины находились во влажной среде, не пересыхали.
Бережно, одно за другим, Седой извлек четыре небольших полотна и разложил их на столе.
- Вот, любуйся.
- Свет зажги.
- А, да. - Седой щелкнул выключателем на стене, яркий свет залил комнату и стол.
                35

Картины мгновенно ожили, засверкали красками. Минут пять они оба безмолвно созерцали разложенные на столе картины. Наконец Седой не выдержал:
- Ну, что молчишь?
- Беру все.
Седому не хотелось расставаться с картинами, и он медлил, хотя прекрасно понимал, что тут он уже не властен: картины все равно уйдут армянину,  раз заказчик платит деньги, причем хорошие даже по нынешним временам, то задавать лишние вопросы не стоит - себе дороже.
- Надеюсь, о картинах никто не знает?
- Нет, ни одна собака! - ответил Седой и оглянулся по сторонам, по темным углам своей квартиры - словно где-то в углу мог стоять подслушивающий человек и ловить каждое слово, произнесенное здесь, у ярко освещенного большого стола.
Минут десять понадобилось Седому, чтобы тщательно запаковать картины.
- Ну вот, все как всегда.
- Хорошо. Мы с вами договорились, никаких вопросов. Я вас ни о чем не спрашиваю, желательно, чтобы и вы отвечали мне, по возможности, тем же.
Меньше знаешь - крепче спишь.
- Так-то оно так.
- Вот ваш гонорар, - толстый конверт серой бумаги тяжело шлепнулся на середину стола. - Значит, договорились: через пару недель я появлюсь.
- Когда хочешь, - не сводя глаз с конверта, ответил Седой.
- Что ж, это приятно слышать. В конверте, кроме гонорара, премия. Не очень большая, но, думаю, она тебя устроит.
- Я рад.
Квартира Седого располагалась на втором этаже двухэтажного деревянного дома. Вход в нее был отдельный - старая скрипучая деревянная лестница.
Седой закрыл дверь, защелкнул замок, накинул цепочку и лишь после этого перевел дыхание. Он напоминал спортсмена, пробежавшего и выигравшего забег на марафонскую дистанцию. Его сердце бешено колотилось, руки подрагивали.
Все еще сдерживая возбуждение, он стоял в дверях, не решаясь подойти к столу и взять в руки пухлый конверт. Уже по виду, по тому звуку, с каким конверт упал на стол, Седой понял, денег в нем раза в три больше, нежели в тот раз, когда офицер передавал ему их в качестве аванса.
- Ну, не волнуйся, паря, твоя жизнь только начинает налаживаться. Где же ты раньше-то был, дорогой офицерик, годков двадцать назад? Вот тогда бы мне эти деньги были в самый раз, как бы я жил, как бы гудел?
Но все приходит в свое время. В свое время заводятся деньги, появляются любовницы и друзья. Каждому овощу и каждому фрукту свое время. Седой никогда не сидел.
После службы в морской пехоте он познакомился в ресторане с бывшими уголовниками, от них набрался уголовной фени. Разработал для себя легенду прикрытия, что долгое время парился на Колыме.
Несколько раз преподал им уроки рукопашного боя и стал в их кругу своим. Этот имидж он умело поддерживал на протяжении нескольких лет. Наконец Седой вытер вспотевшие ладони о полу своего пиджака, наклонился и поднял конверт, взяв его двумя пальцами за уголок.
Конверт не был заклеен. Седой встряхнул его, и на стол выпали четыре большие пачки денег, перехваченные резинками.
- Ого. - Вырвался из его груди вздох облегчения.
На столе лежало двадцать тысяч. Все купюры были абсолютно новые.
- Вот как надо работать. Это не в цехе спину гнуть.
Седой разложил банкноты на столе так, как раскладывают пасьянс. Затем собрал деньги, сложил их в увесистую пачку, перехватил резинкой. Подбросил на руке, поймал, словно бы взвешивая.
- Да, это деньги.
Уже во второй раз за время сотрудничества с армянином и офицером Седой получал такие крупные суммы.
Седой медлил, не зная, куда спрятать деньги. У него появилось ощущение, что пачка горячая и жжет ладони. И как в добрые старые времена у него появилось страстное желание выпить.
- Нет. - Громко, на всю квартиру сказал он.
- Нет и еще раз нет. Ни капли алкоголя, иначе все пойдет коту под хвост, иначе меня спишут, и сотрудничать со мной армянин больше не будет. А так еще впереди маячат крупные деньги.
И Седой радостно рассмеялся. Карман пиджака оттопыривали деньги - плотная увесистая трубка, схваченная резинкой.
- Всего лишь восемь часов, – взглянув на часы, констатировал он.
- Можно вызвать какую-нибудь девчонку, пусть придет потешит.
Женщины и деньги - вот две вещи, которые никогда не оставляли Седого равнодушным. И он даже не мог решить, что ему нравится больше - молоденькие девушки, или пачки денег.
- А может Аду пригласить? - Седой прищурил глаза, затем зажмурился и покрутил пальцем в воздухе.
- Решено, Аду, так Аду.
И Седой, сняв трубку, принялся набирать номер.
- Алло, пупсик, - услышав женский голос, проворковал он трубку, - это я. Как ты?
- Свободна. Давай ко мне. Разумеется, такси за мой счет. Давай. Жду.
Он заглянул в бар и лицо его вытянулось.
- Мать твою, дожил, даже девицу напоить нечем. Придется бежать в магазин. Вот незадача, так опростоволоситься. Надеялся, что у меня полный бар, а здесь только водка. Даже минералки нет. Придется топать на ночь глядя в магазин.
- Может и Аде что-то заказать,  деньги есть, я плачу.

                36

Но звонить повторно Аде он не стал. Ничего, не рассыплется, возьмет сумку и сходит в магазин, слава Богу, тот работает до полуночи. Нормально затоварится - так, чтобы осталось не только на следующий раз, но и на отдаленное будущее. Сколько она может выпить он знал, бочку.
Хлопнув в ладоши, Седой стал одеваться. В магазине, где он всегда покупал спиртное и продукты, все считали, что Седой криминальный авторитет.
Объяснять им разницу между уркой и авторитетом Седой не спешил. Одна из девчонок, сидевшая на кассе, время от времени забегала к нему, она была родом из его деревни, довольно стеснительная и закомплексованная. Зато хозяйственная: всегда приносила с собой еду и мыла пол.
Он ступил в темноту и тут же подумал: стоп, здесь что-то не так. Лампочка в подъезде горела всегда, не зря же он подкидывал каждый месяц трешку тете Дусе за постоянный свет, а сейчас его окружала кромешная тьма.
-Ну, да ладно, Бог с ним, - Седой шагнул в темноту.
И в тот же миг тяжелый сокрушительный удар обрушился на его голову. Колени Седого подломились, он взмахнул руками, сумка соскользнула с плеча и упала на пол. Туда же должен был упасть и он сам. Но упасть ему не дали - чьи-то сильные руки подхватили Седого за плечи.
- Тяжелый, тюлень, - прошептал мужской голос прямо ему в лицо.
Но он уже ничего не услышал: он был без сознания. Удар оказался точным и сильным. Атлетически сложенный мужчина в одной рубашке заволок Седого в квартиру и, не давая упасть на пол, включил свет.
Две лампы ярко вспыхнули, мужчина осторожно прикрыл дверь, задвинул засов. И только после этого осмотрелся. Нашел пустую банку из-под компота, наполнил ее холодной водой и поставил на край стола.
Несколько секунд он медлил, словно прикидывая, с чего бы начать. Затем обшарил карманы Седого, выгреб все деньги. Затем прищурил глаза, подошел к двери, отодвинул засов и вернулся в квартиру с канистрой, в которой тяжело плескалась жидкость.
- Вот и хорошо. Вот и ладненько, - прошептал он сам себе и перевернул грузное тело хозяина на спину.
Лицо Седого заливала кровь, он все еще не пришел в сознание. Мужчина взял банку из-под компота и всю ее вылил на окровавленную голову хозяина квартиры.
Седой с трудом открыл глаза, попытался подняться. Но мужчина поставил ногу в замшевом ботинке ему на горло и негромко произнес:
- Лежи, уголовник мнимый, не дергайся, тебе же лучше будет!
- Ты кто? Кто ты? - глухо, с присвистом спросил Седой и попытался тряхнуть отяжелевшей головой.
Подошва ботинка еще сильнее вдавила острый кадык в шею.
- Лежи, я сказал! Где деньги?
- Какие? Что?
- Деньги где, ублюдок? - нога грабителя приподнялась.
- Я не знаю, о чем вы?
- Где деньги за картины спрятал, быстро говори, пока жив!
- Я не знаю. Никаких денег у меня нет.
- Ах ты, тля! - и мужчина переместил тяжесть тела на правую ногу.
Седой захрипел, судорожно дернулся, попытался схватить мужчину за ногу, но тот на это движение даже не прореагировал. Он еще сильнее придавил его к грязному полу.
- Деньги где?
- Не скажу.
- Ты что, жить не хочешь? - И только тут Седой узнал Алика.
- Не скажу.
- Убью - найду.
- Сейчас ребята мои придут, тебе конец.
- Ты сявками своими меня не стращай.
- Там, - дрожащий палец Седого указал на сейф.
- Там, говоришь?
- Да, там, - с трудом выдавил из себя перепуганный Седов.
- А ключ где?
- Ключ не дам.
- Седой, скажи, куда камешки да золотишко зарыл.
- Ничего, тебе, гаду, не скажу.
В это время раздался стук каблучков перед входной дверью. Незнакомец спокойно отпер дверь и впустил Аду Григорьевну в квартиру.
- Отдыхаешь, мой любимый, - с легким напевом произнесла она, разглядывая Седого.
- Сейф вскрыл? - обратилась она к мужчине.
- Нет, до этого мы еще не дошли. Ключи не отдает, гад.
- Вот дубликат ключа. Ты его покарауль, я сама открою сейф.
- Ну, что ж, хорошо. Ты, боров, вставай.
Седой приподнялся, упираясь руками в пол. Жалкая гримаса исказила его лицо. Он все понял. Живым его отсюда не выпустят. Ада ловко обыграла его, да и не только его.
Дрожащие ладони попали в лужу воды, но он даже не обратил на это внимание. Он поскользнулся. По лицу текла кровь,  на темени ныла большая кровоточащая шишка, кожа на голове была рассечена.
- Зачем? Зачем вы так? Я сам все отдам, - стал трусливо лепетать Седой, почуяв чем оборачивается дело.
Мужчина без тени улыбки глянул на свою жертву и отошел на шаг в сторону. Седой попытался подняться, но не удержал равновесие и завалился на спину. Жуткий страх сковал ему ноги.
- Вставай! - мужчина наклонился, схватил Седого под мышки и, резко дернув вверх, поставил на колени.
Откуда ни возьмись в его руке оказался короткий металлический ломик. Еще один сокрушительный удар обрушился на голову Седого. Тот ойкнул и обмяк.
- Ладно, полежи пока тут, а я гляну, есть там деньги, или ты соврал.
Ада достала из сейфа толстую пачку денег и передала их Алику. На этот раз на лице Алика появилась довольная улыбка. Ада работала с ним честно. Ей можно верить. Он взвесил пачку денег на руке, подбросив их, как подросток подбрасывает украденное в соседском саду яблоко, и сунул в карман брюк.
- Вот так-то будет лучше.
- Выноси его на улицу, машина у подъезда, грузи в багажник. Да постели там целлофан, чтобы кровью там все не запачкать и не забудь канистру с бензином.
Женщина повесила через плечо объемистую сумку, закрыла дверь на ключ и заспешила вниз, к машине. На лесной дороге машина остановилась возле неглубокой ямы.
Труп опустили в нее, мужчина взял канистру, отвернул крышку и стал поливать лежащего в луже крови Седого бензином. Чиркнула спичка и пламя с ревом взметнулось в небо.
Через два часа все было кончено. Яма была забросана свежей землей и засыпана сверху хвоей.
- Давай в город, милый, да погуляй сегодня в ресторане допоздна. Справь поминки по Седому. Пусть земля ему будет пухом. Меня не ищи, я сама тебя найду, когда нужно будет.


                37

Оганесян делал деньги любыми путями. В том числе и грязными. Он знал, что его друг Самвел Аветисян является казначеем воровского общака. Путем сложных и многотрудных комбинаций он придумал, как завладеть общаком.
Внезапно Самвел почувствовал себя очень плохо. Причины банальные и хорошо ему известные. Тысячу раз он говорил себе одно и то же: 
- Никогда не  пей  перед ответственным делом, зная, что не сможешь вовремя даже похмелиться.
Он очнулся, от яркого света слезились глаза, на лбу выступили капельки пота.    Он взглянул на стол, где стояла бутылка с коньяком и три рюмки.
Две полные, а одна пустая, та, из которой он пил. Жена сидела за столом и улыбалась. За ее  спиной  маячил  друг Ашот. Похоже, он немного нервничал и как-то судорожно сжимал в руках синего цвета кожаную папку.
- Интересно, а почему вы не стали пить? - спросил Самвел.
- Извини, милый, но мы хотим еще пожить, - улыбнулась  жена.  -  В коньяке яд и через полчаса ты умрешь. Острая сердечная недостаточность.    Яда в твоем организме не обнаружат.
- Ты хочешь сказать, что я умру?
- Совершенно верно. Умышленное убийство. Согласись, милый, другого выбора у меня нет. Я прожила с тобой пятнадцать лет и  не  хочу,  чтобы  все  деньги нашей семьи достались этой русской шлюхе.
- Мне Ашот сказал, что  ты  поручил  ему  подготовить  документы  для развода.
- Хочешь вышвырнуть меня на улицу без гроша в кармане, а в дом привести  молодую, смазливую девку? Ничего у тебя не получится. Без моей помощи  ты  бы  до сих пор торговал на рынке крадеными запчастями к машинам.
- Кто, как не я, всю нашу совместную жизнь лезла из  кожи  вон,  стараясь сделать из тебя человека? И что я получаю в благодарность? 
- Кто  сделал  тебя  одним  из  самых богатых людей в городе?
- Кто ложился под твоих друзей управленцев,  чтобы  тебе  не  мешали делать деньги?
- Так ты мне изменяла?
- Не говори глупости. Я  строила  наш  дом  и  укрепляла  семью.  Или думаешь, ты своим умом и талантом добился таких высот и состояния?  Нет, милый, оно пришло к нам благодаря моему уму и безупречной фигуре.
- Теперь, когда я растратила свою молодость, красоту и энергию на  твое благополучие, ты решил убрать меня с дороги? Ничего у  тебя  не  выйдет. Это мои деньги, и я не намерена выбрасывать их это драной кошке под  хвост.  Сейчас ты умрешь. Все деньги достанутся мне.
- Это заговор? - Он взглянул на Ашота.
- Значит, вы заодно. Я давно подозревал, что между вами нечто  большее, чем  обычные  отношения  хозяйки  и  друга семьи.   Друг - соучастник в убийстве?
Он подошел к журнальному столику и схватился за телефонную трубку.
- Не теряй понапрасну времени, дорогой. Телефон отключен, жить тебе осталось пятнадцать минут,  а  уже  через пять минут у тебя не хватит сил поставить подпись под документами. Самвел оглянулся.
- Под документами? Какими? - Ашот положил папку на стол.
- Согласен с тобой, Самвел. Мы все здесь сволочи. Так  построен  мир. Каждый за себя. Кому, как не тебе, знать об этом. У тебя есть шанс выжить. Достаточно принять противоядие. Но ты его получишь только в том случае, если подпишешь документы,  по которым все деньги и дела переходят твоей жене. А мне сообщишь свой счет в общаке, и где он находится?
- Можно назвать предложенный вами вариант актом милосердия. Если ты умрешь, она все равно получит  все,  но  ты  лишишься  жизни. Выбор очевиден.
Самвел покачнулся и выронил из рук трубку.
- У тебя осталось мало времени, дорогой, - холодно продолжила жена. Спасай свою жизнь, пока это возможно.

                38

Она достала из сумочки маленький пузырек. Ашот  раскрыл  папку,  где  лежали  документы,  и  положил  сверху свою авторучку с золотым пером.
- Не дожидайся судорог, Самвел. Тебе необходимо поставить свою подпись и ты получишь  пузырек с противоядием. Время пошло на секунды.
Самвел медленно, шаг за шагом, с трудом подошел к столу, взял ручку и начал подписывать документы.
Каждый подписанный лист тут же убирался  со стола и складывался в папку. Как только папка попала в руки Ашота, жена протянула ему  пузырек. Он открыл крышку и выпил содержимое. На несколько мгновений все замерли в ожидании. Ничего не происходило.
- Чертовщина какая-то! - отбрасывая  в  сторону  пузырек,  воскликнул Самвел. - Это же обычная вода!
- А ты что думал?
- Глупец! - женщина громко засмеялась, встала из-за  стола  и  взяла  в руки полные рюмки с коньяком. - Теперь и мы, Самвельчик, можем  выпить  за успешное завершение спектакля. Ашот принял у нее рюмку, они чокнулись и выпили коньяк.
- Там же яд? - вскричал Самвел.
- Неужели ты думаешь, что мы решились бы на убийство? - смеялась жена. - Меня заподозрили бы  в  первую  очередь.  Здоровые мужики так просто не умирают.
- Но я же чувствую.
- Слабость и вялость.
- Это естественно. За завтраком я подсыпала тебе снотворного в апельсиновый сок. Коньяк тут ни при чем. Ты скоро уснешь крепким здоровым сном. А когда проснешься, все твое будет моим. Весь капитал перейдет на новые счета.  На  этом  дело  и кончится.
- Я не  хочу  мешать  твоему  личному  счастью,  страстям,  вспыхнувшим новым чувствам. Так что Ашот, как ты и просил, уже подготовил документы по  делу  о разводе. Только истцом выступаю я. Нас разведут в течение суток, и ты останешься на улице.
- Интересно будет посмотреть, согласится ли твоя молодая  шлюшка  выйти замуж за нищего старика старше себя на двадцать лет!
- Бред! Я подам на раздел имущества.
- Ты только что подписал бумагу, где отказываешься от имущества в мою пользу, а  также  дал  согласие  провести  процесс  по  разводу  в  твое отсутствие. Короче говоря, у меня хватает документов,  чтобы  превратить  тебя  в нищего.
- А теперь иди спать. Ты едва стоишь на ногах. Документы надо читать, а потом подписывать.
- Я так просто не сдамся! Забыла, где я тебя  подобрал,  стерва?  Ты и вилку в руках держать не умела! Ничего я тебе не отдам!
- Что касается Ашота, то он тебя продаст с той же  легкостью,  что  и меня. Он всегда будет стоять  рядом  с  победителем.  Но  ты  слишком  рано возомнила себя королевой.
Самвел подошел к камину, снял с него  шкатулку  из  красного  дерева, инкрустированную серебром,  откинул  крышку,  и  в  его  руках  появился пистолет.
   - Что ты делаешь? - крикнул Ашот.
   - Раздаю долги.
Самвел выставил трясущуюся руку вперед и выстрелил. Пуля попала женщине в горло. Брызнула кровь. Она  схватилась  руками  за  шею,  вытаращила  испуганные   глаза и повалилась на пол.
Второй раз он выстрелить не успел. Внезапно появившийся в комнате молодой человек нанес ему сильнейший удар ногой в голову и вырубил до приезда милиции.
- Ашот Самвелович, а ведь он готов. Не рассчитал я, слишком сильно ударил.
- Ничего, Алик. Немедленно уходи. Милиции я скажу, что его отбросило выстрелом к шкафу, о который он ударился и повалился на пол. Хорошо, что все документы он успел подписать на мое имя, а не этой дурочки, как она рассчитывала.
Следователь прокуратуры и милиционеры осмотрели лежавшую женщину.  Она  была  мертва. Скособоченная голова Самвела говорила о том, что он тоже далеко не ушел от своей жены.
- Не следует подходить к трупу, - преградив дорогу Ашоту следователь.   Без разрешения милиции  ничего  трогать нельзя.
- А кто вы такой? - возмутился играющий Оганесян.
- Я следователь прокуратуры Беляев. - Может быть, мне кто-нибудь объяснит, что здесь произошло?
Он начал оглядываться по сторонам,  но  стоявшие  по  обеим  сторонам комнаты милиционеры оставались  неподвижными,  как манекены в витрине.
Беляев опустился в кресло. Рутинная работа криминалистов  ему  была  хорошо  знакома.  Он  думал совсем о другом. Сейчас ему хотелось уйти, но,  как  законопослушный  гражданин,  он понимал свою роль в уголовном деле и оставался на месте,  дожидаясь своего часа.
Так в задумчивости он провел некоторое время, пока к нему  не  подошел мужчина лет пятидесяти с красивым, но очень строгим лицом.

                39

Беляев не был провидцем, но что-то уже похожее он испытал однажды на  собственной шкуре.
- Сейчас он станет мне представляться, -  подумал  Беляев, - и начнет со своего звания.
- Подполковник Денисов, Московский уголовный розыск.
- Я слышал, вы следователь?
- Да, следователь районной прокуратуры Беляев Сергей Анатольевич,  -  кивнул  Беляев.
- Пистолет мы изъяли, исполнитель убийства на месте. Так что беспокоиться не о чем.
- Что вы думаете о случившемся, Сергей Анатольевич?
- Вывод один, гражданин Бабаян убил свою жену в ходе разговора о бракоразводном процессе с ней. Эта версия подтверждается и показаниями гражданина Оганесяна, присутствующего при данном разговоре.
- Дело ясное, оформляйте протокол и в Управление.
- А вот и ваш коллега появился, - сказал подполковник.
   К ним подошел высокий мужчина, сбрасывая на ходу плащ,  худощавый,  с проплешинами,  прикрытыми  длинными  волосами,  очень  крупным  ртом   и беспокойными глазами. На вид ему было не больше сорока,  а  если  сбрить усы, и того меньше.
- И почему нас судьба сталкивает чуть ли не в каждом деле? - сказал он приблизившись. - Приветствую вас, Сергей Анатольевич.
- Вижу, работа идет полным ходом. - Он указал на трупы в комнате, где трудились эксперты.
- С чего начнем?
- Как обычно, с опроса. Ваш вечный спутник капитан Сидоров здесь?
- Куда же ему деваться.
- Пусть начинает, а мы поможем. За дело.
В  комнате началась рутинная работа, разговор шел на повышенных тонах. Слышался то голос следователя из  прокуратуры, то оперуполномоченного  из  МУРа, пожилого человека в старомодном пиджаке и, похоже, в своем единственном галстуке, видавшем лучшие времена.
В конце концов, большого значения это не имело,  так  как  командовал парадом Беляев.
- Прошу извинить меня, товарищ Оганесян. Вынужден вмешаться в вашу творческую, далекую от печальных  будней жизнь.
- С этой минуты данная квартира превратилась в обычное заурядное место  происшествия  и  вам придется   смириться с некоторыми   неудобствами,    связанными    с расследованием данного убийства.
- Приношу свои соболезнования, а сейчас имею к вам  огромную  просьбу оказать посильную помощь следствию. Чтобы  работа  не  превратилась  в стихийный митинг, нам надо организовать ее правильно.
- Мне очень хотелось бы знать, как вы здесь появились? Прошу никуда не уходить и оставаться в квартире, мы вас допросим по мере необходимости.
- Напоминаю, что все входы и выходы блокированы милицией. Без моего указания никого из помещения не выпустят.
Оганесян притворно вздохнул, уселся на предложенный стул, готовясь к длительному и бестолковому допросу.
На этот раз Игошин сам позвонил Серовой и пригласил ее для разговора.
- Надеюсь, вы мне, наконец-то все расскажете?
- Могу сообщить, что кража нами, в общем-то, раскрыта, - скромно оповестил он пострадавшую.
- Вы разыскали воров?
- Личности воров установлены, все они задержаны и находятся под стражей, - Игошин сделал вид, что не понял, про кого она спросила.
- И Сеитов тоже? - голос Ады Григорьевны странно задрожал.
- Сеитов никакого отношения к убийству и краже не имеет, - вынужден был огорчить ее Игошин.
- И вы, вы даже не попытались его найти? - тусклым голосом, после продолжительного молчания поинтересовалась Ада Григорьевна.
Теперь долгую паузу выдержал Игошин, не знавший, как ему отвечать на столь щекотливый вопрос.
- Ада Григорьевна, сейчас речь идет не о Сеитове, - сказал он, наконец - Вам надо приехать, чтобы участвовать в следственном действии.
- Сомневаюсь, стоит ли.
- Стоит, стоит. Иначе в браслетах вас привезем.
- Вы меня заинтриговали, - со скукой в голосе, даже как будто с зевком, протянула Ада Григорьевна. - Что же это за действие такое?
- Приезжайте, - сказал Игошин.
Шумно войдя в кабинет и увидев его утомленное лицо и явные круги под глазами, Серова по-женски выразила сострадание:
- Вы не больны?
- Пустяки, - отмахнулся Игошин. - Так вот, Ада Григорьевна, должен вам сообщить, что никакого проникновения и кражи из вашей квартиры не было.
- Да что вы говорите?
- Вашего мужа убил ваш новый сожитель Седой. Матерый преступник.
Кстати, он сейчас в розыске. Я удивляюсь, как он вашу прелестную головку еще не проломил?
- Мне, за что?
- За камушки. Кстати, как вы с ним познакомились?
- Не знаю, можно ли это назвать знакомством. В ресторане.
Серова неожиданно просветлела лицом, на губах заиграла улыбка:
- Но вы знаете: у меня словно камень с души спал: я рада, что Сеитов не виноват. - И засмущалась: - Выходит, я была к нему несправедлива.
- Просто поторопились с выводами, - поправил ее Игошин.
- Я так рада, что даже не сержусь больше на него. Что ж, насильно милой не будешь, - неожиданно глаза Серовой увлажнились. - Знаете, у него такое благородное лицо.
- Да, приятное, - согласился Игошин и увидел, как жадно заблестели глаза у Серовой, понял, что проговорился.
- Так вы с ним встречались? - все тем же трагическим шепотом спросила она.
- Да, мельком, - признался он. - По долгу службы, так сказать.
- Где?
- На квартире у его приятеля. В полуразрушенном общежитии.
- Какого же черта вы молчали? - закричала на него Серова. - Адрес.
- А, пускай сами разбираются, - подумал про себя Игошин.
Он продиктовал ей адрес, даже нарисовал схему расположения общежития и предупредил, что по лестнице на второй этаж подниматься опасно.
- Об этом вас прошу не беспокоиться! - обрезала она его и быстро выбежала из кабинета.
А Игошин со слабой надеждой подумал, что Сеитов, может быть, уже в Париже.

                40

Полковник внимательно слушал Игошина о ходе следствия. В конце доклада Игошин задал ему вопрос:
- Товарищ полковник, я только одного не пойму, откуда у Серова, Смирнова и Седого могут быть настоящие бриллианты? Из города они никуда не выезжали, “наружка” также не установила их связи с перекупщиками алмазов и драгоценных камней. Насколько я знаю, алмазы хранятся только в Гохране. Откуда они у них появились?
- Что-то они взяли на квартирах, что-то осталось от предков. Вот тебе адрес старого работника милиции. Я ему позвоню, тебе стоит поговорить с ним по этому вопросу.
 Старый работник милиции генерал-майор Сергей Васильевич Реутов медленно рассказывал Воронову историю о том, как Борис Георгиевич Бажанов не достигнув и тридцати лет уже восемнадцать месяцев работал личным секретарем Сталина, а затем стал секретарем Политбюро - всемогущего высшего органа коммунистической власти России.
Только личная связь со Сталиным спасла Бажанова от ареста ОГПУ и гибели в ее застенках в ходе массовых репрессий 1920-х годов. Руководитель ОГПУ Генрих Ягода вот уже в течение нескольких лет сомневался в благонадежности молодого интеллигента, которого никак не удавалось ни на чем подловить. 
А основания не верить Бажанову у Ягоды были. Это был не просто плод его больного воображения. Генрих испытывал глубокую личную неприязнь к Бажанову, который с подчеркнутым равнодушием и отвращением относился лично к шефу политической полиции России и ко всему его аппарату.
В 1925 году Бажанов в ходе политических интриг был смещен со своей высокой кремлевской должности. Однако это не только не спасло его от слежки Ягоды, но, и напротив, даже ее усилило.
Ягода звериным чутьем чуял, что интеллигентная сущность Бажанова не позволит ему остаться в России. Тот слишком хорошо изучил прошлое Сталина и понимал сущность всей его дальнейшей политики.
После революции победителем партийных гигантов оказалась “серая мышка”, человек темного и низкого происхождения, о котором до 1924 года партия большевиков вообще мало что знала.
Он вырос на окраине Империи, плохо говорил по-русски, а потому никак не мог претендовать на звание лидера толпы. Блестящие соратники по партии презрительно именовали его “серым пятном”.
Сталин обладал исключительной памятью. Объяснения преподавателей и друзей он усваивал отлично и потом в точности их пересказывал. Он никогда не отказывался от своих слов, будучи всегда уверен в их правильности.
В 1899 году Сталин целиком перешел на нелегальную работу среди рабочих. Сам работать он не умел, да и не хотел. Его тянуло к партийной кассе и безбедному существованию за ее счет.
Все это самым серьезным образом повлияло на национальные чувства Джугашвили, серьезно ослабив его духовную связь с грузинским народом. И вовсе не потому, что партия, в которую он вступил, называлась Российской социал-демократической рабочей партией.
В конце концов, в ней было много и других грузин. В случае с Джугашвили столь разительные последствия партийного членства объясняются просто, он стал отожествлять себя учеником Ленина.
 Хотя по-русски он говорил с грузинским акцентом, но сам русский язык он уже выучил. Таким образом, чтобы стать русским, требовалось начать рассматривать себя таковым и духовно порвать с собственной грузинской натурой.
Если верить клятвам Сталина, то можно подумать, что он всегда послушно, по рабски следовал Ленину, ни в чем ему не противоречил, был послушным, педантичным исполнителем его воли. Но это далеко не так.
Сталин был реалистом в политике и, несомненно, большим реалистам, чем Ленин. Ленин продолжал проповедовать необходимость мировой пролетарской революции.
Сталин напротив все более утверждается в мысли, что надо ограничиться более скромной задачей - построить социализм в одной отдельно взятой стране, в России.
Путь, который избрал Сталин, был длинным, но результативным. В сущности, его путь к диктатуре – эта вся история России периода 1924-1953 годов, причем 1924-1934 годы были годами ползучего государственного переворота.
В эти годы медленно, осторожно и неотвратимо, как ледник, Сталин шел к заветной цели - физическому устранению конкурентов. Всякое ему сопротивление разбивалось о редкостные свойства Сталина - умение скрывать свою истинную природу и цели, подозрительность, азиатскую беспощадность, коварство и хитрость.
Его противники и жертвы, даже находясь у роковой черты, продолжали обращаться к Сталину как к арбитру и совести партии, считая свою драму трагической ошибкой, а не злой волей партийного вождя.
Он любил поочередно наносить поражение своим врагам, как бы растягивая удовольствие. Здесь он показал себя мастером дозировки, нанося удары нужной силы в нужное время.
Подготовив очередную кровавую развязку, Сталин получал наслаждение, когда соратники требовали от него смертной казни к изменникам, в то время как он, проявляя гуманность к жертве, предлагал им не спешить и дать возможность виновному искупить свою вину.
Не будучи оратором, кое-как владея русским языком, он сумел свой недостаток превратить в бесценный “дар молчания”. В стране, где говорили слишком много, это оказалось его личным оружием.
Выступая без блеска, просто, но с живой и образной лексикой. Сталин заставлял людей верить себе больше, чем болтливым полуинтеллигентам ленинской школы.
Не будучи образованным человеком, Сталин умел так составить сценарии политических процессов, этих подлинных трагедий жизни того времени, что им верили многие высокие умы просвещенной Европы.
Скрытый, сдержанный и саркастичный, хладнокровный и терпеливый, Сталин оказался не по зубам своим противникам.
Его умение создавать и снимать напряжение, сочетание реализма и мистического страха заговоров, мстительности и обаяния, злобного ума и внешней простоты позволили этому страшному человеку преодолеть все кризисные ситуации, раздавить всех своих врагов и по их многочисленным трупам повести страну к “сияющим вершинам коммунизма”.
После смерти Ленина положение Сталина было предпочтительней других. Достигнув вершин абсолютной власти, Сталин, в отличие от других лидеров, был всегда подчеркнуто, скромен, лишен внешних эффектов и помпезности.
Кроме того, он умно использовал русскую пагубную страсть к выпивке и болтливости при этом. Он любил спаивать своих соратников, памятуя о пословице “что у трезвого на уме, то у пьяного на языке”. Сталин пытался также спаивать иностранных гостей, настойчиво призывая их к тостам и достигая в этом искусстве явных успехов.
В узком кругу он проявлял грубоватый, подчас злой юмор, господствуя там безраздельно и, развлекая, видимо, самого себя. Забота о престиже режима была не последней заботой Сталина.
Это проявилось в том внимании, которое Сталин, как вождь, оказывал литературе и искусству. Внимание это, было, разумеется, специфическим, то есть таким, результат которого объект внимания мог быть вознесен или физически уничтожен. Упрекнуть Сталина в не начитанности нельзя.
Столь неудержимый рост дал Сталину возможность с особенной силой развернуть свое попечительство, особенно над специально подготовленными для печати и использования в работе указующих партийных материалов для “красных специалистов”.
Не найдя иного способа вымогательства запасов продовольствия у зажиточных крестьян, более всех остальных способных поставлять его в нужных количествах, партия решила просто изгнать их из деревни, а их собственность передать новым коллективным хозяйствам - колхозам.
Когда партийные средства информации окончательно утратили связь с реальностью и принялись рисовать прекрасный воображаемый мир будущего, выдавая его за день сегодняшний, в котором, как выразился несколькими годами позднее Сталин, “жить стало лучше, жить стало веселее”.
Ягода догадывался, что Бажанов готовиться к побегу из России. Но допустить этого он никоим образом не хотел. Человек с таким независимым образом мыслей, так много знавший и занимавший ключевой пост в партийном аппарате, не должен был покинуть страну, унося с собой во внешний мир секреты Кремля.
Но Ягоде представлялось наиболее заманчивым схватить Бажанова при попытке перехода границы России. Это было бы самым бесспорным доказательством его измены.





                41
 
Вероятно, по этой причине Ягода не чинил препятствий поездке Бажанова в Туркмению на охоту. Здесь, на границе, ОГПУ удавалось брать многих неудачных беглецов.
Но и на старуху бывает проруха. В канун 1928 года произошла осечка - сталинский личный секретарь сбежал, заодно прихватив с собой агента ОГПУ.
Разразился грандиозный скандал, который  по-тихому замяли. Но Сталин затаил злобу и в дальнейшем Ягода за свою оплошность поплатился жизнью, такая же участь постигла и членов его семьи.
Когда партийные средства информации окончательно утратили связь с реальностью и принялись рисовать прекрасный воображаемый мир, в котором, как выразился несколькими годами позднее Сталин, “жить стало лучше, жить стало веселее”.
1923 год один их самых драматических в истории Алмазного фонда России. Тогда на рынках Амстердама и Антверпена неожиданно появились бриллианты, в которых специалисты узнали часть русских коронных драгоценностей. Возник политический скандал.
Зарубежная пресса писала, что эти города и их банки используются советским правительством для валютных операций с золотом, алмазами и церковными ценностями.
Чтобы заглушить возмущения, в конце 1925 года в Колонном зале Дома Союзов спешно открылась выставка коронных драгоценностей, которая должна была показать миру, что они целы и невредимы.
 Однако есть неоспоримые свидетельства, что в 1923 году собрание коронных драгоценностей  совершила интригующее путешествие под охраной латышских красных стрелков из Москвы в Читу, где находилось японское правительство.
 Руководил операцией работник наркома финансов Р.Я.Карклин. В архивах сохранилось удостоверение, выданное  ему 28-го декабря 1922 года за номером 2739, где сказано, что товарищ Карклин Р.Я. назначен уполномоченным Народного комиссариата финансов РСФСР при Дальневосточном ревкоме.
 Подписал его среди прочих, тогда уже нарком финансов Сокольников. Загадку этого турне нам еще предстоит разгадать. Но, учитывая все вышесказанное, можно достоверно предположить, что после экспертной оценки сокровищ комиссией Ферсмана их вывезли на Дальний Восток, чтобы продать в Америку и Европу через Маньчжурию, которая еще со времен постановления "О хлебных закупках" стала центром нашей внешнеэкономической активности.
 Видимо, канун этой сделки века были Читинские фотографии, опубликованные недавно в “Известиях” и в каталоге “Сотби”, на которых группа советских официальных лиц и респектабельных иностранцев засняты на фоне коронных драгоценностей.
Судя по ним, решили оптом продать все величайшие реликвии Алмазного фонда: державу, скипетр, собрание корон - с короной Российской империей во главе, коллекцию бриллиантовых подвесок и бриллиантовых диадем, бриллиантовые знаки и цепи императорских орденов, подарочные золотые кубки,  коллекцию вееров и перстней, императорские пасхальные яйца фирмы Фаберже и многое другое.
Эти вещи хранились в Галерее драгоценностей Эрмитажа и в Бриллиантовой комнате Кремля. Большинство из них бесследно исчезло из России в 20-е годы.
Некоторые впоследствии обнаружились в американских частных собраниях, например, брачная корона русских императриц, изготовленная из бриллиантового пояса Екатерины Великой, в собрании Морджори Меривезер Поуст - жены бывшего посла США в СССР Джозефа Дэвиса, которая купила ее на аукционе “Сотби” в декабре 1966 года.
Возможно,  бриллианты, проданные в 1923 году в Бельгии и Голландии, были из этой партии, и попали в Европу через Читу - Харбин - Владивосток,  такая же участь ожидала и все остальное.
И как знать, если бы не осечка в Антверпене и Амстердаме, заста¬вившая возвратить драгоценности на показательную выставку в Москву, то не потеряли бы мы все и навсегда?!
Дальнейшее известно. В 1925 году возникла Главная контора Госторга СССР по скупке и реализации антикварных вещей - антиквариат. Тогда же вышла брошюра “Алмазный фонд СССР”, где прямо говорилось, что при советской власти эти сокровища зажили новой жизнью, так или иначе, но они примут участие в общей созидательной работе, превращаясь в столь необходимое для рабоче-крестьянское государства предметы, как машины и тому подобное.
 Осенью 1926 года упомянутая брачная  корона - вместе с бриллиантовым мечом Павла I, украшением коронационного платья Екатерины II из гроздьев бразильских бриллиантов и индийских изумрудов,  бриллиантовой, около 2000 штук, табакеркой императрицы Елизаветы, коллекцией императорских  пасхальных яиц Фаберже и прочим была куплена у советского правительства и доставлена в Америку торговцем Норманом Вайсом.
 Приведенные документы неопровержимо доказывают, что распродажа национальных сокровищ в СССР началась не в годы индустриализации, а значительно раньше. Она переживала, как минимум, два пика: в 1920-1923 и в 1928-1934 годах.
Но гораздо больше ценностей, в основном уникальных старинных произведений искусства ушло за границу в частные коллекции и государственные музеи других стран.
 Местонахождение некоторых бесценных вещей до сих пор неизвестно, два пасхальных императорских яйца фирмы Фаберже, бриллиантовый знак ордена Андрея Первозванного, принадлежавший Александру II, икона “Введение Богородицы во храм” в драгоценном окладе Фаберже, и многие другие.

                42

Никита Сергеевич едва не подарил одной из развивающихся стран знаменитую царскую шапку Мономаха. При Леониде Брежневе Алмазный фонд не досчитался одного из бриллиантовых орденских знаков.
Все вожди Советского государства словно считали своим долгом запустить руку в собрание Алмазного фонда. Как это делали Ленин, Свердлов, Сталин и другие.
Нет ответа на многие интересные вопросы. Например, откуда появляются на мировых аукционах и в антикварных магазинах за рубежом наши ценности, контрабанда здесь не при чем?
В своем исследовании англичанин Брук-Шеперд Гордон повествует, что в своем письме правительству Великобритании Бажанов писал: “Его Величеству! Чрезвычайно секретно.
С искренним уважением сообщаю, что в Советской России имеется не теоретическая, а осязаемая финансовая ценность - фонд драгоценных камней, доставшихся большевикам в наследство от царских времен.
Этот неприкосновенный фонд члены Политбюро, по-видимому, хранят для себя - на случай, если советская власть вдруг потерпит крах”. Бажанов сообщил, что в феврале 1924 года, после шока, вызванного смертью Ленина, его, как секретаря Политбюро, обязали представить схему тайного распределения запасов бриллиантов и других драгоценных камней из фондов Государственного банка.
Открытого обсуждения распределения ценностей не было. Решение, очевидно, было принято келейно ведущими членами Политбюро - Сталин, Каменев, Зиновьев.
Тогда подобные решения, по крайней мере, в отношении иностранной валюты, нередко принимались именно так. Особенно если требовалось срочно выделить крупную сумму денег в поддержку революционных движений за границей.
Тогда он не обратил на это внимания, припомнил данный эпизод три года спустя, когда работал в качестве ответственного сотрудника Народного комиссариата финансов.
Однажды утром он собирался войти кабинет наркома финансов Брюханова, как его остановил на пороге телефонный звонок. Он замер на пороге, не желая беспокоить наркома, и отчетливо прослушал весь разговор Брюханова со Сталиным.         
Речь шла о реальном существовании абсолютно секретного фонда драгоценностей, возможно, о том самом, о котором он узнал в 1924 году. Брюханов оценил стоимость фонда суммой в несколько миллионов.
Сталин интересовался более точной оценкой. Брюханов ответил, что сделать это трудно, стоимость драгоценных камней определяется обычно целым рядом переменных факторов и то, как они котируются на внутреннем рынке, не является решающим показателем.
Драгоценности рассчитаны на реализацию за границей и при обстоятельствах, которые сейчас предвидеть просто невозможно. Но он уточнит и перезвонит товарищу Сталину.
Далее Брюханов заверил Сталина, что понимает всю строжайшую секретность этого разговора, а также поинтересовался тем, что хотел бы товарищ Сталин сделать для изменения системы хранения.
Выслушав ответ Сталина, Брюханов добавил, что полностью согласен с ним, что лучшего места для хранения драгоценностей, чем в квартире Клавдии Тимофеевны не найти.
Что касается самих членов Политбюро, то им, конечно, было сообщено о данном фонде, однако без уточнения, где именно он находится. Только Сталин, Брюханов, Клавдия Тимофеевна и Бажанов знали все.
Что касается фамилии этой женщины, то она была прекрасно известна Бажанову. Это была К.Т. Новгородцева, вдова покойного председателя ВЦИК Якова Свердлова, которая обладала двумя необходимыми для этого дела качествами.
Во-первых, она была известна своей неподкупной честностью и принципиальностью, а во-вторых, ее квартира находилась на территории Кремля, весьма удобно и безопасно.
Кроме того, Бажанов сообщил, что сумел перепроверить эту информацию через сына Новгородцевой Андрея, подростка пятнадцати лет проживающего вместе с матерью.
Однажды он завел разговор с Андреем на интересующую его тему и тот ответил, что мать открывает в своей комнате буфет ключом. В нем хранятся документы ее покойного мужа и “целая куча блестящих камней”, но это, по словам матери, “стекляшки” и “безделушки”.    
В конце сообщения Бажанов обращается к британскому правительству с просьбой не разглашать эту информацию, так как она представляет собой ценность только тогда, пока сохраняется в секрете.
 Пожалуй, ни одна страна в начале нашего века не обладала таким запасом драгоценностей, находившимся в храмах, монастырях, музеях, дворцах, особняках и личном пользовании граждан,  как Россия, - подавляющая часть этих несметных богатств досталась нам в наследство после революции. По оценке 15-го года стоимость этих вещей превышала миллиард долларов.
Тайна исчезновения сокровищ России восходит ко времени образования Антикварного экспортного фонда.




                43

Горький 21октября 1921 года говорил: “В феврале месяце 1919 года по предложению наркома Красина (тогда наркома торговли и промышленности РСФСР) была организована в Петрограде А.Пешковым "Экспертная комиссия", цель которой заключалась: в отборе и оценке вещей, имеющих художественное значение, в тридцати трех национализированных складах Петрограда, бесхозных квартирах, ломбардах и антикварный лавках.
Эти вещи отбирались на предмет создания в Советской республике антикварного экспортного фонда”. До 1-го октября 1920 года "Экспертная комиссия", работая в составе 80 человек под председательством А.Пешкова, образовала два склада отобранных ею вещей, как то: художественной старинной мебели, картин различных эпох, стран и школ, фарфора русского, севрского и саксонского, бронзы, художественного  стекла, керамики, старинного оружия и предметов восточного искусства.
Кроме того, на складах Комиссии имеются отобранные в бесхозяйственных квартирах ковры на сумму в несколько сот миллионов долларов, тоже по оценке 1915 года.
1923 год один их самых драматических в истории Алмазного фонда. Тогда на рынках Амстердама и Антверпена неожиданно появились бриллианты, в которых специалисты узнали часть русских коронных драгоценностей. Возник политический скандал.
Зарубежная пресса писала, что эти города и их банки используются советским правительством для валютных операций с золотом, алмазами и церковными ценностями.
 Чтобы заглушить возмущения, в конце 1925 года в Колонном зале Дома Союзов спешно открылась выставка коронных драгоценностей, которая должна была показать миру, что они целы и невредимы.
 Однако есть неоспоримые свидетельства, что в 1923 году собрание коронных драгоценностей  совершила интригующее путешествие под охраной латышских красных стрелков из Москвы в Читу, где находилось японское правительство. Большинство из них бесследно исчезло в 20-е годы.
Некоторые впоследствии обнаружились в американских частных собраниях, например, брачная корона русских императриц, изготовленная из бриллиантового пояса Екатерины Великой.
Например, в собрании жены бывшего посла США в СССР Джозефа Дэвиса. Госпожа Поуст купила ее на аукционе “Сотби” в декабре 1966 года. Возможно,  бриллианты, проданные в 1923 году в Бельгии и Голландии, были из этой партии, и попали в Европу через Читу - Харбин - Владивосток,  такая же участь ожидала и все остальное.
Местонахождение некоторых бесценных вещей до сих пор неизвестно -  два пасхальных императорских яйца фирмы Фаберже, бриллиантовый знак ордена Андрея Первозванного, принадлежавший Александру II, икона "Введение Богородицы во храм" в драгоценном окладе Фаберже, и многие другие.
 Все вожди Советского государства словно считали своим долгом запустить руку в собрание Алмазного фонда. Как это делали Ленин и Сталин описано выше.
Никита Сергеевич едва не подарил одной из развивающихся стран знаменитую шапку Мономаха.  При Брежневе Алмазный фонд не досчитался одного из бриллиантовых орденских знаков.
Сталиным и его приспешниками по ложным обвинениям были уничтожены талантливые русские командующие Думенко и Миронов, а также совершен ряд других тяжких преступлений.
Сами вершители этих злодеяний в глубине души понимали, что творят страшные беззакония, за которые рано, или поздно придется отвечать.
И чтобы избежать этого, на черный день готовили себе пути отхода. У Якова Свердлова, после его смерти, в сейфе обнаружили несколько заполненных загранпаспортов и золотые изделия с бриллиантами.
Заметим, что жена Свердлова К. Т. Новгородцева была тайной хранительницей алмазного фонда Политбюро ЦК РКП б. Он предназначался для того, чтобы “в случае крушения власти, обеспечить членам Политбюро средства для жизни и продолжения революционной деятельности”.
Новгородцева занимала должность заведующего секретариатом ЦК. На эту должность позже зад¬винули Сталина, только назвали ее краси¬вее - Генеральный секретарь. Никто и не мог предполагать, какую громадную власть сумеет извлечь Сталин из этой должности.
Свердлов Янкель Моисеевич. Правая рука Ленина. В 18 лет Свердлов женился на 24-летней курсистке Е.Ф. Шмидт, высланной в Нижний Новгород за участие в студенческих волнениях.
После рождения дочери она отошла от революционного движения и всю жизнь проработала учительницей. В 1905 году Свердлов сблизился с купеческой дочерью К.Т. Новгородцевой; она была старше него на девять лет.
Поскольку предыдущий брак не был расторгнут, то их отношения оставались официально не оформленными; из-за этого, вероятно, в советские годы Новгородцеву величали другом, соратником и лишь в последнюю очередь женой Свердлова.
Его новая спутница состояла в партии с 1904 года, дважды побывала в заключение, с 1913 года обитала в Тобольской губернии под надзором полиции, а с 1915 года вместе со Свердловым в Туруханском крае.
В марте 1918 года Свердлов, ставший секретарем ЦК РКП (б), назначил Новгородцеву своим первым заместителем, внедрив, таким образом, в деятельность партийного руководства методы семейного подряда.
В квартиру Свердлова после его смерти Ленин не заглянул ни разу. Вождь был слишком занят. Он даже перестал замечать маленькую дочь умершего соправителя, с которой охотно гулял когда-то по территории Кремля.
Вдову покойного председателя ВЦИК от номенклатурных забот отстранили; какое-то время она руководила библиотечным отделом ЦК партии, а потом занималась детским образованием то в качестве директора школы, то в роли заведующей отделом детской литературы в издательстве “Молодая гвардия”, то просто на боевом посту цензора.
Незадолго до своей смерти Свердлов сказал своему восьмилетнему сыну Андрею:
- Когда я умру, я оставляю тебе огромное, замечательное наследство.
Есть подлинные воспоминания очевидца о том, что сам Андрей, сын  Якова Свердлова и Клавдии Новгородцевой, которому было в то время лет  пятнадцать, вспоминал,  что однажды заинтересовался  тем,  что один  ящик  в письменном столе матери всегда закрыт,  и когда он у нее спросил,  что в этом ящике,  она его резко оборвала:
- Отстань, не твое дело. 
И  вот как-то,  снедаемый любопытством и улучив момент,  когда мать ненадолго где-то в комнате забыла ключи,  он этот ящик открыл.  И что же там оказалось?
Куча каких-то фальшивых камней, очень похожих на большие бриллианты.  Но,  конечно,  камни поддельные.  Откуда у матери, может  быть такая масса настоящих бриллиантов?  Ящик он снова закрыл и положил ключи на прежнее место.
В течение многих лет утверждалось, будто Яков Михайлович скончался от простуды. В действительности же Свердлов умер от удара в голову поленом, полученного им во время выступления перед рабочими железнодорожных мастерских города Орла.
Рабочие оказали председателю ВЦИК РСФСР не очень дружелюбный прием: кто-то бросил полено, которое угодило точно в цель. Охрана быстро увела своего шефа в вагон, и поезд тут же тронулся.
По прибытии в Москву Якову Михайловичу стало совсем плохо. Несколько дней он пробыл в бреду. Умер Я.М. Свердлов 16 марта 1919 года и был похоронен в некрополе на Красной площади.
На этом можно было бы закончить историю жизни этого человека, если бы не два интересных обстоятельства: в конце 20-х годов подросший к тому времени Андрей Свердлов обнаружил у матери восемь крупных бриллиантов от 22-х до 36 карат.
Кроме того, в служебном кабинете председателя ВЦИК стоял тяжелый несгораемый шкаф, ключи от которого были утеряны. Как рассказывает офицер охраны Московского Кремля С. Красиков в своей книге “Возле вождей”, после смерти Свердлова сотрудники комендатуры Кремля не нашли ключей от сейфа в кабинете главы ЦИКа.
Отправили сейф на склад. Он простоял там 16 лет. В 1935 году сейф вскрыли и обнаружили в нем золотые монеты царской чеканки на сумму 108 525 рублей - стоимость 1935 года.
705 золотых изделий с драгоценными камнями, 7 чистых бланков паспортов и столько же заполненных на имена родственников Свердлова. Партия готовилась к власти всерьез и надолго.

                44

Понятно, что деньги, бриллианты, более ста килограммов золота и многочисленные паспорта на чужие имена были предназначены для бегства. Но от кого и зачем понадобилось бежать ему из Советской России?
Ответ на этот вопрос содержится в воспоминаниях бывшего личного секретаря Сталина Бажанова, который утверждал, что в 1918-1919 годах, когда большевики буквально висели на волоске от свержения, из реквизированных чекистами ценностей был создан специальный фонд Политбюро.
Он предназначался для того, чтобы в случае краха советской власти дать партийной элите возможность выехать за рубеж и продолжить там борьбу за победу мировой революции.
Таким образом, ценности, обнаруженные на квартире и в кабинете Якова Свердлова, являлись то ли законсервированной, то ли просто забытой частью упомянутого фонда, который в разное время называли по-разному: партийной кассой, или золотом партии. Впрочем, от перемены названий сущность этого общака не менялась.
Официально секретариат партии возглавлял Я.М. Свердлов, но ведь он был главой законодательного органа страны - главой Советской власти. Поэтому фактически партией руководила, как могла, его жена К.Т. Новгородцева, 11 лет занимавшая должность заведующей Секретариатом ЦК.
Автор панегирических книг о муже ее сын Андрей Яковлевич Свердлов, кандидат исторических наук, полковник государственной безопасности, был репрессирован, а затем реабилитирован. Он был женат на дочери Подвойского - Нине, которая умерла в 1996 году.
Следы   о соответствующих  распоряжениях   и   выделении   из   государственного алмазного фонда в архиве были,  но не было ни одного слова о том,  где же этот фонд спрятан.  Не было даже ни слова в особой папке. 
Очевидно, было решено, что о месте хранения фонда должны знать только  члены   Политбюро.   Теперь  неожиданно   ключ нашелся. Действительно,  в  случае  потери  власти не подходило ни одно из мест хранения,  кроме того,  чтобы спрятать этот фонд у какого-то  частного лица, к которому Политбюро питало полное доверие, но в то же время не играющего ни малейшей политической роли и совершенно незаметного. 
Это объясняло,  почему  Клавдия  Новгородцева  нигде  не  служила  и  вела незаметный образ жизни,  а кстати - и почему она  не  носила  громкого имени  Свердлова,  которое  бы ей во многом помогало во всяких мелочах жизни,  и  продолжала  носить  девичью  фамилию. 
Очевидно,  она  была хранительницей фонда, это не могло  продолжаться много лет, так как падение советской власти с каждым годом становилось все более маловероятным. Ценности должны были исчезнуть.
Ближайший родственник Свердловых Вениамин погиб  в  1937  году, Леопольд Авербах был расстрелян в 1938-м.  Ягода, который был женат на племяннице Свердлова Иде, он так же был расстрелян в 1938 году.
В советской литературе всегда умалчивалось содержание Алмазного фонда до 1917 года. Также почти не говорилось о ревизии, проходившей с 1920 по 1923 год, которая отобрала второстепенные вещи из царской коллекции Бриллиантовой комнаты, после которой русские сокровища  все чаще и чаще стали появляться на Западных антикварных ювелирных аукционах. Что-то разошлось и по нечистым рукам новых властителей России. 
По всей видимости, драгоценные камни у Новгородцевой каким-то образом негласно изъяли. Дальнейшая судьба ее не известна. Сделать это мог только Ягода. Падок был до барахла. Ничего мимо него не проплывало. Затем ценности перешли к Ежову.
Ежов Николай Иванович родился в 1895 году в Петербурге. Своим быстрым продвижением по службе Ежов обязан тому, что при всех перипетиях внутрипартийной борьбы 20-30-х годов делал ставку только на Сталина. Последний это заметил и оценил. 1 октября 1936 года Ежов стал наркомом внутренних дел СССР. С периода его правления в народе пошла в ход знаменитая поговорка “ежовые рукавицы”.
10 апреля 1939 года он был арестован по обвинению в руководстве антипартийной группы в войсках и органах НКВД СССР, в проведении шпионажа в пользу иностранных разведок, в подготовке террористических актов против руководителей партии и государства, а также организации вооруженного восстания против Советской власти.
Помимо указанных традиционных обвинений, Ежову добавили и более оригинальные: в фальсификации уголовных дел и гомосексуализме. На следствии он все признал. Видимо, боялся пыток. А на суде все отрицал, кроме гомосексуализма.
4 февраля 1940 года Ежов был расстрелян. Подобно Якиру и многим другим, Ежов умер со словами: “Да здравствует Сталин!”. Незадолго до ареста Ежова в подмосковном санатории умерла при загадочных обстоятельствах Гладун-Хаютина Евгения Соломоновна - его вторая жена.
Следует отметить, что уже с сентября 1938 года Лаврентий Берия, назначенный Сталиным заместителем Ежова, фактически управлял аппаратом НКВД, хотя формально Ежов был еще на своем посту.
Считают, что Ежов - одна из наиболее зловещих фигур в окружении Сталина. На закрытом заседании XX съезда партии Н.С. Хрущев назвал его “преступником и наркоманом”. Имя Ежова наводило ужас на многих в стране.
В советской прессе его называли железным наркомом, в народе прозвали кровавым карликом - его рост был 154 сантиметра, по другим данным - 151 сантиметр.
Чистки - большие или малые - были при наркомах Ягоде и Ежове, были и при Берии, а потом при наркомах НКВД-МГБ Абакумове, Меркулове и Игнатьеве.
Сталин расстрелял Ягоду и Ежова и, как считает большинство исследователей, если бы не его болезнь и старость - расстрелял бы и Берию. После ареста Ежова фондом, по всей видимости, воспользовался его всесильный преемник Серов. 
Серов родился в 1905 году в крестьянской семье. В органах МВД с февраля 1939 года. С марта 1954 года по декабрь 1958 года - первый председатель КГБ СССР. Генерал армии. Умер в 1990 году.
Многолетний конфликт существовал между заместителем наркома внутренних дел Иваном Александровичем Серовым и всесильным руководителем СМЕРШ Абакумовым. Первому этот конфликт стоил карьеры, второму - жизни.

                45

Идея провести прямую встречу с Оганесяном возникла у полковника Нестерова не случайно. Несмотря на то, что следствие по делу банды Седого двигалось к своему завершению, анализ материалов говорил о том, что главный руководитель банды оставался в стороне.
Он, как опытный кукловод, дергал за ниточки и грамотно продумывал все квартирные кражи, сам оставаясь в тени. Жалобы и обращения граждан в милицию поступали регулярно, вся бандитская мелочь была задержана. Но не хватало главного, кто все это организовал, и к кому уплывали главные ценности?
Подобное настораживало Нестерова. Опытным чутьем старого розыскного волка он понимал, что истинный организатор дела прячется в тени и уйдет от расплаты.
Сам он на операции не ходил, только иногда всплывала его фамилия, которая только изредка мелькала на допросах Смирнова. Но Смирнов впрямую не называл Оганесяна, как организатора банды, надеясь, что после  срока на зоне, тот не забудет преданности офицера и пристроит к своему бизнесу.
 С помощью своих связей Иван Григорьевич стал собирать информацию на Оганесяна. Как и ожидалось, информация не заставила себя ждать. Многие связи Ашота Самвеловича с удовольствием воспользовались возможностью напрямую пообщаться с начальником УВД и попытаться свалить Оганесяна исподтишка.
Поступило более десяти материалов, которые свидетельствовали о том, что Оганесян был дельцом новой формации. Рассказы обо всех его махинациях говорили, что это был не просто начальник маленького продуктового магазинчика, а матерый подпольный генерал теневого мира, который подмял под себя торговцев целого района Москвы, торговал наркотиками, золотом, старинными иконами и картинами, активно скупал недвижимость в столице, имел обширные связи в милиции.
Один из первых тревожных материалов был по поводу незаконной продажи на юг страны нескольких железнодорожных вагонов рыбы, икры и масла.
Взамен с юга шло огромное количества наркотиков. Они только начали входить в моду и сулили в будущем стать основным товаром на необъятных просторах страны.
Пожилой знакомец Оганесяна проникновенным голосом сообщил о том, что в одном из домов по Профсоюзному проспекту временно передерживают товар, прежде чем пустить его в оборот.
- Это не какой-нибудь грязный притон, - пояснил он. - Внешне все пристойно, квартира чистая и богато обставлена. С первого взгляда можно и не догадаться, чем промышляют ее обитатели, однако туда регулярно наведываются посторонние.
- Но, несмотря на строжайшую конспирацию, от бдительного друга Ашота трудно было, что-либо утаить. Он знал о важной тайне и теперь решил поделиться своими догадками и с важным чином из милиции.
- Они очень осторожны, - предупредил он. - За ними стоят очень умные, изворотливые и высокопоставленные люди, поймать их будет непросто.
- Мы обязательно проверим этот адрес, - пообещал Нестеров. - Если информация подтвердится, то к ним будут приняты адекватные меры.
- Кстати, если вам станет доподлинно известно, что квартиру опять посетили неизвестные с партией груза, то срочно звоните вот по этому телефону. Этим вы существенно облегчите нашу задачу, мы их возьмем с поличным.
Но первый же звонок по команде принес и первое разочарование. Игошин по личному указанию Нестерова проверил данную квартиру. Оказалось, что она внезапно закрылась. Съемные жильцы и товар исчезли.
А в отдел посыпались проверяющие, которые в своих отчетах на чем свет стоит стали критиковать работу отдела и раскрываемость преступлений в УВД.
Низкая дисциплина среди сотрудников, плохая работа с заявлениями граждан, большая текучесть кадров, игнорирование указаний сверху, подмена реального положения дел отписками и бумагами.
- Да, а труба то с душком оказалась. - Игошин теперь часто слышал эту присказку из уст начальника, повторяемую им в задумчивости во время совещаний.




                46

Едва вышли на свободного художника, который по оперативным данным был связан с Оганесяном и делал копии известных художников, как тот тут же таинственным образом исчез.
В один из дней просто вышел со своим другом из квартиры и не вернулся. Его признали без вести пропавшим.
- Я разберусь с этими вопросами. Только помни, сынок. Если хочешь жить, забудь о тех драгоценностях, которые ты снимал на даче Смирнова.
- Нашел, сфотографировал, изъял и молодец. Никогда об этом больше не упоминай. Мы их  никогда не увидим и ничего о них не услышим. Держись от этого дела подальше, целее будешь.
- Чтобы ответить что-то конкретное по поводу того, как продвигается наше следствие, необходимо тщательно изучить обстоятельства этого дела. Ты можешь всегда прийти ко мне домой, и мы во всем разберемся. Но только дома. Здесь не верю кроме тебя никому. Слишком в глубокий омут мы с тобой заглянули.
 Оганесяну дали понять, кто наступил ему на хвост. Связываться с государственной машиной ему явно не хотелось, но слишком глубоко он увяз, на кону стояли огромные деньги, бросать все и возвращаться на юг он не хотел.
Но обойти Нестерова он не мог. Тот угрожал его будущему, а оно, с приходом Горбатого и его реформ, вдруг заблистало такими радужными и многообещающими красками, что от предстоящих перспектив дух захватывало.
- Такие не продаются. - Говорили все о Нестерове.
Надо было что-то решать, и он решился. В вечернее время, на указанной улице стояла черная “Волга”. В машине никого не было. Человек затаился на четвертом этаже темного подъезда.
Лампочки на этажах он предварительно выкрутил. Выполнить задание он явно побаивался, но шеф обещал заплатить за дело такой куш, что он в очередной раз готов был преступить закон.
Ветер колол лицо холодными тонкими иголками дождя. Иван Григорьевич поежился. Этот мелкий, противный дождь и упругий, настырный, продирающийся сквозь тонкий милицейский плащ ветер привели его в чувство.
- Спокойно, - произнес он.
Слово это относилось вовсе не к дождю, а к
нему самому. Нестеров прислонился к только что со стуком закрывшейся за ним металлической двери подъезда управления. Он вытащил пачку болгарских сигарет, вытряхнул одну сигарету, щелкнул зажигалкой.
Огонек сигареты подрагивал в такт дрожащим пальцам. Эта противная мелкая дрожь в пальцах появилась двадцать лет назад, привязалась к полковнику, и справиться с ней не помогали ни врачи, ни народные средства.
Огромное нервное напряжение так и пробивалось наружу, от которого все каменело и холодело внутри. Первый раз это расстройство появилось тогда, когда в отделе, в котором он работал, погибло сразу два милиционера. Они попали под пули пьяного бандита, а он, Нестеров, замешкался  в прихожей и уцелел, но успел всадить в него две пули наповал.   
По настрою проверочной комиссии получалось, что кругом виноват ни кто иной, как он сам, в связи с чем перспективы
для него открывались безрадостные. Однако тогда он отделался сравнительно легко - строгим выговором по партийной линии с занесением в личное дело.
Иван Григорьевич усмехнулся. Строгач по партийной линии. Действительно смешно. Но такие были такие времена, когда руки дрожали от одной мысли о партийном взыскании.
А сейчас от чего они дрожат? От сознания, что сам влез в такую дрянь, из которой не знал, как и выбраться. Но дрянь надо убирать, его с молодости этому учили.
На миг ему стало до боли жаль дело, которому он честно служил. Ему
позавчера стукнул полтинник, но он не ощущал этих лет. Ведь, как и в
молодости, казалось, что впереди вечность.
Только сейчас в отличие от тех небогатых времен у него была любимая семья, дом, красивая дочь. Дом - полная чаша. Он достиг многого. И не собирался отступать и  отдавать все достигнутое.
Еще не так давно ему было плевать и на годы, и на карьеру, он
был в целом доволен собой и шел легко вперед. Пока однажды не возникло ощущение, что настала пора, когда расхожая житейская истина, что за все в этой жизни надо платить, вдруг грозит обернуться черной реальностью.
Его уже месяц болезненно глодали дурные предчувствия. Правда, душевное беспокойство у него возникло еще тогда, когда он взялся за этого скользкого типа Оганесяна.
Говорил ему старый друг, чтоб он держался от него подальше. Но кто же тогда будет бороться с этими Оганесянами? Они считают, что раз у них появились большие деньги, значит, все вокруг должны склонить перед ними свои головы, мир принадлежит только им.
Но, взявшись за это дело и получив предательский удар сверху, он вдруг явственно ощутил, что увязает в этом болоте. И постепенно начал осознавать, что из этого болота ему не выбраться.
Обычно эти мысли одолевали его ночами, в часы бессонницы, однако рассвет и предстоящая работа гнали их прочь. Но теперь и яркое полуденное солнце не могло разогнать сгущающуюся в его душе темень, потому что самые худшие опасения начинали оправдываться. Пришло время что-то решать. И ценой этого решения может стать все, чего он достиг.
Нестеров снова глубоко затянулся. Провел ладонью по щеке, размазывая капельки дождя. Огонек сигареты все дрожал. Он с досадой
отбросил сигарету прочь.
- Хватит ныть! Даже наедине с собой нельзя пускать нюни! Надо действовать. Да, пора принимать меры. В конце концов, он им не жалкий мальчишка, которого можно вот так запросто взять и задавить.
Сама эта мысль была ему глубоко противна. Но это жизнь, он читал и слышал об этом от старых товарищей. Распрямившись, Нестеров посмотрел на часы, они показывали десять часов вечера. Ночь уже скоро. Он обещал быть сегодня домой пораньше, жена и дочь ждут.
Нестеров тряхнул головой и энергичным шагом направился к служебной автомашине. Водитель предупредительно распахнул дверцу, включил внутренний свет в салоне и без команды повез начальника к дому.
За долгие годы он привык к молчанию начальника, если надо тот всегда первым прерывал тягостную тишину. Вот и его дом. Коротко попрощавшись и пожав руку водителя, Нестеров направился к подъезду.
Двор был старый, зарос огромными кустами и деревьями. Ни одного человека сейчас во дворе не было. Последний собачник торопливо, скрываясь от непогоды, торопливо забежал в соседний подъезд.
Нестеров вытащил тяжелую связку ключей. Чего в ней только не было - ключи от кабинета, от квартиры, от машины, от гаража, от дома на садовом участке. Каждый из этих ключей означал какое-то достижение в жизни. 
Поднявшись на второй этаж, он увидал перед собой высокую,
атлетическую фигуру, тесно затянутую в черную куртку. На голове незнакомца была вязаная шапочка.
- Приехал, папаша, - услышал Нестеров насмешливый голос.
Удав держался перед ним свободно, расковано, рисовался.
- Думает я побегу, или буду голосить, как старый испуганный человек? Привык к безнаказанности. Вот до чего дожили, не боятся угрожать даже самому начальнику милиции?
Но внутренним чутьем он все понял. Внутри у Нестерова все похолодело, в животе образовалась пустота, и по ногам
будто ударило током.
А потом эту пустоту заполнила волна ярости. Полковник неожиданно резко швырнул тяжелую связку ключей в лицо бандита. Она нашла свою цель, со стуком врезавшись в его лоб, острый край массивного ребристого ключа от сейфа расцарапал бровь.
От неожиданности тот  отступил на один шаг, но затем сделал шаг вперед и резко толкнул в лоб Нестерова открытой ладонью. Нестеров резко взмахнул руками и навзничь упал на лестницу, крепко ударившись затылком об острый край каменной ступеньки. Годы не те, да и вес тела был далеко не юношеский.
В его голове, как будто взорвалась лампочка. И Нестеров вдруг понял, что не властен над своим телом. В глазах мелькнули разноцветные искры, потом свет погас. Это была агония.
Удав наклонился над полковником и удостоверился, что тот мертв. Все, работа сделана. Через несколько минут убийца сидел в машине и вытирал платком поцарапанную бровь.
- Мне бы с ним еще о политике надо было поговорить. Как дите малое, а мое дело простое - пришел, увидел, завалил.

                47

15 сентября 1985 года в международный аэропорт имени Шарля де Голля прибыл аэробус “Ил-86” из Москвы. В здание аэропорта прошла группа прибывших пассажиров. В их числе были и супруги Сеитовы, прибывшие на открытие выставки картин советских художников, по приглашению Министерства Культуры Франции.
- Так вот Ринат. Здесь мы и расстанемся с тобой навсегда. Здесь наши пути расходятся. Будешь в Балашихе, передай привет Игошину. Скажи ему, чтобы Седого больше не искал, его нет на этом свете.
- Подожди, Ада, как же так, мы же только что поженились? Как ты проживешь, одна, в чужом городе?
- Ты, что, так ничего и не понял? Ты был нужен мне для того, чтобы выехать легально за границу. У меня своя жизнь, а у тебя своя.
- Теперь я понял, что все это время ты со мной играла. Поэтому и сдала меня Игошину, чтобы отвести подозрения от себя. А я то лопух принимал твою игру за любовь. Прав был Игошин, сто раз прав. Карты и бабы меня чуть до цугундера не довели. Ну что ж, век живи, век учись.
- Не расстраивайся, Ринат, до Парижа всего 23 километра в  северо-восточном направлении. Счастливо, привет.
Она подхватила огромную сумку с картинами и со своими вещами, и,  не оглядываясь, звонко цокая каблучками по мраморному полу, заспешила на стоянку такси.
- Вот, баба стерва! Всех обставила, картины и бриллианты покойного мужа, наверное, с собой  прихватила? И как она меня окрутила? Хорошо хоть, что я сам уцелел.
Сеитов злобно сплюнул, повернулся в противоположную сторону и, сутулясь, поплелся к группе художников, с которыми прилетел сюда. История с ограблениями квартир, с убийствами ни в чем не повинных граждан и проклятыми бриллиантами завершилась.
Через неделю французская полиция выловила в Сене труп советской гражданки Ады Григорьевны Сеитовой, весь облепленный пучками грязных городских водорослей, а через полгода на аукционе “Christie's” в Нью-Йорке был выставлен на торги один из самых дорогих бриллиантов в мире из коллекции ее бывшего мужа Серова В. В.
Огромный камень весом в 50 карат и стоимостью около пяти миллионов долларов был известен в мире ювелиров еще в начале XX века под названием “Фаворит”. На международной выставке в Лондоне он был представлен еще царской Россией.
Алмаз был найден в Южной Африке и назван “Королем бриллиантов”. Его огранкой занимался знаменитый ювелир Булгари. Сейчас этот шедевр ювелирного искусства считается главной достопримечательностью знаменитой коллекции “Великие драгоценности” аукционного дома “Christie's”.
Кроме него с “Фаворитом” на торгах соперничала еще одна известная драгоценность - перстень “Магараджа”, украшенный гигантским сапфиром весом в 62 карата. В XIX веке американский миллионер приобрел его у индийского магараджи.
Начальная цена перстня на аукционе составила примерно три миллиона долларов. В ближайшие три дня организаторы аукциона планировали выставить на торги еще несколько десятков дорогих ювелирных изделий от известных в прошлом ювелиров.
С драгоценностями, а особенно с бриллиантами, практически всегда связаны ужасные, кровавые истории. Так как их красота стоит огромных денег, люди за обладание ими идут на преступления и даже на смерть.
Зловещий багровый след тянулся за этим драгоценным камнем. Едва очутившись в руках человека, он окунулся в теплую кровь, и, возможно, именно это придало ему какое-то таинственное, мистическое свойство приносить несчастье.
Рабочий, под ударом кирки которого алмаз вывалился из комка глины, соблазнился величиной находки. Он рассек себе ногу, засунул камень глубоко в рану и обмотал ее грязной тряпкой, оторвав кусок набедренной повязки, составлявшей всю его одежду. Таким образом, он надеялся скрыть алмаз и вынести его из рудника.
Безболезненнее и проще было бы проглотить камень. Однако, хотя в те времена и не существовало еще рентгена, власти сумели найти действенный метод борьбы с подобной уловкой.
Согласно правилам, никто из рабочих не мог покинуть охраняемую территорию, прежде чем по окончании смены дважды не опорожнит кишечник. Нечистоты периодически промывали сквозь специальные сита-грохоты, чтобы отсеять возможные драгоценные крупицы.
Опытный надсмотрщик сразу учуял подвох. Придравшись к чему-то, он забил вора до смерти, а потом дождался темноты, пробрался на кладбище и взял алмаз.
В тот же вечер он продал его по дешевке трактирщику, который не только снабжал поселок рудокопов спиртным, но и скупал краденное. Через два дня надсмотрщик умер, отравившись недоброкачественным ромом, употребив его в чрезмерном количестве.
Смерть надсмотрщика подорвала репутацию трактирщика, он вынужден был закрыть свое заведение, и камень перешел к миссионеру, который, в свою очередь, продал алмаз богатому путешественнику-англичанину, пытавшемуся, странствуя по всему свету, излечиться от разочарования в жизни и ради развлечения покупавшему всяческие дорогие диковинки.
Миссионера вскоре растерзали фанатики-индусы, когда он попытался остановить обряд индийской “Сатти” - сожжения молодой вдовы вместе с ее почившим супругом на погребальном костре, усыпанном цветами и политым благовониями. До этого англичанин успел уехать в Европу и продать камень голландскому ювелиру.
Так алмаз очутился в Амстердаме, где знаменитый мастер три месяца подряд каждый день вынимал его из кованого ларца, подолгу рассматривал со всех сторон, измерял и делал наброски.
Он поднимался по ночам с постели, зажигал свечу и рисовал на специально приготовленном для такого случая листке пришедший к нему во сне вариант огранки.
Наконец, он выбрал наилучший. За 5 недель упорного труда, не выходя из мастерской, питаясь пищей, которую ему подавали сквозь маленькую дверцу в стене, превратил невзрачный, бесформенный кусочек кристаллического углерода в великолепный, сверкающий идеально отшлифованными гранями бриллиант чистейшей воды, величиной примерно с косточку персика и приблизительно такой же формы.
Через неделю в порту, где находилась его контора, он, принимая у подозрительного португальца партию цейлонских самоцветов, заметил, как из-под ковра на полу выползла полумертвая крыса. Ювелир умер от бубонной чумы, но успел продать последний шедевр своего искусства.
Его купил французский аристократ, и бриллиант, подобно многим другим крупным драгоценным камням, получил собственное имя по родовому имени своего нового владельца.
Он не принес ему счастья - голову аристократа, украсив ее красным фригийским колпаком, символом свободы, насадили на пику во время Великой французской революции. Бриллиант был похищен из разоренного замка и долго путешествовал по темным клоакам уголовного мира, неся гибель своим временным хозяевам.
Он переходил из рук в руки, пока не оказался выставленным на аукционе, где его из соображений фамильной чести приобрел, не считаясь с затратами, потомок убитого чернью аристократа.
Парижский ювелир, снабдив камень изящной оправой в стиле ампир, превратил его в кулон. Какое-то время сверкающий искрами в свете тысяч свечей на придворных балах Реставрации бриллиант являлся предметом всеобщего восхищения и зависти высокородных модниц.
Потом наследники, не выдержав конкуренции с нуворишами, разорились и продали ставший знаменитым камень русскому вельможе, который уплатил за него огромную сумму полновесными червонцами.
Новый владелец бриллианта, фаворит русского императора, свирепый самодур, попал в опалу, когда на трон взошел очередной самодержец, и удалился в свое имение, где был за жестокое обращение растерзан собственными крепостными.

                48

В Балашихинском городском суде слушалось дело об убийствах и  разбойных нападениях на квартиры граждан города расположенных на улицах Студенческая, Халтурина, Весенняя и ряде других. К уголовной ответственности за совершение этих преступлений привлекались ранее судимые граждане.
В ходе предварительного следствия и на первом заседании суда все подсудимые свою вину признали частично. В ходе следствия признали себя виновными в ограблении квартир,  похищении драгоценностей и других ценностей, но действовали при этом по указке главного разработчика планов ограбления восьми квартир.
Что касается самих драгоценностей и ценностей из квартир, то до настоящего времени их местонахождение не установлено. По данным следствия, в  1985 году Ушастиков и Кусков неоднократно отвозили большую часть похищенных вещей Седову для последующей продажи, но вскоре он исчез и до настоящего времени находится в розыске, а вместе с ним исчезли и ювелирные изделия.
В зале заседания городского суда состоялись прения сторон по данному делу. Адвокат подозреваемых естественно ходатайствовал об оправдании своих клиентов сославшись на то, что они при совершении разбойных нападений на квартиры граждан не убивали их владельцев, и их вина в совершении убийств следствием не доказана. Оправдан был только Оганесян. Против него не было улик.
В свою очередь прокурор Хилькевич попросил применить ко всем подсудимым одинаковую меру наказания - 10 лет лишения свободы, назвав содеянное ими “разбоем”.
Все подсудимые, пользуясь тем, что на суде отсутствовал Седов, в один голос валили всю вину на него. Кроме того, при обыске квартиры бывшего старшего лейтенанта Смирнова сотрудниками милиции был изъят арсенал оружия и боеприпасов.
В квартире обнаружен и изъят пистолет «Вальтер» со спиленным номером и приспособлением для бесшумной стрельбы, самодельный револьвер, граната Ф-1, а также  130 патронов различного калибра.
Суд зачитал участникам процесса приговор: все подсудимые признаны виновными и приговорены к различным срокам заключения. Смирнова приговорили к пятнадцати годам лишения свободы.
Что поделать: после прихода к власти Горбачева в 1985 году  открылся сезон бандитских разборок. В России начался кровавый передел собственности.
Криминальный передел собственности в стране 90-х годов, проникновение мафии во все сферы жизнедеятельности российского общества - в публичную политику, в легальный бизнес, в культуру и спорт  -  требует  не  только  принятия адекватных контрмер со стороны правоохранительных органов  и  спецслужб, но и нашего серьезного осмысления этого беспрецедентного в истории  российской государственности процесса.
Из типографий  выходят  сотни  книг, затрагивающих тот или иной аспект интенсивной криминализации нашей страны - о громких заказных убийствах, об известных ворах в законе и авторитетах, о крупнейших группировках и бандах. 
Но  теперь  настала  пора обобщения, анализа тех тектонических сдвигов, которые за годы так  называемых либеральных реформ произошли в государственном устройстве  и  общественном сознании - на фоне ежедневных  террористических  актов,  бандитских войн, захватов заложников, свидетельств о всепожирающей  коррупции, разбоя на рынке недвижимости и мафиозной приватизации.
Кто хозяйничает в алюминиевой промышленности и на нефтяном рынке страны? В чьих руках жизнь и судьба наших банкиров? Каким образом  богатеют  и  расширяют сферы своего влияния московские и подмосковные группировки,  почему  для них все милицейские операции подобны комариным укусам?
Почему  крестные отцы русской мафии попадают в тюрьмы исключительно за границей?  Мы  не ищем однозначных ответов, полагая, что даже сама постановка этих  вопросов позволит многое прояснить в сложной системе преступной  иерархии,  в странных переплетениях теневого и легального  бизнеса,  интересов  государства и интересов мафиозных структур, демократических ценностей и  воровских законов.
В России пять властей. Первая - исполнительная. Ее главная функция  - исполнять мечты больших и маленьких чиновников  о  большом  человеческом счастье: иномарке в гараже, поместье с теремком под Москвой, вилла в Испании, детишки в Англии и валютный счет в Швейцарии.
Вторая власть - законодательная. День за днем она совершенствует, шлифует  и  переписывает один и тот же закон: закон сохранения власти у  нынешних  представителей первой, второй, а также третьей власти - судебной. Той, что осуждает, или оправдывает кого надо, когда надо, и как надо сажать за тюремную решетку.
Судебная власть  в  России пожизненная и независимая - от общества, от морально-нравственных  категорий, а очень часто и от закона. Четвертая власть - информационная. Она тоже независима. Газеты одной финансовой группы независимы от другой финансовой группы. Издания, спонсируемые одной криминальной  группировкой, ненавидят и клеймят другую.
И, наконец, главная героиня нашей книги, а также  большинства  современных российских бестселлеров, всех первых полос всех без  изъятия  газет, всех теленовостей, подавляющего большинства  парламентских слушаний, всероссийских совещаний и  международных  симпозиумов.
Власть пятая. Власть криминалитета. Власть преступности над обществом  и  государством. Власть неограниченная  и  авторитарная.  Единственная  власть, имеющая, собственные капиталы, собственную волю, не нуждающаяся в  легитимности, не имеющая конечного срока правления.  Одним  словом,  власть. Настоящая власть. А ты, простой народ-быдло, терпи. Бог терпел и вам велел.
   Когда, в каком году, какого числа произошла Великая криминальная  революция? Изобретатель этого афористичного словосочетания Станислав Говорухин, кинорежиссер, снявший первый и лучший советский  фильм  о  криминальной группировке "Место встречи изменить нельзя", был уверен, что сия революция началась с началом проклятой  перестройки,  либерализации  и приватизации.
Если даже согласиться с этим далеко не бесспорным  предположением, то необходимо отметить, что революционная ситуация созрела задолго до того, как у штурвала оказался ставропольский кулак-реформатор, комсомольского разлива.
К  середине 80-х годов, когда верхи уже не могли, а низы еще  не  очень-то  и хотели, уже был оформлен, идейно и физически вооружен истинно  революционный класс, решивший, что отныне не только  зона,  но  и  вся  страна должна жить по законам зоны.
У него уже был  свой  собственный  базис  - многомиллионные общаки, своя надстройка - воры в законе,  смотрящие, бригадиры и авторитеты, свой манифест - кодекс воровской чести.
   Базис начал формироваться еще с 70-х годов,  когда  появились  первые подпольные цеха, гнавшие левую продукцию, которая  в  силу  дефицитности давала миллионные прибыли.
Уже тогда  покупались  нужные  чиновники  и правоохранители, уже тогда воротилы теневого бизнеса создавали собственные крыши, сами оказывались под крышей у уголовников, или погибали от рук конкурентов.
Уже в 70-х годах появились первые  крупные  банды  рэкетиров, паразитирующая на первых подпольных бизнесменах. В 1979 году в  Кисловодске  прошла сходка цеховиков со всего Союза, принявшая постановление: отчислять  в воровские общаки десять процентов всей прибыли подпольных коммерсантов - в обмен на защиту и помощь в конфликтных ситуациях, которых, естественно, не было в реальности.

                49

Раннее субботнее утро - не лучшее время для продуктовых оптовых рынков. Небольшой московский рынок открывался в шесть утра. По аллейке, заставленной типовыми торговыми палатками, неторопливо катили тяжело груженые автомашины.
Старушки и пенсионерки уныло бродили вдоль палаток, выискивая товары по дешевле. Первые посетители появились лишь в половине восьмого - это были мужчины, и почти все, как один, - грязные, небритые, благоухающие водочным перегаром.
Они словно сонные мухи перемещались от палатки к палатке и, едва не засовывая головы в открывшиеся амбразуры окошек, задавали один и тот же вопрос:
- Девоньки, похмелиться есть чем?
К счастью для страждущих, найти опохмел на рынке не было самой большой проблемой. Едва ли не половина ларьков торговала левой водкой.
Цены выглядели завлекательно: бутылка самогонки стоила пять рублей, а бутылка водки все десять, каждый хотел заработать, как можно больше.
Пересчитывая металлическую мелочь и мятые купюры, алкаши складывались на спасительную дозу и, купив в палатке реанимационную поллитровку, тут же выползали с территории рынка, чтобы скорее с ней расправиться.
К десяти утра алкаши пошли валом, как рыба на нерест. Поддельной водкой торговали в буквальном смысле по всему рынку: и в тех ларьках, где продавали исключительно сигареты, и там, где специализировались на продаже консервов, и там, где торговали редиской, а также в палатках южан-цветочников.
Опытные завсегдатаи даже пытались сбить цены: мол, не продашь бутылку за пять - пойду к конкуренту. Некоторые соглашались, тем более что конкурентов у каждого виноторговца было более чем достаточно.
Вскоре появились и мелкие оптовики. Женщины с детскими колясками, молодежь с огромными сумками-баулами, бабушки с авоськами и  грязные барыги, эти не торговались и, продавали сразу десятками бутылок, лишь бы платили оптом.
Уже после обеда на территорию рынка въехали две машины: серая “копейка” и синий “Москвич”. Первый автомобиль остановился у входа, блокируя, таким образом, выезд, а “Москвич” медленно катил по главной аллее. Не доезжая до конца рынка, машина притормозила, и из салона выпрыгнуло трое коротко стриженых амбалов.
- Боже, опять бандиты! - выдохнула торговка из палатки с надписью “Все для дома”, спешно выгоняя на улицу очередного пропойцу.
- Какое там, - отозвалась ее товарка с соседней точки. - Недавно работаешь, ничего еще не знаешь! Эти еще хуже, чем бандиты! Это менты!
И впрямь: в тот день на оптовом рынке проводился плановый рейд милиции. После принятия известного Закона о борьбе с самогоноварением производство и продажу спиртного такие рейды практиковались едва ли не по всем российским рынкам.
Вне сомнения, сотрудники милиции владели какой-то оперативной информацией, то есть доносами стукачей, и потому, минуя череду однотипных киосков и магазинчиков, бодро направились к палатке с надписью “Все для дома”.
Один милиционер встал у окошка, а второй, достав из кармана удостоверение, постучал в дверь.
- Откройте, милиция! - деревянным голосом произнес он.
За дверью послышалось бутылочное дзиньканье.
- Что вам надо?
- Плановая проверка.
- Извините, мы сегодня не торгуем, - ответила находчивая продавщица, поспешно выставляя в окошко табличку “Закрыто”.
- Все равно осмотрим твое рабочее место! - не сдавался борец с экономической преступностью.
- Не имеете права, частная собственность! - не сдавалась продавщица.
- Открывай, тварь старая, а то сейчас дверь на хрен высадим! - живо отреагировал милиционер.
Делать нечего - пришлось открывать. Сунув в лицо торговке служебное удостоверение, оперативник выгнал ее из палатки, подозвал двух сослуживцев и принялся за тщательный обыск.
Результаты превзошли все ожидания: в ларьке, торгующем товарами для дома, было обнаружено пять картонных коробок “Столичной”, четыре - “Московской”, а также восемь коробок с самогоном.
- Ну что, придется уголовное дело заводить, - довольный собой, заявил старший милиционер. - Откуда у тебя столько водки?
- Для собственных нужд, - вновь затараторила торговка.
- Ха, неужели одна все выпьешь? А не лопнешь? - Сотрудник явно издевался над ней.
- Сынок через неделю женится, это ему на свадьбу. - Продавщица все еще надеялась вывернуться. - Приходите и вы, гостям всегда рады.
- А дома не хранишь потому, что комнатка маленькая? - усмехнулся тот.
- Нет, не поэтому: мужик у меня пьющий. Боюсь, чтобы с дружками своими все не вылакал. Вы же сами знаете, как у нас пьют-то!
     Ответ прозвучал весьма правдоподобно, однако милиционер не отставал:
- Где купила?
- Да с машины мужики продавали.
Сотрудник милиции прищурился:
- А вот я сейчас с десяток свидетелей организую, они и покажут, что водку в твоем киоске покупали. А заодно и сынка твоего по полной программе пробьем: есть ли заявление в загс, когда подано? И уж поверь, мы тебя потом на полную катушку раскрутим, еще и за лжесвидетельство ответишь. Ну, так что скажешь?
Аргументы выглядели неоспоримо, тем более что у этой продавщицы никогда не было не только сынка, который собирался жениться, но и мужа - пусть даже и крепко пьющего.

                50
 
- Милостивцы, но ведь так весь рынок торгует! - взмолилась продавщица.
- Доберемся и до других, - холодно ответил милиционер, испытующе глядя на собеседницу. - Самогоном торгуешь, народ травишь, деньги бешеные гребешь. Торгаши гребаные! Кровопийцы на теле трудового народа! - Казалось, что сотрудник сам себя заводит. - А нам в отделе уже  месяц зарплату не платят!
Последняя фраза была ключевой - даже недалекая торговка мгновенно поняла ее незамысловатый подтекст. Прикрыв поплотнее входную дверь, продавщица произнесла заговорщицким шепотом:
- Виноватая я: бес попутал. А потому готова пострадать материально. Ну, типа штраф заплатить. А можно не через сберкассу, а прямо тут, а?
- Сколько? - казенным голосом спросил блюститель закона.
Продавщица выгребла из кармана фартука разноцветные банкноты и, отсчитав сто рублей, протянула собеседнику:
- Больше не могу.
- А больше и не надо, - великодушно позволил милиционер. – Хотя, - он жадно взглянул на ящики с водкой, - обожди-ка. Дай-ка я у тебя несколько бутылок “Столичной” возьму. На экспертизу, а? - Он нагло усмехнулся.
Спустя несколько минут, он довольный уже выходил из палатки “Все для дома”. Закурил, подозвал одного из коллег и, указав глазами на киоск, произнес негромко:
 - Вот повезло нам. Курица безмозглая, работает недавно, нашей таксы еще не знает. - Он громко расхохотался. - Сто рублей дала, прикидываешь?
 Через пять минут милиционеры уже сидели в салоне “Москвича”, обсуждая план дальнейших действий.
- Ребята, сегодня надо хоть кого-нибудь для плана закрыть, - поучал старший опергруппы, засовывая изъятые поллитровки под водительское сиденье. - А то не правдоподобно получается: рейд, постановление правительства, то да се.
- И ни с чем вернемся. Мне “Болт” рассказывал, - говоривший назвал местного уголовного авторитета, державшего этот оптовый рынок, - что неделю назад тут какие-то азеры объявились. Никому не платят, цену всем перебивают, да и борзые очень. Совсем нюх потеряли, гады! Давай их и закроем!
  - И то правда, - согласился один из коллег. - На какой, говоришь, точке они торгуют?
  Рейд по выявлению лиц, незаконно торгующих спиртным, выдался для сотрудников милиции на редкость удачным. Кроме азербайджанцев, злостных нарушителей постановления правительства, они арестовали еще двух торгашей - несчастных бабушек пенсионного возраста, вышедших на рынок с пятью поллитровками “Московской”.
Правда, азербайджанцы пытались было откупиться, но милиционеры, продемонстрировав редкую для органов УВД принципиальность, отказались даже от даровой водки. Оперативникам требовалось другое: показать видимость работы по выявлению нарушителей, что и было сделано.
На планерке, проведенной в конце дня, начальник отдела похвалил старшего опергруппы, поставив задачу для следующего рейда: минимум три нарушителя.
Впрочем, все милиционеры, от сержанта до начальника, прекрасно понимали: самогоноварение - а именно так называют незаконное производство и продажу спиртного - неискоренимо, как неискоренима любовь россиян к дешевому алкоголю и извлечению нетрудовых доходов. Лови, не лови мелких торговцев, а самогон все равно будет продаваться на каждом углу.
Подпольные советские теневики ворочали сотнями миллионов рублей, имели своих людей во всех сферах, проталкивают собственные интересы в средствах массовой информации и даже содержали на юге страны собственные заводы.
Страна была полностью разложена. А потом главное - не бороться с этими воротилами глобально, а рапортовать наверх: в результате оперативно-розыскных мероприятий задержано столько-то незаконных торговцев спиртным, конфисковано столько-то бутылок самогонки, посажено столько-то мелких торговцев. А уж если торгаши хотят жить спокойно, делиться надо. И овцы сыты, и волки целы. 
После прихода к власти Горбатого жизнь в России постепенно возвращалась на круги своя, в дикий и кровавый омут капитализма. Лидеры преступных группировок, лишившись прежних, относительно легальных источников дохода, вновь деятельно принялись за передел собственности - той, что еще приносила хоть какой-то доход.
Бандиты среднего и рядового звена, страшась увольнения от кормушки, вспомнили о традиционном ремесле: рэкете, вышибании долгов, заказных убийствах. Россия неудержимо скатывалась в пучину криминального беспредела.
Органы МВД оказались явно не готовыми к такому повороту событий. Кто, кроме каких-нибудь фанатиков из МУРа, полезет под бандитские пули, если офицеров стали потихоньку увольнять, если семьям погибших милиционеров стали нерегулярно выплачивать пенсии? Да и тотальная продажность милиции уже вошла в поговорку.
КГБ также не оправдывала надежд: отток классных специалистов во вновь формируемые частные фирмы, интриги между главками, кабинетная чехарда последних лет - все это постепенно выкрошило зубчатку механизма некогда грозного союзного КГБ.
Лубянка погрязла в политических играх: офицеры спецслужб, начисто забыв о служебных инструкциях и профессиональном долге, раздавали телевидению скандальные интервью, сводили друг с другом счеты.
Ситуация усугублялась полным параличом власти: законы, с трудом принятые Думой, по-прежнему не работали. И правительственные аналитики, и журналисты, и рядовые налогоплательщики были едины во мнении: страна готовилась к обвалу,  организованная преступность стала для советской государственности опасностью номер один.
Но бороться с этой опасностью не было ни сил, ни средств, ни по большому счету желания. Власть неотвратимо погружалась в летаргию. Это было подобно смертельной дремоте засыпающего на морозе: стремительное течение несло страну к неминуемой развязке, были подорваны вера и воля, и в мозгу обреченного лишь слабо пульсирует:
- Черт с ним, будь, что будет.
И только немногие вспоминали еще Андропова, при котором пытались навести порядок среди советского криминалитета, ходили смутные и тревожные слухи, о какой-то глубоко законспирированной комитетской и милицейской структурах, созданных для физического уничтожения высокопоставленных бандитов.
Подобная организация действительно зарождалась в восьмидесятых годах, созданная для защиты закона незаконными методами, без оглядки на Генпрокуратуру. Министерство юстиции и Верховный суд, умело регулировали процессы в криминальном мире, при необходимости верша свой собственный суд.
Впрочем, в середине девяностых она была быстро ликвидирована, как неконституционная - очень уж опасным и обоюдоострым оказался никем не контролируемый меч державы.

                51
 
Игошин испытывал постоянное желание убить Удава и Оганесяна. Это было странное и страстное желание, но имевшее, как ему казалось, самые веские и серьезные причины. Он мечтал поквитаться с ними за смерть своего начальника полковника Нестерова.
Серьезность этой причины состояла в том, что, во-первых, все его милицейское воспитание бунтовало против этого. Во-вторых, он опасался попасть впросак и сесть за это убийство в тюрьму. Но это желание было сильнее его.
Он пользовался успехом и привлекал внимание молодых девушек, был изобретателен, служба продвигалась хорошо. И, в-третьих, разногласия между ними были настолько несовместимы, что побуждали его постоянно быть воинственно настроенным к ним.
Игошин родился и вырос в этом подмосковном городке, где летом дома утопали в зелени, пенсионеры во дворе играли в домино, по ночам лаяли собаки, почти в каждом дворе была своя голубятня.
С детства он всегда был в центре компании подростков, был очень улыбчив и отзывчив на чужое горе. За это все к нему хорошо относились, даже в армии.
Только одно из его сокровенных желаний не исполнилось. Он так и не женился на Даше Петровой. На ней женился его сосед по коммунальной квартире грузин Беридзе.
А он, он продолжал ее любить. Как первая любовь, она долго отзывалась болью в его сердце, и он ничего не мог с этим поделать. А Беридзе он не убил, наверное, по той причине, что в реальности был на это не способен.
Не потому, что был на это не способен. Он был так воспитан. Он боялся сказать человеку грубое слово, если этот человек выглядел слабее его, не говоря уже о том, чтобы его ударить.
И хотя ко времени работы в милиции у него уже не было никакого желания убивать Беридзе, ему даже становилось смешно при мысли об этом, но он стал совмещать образы Удава и Оганесяна с Беридзе, ему почему-то снился один и тот же сон.
Он стоит на улице у подъезда, напротив того парадного, где жила Даша. У него в руках пистолет, почему-то с оптикой. Он видит Удава и целится в него, наводит крестик оптического прицела в лоб и спускает твердой рукой курок.
И хотя во сне он ощущает себя мужественным и сильным, и знает, что потом убежит, но именно это не позволяет ему сделать все, что он задумал.  Утром он открывает глаза и не знает, убил он их, или нет.
Он не любил этого сна. Ему от него становилось не по себе. Он часто просыпался в холодном поту. Ему становилось страшно. Неужели, говорил он себе, я такой конченый человек, что даже во сне мне всегда будет сниться глупое желание и напоминать о том, что со мной что-то не так?
Он выходил на кухню и закуривал сигарету.
- Что мне делать? Ведь я совсем другой человек. 
Теперь ему становилось страшно от этого странного сна. Как будто он всерьез хотел их убить, как будто он действительно убийца какой-нибудь. Ведь это не так.
Он прочитал несколько книг по психологии, пытался найти этому объяснение у Фрейда. Психоанализ ему не помог.
- Может быть, где-то там, в подсознании, этот сон и отражал какие-то мои скрытые желания, но мне от этого не легче.
Он ничего не мог сказать о том сне, который жил в нем и постоянно отражался в его загадочном видении. Один психолог сказал ему, что он напрасно придает большое значение этому сну, он вовсе не говорит о его склонности к насилию.
Главное в нем совсем не то, что он убивает врагов. Этот сон означает, констатировал психоаналитик, что он небрежно относится к некоторым аспектам своей жизни, он собственными руками уничтожает возможности иметь удачу и успех. А его враги тут совсем ни при чем.
От этого ему тоже не стало легче. Тем более что ни удачи, ни успеха разгадка этого сна ему не прибавила.
Один его знакомый сказал ему, что надо быть осторожным. Это не он хочет убить, а его хотят убить, пояснил он. Это было еще более странным. Не было ни одного человека на этой земле, которому зачем-то нужна была его смерть.
Потом он перестал разгадывать этот сон. Он к нему привык и понял, что снится он ему не к добру. Этот сон стал для него знаком грядущих неприятностей. Это был роковой сон. Он стал его проклятием.
Что же касается всего остального, то в его жизни исполнилось все самое сокровенное, о чем он мечтал, и о чем даже не мечтал. Игошин получил юридическое образование, стал неплохо зарабатывать, несмотря на экономические трудности в стране. Отбарабанил два года на военной службе без тяжелых последствий.
Неожиданное событие произошло во время его очередной поездки в Москву. Странно было увидеть здесь своих недругов. Но самое поразительное было - увидеть их улыбки, ненавистные ему улыбки Удава и Оганесяна.
Он проследил за ними. Наблюдал, как они прогуливались по набережной Москвы реки, сидели в плетеных креслах в открытом кафе, пили красное вино и улыбались.
Ему повезло, он подслушал их разговор. Оганесян говорил о том, что если бы знал раньше, что все так получится в жизни, то может быть, многое сделал бы по-другому.
- Многое мне кажется бессмысленным, - сказал Оганесян, - особенно в последнее время.

                52

- Жизнь прошла мимо, - говорил Удав, сделав глоток вина, - хотя я всегда стремился жить только хорошо. 
- Ведь оказывается, успех, счастье, - это что-то призрачное. Богатство - иллюзия, одна из самых больших иллюзий в жизни. Я не знаю, но мне кажется, я что-то пропустил в своей жизни. Что-то очень важное. Может быть, ты знаешь, что?
Его до невероятности удивили их слова о смысле жизни.
- Как может этот человек, такой удачливый человек быть недовольным тем, что все так сложилось в его жизни?
- Чем же вы недовольны? - мысленно спросил он у них.
Они вздохнули. Он напряженно слушал. Начал Удав:
- Мне кажется, что всю мою сознательную жизнь меня хотели уничтожить. И вся моя жизнь, как мне кажется, ушла на то, чтобы избежать, или как-то перенести эти попытки уничтожения. Мне диктовали, что и как, и я выполнял, но только за большие деньги.
Продолжил Оганесян:
- То, что я имею в России - это бездарное использование моего труда, это гроши за тяжелую работу. Я устал. И хотя я не знаю, правильное ли это решение, но я коплю деньги, я хочу как можно больше денег каким угодно способом.
  Итак, деньги были для них главным в жизни. За них они устраняли всех вокруг. Для них ничего не существовало на свете кроме денег. Игошину даже стало жаль их. Он по-прежнему имел то, что они никогда иметь не будут. 
- Все-таки я выглядел бледно и жалко на фоне их красивой жизни, я, с моим средним достатком, квартирой, и всем тем, что для многих советских людей было основными ценностями жизни.
- Значит, я снова ошибся. Значит, я сделал ставку не на то? Значит, есть что-то другое, что определяет человека? Углубляясь в эти мысли, я мог бы снова осознать свою несостоятельность, я должен был бы снова во многом усомниться, а мне этого делать не хотелось.
Не знаю почему, но какие-то темные стороны его души оказались вдруг задеты, и он не мог не признаться себе в этом. У него никогда не было брата. Ему было незнакомо это чувство, и вот теперь он почувствовал, что он есть, близкий ему человек, такой же, как он, и они могли говорить, общаться, могли быть друзьями. Но его не стало. И не стало по их вине.
За последние годы Игошин научился дорожить дружбой, хорошими отношениями, доверием, а он, очевидно, понял, что родственных душ не так уж много на этом свете.
И он вспомнил, как с воодушевлением смотрел фильм с бесконечным мордобоем, про крутого парня, или еще про кого-нибудь, - ему это надоело, он вновь видел себя на экране в роли прищурившегося стрелка, поднимающего в руке пистолет.
И хотя он десятки раз убеждал себя, да так оно и было на самом деле, и это могли бы подтвердить все его друзья и знакомые, что он даже птицу не мог убить спокойно, но тот сон не давал ему покоя.
Приехав домой, он рассказал Валерию о своей встрече с убийцами в кафе, но потом упустил их, так как они сели в машину.
- Это те, кого ты хотел бы убить? - спросил друг с улыбкой.
- Завтра, завтра утром надо все выяснить, - решил он.
- Пора нам встретиться и все разрешить.
Ночью ему приснился сон, что, Удав убит во дворе неизвестного дома. В него стреляли, когда он подходил к подъезду. Стрелял профессионал. Его не нашли.
У Игошина в голове сложился план. Ему снилось, что это он старательно целился и стрелял в Удава и Оганесяна, а затем бесшумно  уходит с места события.
И правительственные аналитики, и журналисты, и рядовые налогоплательщики все чаще и чаще задавались вопросом: что делать? Но ответа на этот вопрос так и не находили.
Впервые за последний год Игошин имел возможность отдохнуть по-настоящему. С полгода назад он завершил одно удачное дело, в ходе которого была арестована банда квартирных воров, изъяты и конфискованы в доход государства громадные ценности, уничтожены опасный преступник и его хозяин, за плечами которых было несколько убийств.
Это дело ему поручил перед смертью полковник Нестеров год назад. Алексей Сорин, по кличке “Удав”, попал в поле зрения Нестерова совершенно случайно, и если бы не этот случай, то, вполне возможно, он до сих бы пор  по приказу своего хозяина Оганесяна убирал неугодных тому лиц.
В частности одного крупного милиционера, который стоял так высоко, что Оганесян просто предпочел его убрать с помощью Сорина, организовав несчастный случай.
Все было осуществлено столь искусно, что назначенный Генпрокуратурой следователь по особо важным делам развел руками и закрыл дело с резолюцией несчастный случай, а погибшему были устроены роскошные похороны, на которых присутствовала почти вся милиция города.
Найти Сорина удалось чисто случайно. Он был одиноким волком и всегда действовал без помощников и ассистентов. В лицо его не знал никто. Все контакты с ним проходили через Оганесяна.
Именно поэтому его так трудно было вычислить. Однако было ясно, что преступления - дело рук одного и того же убийцы: настолько характерен был его почерк.
Лучшие сыскари МУРа в буквальном смысле сбились с ног, пытаясь выйти на след убийцы, но все было тщетно. Всплыл он чисто случайно, когда разрабатывали Оганесяна. После его нелепой смерти Игошин и взял на себя задачу мстителя.
Трудно сказать, какую роль сыграли опыт и знания Игошина, а какую Божье Провидение, но факт остается фактом: вмешался господин случай. Но известно, что случай помогает только тем, кто его действительно ищет и ждет.
Взявшись за это дело, Игошин первым долгом засел за изучение всех документов, нарытых следственными бригадами, занимавшимися преступлениями Удава.
Потратив на них больше двух недель, Игошин пришел к выводу, что в этих документах нет даже намека на подсказку, с чего начинать ему самому.
Игошин понял, что здесь нужен какой-то совершенно оригинальный подход к делу. Но какой?  Игошин взял небольшой отдых и постарался максимально отвлечься от мыслей об Удаве.
Прошло несколько дней, и однажды он, как обычно, просматривая газеты, наткнулся на статью одного довольно известного журналиста, пишущего на криминальные темы.
Этот писака сетовал на то, что современные милиционеры не используют опыт известных героев и не читают выдержки из криминальной хроники большинства крупных газет.
Журналист был уверен, что опытный детектив всегда сумеет в куче шелухи отыскать зерно истины в любой публикации о преступлении.
Почему-то эта статья запала Игошину в голову и не давала покоя, пока он всерьез не взялся за изучение всех последних материалов о криминале в периодической печати.
                53

А чтобы работа двигалась успешнее, он решил воспользоваться газетной хроникой. Игошин не сомневался, что там найдет газету, в которой будут собраны воедино все статьи о преступлениях, опубликованные по всей стране. Он оказался прав: такая газета нашлась и называлась “Криминал”.
Дни шли за днями, Игошин внимательно изучал эту газету, но ничего заслуживающего внимания не находил. Но однажды он прочитал, что самая прибыльная торговля, это торговля продуктами питания.
Трудно сказать, почему Игошин обратил внимание именно на эту статью. То ли удача, то ли интуиция привлекла его внимание о баснословных барышах, но он решил повидаться с одним таким торговцем.
Через свои связи он нашел этого торговца и встретился с ним. К удивлению Игошина, тон его ответов был очень сдержанным, и Игошин даже хотел отказаться от продолжения общения с ним.
Но затем задал вопрос на удачу о том, правда ли что Оганесян является самым крупным торговцем продуктами в городе. Тот усмехнулся и ответил, что если армянин не самый крупным, то один из крупных, и поделился тем, что рассказал о его телохранителе, с которым все боятся связываться и за глаза называют Удавом. Говорят, что многих из должников Оганесяна Удав отправил на тот свет.
Остальное стало делом техники. Все свое свободное время он тратил на слежку за Оганесяном. Вполне вероятно, что некоторые его близкие в этот момент, услышав маловразумительное объяснение такому поведению Игошина, покрутили бы многозначительно у виска указательным пальцем. И были бы правы: Игошин и сам не мог бы объяснить, почему так поступил.
Вот и Игошин не стал копаться в причинах своих действий. Сейчас, внимательно наблюдая за дорогой, он думал только об одном: какую точную зацепку ему дал этот источник, и интуиция его не подвела.
Он нашел квартиру, которую использовал Оганесян для встреч со своей блондинистой дивой. Игошин даже разглядел эту диву. Она была маленького роста с округлыми формами тела.
На вид ей было не больше двадцати. Ожидая своего Ашотика, она всегда одевалась в коротенький полупрозрачный красный халатик, в котором и разгуливала по квартире. 
Выброс адреналина в кровь Игошина был настолько сильным, что в висках застучали тысячи молоточков.
- Я нашел тебя, гадина. Товарищ полковник, здесь я и рассчитаюсь за вас.
Игошин понимал, что его стремление к справедливому наказанию убийцы несбыточно, улик никаких, да и сам убийца в убийстве никогда не признается.
Но кто-то должен совершить это возмездие, иначе убийца  почувствует свою безнаказанность, и будет совершать убийства и впредь. Он не стыдиться своего стремления к мести, точно так же, как и стыдить за это кого-либо другого, совершенно неоправданно и бесполезно.
При этом он понимал, что чувство мести вызвано не возвышенными человеческими стремлениями, а самыми настоящими инстинктами, доставшимися ему в наследство от далеких предков.
Месть - в общем-то, чувство достаточно примитивное, или, как еще говорят в таких случаях животное, и характерна для человека не как для царя природы, а как для части дикой природы и конкретно части ее биосферы.
Именно поэтому о мотивах мести гораздо лучше скажут биологи, а точнее, этологи. Этология - наука, изучающая поведение человека, продиктованное природой. С точки зрения этологии месть служила для защиты людей от определенного вида хищников.
Если в стаю животных вторгался хищник, то остальные члены стаи нападали на агрессора и отбивали силой труп своего собрата, да еще и всем скопом причиняли хищнику чувствительные телесные повреждения.
Однако делали они это с единственной целью: не дать хищнику съесть представителя их вида, не допустить возможности закрепления у него рефлекса, что она такая же особь, как они - это пища.
Иными словами, после такой реакции агрессор вполне мог сделать вывод, что с представителями данного вида лучше не связываться. Кстати, обратите внимание: такой способ защиты характерен только для стаи - сообщества с явно выраженной иерархией.
Для стада животных подобное поведение нехарактерно. В связи с чем, кстати, именно стадные животные: антилопы, овцы, козы и люди, в основном и являются едой для хищников.
И точно так же человеческий обычай кровной мести основывается на той же самой программе предков: представителей нашего вида, иными словами - нас, нельзя безнаказанно убивать.
То есть получается, что, стремясь к отмщению за кровь своих близких, человек в итоге защищает сам себя. Свою, если хотите, будущую безопасность. И опять же, это стремление в принципе совершенно естественно.
На той же самой программе основана уже вся наша человеческая война за труп человека. Известно, что для воинов нет большего позора, чем оставить на поле брани своих мертвецов на поругание врагам.
Но и это основано не на возвышенных человеческих чувствах, а на тех же программах предков: ни одного своего мы не дадим противнику на растерзание.
История знает много примеров, когда кровопролитные сражения разгорались и продолжались только из-за того, что две воюющие стороны отбивали друг у друга труп убитого воина.
С точки зрения логики в таких схватках нет никакого смысла, ибо в результате потери становятся все больше. Но, тем не менее, воины с обеих сторон продолжают отбивать у врагов все новые и новые тела своих соратников.
Здесь становится явно видно, что месть это способ самосохранения. Он должен вопреки закону уничтожить того, кто причинил ему боль.



                54

Сегодня Ашот чувствовал себя на подъеме, он прокрутил крупную сделку, выгодно толкнул на север крупную партию сливочного масла, смешав его перед этим наполовину с маргарином. Картины тоже хорошо пошли. Спасибо Седому и Алику. Это надо было непременно отметить. Да и девочка заждалась.
Машина подъехала к дому. Ничего подозрительного нет. Правда, у подъезда стоял, потягиваясь, одинокий молодой человек, видно вышел  выносить мусорное ведро из квартиры.
Еще раз, оценив обстановку, телохранитель подошел к “Волге”, открывая дверцу хозяину:
- Все чисто, шеф!
- Да ладно тебе, смотришь за мной, как за малым ребенком, - проворчал Ашот Самвелович, выходя из машины. - Кого мне в этом городе бояться? У кого на меня здесь рука поднимется?
Хлопнув дверцей, он двинулся к черному проему подъезда. Телохранитель шел впереди. Отброшенное с силой цинковое ведро произвело такой грохот, что Удав, идущий впереди, резко обернулся.
Этого времени хватило Игошину, он быстро выхватил из-под свитера маленький пистолет “Вальтер” с глушителем. Рука телохранителя инстинктивно потянулась за спину, где за поясом брюк постоянно находился “ТТ”, но парень оказался проворнее.
Короткий хлопок прозвучал почти неслышно, и Алик, так и не успевший достать свое оружие, отброшенный силой выстрела, отлетел к стене: на лбу его, как раз между бровями, чернела круглая точка.
Затем выстрел в хозяина роскошной “Волги”, который даже не успел отреагировать, - после точного одиночного выстрела, он, обливаясь кровью, рухнул навзничь.
Ведро, громыхая, продолжало кататься по двору. Выстрелов никто не слышал. Все во дворе удивленно уставились на двух падающих людей.
- Мало ли людей падает на улице?
Дальнейшие действия молодого человека отличались четкостью и продуманностью. Убыстряя шаги, парень направился через проходной двор в сторону улицы “Зеленина”, где его уже поджидала тусклого цвета “копейка”. Еще минута - и неприметный “жигуленок” растворился в автомобильном потоке Садового кольца.
Милиция прибыла к месту происшествия спустя полчаса - жильцы дома, заслышав сирену, сразу же высыпали на улицу. Личности убитых были установлены по найденным в карманах документам, деньги, ценные вещи и оружие не прельстили убийцу, что прямо свидетельствовало о заказном характере преступления.
Ашот Самвелович Оганесян, директор магазина “Продукты” на Рязанском проспекте, проходящий по делу оперативной разработки “Торгаш”, а также сотрудник того же магазина Сорин Алексей Сергеевич по кличке “Удав”, ранее проходивший срочную службу в морском спецназе, и исполняющий при Оганесяне обязанности личного телохранителя, были убиты на месте.
Прокурор района, который появился во дворе дома на улице Расковой в сопровождении милицейских чинов спустя два часа, с ходу выдал  журналистам рабочую версию происшествия: налицо заказное убийство. Впрочем, это было понятно и без его заявления.
Потом Игошин еще несколько раз звонил следователю, выяснял, как идет дело. Убийцу не нашли. Жена Оганесяна жаловалась на местных следователей, но, естественно, так ничего и не добилась.
Валерий с потаенной улыбкой как-то сказал Игошину:
- Неужели тебе не понятно, что это как раз тот случай, когда убийц не находят?
Ни в Оружейной палате, ни в Алмазном фонде Валерий с Игошиным никогда больше не видели конфискованных бриллиантов, которые им довелось рассматривать ночью в маленьком домике деревеньки “Видное”. Они перешли к новым хозяевам, чтобы продолжить свою новую кровавую и тайную историю.
А потом друзья стали все реже и реже вспоминать об этом деле. Игошин никак не мог внутренне примириться с тем, что уважаемого им полковника Нестерова убили просто так, чтобы замести свои следы, безнаказанно, легко, как убивают скот, и никому не было до этого дела, и никого не интересовал вопрос справедливости.
Простые люди привыкли к тому, что справедливости на этом свете уже нет, и не будет. Игошин доказал себе обратное. Только  после смерти Удава и Оганесяна он стал спать спокойно.