Кадеты

               



                Повесть.
               


                Книга первая:


                “Кадеты”.




               
                Заякин Б.Н.







                “Офицерам и преподавателям
                Казанского суворовского военного
                училища посвящается”.
               









                Поселок Томилино - 2006 год.
                1

КАЗАНСКОЕ СУВОРОВСКОЕ ВОЕННОЕ    
                УЧИЛИЩЕ.

20 июня 1944 года была издана директива Командующего войсками Приволжского военного округа, которой предписывалось: “Во исполнение Постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) от 21 августа 1943 года сформировать в городе Казани суворовское военное училище”.
12 августа училище было размещено по адресу: город Казань, улица Толстого, дом 14, на месте бывшего военного госпиталя.
Суворовские военные училища, сокращенно СВУ, в Советском Союзе были созданы в целях  обустройства, обучения и воспитания детей воинов Советской Армии, флота, партизан, рабочих и колхозников,  погибших в годы Великой Отечественной войны.
Наименование суворовские они получили в честь великого русского полководца Александра Васильевича Суворова. 2 октября 1944 года считается началом отсчета истории Казанского Суворовского военного училища.
В 1967 году к абитуриентам, поступающим в Казанское суворовское училище, выдвигались следующие требования: они должны иметь неполное среднее образование, по окончании училища должны поступать в высшие военные училища Сухопутных войск Вооруженных Сил СССР. Училище комплектовалось подростками 14-ти лет, со сроком обучения 3 года.
Четырнадцатилетние мальчишки, поступившие в училище, помимо общеобразовательных дисциплин должны были получать знания и по военным специальностям.
Обучение и жизнь воспитанников были организованы в соответствии с воинским распорядком и с учётом их возраста. Воспитанники объединялись во взводы и роты, командирами которых являлись офицеры.
Обязанности командиров отделений в 10-х классах и заместителей командиров взводов выполняли суворовцы, для них были учреждены специальные воинские звания - “вице-сержант” и  “вице-старший сержант”.
Училище располагало опытными преподавательскими кадрами, имело хорошую учебную базу, было оборудовано необходимыми техническими средствами, кабинетами, прекрасной библиотекой, имело спортивный зал и свой летний учебный центр.
В свободное от учебы время всем воспитанникам предоставлялась возможность заниматься спортом, музыкой, литературой, расширять свои знания в предметных и творческих кружках; приобретать навыки практического вождения военных автомобилей и боевой техники.
Только училище, с его железной воинской дисциплиной, основательно встряхнуло, закалило и воспитало Алексея Снегова военным человеком, дало знания на всю оставшуюся жизнь, за что он ему бесконечно благодарен.
                2

В июне 1967 года Алексей Снегов окончил восьмилетнюю школу в городе Казани и перед ним встал извечный русский вопрос:
- Что делать?
Впереди было только два пути. Продолжить обучение в десятилетней школе, где работала учителем географии его мама, но тогда ей станет известно обо всех его хулиганских проделках, или поступать в другую школу?
Перевод в другую школу тоже ничего хорошего не сулил, от опеки и контроля со стороны мамы ему все равно не избавится. И тогда родилось простое и гениальное решение - суворовское училище. Только там он укроется навсегда от жесткой материнской опеки.
Трудность состояла в том, что поступить в суворовское училище было не просто. За подготовку необходимых документов взялась его мама, а заодно подключила к этому вопросу всех своих и отцовских знакомых.
По сравнению со школьными требованиями к уровню знаний суворовские требования к испытуемым на экзаменах были очень высоки.
Все лето Алексей занимался подготовкой к экзаменам с мамиными знакомыми учителями. Учил русский язык, математику, физику и химию, особенно налегал на английский язык.
Он сразу понял, что все восемь лет в школе просто валял дурака. Знания повышались, но не так быстро, как бы ему  этого хотелось. Как говорят:
- Дорога ложка к обеду!
И вот он и еще несколько десятков недорослей из казанских школ, сдают экзамены в аудиториях Казанского суворовского военного училища.
Итог: русский сочинение письменно - два, литература устное собеседование - четыре, физика - три, английский язык - два, физическое развитие - пять.
- Пролет, в училище он не попадает. Что делать? Домой он не вернется. Стыдно. Вывод один - ждать до полной победы. Какой? Надо высидеть до конца, авось - примут?
И вот они, сорок пять человек, все те, кто из числа казанских ребят не набрал нужного проходного балла для поступления в училище, решили взять командование училища на измор.
Каждое утро в девять часов они являлись в училище, ожидая весь день в парке  своей участи. Постепенно, день за днем, их становилось все меньше и меньше.
Одним просто надоело бесцельное ожидание, другие забирали свои документы и устраивались в прежние школы, третьих уговорили родители бросить это бесполезное занятие.
Их осталось пять человек. Уже три дня, как начались занятия в школах, а они с понурыми головами все продолжали ждать. И вот третьего сентября к ним вышел начальник учебного отдела училища полковник Камардин Б.Н., в будущем кличка “Педант”, и объявил, что их, всех пять человек, принимают в училище сверх штата, так как за время учебы возможна естественная убыль учащихся, которую они должны будем восполнить.
Их счастью не было предела. Снегов бросился к телефону автомату звонить маме о самом счастливом событии в своей жизни.
- Мама, ура, я суворовец!
Так Снег навсегда покинул отчий дом. Он бесконечно благодарен своей маме за то, что она подсадила его на древо знаний, а наверх он уж вскарабкается сам.
На военную службу он ушел, чтобы не быть больше обузой для матери и еще потому, что армия обещала ему немедленное избавление от опеки ненавистной для него школы с ее английским языком, новизну ощущений, трёхразовое питание и плюс неплохое жалование.
  Школа без особого сожаления рассталась с ним, а армия охотно, как родная мать, приняла. Это было то, что ему было нужно.  Кругом только мужчины, техника и оружие, ни каких женских сюсюканий, всё стало ясно и понятно. Ему это очень нравилось, да и времени на обдумывание будущего не было.
В день приема в училище им выдали черные зимние шерстяные гимнастерки, белые летние полотняные гимнастерки, черные шерстяные брюки с алыми лампасами на боку, повседневные юфтевые сапоги, выходные черные хромовые ботинки, зимние и летние портянки, нижнее белье, шинель, шапку, черно-красную фуражку, черный кожаный ремень с пряжкой, а также парадную форму одежды.
Новый широкий кожаный ремень с пряжкой, которую они назвали “бляхой”. Когда они все это одели на себя, то долгое время не могли на себя налюбоваться в зеркало. Какими красавцами они казались себе?
Ребята с радостью вертелись возле зеркал, разглядывая себя в красивом парадном мундире со стоящим воротником, с золоченой нашивкой и множеством блестящих пуговиц.
На алых погонах были выведены  надписи золотом “КзСВУ”. Парадная форма предназначалась только для праздничных и торжественных дней.
Их седьмая рота разместилась на втором этаже основного корпуса здания училища. Парадной лестницей пользоваться запрещалось, они пользовались ею крайне редко, да и то преимущественно только тогда, когда этого не могли заметить офицеры-воспитатели.
Поэтому каждому такому путешествию предшествовала своеобразная разведка обстановки. Обычно они поднимались и спускались вниз по боковым лестницам, в том числе при следовании на занятия, или в столовую.
В столовой они сидели за квадратными столами по 4 человека. Во время приема пищи дежурные офицеры-воспитатели следили за их поведением за столом и манерами. В дальнейшем это стало для них привычным. Довольно часто им перед обедом давали по ложке рыбьего жира, как в детском саду.
На парадной лестнице училища между первым и вторым этажом размещался огромный портрет великого русского полководца А.В. Суворова. Им  предстояло реально претворить в жизнь его заповедь: “Тяжело в учении - легко в бою”. С именем этого полководца они будут еще долго идти  по нелегким дорогам армейской службы.
Звание суворовца для них стало символом веры и преданности Родине, чести и воинского братства. Постепенно налаживался учебный процесс по общеобразовательным дисциплинам, началось втягивание в размеренную армейскую жизнь, которая регламентировалась строгим распорядком дня училища и воинским уставом.

                3

Училище размещалось в большом трехэтажном здании бывшего института благородных девиц, в котором во время Великой Отечественной войны размещался военный госпиталь.
Большую часть территории училища занимал старинный  ухоженный парк, а также стадион, подсобный сад, тир и хозяйственный двор с гаражом. Перед парадным входом в училище стояли  две старинные пушки-гаубицы и памятник Ленину.
С тыльной стороны здания имелся огромный строевой плац, на котором проводились общие построения училища. Там же располагался известный афоризм Суворова, в котором точно и емко отражалась суть воинского устава: “О воин, службою живущий! Читай устав на сон грядущий, а утром, ото сна восстав, читай усиленно устав”.
На плацу они ежедневно учились маршировать  строевым шагом, а также проходили торжественным маршем  мимо стоящих на трибуне офицеров и наших родителей. С этого плаца начинался их торжественный марш в город, когда училище строем выдвигалось к центральной площади для участия  в праздничных мероприятиях.
Каждый класс представлял собой отдельное учебное помещение, кото¬рое именовалось взводом. Взводы входили в учебную роту. Взвод имел свою классную комнату, свою спальню. За каждым суворовцем была закреплена собственная полови¬на парты, где хранились все их школьные принадлежности.
У каждого суворовца имелась личная койка, металлическая с пружинной сеткой, индивидуальная тумбочка для умывальных и личных принадлежностей, которых у них было не так уж много. Они жили по замечательному принципу великого Суворова: “Солдат встал, то и готов”.
Одновременно в училище обучалось девять рот - по три взвода в каждой роте, с девятого по одиннадцатый класс. Каждая рота размещалась отдельно и имела свои общие помещения: ленинскую комнату, туалет, умывальник, вешалку для шинелей, каптерку для хранения ротного имущества, кабинеты преподавателей и офицеров-воспитателей, а также кабинет командира роты.
Кроме обычных классов в училище были отдельные кабинеты по некоторым предметам, требующим специального оснащения для проведения теоретических занятий и лабораторных работ.
Третий этаж основного здания занимал огромный зал, который вмещал весь личный состав училища при проведении особо торжественных мероприятий.
Не знаю, кто и почему, но ему дали кличку  “Снег”, видимо, по фамилии. Почти каждый суворовец имел свою кличку, которая потом сохранилась за ним на всю жизнь.
Особенно они любили наряды по кухне, там вволю можно было наесться вкуснейшей кислой капусты и свежей моркови, которую они часто даже и не мыли - чистили кожуру обломками стеклышек, и ничего - не болели.
Баба Катя, которая работала в училище еще с войны, угощала их свежеиспеченными булочками с маслом, которые они запивали вкуснейшим компотом.
Наряд по кухне заключался в том, чтобы таскать овощи из подвала на кухню, чистить и выполнять всю подсобную работу. Помнится, как всех их поразил утром 9 мая любимый начальник продовольственной части Остапчук, по прозвищу “Повидло”, когда на торжественное построение училища он вышел во всех своих регалиях.
Боже мой, на его пиджаке сверкали два ордена “Красной Звезды”, три медали “За Отвагу”, орден “Солдатская Слава” 3-й степени и множество разных медалей. “Вот тебе и Повидло!” - восхищение перед ним  сразу возросло в несколько раз.
Там же, на кухне, они и частенько скрывались от занятий. Ему повезло, Снег установил своеобразный рекорд - целый месяц скрывался на кухне от учебного процесса, но бдительный взводный “Гриня” все разнюхал и быстро восстановил статус “Кво”, отправив его матюками и сапогами из кухни обратно в учебный класс, на занятия.

                4

 Основная заслуга училища состоит в том, что всех их воспитали и вырастили в духе любви и безграничной преданности своему Отечеству. В этом и заключалась высшая цель и призвание всего коллектива их любимых офицеров и преподавателей.
Все они обладали не только высокими общечеловеческими качествами, но были и квалифицированными специалистами в разных областях знаний.
Самое главное, что они любили суворовцев, как своих детей, и делали все возможное, чтобы вложить в них крепкие и прочные знания на всю жизнь.
Только сейчас Снег понял, каких трудов им это стоило. А ведь их работа не заканчивалась только уроками.
Практически по каждому изучаемому предмету у них работали кружки при соответствующих кабинетах, регулярно устраивались различные конкурсы и семинары по русскому языку и литературе, математике, физике, химии,   иностранным языкам, не говоря уже о соревнованиях по различным видам спорта.
Каждый из преподавателей имел свою особую манеру изложения учебного материала и проверки его освоения, специальные приемы поддержания их активности на уроках. 
В каждом стиле преподавания присутствовали особенности, которые заставляли их с большим старанием относиться к освоению именно их предметов.
Так, преподаватель физики майор Николай Иванович Баринов был учителем, как говорят в народе милостью божьей. Его уроки были всегда интересны. Частыми были лабораторные работы, на которых они сами могли воспроизвести показанные ранее опыты.
Иногда они сопровождались замыканиями, вспышками и искрами. И преподавателю надо было очень внимательно следить, чтобы они обошлись без «жертв».
В результате они довольно хорошо разбирались во всех областях физики - оптике, акустике и электричестве. Но отвечать ему на уроках считалось опасным делом, можно было за неправильный ответ запросто схлопотать куском мела в лоб. Человек он был вспыльчивый и нервный.
Слушать отвечающего он любил из дальнего угла класса. Есть где размахнуться. Если только отвечающий сознательно нес полную околесицу, следовал замах и кусок мела летел в доску.
Отвечающий, весть усыпанный битым мелом и с двойкой в журнале, с позором возвращался на свое место. Новая жертва избиралась для нового метания. Несмотря на его веселые методы преподавания, все его очень любили, обиженных не было.
Знаток русского языка и литературы Самуил Яковлевич Минкин. Со страстью и терпением он прививал им умение писать по-русски грамотно и без ошибок, отмечать в литературных героях присущие только им характерные обороты речи и литературные выражения, черты характера и стиль эпохи.
- Характеристику литературных героев надо пересыпать бриллиантами авторской мысли, - любил он неустанно повторять на уроках.
Только он так язвительно и саркастически улыбался, ставя очередную двойку в журнале за незнание предмета. Только он один обошелся без характерной клички за годы учебы. Только его старой русской педагогической школе суворовцы обязаны тем, что полюбили литературу и русский язык, научились правильно писать, стали грамотными людьми.
В течение всего периода обучения преподаватели неустанно завоевывали их внимание и интерес. Практически в училище не было неинтересных предметов. Даже  химию, которую Снег абсолютно не понимал в школе и всячески избегал, и то сумели вложить в его глупую голову.
Но основное, что заставляло суворовцев учиться хорошо, хотя понимание этого пришло много позднее, так это стремление быть достойными той любви и заботы, которыми офицеры и преподаватели окружили их.
Суворовцы значительно опережали по уровню знаний своих сверстников из гражданских школ по всем предметам. Наряду с этим они имели заметный рост в области физического воспитания, работоспособности, организованности, более крепкое здоровье. Почти никто из суворовцев не болел простудными  заболеваниями.
В чем же секрет успеха? Этому способствовала сама внутренняя обстановка в училище, сам его дух, необходимость регулярно выполнять все задания, обязательность самоподготовки и более заметная состязатель¬ность  между суворовцами.
Но главное все же - в уровне подготовки преподавательского состава. Весь свой пламенный энтузиазм, всю свою искру божью они обратили на них, отдавая им все свои силы и свободное время.
Их отношения с преподавателями имели свои определенные особенности, вытекающие из общей воинской направленности обучения и воинского уклада суворовской жизни.
Практически все преподаватели были офицерами. Этим определялось все. Даже женщины, преподававшие иностранные языки, химию и литературу усвоили этот кодекс поведения.
Снег просит прощения у тех преподавателей и офицеров-воспитателей, о которых здесь не упоминает. Это не потому, что суворовцы о них не помнят, а только благодаря ограниченному объему книги.
Но все же хочется с благодарностью хотя бы перечислить их фамилии. Это преподаватели: русский язык и литератур - Минкин С.Я., французский язык - Булацель С.А. и Булацель О.М., математика - Смиренская Н.А., история - Тозоровская Ж.В., география на французском языке - Фейсханова И.А., история на французском языке - Дижбак Ф.И., химия - Малышева Л.Т., биология - Яковлева И.В., военный перевод на французском языке - майор Скрипник В.Т., физика - майор Баринов Н.И., литература на французским языке - Сосновская М.Д. - “Репусантиха”, как мы ее прозвали: “Я не красива, но чертовски мила”, ее любимое выражение о себе, биология на французском языке - Бахтиярова А.Г. 

                5
 
В училище происходила постоянная ротация офицерского и сержантского состава - одни увольнялись в запас, других переводились к новым местам службы, на их место приходили новые люди.
Трудно переоценить роль и вклад каждого из командиров рот, офицеров-воспитателей, старшин рот и других работников в дело  воспитания суворовцев.
Их труд и дела живут в памяти каждого воспитанника, так как суворовцы постоянно находились в поле зрения своих воспитателей и учителей, которые отдавали им все свое сердце вместе со знаниями, жизненным и армейским опытом.
Командный состав училища, все офицеры и преподаватели стали воспитателями ребячьих душ, которые им доверили, заменили им родителей.
Почти все офицеры и сержанты училища являлись участниками Великой Отечественной войны, прошли суровую фронтовую школу, имели боевые награды за мужество и отвагу в боях с врагом.
Это были преданные своему делу и воинскому долгу люди, с высоким сознанием, посвятившие лучшие годы своей жизни мальчишкам в военной форме.
          Суворовцы ими очень гордились и старались во всем подражать. Им, малолетним пацанам, они заменили родных отцов, любили и оберегали их, учили тому, что пригодится в будущем в мирной жизни и на войне.
В памяти Снега навсегда сохранился его взводный командир, бывший кавалерист, майор Гришин с ласковым и домашним прозвищем “Гриня”. Казалось, что он совсем не уходил домой и всегда был с ними, и днем, и ночью.
 Под стать ему были и все остальные взводные воспитатели, ротные командиры и служащие училища: бывший пограничник старшина роты   “Браво”, командир роты подполковник Андрюшин В.И., любимый начальник кухни “Повидло”, добродушный начальник политотдела училища полковник Чертков - “Кажется”, и начальник училища, боевой генерал-майор Смирнов А.П. - “Сашка Рваный”, их кумир и умница.   
В училище вся их жизнь раз и навсегда была распределена по минутам расписанием занятий:  русский язык, литература, физика, химия, танцы, иностранные языки, математика, бег, лыжи, плавание, фехтование, борьба, бокс, строевая подготовка, рытье окопов, вождение боевых машин, повседневная работа на кухне, заготовка и засолка капусты, огурцов, чистка картошки, наряды по роте, натирание полов, чистка оружия, стрельба, занятия на полигоне, летние лагеря, наведение чистоты в туалетах и умывальниках -  вот далеко не полный перечень всего того, чему их учили и тренировали,  без чего нет настоящего мужчины и солдата.
Учебный день в училище был строго регламентирован. Начинался он с подъема в семь часов утра. Затем физическая зарядка, умывание, завтрак, классные  занятия, обед, прогулка в парке, подготовка домашнего задания, ужин, свободное время, в десять часов вечера - отбой. Офицеры-воспитатели безотлучно находились возле своих воспитанников.
Во время медицинского осмотра члены приемной комиссии врачи-женщины были особенно придирчивы к состоянию нашего здоровья и не могли сдержать жалости к отдельным худым и болезненным ребятам.
Руководству училища приходилось через различные инстанции пробивать вопросы обеспечения всем необходимым воспитанников: начиная от вопросов питания и кончая снабжением школьным имуществом.
Для суворовцев был определен следующий кодекс поведения:
- упорно и настойчиво овладевать знаниями, чтобы стать культурным офицером и принести, как можно больше пользы Родине;
- систематически заниматься физкультурой и спортом;
- беречь военное и народное достояние, бережно относиться к имуществу училища;
- держать себя с достоинством и честью, дорожить мнением товарищеского коллектива и считаться с ним;
- строго выполнять правила личной гигиены.
Эти обязанности стали нормой их жизни на долгие годы, а обучение всему этому возлагалось на командно-преподавательский состав училища.
Нелегко было на первых порах офицерам-воспитателям и их помощникам прививать суворовцам навыки армейской жизни. Все надо было начинать с нуля.
Каждого суворовца следовало научить быстро одеваться по утреннему подъему, выбегать, несмотря на ненастную погоду, на физзарядку, обучить правилам личной гигиены - умываться по пояс, чистить зубы, заправлять свою постель.
От каждого требовалось соблюдение правил ношения обмундирования и соблюдение формы одежды. В этом отношении никому из суворовцев не было послабления.
Непросто было научиться аккуратно и быстро подшивать подворотничок к гимнастерке, чистить латунные пуговицы, гладить брюки и наводить лоск на сапоги. Сколько было пролито слез, когда непослушная иголка впивалась в пальцы?
Сколько неприятностей и неудобств на первых порах доставляли им  кальсоны и нательные рубашки. Нелегко было  правильно подобрать по размеру обмундирование, головной убор и обувь. Для многих ребят приходилось ушивать гимнастерки и брюки, а в фуражку вкладывать по нескольку газет.
Им еще рано было думать о воинском форсе, но своей военной формой они очень дорожили. А старшие суворовцы уже знали цену красоте своей формы и носили ее с особым шиком.
Нелегко им давалась на первых порах строевая выучка. Занятия по строевой подготовке проводились каждый день. Если в старших ротах строевые приемы усвоили давно, то для них эти занятия были в новинку. Но они быстро усвоили эту премудрость и даже полюбили их.
- Без отличной строевой выправки не может быть отличного офицера. - Эти слова Грини навсегда поселились в их душах.
Офицеры и сержанты, проявляя большое терпение, прививали им все необходимые навыки и постепенно добились строевой слаженности во взводах и ротах.
Каждый день перед отбоем все подразделения выходили строем на вечернюю прогулку, и тогда далеко за окрестности парка разносились задорные строевые песни.
У каждой роты была своя любимая песня, которую она пела во время передвижения по улицам города, вызывая восхищение у прохожих и зависть у мальчишек, сопровождавших суворовский строй. Особенно красочными становились выходы всего училища в город, когда их сопровождал военный духовой оркестр.
Кроме суворовского в Казани располагались еще два высших военных училища: танковое и зенитно-ракетное.

                6

В дальнейшем суворовцы и курсанты стали соперниками во всех городских мероприятиях, как в праздники, так и в будни, принимали активное участие во всех спортивных соревнованиях.
Не умаляя опыт курсантов, надо отметить, что уже скоро они во многом  начнем действовать с ними на равных, а солдат будут превосходить во всем. Так между ними установились самые добрые отношения.
Очень быстро между всеми суворовцами возникла самая тесная дружба, за короткое время все ребята сдружились. Почти одинаковая судьба уравняла их во всем.
Старшие суворовцы всегда опекали младших, не допускалось никаких грубостей, издевательств и унижений. Младшие в старших товарищах видели своих покровителей, у них появились свои кумиры, которым стремились во всем подражать.
Конечно, не следует считать, что вся их жизнь в училище протекала гладко и без трудностей. Уборка спальных помещений и классов, стадиона, плаца, территории парка - все это ложилось на их плечи, нянек не было, все надо было делать самим, это армия, а не институт благородных девиц.
Командованию во всю занималось различными хозяйственными заботами. Всю осень мы во главе со своими командирами занимались заготовкой на зиму овощей.
Боевая задача была выполнена, и училище смогло нормально перезимовать. Все последующие годы они продолжали активно заниматься уборкой и заготовкой овощей на зиму.
В первые месяцы после поступления в училище был установлен карантин, не разрешались увольнения в город и свидания с родственниками. Но невозможно было забыть своих родных и близких, они скучали по своим отцам, матерям, сестрам, братьям и бабушкам.
Преподавательницы, работницы столовой, библиотеки и медпункта  относились к ним, как к родным сыновьям. Ребята в этих женщинах находили сходство со своими матерями.
Они вкладывали в них всю свою душу. По-матерински заботились о суворовцах, давали им глубокие знания, могли пошутить и сказать добрые и ласковые слова, но вместе с тем могли и строго спросить за малейшую провинность.
Казарменные условия, строгий распорядок дня и уставные требования командиров тяжело воспринимались всеми. Но сам уклад жизни в училище требовал от ребят мириться с таким положением и беспрекословно выполнять их. Приходится поражаться выдержке и терпению офицеров и старшин, их самообладанию в обращении с суворовцами.
В училище происходила закладка основных принципов подготовки элитных воинских кадров: грамотных, умных, с широким военным кругозором - это время было самым главным, самым ответственным и потому самым запоминающимся.
Снег усиленно продолжал читать историческую и военно-мемуарную литературу, за что его приняли в училищный исторический кружок. Учитель советовал ему заняться исторической наукой, но только армия пленяла и манила его к себе. Снег видел себя только строевым офицером. 
Особенно он полюбил стрельбу из всех видов оружия, в результате   чего сумел добиться отличных результатов. Несмотря на занятость, они научились выкраивать свободное время и на посещение театров, музеев, кинотеатров, а также на увольнение домой.
Здесь собрались мальчишки из всех слоев общества. Тут были представители военных династий, “военная косточка”, и ребята из  гражданских семей.
 Все они быстро познакомились и очень подружились. Все у них было поровну, раз посылка из дома, то одна на всех и она делилась между всеми без остатка, один прочитал интересную книгу, значит, она потом читалась и обсуждалась всеми.
 Они вместе смотрели одни кинофильмы, ходили в одни наряды и носили одну  и ту же форму. Занимались в одних спортивных секциях, стреляли на одном полигоне, водили одну и ту же боевую технику, в увольнение ходили всегда в одни и те же места, в один и тот же дом, на одну танцплощадку, в один парк, в одни кинотеатры и театры.
Здесь же Снег приобрел друзей на всю свою жизнь: Сашу Денисова по кличке “Ксюша”, Володю Баринова по прозвищу “Гога”, Толика Гордаша - кличка “Старик”, Валеру Коломойцева - кличка “Мокушка”, Витю Гончаренко по прозвищу “Медвежонок” и многих других. 
Они стали одной большой и дружной семьей, все горести и радости делились ими пополам. Даже по окончании училища они не хотели расставаться и шли целыми взводами в одни и те же высшие военные пехотные и танковые училища.
 Почему именно в эти училища? Да потому, что именно для этих родов войск они и были предназначены, для этого воспитывались и учились. Это была замечательная школа мужества и воспитания.



                7

Значительным еженедельным событием было посещение по субботам бани. Собственной бани училище не имело, поэтому на помывку их водили в городскую баню, которая располагалась в двух трамвайных остановках, в глухом переулке за центральной площадью города. Много забот их старшине доставляли именно банные дни.
Надо было привезти в баню все необходимые принадлежности, проследить за мытьем суворовцев, за порядком в бане, забрать старое и выдать новое белье, отвезти все обратно в училище.
Каждую субботу в 6 часов, то есть на  час раньше обычного времени игрался подъем. Роту выстраивали в колонну по четыре, и через некоторое время мы уже двигались строем по спящим еще улицам города к месту  помывки.
Народу попадалось мало, в зимнее время на улицах было еще темно. Весь путь составлял около получаса. Баня была достаточно большой, и одновременно можно было вымыться целой роте.
Они раздевались, раскладывали свою верхнюю одежду по диванчикам, а нижнюю сваливали в одну общую кучу и устремлялись в моечное отделение. Каждому персонально выдавался кусок хозяйственного мыла и мочалка. 
Особенно долго им размываться не давали, поскольку за ними стояла следующая рота. Поэтому приходилось мыться в хорошем темпе. Однако они успевали не только помыться, но и подшутить друг над другом.
Например, перекрыть товарищу горячую воду, когда он с закрытыми от мыла глазами устремлялся под душ, или окатить холодной водой группу товарищей из своего тазика.
Любили кидаться друг в друга мылом и мочалками. На выходе из мыльной стоял старшина и проверял качество мытья, тех, кто не прошел его контроль он отправлял обратно перемываться.
На¬конец, пройдя этот контроль, они получали чистые полотенца и выстиранное нижнее белье: летом - трусы, майки и носки, а зимой - кальсоны, рубахи и портянки.
Особенно ценилось то, если попадалось новое байковое белье, а зимой - байковые теплые портянки. Время от времени, особенно после возвращения с летних каникул,  проводилась санобработка их  верхней одежды. Ее успевали сделать, пока все мылись, и вручали им еще горячую.
После одевания - построение на улице и в обратный путь. Некоторые наиболее ушлые умудрялись проехать часть обратного пути на трамвае. В учили¬ще завтракали, и уже в девять часов начинались школьные занятия.
Некоторые из нас не любили мыться в бане, считали достаточным облиться двумя шайками горячей воды и готово, они уже чистые.
Старшина следил за тем, чтобы все ребята именно мылись и парились. При помывке в бане обязательно присутствовала врач, которая следила за тем, чтобы при входе и выходе из помывочного отделения они обязательно прошли через тазик с дезинфицирующим раствором и выходили из бани чистыми, обязательно меняя нательное белье.
Обычно в бане начинался хохот, когда одевались самый маленький Мизин, кличка “Мизя”, и самый здоровый, чемпион Татарии по легкой атлетике Коля Егоров, по кличке “Кайфун”.
Ребята шутили:
- Мизя майки растягивает, а Кайфун трусы рвет.
Мизя был такой худой, что все майки на нем обязательно провисали под мышками. Кайфун же, напротив, был так огромен и мускулист, что прежде чем надеть трусы, ему приходилось их немного надрывать снизу, чтобы в них могли уместиться его массивные ноги. 
Прямая улица вела от училища к бане. Эту возможность обязательно использовали все офицеры для того, чтобы лишний раз потренировать своих воспитанников в строевом шаге.
Как только они выходили за ворота училища, так Гриня диким голосом заводил: “Строевым шагом, марш!”. Все дружно грохали сапогами по асфальту и шли строевым шагом до самой бани, делая равнение то направо, то налево, в зависимости от того, на какой перекресток Гриня успевал перебегать.
Однажды они все воочию убедились, как любит и защищает их Гриня. На одном из перекрестков из ближайшей пивной вырулил подвыпивший алканавт с кружкой мутной бурды и стал ею размахивать в такт их шагам, сопровождая все это нецензурной грязной бранью.
На его беду рядом оказался Гриня, который небрежно, как бы играючись, перекрестился, и ткнул алкаша в лоб своим пудовым кулаком через плечо.
Алкаша в лоб будто ударила кованым копытом строевая лошадь. Неведомая сила подняла его в воздух и отбросила метра на три назад. Теряя на лету пивную кружку и опорки, он удобно распластался в вонючей луже и тихо заснул в ней, дожидаясь скорейшего возвращения сознания.

                8

Большую нежность они испытывали к семье Булацель, Сергею Александровичу и Ольге Модестовне, которые преподавали им французский язык. Оба они происходили из старинных дворянских фамилий, были детьми известных русских генералов.
После революции их родители эмигрировали во Францию, где они и выросли. В годы войны оба участвовали во французском движении сопротивления и возвратились в Советский Союз. О них неоднократно упоминалось во французской прессе.
Сергей Александрович напоминал большого ребенка, был неуклюж, носил толстые очки, его мешковатый костюм был постоянно запачкан мелом, на добродушном лице всегда виноватая детская улыбка Пьера Безухова.
За ним постоянно надзирала его жена Ольга Модестовна. Часто она заходила на переменах к нам в класс, небрежно брала Сергея Александровича двумя оттопыренными пальчиками за отвороты пиджака, говорила высокомерно: “Пфуй, Сережа, как ты себя ведешь?” и отводила его в угол класса, где тщательно отряхивала от мела его костюм и они отправлялись обедать. Ее трогательная забота о муже умиляла всех суворовцев.
Если Серегу, как ласково все его называли, никто не боялся, то перед Ольгой Модестовной трепетало все училище. Она была высокого роста, худа, говорила густым басом, не выпускала изо рта папиросу и нещадно ставила двойки всем подряд, любимчиков у нее не было. Если суворовец не знал урока, она спокойно басила: “Я не говорю, что Вы убийца, но Вы не знаете, два”. Не помогало ничего, двойку надо было отрабатывать.
Задумываясь сегодня о причине их прочных знаний в языке, Снег теперь точно знает, что основа их успеха в знании языка базировалась в особенностях применявшегося тогда метода интенсивного его преподавания, позволяв¬шего в течение трех лет пройти всю программу институтского курса обучения на гражданке.
Урок всегда начинался с приветствия преподавателя по-французски. Для того, чтобы хорошо подготовиться к очередному уроку, необходимо во время самоподготовки выучить новые слова. Кроме того, необходимо было несколько раз прочитать ранее заданный текст и вызубрить его наизусть.
Для этого суворовцам разрешалось для отработки чтения выходить из класса, где проходила самоподготовка, в коридор и, вышагивая по нему, бубнить текст от начала и до конца.
Иногда текст после такого неоднократного прочтения просто запоминался наизусть, и можно было его докладывать без учебника. Но самое главное - занятия языком в лингафонном классе, где слушали магнитофонные записи французских песен Эдит Пиаф, Шарля Азнавура, Мирей Матье, Рози Армен.
Много внимания уделялось допросу мнимых французских военнослужащих. Для перевода текстов не разрешалось пользоваться словарями. Каждый преподаватель имел свои примеры для того, чтобы нас заинтересовать и поощрить на прилежное обучение.
Кроме такого на уроках использовался диапроектор, с помощью которого на экране или просто светлой стене показывался слайд на несколько секунд, а потом они должны были по памяти назвать по-французски максимально возможное количество изображенных там предметов. Низкий поклон Вам, Сергей Александрович и Ольга Модестовна, за Ваше самоотверженное обучение.





                9

Когда в роте наступал отбой, и офицеры удалялись по домам, начинались хождения в народ. Одной из запрещенных акций была растяжка брюк.
В период их обучения среди суворовцев была мода на брюки клеш. То есть, начиная от колена, штанина должна была постепенно расширяться книзу и достигать в самом низу ширины до сорока сантиметров, обычная ширина брюк не превышала двадцати четырех сантиметров.
Превращение нормальных брюк в клеши достигалось следующими способами.  Во внутренний шов брюк вшивался клин.
Более распространенный способ заключался в том, чтобы растянуть низ штанины с помощью специальных фанерных растяжек. Технология этого процесса заключалась в том, чтобы загнать в намоченную штанину, заранее припасенную фанерную растяжку и с помощью утюга высушить ее.
Тогда штанина сохраняет такое растянутое состояние в течение длительного периода. Нам выдавали брюки из хорошего черного сукна, которое такую процедуру легко выдерживало.
Правда, чтобы достичь нужной ширины, приходилось выполнять эту процедуру несколько раз, поскольку за один раз засунуть достаточно далеко вглубь брючины фанерную вставку, даже сильно выгнув ее, не удавалось.
Эта трудоемкая работа выполнялась ночью, украдкой, чтобы не заметил дежурный офицер, который периодически обходил все училище по нескольку раз.
Перед тем, как идти спать, суворовцы устанавливали очередь, и тот, кто завершил свою работу, будил очередного, тот следующего и так в течение почти всей ночи. Особенно перед увольнением в город.
Иногда попытки ускорить процесс растяжки заканчивались плачевно. Брюки не выдерживали слишком интенсивного нажима и рвались, чаще всего по шву, но иногда и по живому месту.
Тогда приходилось их латать и довольно долго ходить в заштопанных брюках до следующей их замены. В редких случаях удавалось списать порчу брюк на несчастный случай, тогда их замена наступала быстрее.
Такая погоня за модой преследовалась и наказывалась офицерами. Так что, когда они замечали подобное нарушение, сразу же принимались соответствующие меры - растянутые штанины опускались в воду, где они сразу съеживались и принимали жалкий вид, а суворовец отправлялся в ленинскую комнату, где стоял утюг, и под надзором старшины утюжил свои брюки, возвращая им прежний уставной вид.
Для любителей первого приема наказание сводилось к простому выпарыванию вшитого ранее клина из брюк. В конце концов, был найдено простое решение этого вопроса - ширина брюк доводилась до размера, который позволял закрывать носки ботинок, - то есть тридцать сантиметров. А потом прошла и эта мода, мы стали носить нормальные брюки.

                10
 
Наряд вне очереди можно было получить за курение. Некоторые из ребят уже пришли в училище, пройдя через это на гражданке.  Снег приобщился к этой гадости на летних каникулах после девятого класса, под влиянием дворовых друзей. Перед местными девчонками форсил на пляже реки Казанки.
После каникул и возвращения в училище оказалось, что почти все ребята на каникулах стали курить. Они взрослели, никуда от этого зла деться было нельзя.
Правда, курили они только самые дешевые марки сигарет, такие как “Памир” - “Нищий в горах”, “Приму”, папиросы “Север” - “Нищий на Севере” и “Беломорканал” - “Кэмел”.
Сколько было тайн и предосторожностей, когда они пробирались в парк, или подвал училища, чтобы на свободе покурить. Снег помнит, как их застукал старшина роты четверых в туалете за курением.
Снег с Ксюшей и Толиком Кривоноговым сумели вовремя сбросить чинарики в унитаз, а Захаркин Коля замешкался, был уличен старшиной в курении, получил наряд вне очереди и остался драить толчки до утра.
На следующую ночь они поднялись для “благого черного дела”. Все ребята встали, как штыки, только Коля Захаркин насвистывая, продолжал лежать в кровати.
- Коля, ты чего, вставай, пошли, покурим.
Коля с ленцой посмотрел на Снега и нехотя процедил:
- Хватит, навкалывалси.   
Большинство же ребят, куривших до училища, продолжало курение, а в старших классах в ряды курильщиков вливались все новые ребята, несмотря на то, что это пресекалось, и трудно было доставать курево.
Курили обычно в парке, в подвале, или ночью в туалете, как правило, одну папиросу, или сигарету на всю братву, затягиваясь по очереди. При этом, кто-то обязательно стоял на “шухере”, стараясь увидеть приближающегося офицера и предупредить остальных об опасности.
Иногда в этом соревновании удача выпадала офицерам и они заставали курильщиков врасплох и с вещественными доказательствами в руках. За этим следовало выворачивание карманов и выбрасывание в туалет обнаруженных папирос, а затем шла не менее щедрая раздача нарядов вне очереди, или применение других санкций.
В этой войне кошачья походка бывшего конного разведчика майора Гришина не раз его выручала и давала ему козыри в борьбе за здоровье суворовцев.





                11

В распорядке дня училища все учтено от школьных уроков до занятий спортом. Подъем начинался в 7 часов утра. Буквально через пять минут они должны были уже стоять в строю для движения на физзарядку.
Сначала отведенные на приготовление 5 минут казались им очень маленьким промежутком времени - сам переход от сна к бодрствованию представлял большие трудности.
Хотелось поваляться, добрать несколько мгновений сна, потянуться, полежать, но этого нам не позволяли дежурные офицеры. Некоторые из них шутливо отдавали команду дневальному по роте объявить за десять минут до подъема:
- Рота, приготовиться к подъему, подъем через десять минут.
Тем самым все просыпались заранее и лежали в готовности быстро вскочить и, как молодые олени, первыми выскочить на плац.
На таких тренировках на их построение отводилось уже не 5 минут, а только 20-30 секунд. За это время они должны были соскочить с кроватей, натянуть на себя некоторые детали одежды, а иногда и всю форму, обуться и выскочить в коридор, чтобы успеть занять свое место в строю.
Естественно, приходилось совершать несколько предварительных тренировок. После построения следовала команда “Разойдись! Отбой!”, и все должны были снова все с себя снять, аккуратно сложить ремни и гимнастерки на отведенные для этого табуретки, сверху выровнять лампасы брюк и выровнять носки своих сапог, затем лечь в постель под одеяло.
Иногда они пытались при этом лечь в постель, не всю одежду сняв с себя, чтобы не тратить время на повторное одевание, но эти попытки пресекались проводящим тренировку дежурным офицером.
Такие тренировки проводились для них и после отбоя, если взвод вместо того, чтобы спать, вел себя слишком шумно, или развлекался битвой на подушках.
Физзарядка проводилась на свежем воздухе в парке, независимо от погоды. В соответствии с метеоусловиями изменялась только форма одежды, что объявлялось при подъеме.
Летом, когда было жарко, они выбегали в одних трусах. Ближе к осени - в брюках с голым торсом, затем в майках, рубашках и гимнастерках.
Только зимой при температуре ниже 15 градусов мороза физзарядка заменялась прогулкой строем в шинелях. Физзарядка начиналась с пробежки вокруг парка, что составляло около километра.
После пробежки они, уже разогревшиеся даже при легком морозе, приступали к физическим упражнениям. Они проводились по команде дежурного офицера, который, как правило, и сам выполнял все упражнения. Иногда физзарядка проходила под сопровождение оркестра.
Завершалась физзарядка опять же пробежкой, включавшей теперь не один, а три круга. При этом допускалось нарушение первоначального строя в соответствии с индивидуальными способностями.
После пробежки можно было еще поработать над собой на спортивных снарядах. Поскольку им регулярно приходилось сдавать разные физические нормативы - по подтягиванию, отжиманию, бегу и прыжкам - такая возможность была не лишней.
Тем более что она шла в счет остающегося после зарядки времени, отведенного на приведение себя и своей постели в порядок, умывания, одевания и приготовления к завтраку. На физзарядку отводилось около тридцати минут и столько же времени отводилось на умывание и подготовку к завтраку.
В их туалетных комнатах в то время не было горячей воды, и они умывались до пояса холодной водой, что способствовало закаливанию их молодых организмов и вырабатывало достаточно хорошую устойчивость к охлаждению и простудным заболеваниям, которые у них были крайне редкими.
За их умыванием до пояса строго следили их дядьки - офицеры-воспитатели Гришин, Кацевич, Пак, Знаменский. Только выйдешь из умывальника после мытья, как тут же начинается проверка: проведут рукой по животу, или по спине рукой, а они теплые.
Топай назад, обливайся, как положено. Отдельным личностям бывало и удавалось прошмыгнуть незаметно мимо старшины, или офицера.
Затем следовала заправка постелей. Требовалось, чтобы они были заправлены красиво и ровно: суворовцы взбивали подушки и разглаживали наволочки, аккуратно закладывали одеяла под матрас и "отбивали" у них уголок, выравнивали кровати и табуретки.
Потом приводили в порядок себя: подшивали чистые подворотнички, чистили пуговицы и бляхи, наводили блеск на сапоги. Пуговицы и бляхи в ту пору изготавливались из латуни, чистить их приходи¬лось зубным порошком, или специальным составом - асидолом.
Поэтому все старались достать анодированные пуговицы, покрытые  сияющим специальным составом. Но поступали они в продажу редко, поэтому асидол оставался основным их оружием в борьбе за красоту. 

                12

Про асидол вспоминается такой случай. В военторговский магазин заходит Мизя и говорит:
- Банку асидола и сосиську, - причем ударение делает на букву и, и смех, и грех.
Пуговицы и пряжки на ремнях должны были всегда блестеть, “как у кота известное место” - это просвещенное мнение Грини въелось в их кровь.
В 8 часов после утреннего осмотра они уже стройными колоннами, чистые и довольные, шли на завтрак в столовую. После завтрака в 8.30 начинались плановые уроки, которых ежедневно было шесть занятий.
Некоторые уроки, в частности, физкультура, соединялись, чтобы получалось по два часа к ряду и меньше времени тратилось на переодевания и перемещения к местам занятий.
Иногда сдваивались уроки русского языка и литературы, когда надо было писать сочинения. Большинство уроков проводилось в собственном классе учебного взвода.
В этом же классе проходила и их самоподготовка. Некоторые предметы, например, физика, химия, биология, требовали проведения занятий в специальных кабинетах, где имелись необходимые приборы и оборудование для лабораторных работ.
Между уроками устраивались небольшие перерывы - по 10-20 минут, во время которых надо было успеть сбегать в туалет, или перейти в другой класс.
В весенние и летние периоды во время перерывов основная масса, кроме дежурных, устремлялась на улицу - подышать воздухом, погреться на солнышке, а заодно и успеть курнуть на свободе.
Затем начиналось личное время длительностью около трех часов, в течение которых можно было заниматься чем угодно, не выходя за пределы училища.
Они приводили форму в порядок, читали книги, писали письма, гуляли в парке, занимались в кружках. Иногда на это время планировались и какие-либо мероприятия за пределами училища, как правило, в составе взводов и рот.
Это были посещения музеев, театров, проведение соревнований. Конечно, это было для нас самое приятное время в течение всего дня.
После личного времени начиналась самоподготовка - работа над домашними заданиями, решение задач и примеров, рисование контурных карт, чтение и заучивание иностранных текстов и зубрежка слов, всего того, что им было задано.
Занятия проходили под непосредственным надзором классного офицера-воспитателя, или дежурного офицера. Пока не сделаны все задания, никакими посторонними делами заниматься в это время было нельзя.
Только выполнив задание и получив разрешение офицера-воспитателя, можно было почитать книгу, или заняться чем-нибудь отвлеченным, не мешая при этом другим и не выходя из класса.
Длительность самоподготовки составляла три учебных часа с 10-минутными перерывами между ними. Условия были такие, хочешь - не хочешь, а уроки сделать надо.
Заданий на дом, а точнее, заданий для самоподготовки, им задавали много. Большинство ребят старались их сделать полностью, трудились добросовестно.
Между взводами было постоянное соревнование за лучшие знания и лучшие оценки. Ежедневно в коридоре вывешивались результаты учебы за прошедший день с указанием количества полученных отметок.
В училище не было такого случая, чтобы ничего не задавали на дом. Иногда для отработки некоторых сложных предметов, например чтения французского текста, разрешалось выходить в коридор, чтобы читать его вслух, не мешая другим.
Конечно, высидеть три часа за уроками было для них достаточно тяжело, и они изыскивали разные способы отлынивания. Например, под учебник  подкладывалась интересная книга и читалась вместо учебника, а также другие дела.
И все это в присутствии в классе офицера, который время от времени вставал и ходил по классу,  проверяя, кто и чем занимается. Естественно, надо было вовремя успеть убрать объект запрещенного внимания.
Но иногда офицеры выходили из класса в коридор, или в свой кабинет, вот тогда весь класс оживал. Начиналась шумная возня, спешно выполнялось списывание трудных работ и задач.
При этом они старались уловить приближение вышедшего дежурного офицера, чтобы сразу принять примерное положение и продемонстрировать активную работу над уроками.
К сожалению, им это не всегда удавалось. Для некоторых офицеров соперничество с суворовцами, по-видимому, представляло определенный спортивный интерес, они прибегали к различным уловкам, чтобы застать их врасплох на месте нарушения.
Довольно часто это приносило свои плоды. Например, майор Гришин, бывший кавалерист, несмотря на то, что сам был массивным и сильным, но передвигался бесшумно.
Его появление в классе всегда было столь неожиданным, что  напоминало известную сцену мнимой картины “Приплыли”. Все нарушения, в зависимости от их тяжести, карались предупреждением, нарядом вне очереди, или лишением очередного увольнения в город.

                13

После завершения самоподготовки шли на ужин. Потом было еще некоторое свободное время для доработки уроков, приготовления своей формы к завтрашнему дню, замены подворотничков, пришивания и чистки пуговиц на гимнастерках и шинелях, чистки обуви, утюжки брюк и гимнастерок.
После этого проводилась вечерняя прогулка строем, во время которой они разучивали строевые песни,  или просто прогуливались. У каждой роты была своя любимая песня.
Их любимой песней была песня “Белая армия, черный барон, снова готовят нам царский трон”. Но были и такие песни, которые пело все училище, например - “Взвейтесь, соколы, орлами”.
Завершая вечернюю проверку, они выстраивались в коридоре всей ротой, и дежурный офицер проводил перекличку личного состава по списку.
Названный должен был громко и четко ответить “Я!”. Иногда кому-нибудь приходилось отвечать “Я!” за своего отсутствующего товарища, который опаздывал из увольнения, или занимался другим неотложным делом, не предусмотренным распорядком дня.
Поскольку вечерняя проверка тянулась достаточно долго - в списке роты было около сотни человек - суворовцы искали возможности скрасить это время различными хулиганскими способами.
После завершения переклички дежурный офицер докладывал о наличии суворовцев командиру роты. Командир роты, подводил итог прошедшему дню и ставил задачу на новый день.
Затем основная масса шла готовиться ко сну - обязательно мыть руки, лицо и ноги, разбирать постель и укладывать свое обмундирование на стоящую со стороны ног табуретку.
Все это должно было быть аккуратно сложенным и выровненным. Вниз укладывались аккуратно сложенные по отутюженным складкам брюки, сверху - свернутая гимнастерка погонами к проходу, рядом с табуреткой ставились сапоги с обмотанными вокруг голенищ портянками.
В 22 часа  звучала команда “Отбой!” и они должны были засыпать. Засыпать им полагалось на правом боку, спали они полуобнаженные, левая рука должна была лежать поверх одеяла, поэтому практически вся верхняя часть тела была открыта.
Дежурные офицеры после отбоя проходили по суворовским спальням и  следили, чтобы все правильно лежали и не разговаривали, поправляли сбившиеся одеяла.
Время отхода ко сну, когда выключался свет, а в спальне воцарялась темнота,  было самым удобным для общих разговоров. Обсуждались касающиеся всех вопросы, философские проблемы, высказывались разные мнения, суворовцы делились друг с другом новыми знаниями и интересными наблюдениями.
Отдельные счастливцы включали миниатюрные радиоприемники и слушали зарубежные голоса, или западную музыку. Частенько речь заходила и о девчонках. В то время практи¬чески никто из них ничего не знал про секс.
Это сейчас о сексе 15-ти летние мальчишки знают все. Они же в этом возрасте об этом ничего не знали и не понимали. Рассказы опытных товарищей, которые уже обнимались и целовались с девчонками, а то и дальше заходили в общении с ними, приводили всех в трепет.
Все завистливо слушали, затаив дыхание, после чего начиналось коллективное обсуждение, носившее по большей части теоретический характер.
Другим их развлечением после отбоя были прыжки через кровати. Несколько кроватей составлялось вплотную, и надо было с разбега перепрыгнуть их, как можно больше.
Иногда при приземлении на очередную кровать происходило ее складывание и падение на пол, сопровождавшееся грохотом. Это привлекало внимание дежурного офицера с вытекающими отсюда последствиями в виде соответствующих наказаний конкретных нарушителей, а если их не удавалось выявить, то и всего взвода в целом.
После отбоя и завершения отработки всех внеочередных нарядов в коридоре оставался суворовец-дневальный, который должен был стоять у специально выставляемой в коридор тумбочки и не дремать.
Дневальные менялись каждые два часа. Среди ночи стоять было достаточно тяжело, и дневальные ухитрялись  находить разные способы, чтобы скоротать это время в чутком сне, прислонившись к стене, или облокотившись на тумбочку.
Дежурный офицер находился в своей комнате и иногда выходил из нее, чтобы проверить порядок. Кстати, застать дремлющего на посту дневального было еще одним из увлечений офицеров.
Этот азарт вполне можно понять и объяснить. Так, однажды дежурный офицер застал спящего дневального на посту. Тот спал стоя, навалившись на тумбочку всем телом, и крепко спал.
Когда дежурный офицер разбудил дневального, тот сделал вид, что не спит и пытается что-то разглядеть за тумбочкой:
- Тихо, товарищ майор, за мышкой слежу. Такая шустрая мышь попалась.

                14

В училище совершенно отсутствовало такое понятие, как дедовщина. Старшие суворовцы всегда опекали младших, помогали им освоить нелегкую  казарменную жизнь, когда все приходилось делать самому: гладить свои брюки и гимнастерку, пришивать подворотнички, погоны, пуговицы, чистить  сапоги.
Почти у каждого младшего суворовца были друзья из старших рот. Они покровительствовали им и, когда требовалось, защищали. В благодарность за это младшие суворовцы таскали им сигареты и поесть. Потом соответственно и они сами стали шефствовать над младшими суворовцами.
В свою очередь, младшие суворовцы выбирали себе кумиров из  старших рот. Обычно это были наиболее заметные спортсмены, отличники учебы, местные авторитеты, а иногда и наиболее ретивые нарушители порядка и дисциплины.
Такие среди них тоже были, и это вполне естественно. Малыши бегали стайками за своими кумирами и были очень горды, когда им перепадало внимание своих любимцев.
Изредка кто-нибудь из ребят получал посылку из дома. Чаще всего они приходили тем ребятам, родители которых проживали на юге страны, в Белоруссии, на Украине, или в Грузии.
Присылали сало, конфеты, печенье, пряники, яблоки, груши, орехи, семечки. Правило было для всех одно - все делить поровну. Продукты не прятали, хранили их в спальне, рядом с кроватью, в тумбочке.
Негласным правилом, которое неукоснительно выполнялось, было одно - чужого не брать. Особенно часто посылки приходили грузину Чуприну Володе из Тбилиси по кличке “Гогия”. Это был здоровый, добродушный, рыжий парень, чемпион суворовских и нахимовских училищ по шахматам.
Но странное дело, он совершенно не мог освоить математику, так что даже их учительница по математике Смиренская часто выговаривала ему:
- Чуприн, ведь Вы же чемпион суворовских и нахимовских училищ по шахматам, но совершенно не обладаете аналитическим мышлением, как странно?
В посылках Гогии всегда были дары благословенной земли Грузии: грецкие орехи, миндаль, очень вкусные свечки с орехами из затвердевшего сока винограда, орехи фундук, сыр “Сулугуни” и многое другое.
Часто на дне посылки, в россыпи семечек, они находили большую резиновую грелку с грузинской водкой - “Чачей”. Грелка с водкой торжественно и тайно передавалась старшине Браво, или Грине.
Вечером, после отбоя, все офицеры роты и старшины по неотложным делам собирались в каптерке. Затем приоткрывалась дверь, выглядывал Гриня и командовал:
- Снег, живо на кухню, к бабе Наде за мослами, да не забудь, что еще там положено.
 
                15

Снег пулей летел на кухню. Баба Надя уже все понимала и протягивала ему два больших бачка с мясом и закуской. Все это доставлялось в каптерку, а Снег снова занимал свое место дневального возле тумбочки, ожидая дальнейших указаний.
Через час дверь снова приоткрывалась и следовала новая команда:
- Мизю и Малькова с гитарой.
Наступала очередь кадетских песен. Снег заходил в спальное помещение взвода, будил песенников, заворачивал их в одеяла и заталкивал в каптерку.
По ночному гулкому коридору училища еле слышно разносились жалестные песни о сиротской кадетской доле:
“Кадеточка,
   Кадетские мечты,
   Я водку пью,
   Я так тебя люблю.
   За веру крепкую,
   За любовь мою кадетскую,
   За рыдающий гитары звон
   И за то, что я влюблен.
   Забыт ли я,
   Заброшен, проклят ли?
   Кадеточка,
   Не забывай меня.
   Мечты кадетские,
   Жизнь собачья, нравы светские,
   За рыдающий гитары звон,
   И за то, что я влюблен”.
 Часа через два офицеры и старшины, хлюпая носами, расходились по домам, а заложники продымленной каптерки, благодарно вдыхая свежий воздух свободы, отправлялись в кубрик досыпать.
Надо сказать, что в училище много делалось для того, чтобы все росли разносторонне развитыми людьми. Суворовцы были хорошо обеспечены учебниками - практически по всем предметам у каждого из них были свои учебники, тетради, ручки, дневники.
У каждого была своя спортивная форма, причем участникам секций добавлялись еще и спортивные костюмы, что имело свою дополнительную притягательную силу. Было и имущество общего пользования.
Оно размещалось в “Ленинской комнате” - специально предназначенной для внеклассных занятий, где находились настольные игры, шахматы, шашки, домино, книги, стенные газеты, боевые листки и журналы.
Такие ленинские комнаты были в каждой роте и за их оформлением и содержанием следили суворовцы сами, естественно, под руководством офицеров-воспитателей.
В актовом зале училища стоял рояль, но на нем никто не играл, так как никто из ребят до училища не учился в музыкальных школах. У родителей денег на это не было, не то время.
Всем суворовцам выдавалась “Книжка суворовца”, что-то  вроде удостоверения личности.  В книжке указывались Ф.И.О. владельца, имелась фотокарточка, а также памятка суво¬ровцу, в которой были записаны их права и обязанности: что можно делать суворовцу, а чего нельзя.
Конечно, нельзя было пить, курить, драться в городе, посещать рестораны и еще многое другое. Эту книжку Снег до сих пор хранит дома, как самую ценную реликвию.
Каждый раз, когда они возвращались в училище после летних каникул, оно их встречало по-новому. Они докладываем дежурному по училищу о прибытии и шли в расположение своей роты, которое в очередной раз менялось: то они были на третьем этаже, то на втором, то в правом крыле здания, то в левом.
Когда они доросли  до старшей роты, то есть остался один год до выпуска из училища, им разрешили носить приличную стрижку, а до этого стригли коротко.
Это было для них радостным событием, но порождало некоторые проблемы: шевелюра у многих была непокорной, волосы торчали во все стороны. Приходилось применять специальные меры и мази для придания волосам покорности.
Раз в месяц в училище приглашалась парикмахерша и стригла целую роту. Причем Гогию она всегда стригла последним, так как его рыжие кудри действительно напоминали по прочности проволоку. После его стрижки ножницы ей приходилось затачивать заново.

                16

Несмотря на достаточно строгий режим их жизни в училище, они все же находили возможности для различных развлечений, которые, надо признаться, не всегда были безобидными. Многие из них свойственны, наверное, учащимся любых школ.
Сначала они увлеклись стрельбой через различные трубки горохом, бузиной и рябиной. Все это набиралось в рот, а затем выплевывалось напором воздуха из легких в сторону цели.
Далее в ход пошла “чика” - металлический кружок, нашитый на тряпку, придающую ему замедленное планирование при подбрасывании в воздух тыльной стороной стопы.
 Нужно было сделать, как можно больше ударов, не давая чике упасть на землю. Были и свои специалисты, которые могли держать эту чику в воздухе несколько минут.
Другой шалостью были прыжки с разворотом на гимнастического коня, или на уложенную в высокую стопку горку спортивных матов, при этом надо было не касаться их руками.
Был период, когда среди них проводились соревнования, кто выпьет больше воды. Единицей измерения были графины, находившиеся у них в спальне. Находились ребята, которые могли выпить до четырех графинов воды за один раз, не выбегая при этом в туалет.
Были соревнования по поеданию большого количества банок со сгущенкой, или пирожков с колбасой. Однажды Снег поспорил с Ксюшей на несколько пирожков с мясом, которые они очень любили, что он сразу после обеда выпьет два графина воды.
Ксюха, как истинный артист, важно раскланялся перед зрителями, а затем спокойно и легко выпил  два графина воды. Снег позорно проиграл спор, несколько недель отдавая лакомство Ксюше.
Значительный период времени они были увлечены стрельбой из рогаток. Сначала делали рогатки из веток для стрельбы камнями по банкам. Потом перешли на металлические рогатки из толстой проволоки для стрельбы бумажными пульками, или гнутой проволокой.
Бумажные пульки очень тщательно готовились. Во-первых, на их изготовление шла не любая бумага, а только такая, которая при изгибе не переламывалась.
Во-вторых, оторванный кусочек бумаги тщательно скручивался, увлажнялся собственной слюной и только после этого перегибался. Получалась довольно жесткая пулька, которая при попадании вызывала достаточно болезненные ощущения.
Еще более худшие ощущения наступали тогда, когда в тело попадала  металлическая пулька из проволоки. Для стрельбы такими пульками применялись небольшие рогатки с авиамодельными тонкими резинками. 
Кроме того, среди них появились настоящие ассы, которые играли музыкальные увертюры на папиросной бумаге поверх гребней расчесок. В общем, творческая мысль не сто¬яла на месте, они не давали ей спать, постоянно будировали и тренировали.
 
                17

Каждый зимний день они бегали по берегу реки Казанки на лыжах по десять километров, попутно катаясь с гор в окрестных оврагах.
 Надо сказать, что с лыжами они все были на “Ты”. В училище была большая лыжная база, где хранились лыжи для каждого суворовца, и зимой они очень много времени проводили на лыжах.
В те времена они пользовались обычными жесткими креплениями на ботинках, которые уверенно держали ноги при катании на лыжах с гор. Очень многие освоили катание с самых отвесных склонов, научились закладывать крутые  виражи при спуске с оврагов, уверенно объезжали деревья.
Порой возникали разнообразные соревнования по быстроте спуска с горы. Причем для спуска выбирались достаточно сложные трассы, связанные с объездом стоящих на склоне деревьев, или проездом по стиральной доске, целому ряду неровностей на трассе.   
Следующим этапом были прыжки с трамплина. Сколько было комических ситуаций при выполнении этих прыжков, особенно на начальной стадии.
После нескольких не совсем удачных попыток основная масса освоила прыжки с трамплина, а некоторые с тех пор стали специально тренироваться в прыжках с трамплина уже на настоящих прыжковых лыжах и потом выступали в городских соревнованиях.
Массовое оживление царило в училище, когда проводились  соревнования между ротами и взводами по сдаче норм комплекса ВСК.
С утра все училище шумело, все бегали в лыжных костюмах,  морально настраивая себя на соревнование. Конечно, не все любили эти мероприятия, но участвовать в них все равно приходилось.
При проведении кроссов офицеры организовывали контроль прохождения дистанции, чтобы нельзя было ее срезать. Но бегуны все же передавали друг другу информацию о расположении контрольных постов, и поэтому, иногда, некоторое сокращение дистанции им удавалось.
Во время больших зимних лыжных кроссов, когда в них одновременно участвовало все училище, на месте старта-финиша устанавливалась палатка, где можно было спрятаться от ветра, попить горячего чайку и получить, если нужно, медицинскую помощь. 
Бывали случаи, когда на отдельных открытых участках трассы приходилось идти против сильного ветра. Застывало не только лицо и руки, но и некоторые детали, располагающиеся пониже.
Для скорости в расчете на активное движение сверху надевалось достаточно легкое, не совсем теплое спортивное имущество. А снизу находились кальсоны с прорехой впереди, которые они носили зимой.
Поэтому во время  движения по дистанции их мужское достоинство застывало под жестким воздействием холодного встречного ветра. Несмотря на попытки спрятать это естество поглубже, через некоторое время все оно опять начинало мерзнуть. Но какие были приятные ощущения, когда после кросса все это начинало отходить от мороза.
Правда, однажды пройдя через такие ощущения, они уже стали перед кроссом применять некоторые меры предосторожности: одевали кальсоны задом наперед, чтобы прореха оказывалась сзади, или сверху кальсон дополнительно одевали плавки. Не так удобно, но как практично.
Говоря о лыжных гонках, Снег всегда с благодарностью вспоминает  суворовское училище, которое закалило их и на всю жизнь подружило со спортом.
Вообще в училище поступали и хилые здоровьем ребята. Однако при  окончании училища они все уже не только имели третий юношеский разряд по лыжам и гимнастике, но и стали настоящими атлетами.
В этой связи Снег вспоминает такой случай. Он должен был бежать в составе сборной команды роты десять километров на училищных соревнованиях. По какой-то причине он опоздал на старт и, появившись там с опозданием на десять минут, сразу же бросился догонять команду.
Вдруг позади него раздался Гришкин рык:
- Опоздал, ядрена мать, теперь телом будешь расплачиваться.
И он погнался за Снегом, пробежав, правда, немного, метров триста, но тому и этого вполне хватило.
За его спиной будто выросли крылья. Снег летел, как молодой олень. На финише он был первым и выполнил норму первого мужского разряда. Только это спасло его от Гришкиной расправы.

                18

Всякий армейский мужской коллектив представляет из себя суровый организм, реализующий достаточно жесткие методы воспитания, основу которых составляет культ физической силы.
Поэтому не случайно суворовцы постоянно уделяли так много внимания своему физическому воспитанию. Этому способствовало и то, что уже в то время училище располагало отличной спортивной базой.
За каждой ротой были закреплены определенные спортивные площадки, имелся хороший общий гимнастический городок с перекладинами разной высоты, брусьями, кольцами, канатами, конями и козлами для опорных прыжков, ямы с песком для прыжков в длину и в высоту.
Имелся также прекрасный спортивный зал, где мы занимались физкультурой зимой. Сам парк, находящийся на территории училища, давал хорошие возможности для занятий легкой атлетикой, а зимой лыжной подготовкой.
По периметру парка проходила километровая дистанция, на которой они сдавали нормативы по физкультуре. Там же в парке была устроена полоса препятствий с двумя параллельными дорожками и соответственно с двойным комплектом препятствий - стенок, бревен, ям и окопов.
По спортивным достижениям Казанское суворовское училище было сильнейшим в городе. Довольно часто их училище на равных участвовало в городских и гарнизонных соревнованиях с командами высших командных училищ и нередко побеждало.
Традиционно 9 мая в городе проводился большой спортивный праздник, непременным элементом которого был легкоатлетический кросс по городу.
И, как всегда, основными претендентами на первое место были команды Казанского СВУ и танкового училища. Все горожане болели за одну из этих команд. Чаще победа доставалась курсантам, хотя бывали и исключения.
В училище действовало много спортивных секций, в которых готовили разрядников по многим видам спорта. Суворовцы занимались гимнастикой и фехтованием, борьбой, боксом, лыжами, легкой атлетикой, футболом, баскетболом, стрельбой и многими другими спортивными дисциплинами.
У каждого преподавателя физкультуры - майор Чигирь И.В., майор Лемешко Р.И., капитан Знаменский В.А., старшина Слесарев Г.К., был свой спортивный профиль, свои любимые виды спорта, по которым они и вели секции. Причем занятия в кружках велись настолько профессионально, что применялись и труды по психологии.
В те дни, когда занятий в секциях не проводилось, можно было до посинения гонять футбольный мяч в парке и на стадионе, осваивать баскетбольную и волейбольную технику на своих ротных площадках, устраивая соревнования между произвольно собранными командами. В баскетбол можно было тренироваться и в одиночку.
Зимой футбольное поле заливали горячей водой, и когда та застывала, получался прекрасный каток. Зимы в Казани, как правило, были не только морозные, но и снежные. Снег мог идти несколько дней подряд, и каток приходилось постоянно чистить от снега.
Этим занимались все роты: и младшие, и старшие - за каждым взводом закреплялся участок катка, который они чистили по утрам вместо зарядки, в перерывах на обед, или в личное время вечером.
Для чистки снега использовались деревянные лопаты, или специально сколоченные фанерные щиты, которые сдвинуть можно было только втроем, такой широкий захват снега они давали.
В этом деле они применяли свои технические приемы, позволяющие более быстро и качественно выполнить работу по уборке снега. Несколько ребят выстраивались в ряд, соединяли лопаты и одним махом сгребали весь снег. Этот стадион практически в том же виде сохранился и до настоящего времени.
Сейчас спортивная база училища существенно расширена - построен отдельный спортивный комплекс, включающий полно¬мерный игровой зал,  25-метровый бассейн и помещения для занятий другими видами спорта.
В интересах физического развития суворовцев в распорядке дня предусматривалось довольно много - утренняя зарядка в любое время года, летом в одних трусах, зимой в брюках и гимнастерках, за исключением очень холодных зимних дней, когда зарядка заменялась прогулкой в шинелях, умывание холодной водой, возможность пользоваться спортивной базой училища в любое свободное время.
Кроме того, работали отдельные спортивные секции, куда можно было свободно записаться, в зависимости от увлечений суворовца - гимнастика, легкая атлетика, плавание, фехтование, борьба, бокс, спортивные игры, стрельба, лыжи.
Зимой даже сам распорядок перестраивался так, чтобы они могли подольше быть на свежем воздухе. Сразу по окончании уроков суворовцы должны были на полтора часа выходить на улицу, брать лыжи и кататься на  окрестных горных склонах, или просто гулять по парку.
Парк училища был окружен довольно глубокими оврагами с крутыми склонами. Эти овраги были их любимым местом летних и зимних похождений в свободное время, что также давало дополнительную физическую нагрузку.
В парке Снег частенько вколачивал в сугробы своего друга Гогу во время различных споров на международные и житейские темы.

                19

Кроме того, на другой стороне оврага находился городской парк культуры и отдыха - излюбленное место для их самоволок в выходные, да и в будние дни.
Зимой на сравнительно пологих склонах этих оврагов они отрабатывали технику спуска на лыжах, выполнения разных поворотов, прыжков с естественных трамплинов, а при больших морозах они частенько боролись на его склонах.
После сильных метелей с ветром, которые не редкость в Казани, в оврагах наметало огромные сугробы, а иногда и большие снежные карнизы.
Они прыгали на эти карнизы, а потом, сидя на образовавшейся лавине, катились вниз до самого дна оврага с последующим карабканьем наверх для очередной попытки.
В другой раз они выполняли сальто, или другие акробатические прыжки, отталкиваясь от верхнего края склона и приземляясь в глубокие сугробы, которые предохраняли их от травм при неудачном выполнении прыжка.
Обычно это были групповые прыжки, поскольку несколько человек прыгали одновременно, соревнуясь в длине полета. А сколько снега приносили они в карманах своих шинелей после таких упражнений, не вытряхнув его из карманов.
Шинели оттаивали на вешалке, а снег таял, и капель потихоньку  стекала на пол. До чего же неприятно было надевать такую промокшую шинель на следующий день, или вечером для прогулки.
Были и другие развлечения, например, катание с гор на сапогах. Отработка этой техники происходила на утрамбованных склонах оврагов в конце парка, где в относительно теплые дни они катались на лыжах.
Многие добивались поразительных успехов в этих упражнениях. Они научились не только быстро и устойчиво скользить по плотному снегу, но и лихо поворачивать на боковых ребрах сапог, подпрыгивая на импровизированных трамплинах, проскакивая участки рыхлого снега.
Особенно в этом преуспел друг Снега Гончаренко Витя по кличке “Медвежонок”. Спортивные увлечения суворовцев формировались в процессе плановых занятий физкультурой, на которых они должны были освоить азы практически всех спортивных дисциплин.
На регулярных уроках физкультуры они занимались  спортивной гимнастикой, легкой атлетикой и фехтованием на автоматах с пристегнутыми штык ножами.
Распространенным явлением в училище было наличие спортсменов-разрядников, то есть выполнивших разрядные нормативы по нескольким видам спорта. Среди суворовцев это считалось большой честью.
Самыми уважаемыми видами спорта в училище были бокс и борьба. В них не было равных друзьям Снега: Саше Денисову, Толику Кривоногову, Паше Мальцеву, Князеву Володе, Чеботареву Кузьме, Жене Федорову, Коле Егорову.
Ребята валом записывались в секцию бокса. На занятиях колотили груши, мешки с песком и друг друга. Правда, толковых боксеров из них не получилось, но свое здоровье сумели укрепить и приобрели необходимые навыки в драках.
Между кадетами драки хотя и случались, но не так часто. А вот, со “шпаками”, так они называли гражданских парней, драться приходилось часто. Особенно на городской танцплощадке из-за девушек. Но суворовцы их всегда били. Они же армия.
После прохождения теории бокса и некоторой практической отработки техники ударов, в роте стали проводить общие соревнования под названием “Бей первым Федя!”.
Каждый из них, о желании тут речь даже не заходила, должен был провести несколько боев со своими товарищами. Естественно, им на руки надевали боксерские перчатки. Это называлось: “Пойдем, воткнемся”.
Продолжительность каждого из боев была небольшая - всего две-три минуты. Правда, и за эти минуты они успевали пустить друг другу кровь из носа.
Несколько раз выступления наших боксеров включались в программу праздничных вечеров. Иногда проводились показательные бои фехтовальщиков.
Каждому из них к металлической маске сверху прикрепляли “султанчик” из перьев, и тот, кто сумеет срезать его у противника, сохранив свой, признавался победителем. Естественно, они активно болели за своих ребят.

                20

В выходные дни распорядок дня менялся. Вместо учебных занятий и самоподготовки они занимались спортивными соревнованиями, культурными развлечениями и ходили в увольнения.
В городе суворовцы просто гуляли по улицам и скверам, посещали кинотеатры, театры, музеи, рассматривали достопримечательности, ходили в гости к своим товарищам, жившим в Казани.
Часто Снег ходил в увольнение на городское воинское кладбище, на могилу своего отца, вспоминал его и плакал. Через несколько лет на этом же кладбище Поля Ершова в Казани появилась могила его друга Гоги, геройски погибшего в Афганистане.
Здесь, возле дорогих могил, Снег часто задумываюсь о бренности жизни и о том, как все непрочно в этом прекрасном и удивительном мире.
Они часто ходили в расположенный недалеко от училища Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Удаленные окраины этого парка подходили близко к училищу - в него можно было попасть, просто прейдя через достаточно глубокий овраг. Иногда из нашего парка было слышно, как в ЦПКО играл оркестр на танцплощадке.
Позже у некоторых из них появились знакомые девушки и во время увольнения они вместе с ними гуляли по городу и парку. Иногда за какие-либо провинности их лишали увольнения и тогда, чтобы не обмануть ожидания знакомых девушек, для встречи с ними приходилось идти в самоволку.
Иногда в самоволки уходили целыми взводами, или ротой. Это случалось тогда, когда с городскими парнями возникала групповая драка. Во всех случаях один суворовец бежал в училище за выручкой.
Кличь “Наших бьют!” поднимал всю роту, и они, устремляясь через овраг в парк, активно включались в потасовку. В качестве подсобных средств суворовцы всегда использовали одно средство, резкий поворот руки и ремень с бляхой навинчен на руку. Превосходство всегда было на их стороне.
Ходить в самоволки было интереснее, так как не нужно было проходить процедуру осмотра внешнего вида и формы одежды со стороны офицеров.
Выйти незаметно в город не было никакого труда: через овраг, или через забор. Главное - это не столкнуться в городе с офицером, или патрулем. Избежать этого удавалось не всегда.
В актовом зале училища в выходные дни проходили торжественные мероприятия, различные тематические вечера, демонстрировались различные кинофильмы.
В выпускном классе часто устраивались танцевальные вечера с приглашенными девушками из городского Дворца пионеров от кружка современных бальных танцев.

                21

Сначала суворовцы стеснялись учиться танцевать с девушками, считая, что уроки танцев это потеря личного времени. С гораздо большим желанием они занимались спортом и лазали по оврагам.
Однако по мере своего взросления интерес к танцам стал возрастать. Они стали сами приходить на уроки танцев и с удовольствием следили за девушками, изящно скользящими  по паркету.
Их учили хорошим манерам: как пригласить девушку на танец,  проводить ее на место, а также правилам поведения во время танца.
Во время танцев Снег невольно старался выглядеть воспитанным и галантным. Стал замечать за собой, что танцы преображают его. Девушки все были прекрасны, юны и обворожительны.
Снег думает, что именно ради таких моментов многие из них и ходили на этот танцевальный кружок. В них зародилось на всю жизнь чувство трепетного отношения к женщине, желание любоваться ими, ухаживать за ними, проявлять о них мужскую заботу и уважение.
Эти отношения в дальнейшем перерастали в дружеские, а у некоторых и в длительные увлечения, переходящие в последующую совместную жизнь.
Глядя на девушек, Снег и не мог предположить, что вот эта невысокая тонкая черноглазая красавица в дальнейшем станем его женой и матерью его детей. Будет колесить с ним по дальним гарнизонам, обустраивая его быт.
Только ей одной он обязан своим семейным счастьем, тем, что выжил в афганской войне и жив сейчас, пусть и парализованным инвалидом.
У некоторых ребят дружба с этими девушками затем продолжилась в высших военных училищах несколько лет. Хотя и не у всех она потом заканчивалась женитьбой.
 Это и не важно. Это была их первая юношеская влюбленность, в которой не было ничего плохого, только чувства восхищения и радости, что девушки были на этой прекрасной земле.
Они их волновали. Суворовцы встречались со сверстницами, знакомились, целова¬лись, бывало, расставались и вновь встречались. Красивая суворовская форма очень их украшала и они этим, конечно, пользовались в личных интересах.
Многие девочки из городских школ мечтали познакомиться с суворовцами. Это было очень престижно, поэтому они приходили к ним на танцевальные вечера, которые устраивались по субботам, и, как суворовцы знали, охотились за пригласительными билетами.
С нетерпением они ждали субботу. В субботу будут танцы, девочки, поцелуи в темных углах коридора и в укромных местах парка, а потом, после отбоя, ночные воспоминания о любовных волнениях с соседом по кровати.
Если в воскресенье не было лыжного кросса, то каждый находил себе занятие по душе: катание с гор на лыжах, спортивные площадки, каток и интересные книги. Можно было и просто поваляться на кровати, благо никто из офицеров этого не видит.

                22

После команды “Отбой!” сон начинался не для всех. Для нарушителей воинской дисциплины, “разгильдяев”, как их называли, тех кто получил наряд вне очереди, наступало время жестокой расплаты.
Часто отработка наряда вне очереди обычно проводились в дневное   время, в роте, на кухне, или в столовой. Но для особо отличившихся это наказание применялось только  после отбоя.
Ночная отработка нарядов вне очереди заключалась в чистке туалетов и умывальников, натирке до зеркального блеска паркетных полов в классах и коридоре.
А коридоры в училище были длиной метров по сто и шириной метра четыре. Процедура натирки заключалась в следующем. Сначала горячей водой разводили в ведре жирную мастику, предварительно размяв ее руками.
Затем размешивали и с помощью щетки-швабры намазывали тонким слоем на предварительно подметенный пол. Пол должен был часа три просохнуть, и только потом можно было приступать к его натирке.
Поскольку нарушители, кто должен был драить пол, были известны заранее, они в целях экономии своего времени после отбоя старались размазать мастику пораньше, уже в ходе самоподготовки, или сразу после ужина, чтобы к отбою она уже подсохла и была готова к растиранию.
Для натирки полов использовались щетки и специальные бархотки - шерстяные тряпки, имеющие перемычки для надевания на ногу. Те, кто часто попадал в разряд натирщиков полов, в течение короткого времени приобретали достаточно хорошие скоростные навыки, которые позволяли им быстро и качественно выполнять любую порученную работу.
Появилась четкая, осознанная координация движений, ощущение качества паркета и выбор необходимого режима натирки. Полы после труда  таких профессионалов, как Снег, ровно и гладко блестели и доставляли взору зевак огромное эстетическое наслаждение.
А выполнялось все тривиально, щетку на ногу и пошло поехало. Щетки часто соскакивали с натруженной ноги и на паркете оставались огрехи. Приходилось по несколько раз проходить по одному и тому же месту, добиваясь ровного блеска.
Ему достаточно часто приходилось активно упражняться в натирке полов, отрабатывая наряды в основном за свои ехидные комментарии из строя к заявлениям дежурных офицеров, или командира роты, когда они казались ему несправедливыми.
Если суммировать всю длину натертых им коридоров, то запросто можно добраться до Вашингтона. Но и это было еще не все. Для придания блеска на натертый мастикой пол ножом стругали, или соскабливали с парафиновых свечей стружку и потом растирали этот воск войлоком, или сукном вместе с мастикой специальными ножными щетками - “гармонями”. После растирки на таком полу можно было кататься, как по катку. Гармонистом Снег был классным. 
Существовало и более радикальное средство натирки полов - “баян”,  чудовище сваренное из стальных швеллеров и длинной стальной трубы. На “баяне” играли три “баяниста”, а два “гармониста” восседали на нем, как куры на насесте, для веса.
После того, как выделенный штрафному суворовцу кусок работы был выполнен и принят дежурным офицером, он, свободный и умиротворенный, как шахтер из подземного штрека, шел спать. Как правило, такие работы заканчивались поздно ночью.

                23

В расписании уроков присутствовала отдельная дисциплина - военная подготовка. В программу занятий входили: строевая подготовка, изучение  стрелкового оружия, его разборка, чистка и сборка, стрельба из оружия - малокалиберная винтовка “ТОЗ-6”, пистолет “Марголина”, автомат.
Стреляли они в своем училищном тире, или из автоматов АКМ калибра 7,62 мм в летних лагерях. Тир общего пользования был у них в овраге в конце парка. При проведении стрельб вокруг выставлялось охранение, чтобы кто-нибудь не попал случайно в опасную зону.
Был также небольшой тир в подвале их основного здания, но там тренировались только участники стрелкового кружка. В этом тире Снег впервые познакомился со спортивным пистолетом, который так удобно лежал в руке, что даже держать его было большое удовольствие.
Для того чтобы рука с пистолетом не дрожала от напряжения, они тренировались в долгом удержании в вытянутой руке на весу разных тяжестей - утюгов, камней, гантелей.
Суворовцы также изучали воинские уставы, правила ношения военной формы одежды, отрабатывали строевые приемы с оружием на месте и в движении, приемы фехтования с макетами карабинов и автоматов - рукопашный бой, учились преодолевать полосу препятствий на время.
 Но военная подготовка осуществлялась и вне плановых занятий. В течение дня все их основные перемещения - на зарядку, в столовую, на вечернюю прогулку - выполнялись строем.
Они строились сразу после подъема, перед занятиями, во время вечерней проверки, по различным торжественным случаям. Для строевых занятий и таких торжественных построений в училище существовал плац - вся территория бывшего хозяйственного двора. На плацу размещалась и  парадная трибуна.
На этом плацу по торжественным дням выстраивалось роты всего училища, производился вынос Знамени училища, оглашались приказы Министра обороны.
Такие праздничные церемонии завершались торжественным маршем, во время которого каждая рота строем, чеканя шаг и демонстрируя идеальное  равнение, проходила мимо импровизированной трибуны, где размещалось командование училища и приглашенные лица.
Причем, эти прохождения превращались в соревнование между ротами по уровню их строевой подготовленности. Если им удавалось пройти лучше других рот, они были горды.
Если шли слабо, то офицеры заставляли их провести дополнительные занятия по строевой подготовке. Их ротные и взводные строевые занятия в основном проходили на этом плацу, хотя иногда для этого использовались асфальтированные дорожки территории училища, или аллеи парка.
Во время строевой подготовки они изучали теоретически и практически основные положения строевого устава, отрабатывали строевую стойку, отдание чести на месте и в движении, уставные повороты одиночно  и строем, различные способы построения и движения строем.
Иногда строевая подготовка использовалась в качестве воспитательной меры и назначалась дополнительно за реальные провинности, которые  относились ко всему взводу и роте.
Это же происходило и в случаях, когда во время торжественных прохождений они демонстрировали слабую строевую выучку. Потом приходилось заниматься строевой подготовкой за счет личного времени, или более приятных занятий физкультурой.
Иногда им устраивали учебные тревоги. Среди ночи, ближе к утру, вдруг раздавалась команда: “Тревога!”. Суворовцы вскакивали с кроватей и начинали суматошно одеваться, поскольку времени на одевание им практически отводилось сорок пять секунд.
Некоторые из них вместо того, чтобы аккуратно навернуть портянки, клали их сверху сапога и сквозь них просовывали внутрь ногу. При  этом портянки создавали внутри неприятные складки.
Хорошо, если тревога заканчивалась просто тренировкой быстрого подъема. Но порой после этого с ними проводили марш-броски по нескольку километров. Вот тогда эти складки доставляли массу удовольствий: появлялись волдыри и потертости ног.
Чаще всего такие тревоги устраивали во время летних учебных лагерей. Несмотря на то, что их командиры старались такие тревоги проводить неожиданно, суворовцы как-то узнавали об их проведении заранее и проводили соответствующую предварительную подготовку.
Некоторые ребята перед тревогой ложились спать, не снимая некоторых деталей одежды, чтобы быстрее одеться при объявлении подъема.

                24
               
В дни государственных праздников - Первого мая и 7 ноября - училище принимало участие во всех городских мероприятиях. Праздничные церемонии и военный парад проводились на площади Свободы и включали торжественное построение с выступлениями военных начальников, представителей местной власти и прохождение парадным строем мимо жителей города.
Перед каждым таким большим праздником их заранее готовили к военному параду. Особое внимание уделялось строевой подготовке. Для ежедневных тренировок использовался строевой плац, на котором выстраивался училищный оркестр, и под звуки военных маршей они маршировали, старательно держа равнение в рядах и поднимая ногу на 30 сантиметров от земли.
Усиленная подготовка продолжалась в течение месяца. Затем следовала заключительная генеральная репетиция всего личного состава училища на главной городской площади Казани - площади Свободы.
В день праздника все суворовцы, старшины и офицеры облачались в парадную форму. Всем участникам военного парада выдавали новые белоснежные перчатки - предмет особой гордости.
После завтрака училище выстраивалось на плацу. Раздавалась команда:
- “Училище!” - все суворовцы и офицеры замирают. - “Равняйсь! Под знамя - смирно! Равнение направо!”.
Знаменная группа со знаменем училища становится перед строем. Все  отдают честь знамени училища, не спускают с него глаз и сопровождают его поворотом головы.
В дальнейшем, проходя службу в различных воинских частях, Снег никогда не испытывал такой любви к знамени части и такого восторга при его выносе, какие испытывал в своем родном училище.
Начальник училища, не подавая команды “Вольно!”, зачитывает праздничный приказ Министра обороны СССР: - “Товарищи солдаты и матросы,  сержанты и старшины!  Товарищи офицеры, генералы и адмиралы!”.
Закончив читать приказ Министра обороны, начальник училища зачитывает приказ по училищу о поощрении лучших суворовцев, а также офицеров-воспитателей, старшин и преподавателей, добившихся высоких результатов в деле воспитания юных суворовцев.
После чтения приказов следует команда “Вольно!”, и они могут немного передохнуть. Знаменосцы занимают место во главе колонны. Звучит ко¬манда: “Училище! Смирно! Направо! Шагом, марш!”.
Грянул оркестр, они строем выходят за ворота училища и далее шествуют по улице Карла Маркса к площади Свободы.
За суворовским училищем было закреплено право, первым открывать и закрывать военный парад. Следом за суворовской колонной шли курсанты военных училищ и солдаты расквартированных в городе частей.
После парада начиналась демонстрация трудящихся. Знамена, флаги, транспаранты, воздушные шарики, бумажные цветы и, наконец, музыка из всех динамиков - все это поднимало их настроение.
Все громко кричат “Ура!”, смеются. Всем очень весело, и, как всегда, все счастливы оттого, что они живут в самой прекрасной стране мира - Советском Союзе.
Суворовцы всегда с нетерпением ждали праздников. Несмотря на месяц предварительных строевых занятий, они приносили два выходных дня, когда можно подольше поспать, просто посибаритствовать, сходить в увольнение.
В торжественные и праздничные дни их водили в городской Дом офицеров, где они слушали различные концерты, а также в театр оперы и балета имени “Галиаскара Камала” на различные постановки. В училище в эти дни для них устраивали торжественные обеды.

                25

Особенно Снегу запомнился первый парад 7 ноября в городе Куйбышеве. В город они прибыли по железной дороге за две недели до парада. Разместили их в казармах учебной танковой дивизии в районе “Кряжи”.
Погода 7 ноября 1967 года была дождливой и ветреной. Центральная  площадь города Куйбышева блестит, как отлакированная, в центре трибуна с командующим войсками Приволжского военного округа и членами военного совета.
На непогоду никто не обращал внимания. Все внимание было обращено на красоту воинских колонн и парадные мундиры офицеров, которые украшали боевые ордена и медали.
Казалось, весь город вышел на демонстрацию. Рядом с ними стоит строевая коробка офицеров летчиков. Глядя на рослых суворовцев 11 класса, кто-то с удивлением произносит:
- Ничего себе, юные суворовцы!
Где-то за площадью сгрудились в огромную колонну их автомашины и автобусы. Многие люди, наверное, впервые увидели суворовцев. Их забрасывали цветами.
Парад открывала их младшая рота юных барабанщиков. За ними шла выпускная рота суворовцев, а за ними все остальные войска. Командующий войсками округа вынес суворовцам благодарность за образцовую воинскую выправку и торжественный марш. Незабываемым было возвращение с парада.
После окончания парада их на машинах отвезли в учебный центр на торжественный обед, во время которого им выдавали апельсины и мандарины. После обеда в казарме царило радостное оживление, они готовились к отъезду домой.
В казарме царил беспорядок, суворовцы сдавали постельное белье, подшивали свежие подворотнички, сушили промокшие шинели. В это время в роту пришел капитан, роте которого принадлежало это помещение.
Что-то ему не понравилось в казарме: то ли творческий беспорядок в роте вызвал его раздражение, или то, что дневальный по роте не подал команду “Смирно” и не отдал ему рапорт, короче, он решил проучить суворовцев.
С этой целью он начал материть всех суворовцев подряд матом, чего они никогда не слышали в родном училище. Затем, заметив, что угол казармы завешан плащ накидкой, он рванул ее и отбросил в угол.
Откуда же ему было знать, что таким образом суворовцы огородили место для майора Гришина и старшины Браво, которые в это время, как раз приняли на радостях фронтовые сто грамм и слушали в исполнении Мизи любимую “Кадеточку”.
Перед взбешенным капитаном предстали майор и старшина с полным иконостасом боевых орденов и медалей на парадных мундирах, без сапог, в теплых носках, закусывающих водку банкой тушенки.
Гриня такой дерзости не стерпел и с диким ревом:
- Зарублю, щенок, - выхватил парадную шашку из висящих на стене ножен.
Шашка с певучим звоном привычно легла в его заматерелую ладонь. Увидав над собой блестящую сталь, капитан от испуга плюхнулся на заднее место, с его головы слетела парадная фуражка, ноги несколько раз подтянулись и вытянулись, затем неведомая сила подкинула его на ноги, и он выкатился из роты с криком:
- Ратуйте.
Под свист и улюлюканье суворовцев он кубарем пересчитал все ступеньки лестницы, опомнившись только на улице. Уже после окончания училища Снег понял, что горожане гордились ими, уважали за то, что суворовцы живут и учатся в их городе.
Именно в этом заключались все причины их неоднократных стычек с гражданскими парнями в парке культуры. Ну и девушки тут сыграли не последнюю роль.

                26

Что такое мощный ураган на самом деле, они убедились только наяву, это явление природы заворожило их на всю жизнь. Почему-то Снегу всегда нравилось наблюдать природные катаклизмы.
В своей жизни ему приходилось видеть многое: шторм на море, снежные лавины и камнепады в горах Афганистана, наводнения и землетрясения в Средней Азии.
Но, что такое ураган на среднерусской равнине, наиболее ярко врезалось в его память, наверное, потому, что это было в детстве. Дело было летом 1969 года. Они с ребятами пошли в магазин за конфетами. Погода стояла ясная, солнечная, и ничто не предвещало беды.
Пока они покупали конфеты, прошло около получаса. Снег первый из всех освободился и вышел на улицу ожидать товарищей. По горизонту, со стороны Волги, на город надвигались огромные черные тучи.
Всё небо было разделено на две части, на одной из которых ярко и весело светило солнышко, а другая полусфера стремительно закрывалась от них, вызывая своей чернотой озноб по спине.
Только они собрались бежать, как налетел стремительно ураганный ветер. На их глазах по стадиону кувыркалась вырванная из земли скамейка. За ней неслась цветочная металлическая тумба, как будто это была простая трава перекати-поле.
Огромный тополь, с громким треском переломился пополам, и верхняя его часть стремительно вонзилась в землю. Они стояли под каменным козырьком подъезда и боялись выйти на ветер.
Через пару секунд Снег увидел странную картину: с той стороны, где находился гараж, летело что-то отдалённо напоминающее часть крыши. Крышу гаража и сорвало ураганом, разорвав ее в полёте на отдельные куски. Через пять минут этот кошмар закончился.
Они обрадовались и выбежали из своего укрытия, рванув по дороге к казарме. Но не тут-то было. С неба начали лететь голубиные и куриные белые яйца.
Снега дважды вскользь так долбануло по голове, что после этого он резко повернул обратно. А Мишка Громов замешкался, и у него на голове вспухла огромная шишка. Голова от ударов болела, как будто по ней ударили молотком.
Буквально за пару минут вся земля была устлана белым ковром, состоящим из огромных градин, которых Снег раньше и в глаза не видел. Да и после этого в жизни больше никогда не встречал. Как только закончился град, они снова метнулись в сторону казармы.
Но на половине пути на них обрушился водопад, по другому это явление не назовёшь, потому что они не видели друг друга из-за дождя уже на расстоянии трёх шагов.
Пробежали в казарму и ужаснулись. На полу стояло целое озеро, стёкла  были все выбиты, но кровати стояли сухие, наряд успел их передвинуть ближе к двери.
Рота усиленно боролась со стихией. Кто-то прибивал фанерные щиты на окна, кто-то собирал воду с пола в вёдра. Им тоже нашлось занятие. До самого вечера они в авральном порядке работали по устранению последствий стихийного бедствия.
Дождь шёл без перерыва целый день. Но занятия отменять никто не стал. Город тоже находился в бедственном положении, в первую очередь из-за отсутствия света, потому что во многих местах оборвало линии электропередач.
Все это время суворовцы тоже сидели с керосинками и свечками. Было красиво и экзотично, когда вечером они сидели в классе с горящими свечками и призрачными тенями на стенах.
Снег еще не знал, что через много лет подобное будет наблюдать в Афганистане. Увидит наяву, как горят над Кандагаром авиационные осветительные люстры-САБы, которыми доблестная советская авиация и артиллерия освещала непокорный город.
Как проносятся в ночном небе над ним трассирующие очереди  крупнокалиберных пулеметов, как рвутся на улицах снаряды и ракеты.   
Когда закончился ливень, им пришлось ещё в течение недели вместо занятий очищать территорию училища от поломанных деревьев, обломанных веток, оторванных проводов.
Мусора по всей территории собралось по колено. Но через неделю уже и следа от стихийного бедствия не осталось. Напоминанием служили только ещё не выкорчеванные корни поломанных деревьев.
Человек быстро справляется со всеми природными катаклизмами, если он работает целеустремленно, не покладая рук.

                27

В сентябре месяце им объявили, что скоро состоятся соревнования на первенство училища по вольной борьбе. Снег никогда не имел отношения к борьбе и поэтому его этот вопрос особенно и не интересовал.
Собрали команду из суворовцев, которые когда-либо занимались различными видами борьбы. Команда была почти составлена, но в ней не хватало участников в двух весовых категориях.
Тогда вновь построили личный состав роты. Командир роты подполковник Андрюшин объяснил, что нужны добровольцы для участия в соревнованиях по вольной борьбе.
Самоубийц не нашлось. Гриня объявил, что тот, кто вызовется выступить за честь роты, получит сутки к зимнему отпуску. А если кто завоюет призовое место в первенстве училища, то получит трое суток к отпуску. Снег решился на такое предложение и сделал шаг вперед.
Их вышло три человека, примерно одинакового телосложения, но, после взвешивания, он оказался более подходящим, и его зачислили в команду, предварительно спросив, каким видом спорта он раньше занимался.
Раньше он занимался фехтованием, плаванием и боксом, но не знал даже правил борьбы, по которым выявляют победителя, кроме дворовой драки - до первой крови. О чем правдиво и поведал.
На что ротный сказал, что этого вполне достаточно: дыхание должно быть выработано, выносливость и сила воли тоже, а приёмам можно подучиться, благо времени было предостаточно, аж целых две недели.
Приглядывать за Снегом, а заодно и тренировать, вызвался его друг крепыш Ксюша. Каждый день во время самоподготовки он стал водить Снега на тренировки в спортзал.
Там тренер и Ксюша показывали им различные приемы, качали их недоразвитые шеи, да так, что на занятиях Снег не мог самостоятельно прямо держать голову. Как только он убирал руку от головы, то она обязательно безвольно падала вниз.
Они заучивали приёмы нападения и защиты, после чего до одурения выполняли броски и качали мышцы. На соревнования Снег шёл удручённый. Ведь в своей весовой категории он был единственным новичком. Какие тут сутки к отпуску, когда его ожидал всеобщий позор и явный проигрыш. Первый бой предстоял со стариком из девятой роты Ёжиком.
Он перед боем вызвал Снега в коридор и предупредил, что если тот будет сильно сопротивляться, то после соревнований предстоит разборка. Снег угрюмо покивал головой: да, такие проблемы ему не нужны.
Но, выйдя на ковёр, он уже точно был уверен, что будет биться до конца. В нем взыграла его дурная привычка, всё делать наперекор. Снег сопротивлялся так, что разбил себе обе губы в кровь, после чего его все-таки завалили на обе лопатки.
Перед второй схваткой к нему подошёл соперник из третьей роты, и всё повторилось снова. Только этому сопернику Снег разбил в кровь нос и завалил его на лопатки в третьем периоде. Ему было уже всё равно.
Следующая схватка предстояла Ксюше, который до этого уже провёл  два полных боя и выиграл их по очкам. Он выигрывал их чисто.
После соревнований Снега ожидала разборка, но к нему подошёл Ёжик и, похлопав дружески меня по плечу, сказал, что он молодец, хорошо бился. На радостях, Снег с Ксюшей довольные пошли в магазин отмечать их успехи.
На этих соревнованиях Снег занял второе место, и после имел беседу с тренером сборной училища, который предложил ему записаться в команду.
Он охарактеризовал его манеру ведения боя так: техника нулевая, реакция прекрасная, гибкость достаточная, а наглости хватит на пятерых.
- Из таких солдат, как ты, - сказал он, - получаются хорошие бойцы.
Целые дни они всей командой занимались в парке, впитывая свежий воздух. Затем было взвешивание, поэтому на ночь они ничего не ели, а только выпили по бутылке кефира. Взвешивание показало, что у Ксюши  лишних двести грамм.
Пришлось ему надевать две шинели и бегать вокруг стадиона, пока семь потов не сошло. После пробежки проверка Ксюши на весах показала, что он уложился в свою весовую категорию.
Соревнования шли три дня, и на долю Снега досталось, наверное, больше всех, потому что в его весовой категории у него было больше всего соперников.
Снег помнит, как в финальном бою, они заставляли Шакирова Рашида выйти на ковёр. Тот обессиленный лежал на скамейке после очередного боя, и когда объявили его фамилию, он сказал, что не сможет выйти, пусть победу засчитывают сопернику, а ему хватит и второго места.
Команда чуть ли не пинками вытолкала его на ковёр. Но какова была его радость, когда после минутной паузы выяснилось, что его соперник не смог выйти и ему присудили первое место. Трудно доставались им их спортивные грамоты.
После одного из боёв, когда Ксюша положил своего соперника на лопатки, они сидели рядом и разговаривали на разные темы. Ксюша спросил Снега, сколько лет тот занимается борьбой. Снег округлил глаза, каких лет? Ксюша начал объяснять Снегу, что сам занимается борьбой около шести лет в обществе “Динамо”.
Снег ответил, что его занятия ограничиваются сроком всего две недели. Он поверил Снегу только тогда, когда вся команда подтвердила его  слова. 
Однажды на первенстве гарнизона Ксюше в соперники попался кандидат в мастера спорта, курсант танкового училища. Этому парню на вид было лет двадцать пять, весь волосатый с головы до ног и вдобавок ещё не бритый.
Имея длинные руки, он просто не подпускал Ксюшу к себе. Ксюша пытался пройти ему в ноги, но ноги были такими короткими, что очень трудно было их ухватить. Зато руки были такими длинными, что он как плетью захватывал Ксюху за шею.
В конечном итоге он просто скрутил Ксюху своими ухватами в калач и пытался положить на лопатки. Скорее всего, он не знал элементарных законов физики, потому что, скрутив Ксюшу в баранку и приставив пятки к голове через спину, пытался одновременно вертикально стоящие плечи уложить в горизонталь.
Но Ксюха уже побывал в подобной ситуации и с удовольствием поддался, но победу все же одержал. В виду явного преимущества победу ему присудили, правда, Ксюха неделю потом стонал и кряхтел от боли во всех скрученных мышцах, а Снег разглаживал их горячим утюгом.
Снег помнит соревнования на открытое первенство города. В финальной схватке Ксюше пришлось биться с курсантом танкового училища, а судьёй на ковре был его тренер.
И когда при проведении очередного броска Ксюша встал на мост, перекидывая через себя курсанта, его засудили, засчитав прокат лопатками по ковру, хотя ни одной лопаткой ковра он даже не коснулся.
Они разобиженные обратились к своему тренеру. Тот им ответил:
- Со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
И пояснил, что превосходство над соперником должно быть явным. На всю свою дальнейшую жизнь, каким бы видом спорта Снег ни занимался, запомнил эти слова своего тренера.

                28

Более активно военной подготовкой суворовцы занимались в летних учебных лагерях, в которых проводились два летних месяца после окончания всех плановых занятий и сдачи экзаменов в июне-июле. Август был месяцем летних каникул.
В летние лагеря всегда ходили только строем. Пройти по городу с военной поклажей считалось шиком. Путь был не близкий, что-то около 20-ти километров.
Кроме того, они несли на себе вещевые мешки с запасной одеждой и едой, шинели в скатках, фляги с питьевой водой, малые саперные лопатки,  автоматы и противогазы. 
Палаточный лагерь выстраивался на специально отведенной территории учебного центра танкового училища. Ставились армейские  палатки из расчета одна палатка на семь человек, армейское отделение, с дощатыми стенками высотой около шестидесяти сантиметров.
Посреди палатки - центральный поддерживающий столб. На деревянных нарах, устроенных внутри палатки, размещались вплотную друг к другу матрасы, на которых суворовцы спали.
В летние лагеря им выдавали летнюю полевую форму - гимнастерки  и галифе цвета хаки, армейские пилотки. Погоны оставались прежние красного цвета.
Вместе с ними в лагеря выходили и их офицеры, а также приезжали на занятия преподаватели. Продолжались занятия по русскому языку, строевой, огневой и спортивной подготовке.
Если палатка была плохо натянута, то во время дождя она провисала, в этих местах скапливалась вода, которая начинала капать на их матрасы и одеяла.
Естественно, спать в таких условиях было не особенно приятно и тем, кто лежал у края палатки, приходилось выскакивать под дождь и натягивать палатку посильнее.
Особенно вспоминается первый переход в лагерь. Погода была жаркая. Без привычки, да еще с поклажей, идти было тяжеловато. Те, кто неправильно намотал портянки, уже не доходя до первого привала, успели натереть себе мозоли, которые полопались и доставляли при каждом шаге  болезненные ощущения.
Приходилось останавливаться, выскакивать из строя и усевшись на траве, быстро перемотать сбившуюся портянку, а потом бегом догонять ушедшую вперед роту.
Хорошо еще, что сопровождающие колонну офицеры смотрели на это спокойно, хотя по армейским порядкам за это полагалось взыскание, как за подрыв боевой готовности подразделения.
Несмотря на предупреждения офицеров-воспитателей, многие из них достаточно быстро опустошили свои фляги с питьевой водой. Однако это не спасло их от жажды, а даже наоборот, сделало ее еще более нестерпимой.
Поэтому, дойдя до привала, они не только падали с ног от усталости, но и готовы были пить воду из любой лужи. Чтобы этого не случилось, офицеры на привалах устраивали специальные посты около таких лесных водоемов и делились с суворовцами своими запасами питьевой воды.
К вечеру они добрались до летних лагерей. Прибыв на место, в первую очередь надо было натянуть палатки. На машинах подвезли палатки, колья, матрацы, постельное белье.
Натяги¬вали палатки, укладывали по краям дерн, выкапывали водосточные канавки, чтобы вода при дожде не заливалась внутрь палатки, наводили порядок в лагере.
В  последующие годы такие переходы в лагерь уже не казались такими тяжелыми и даже доставляли всем определенное удовольствие, несмотря на усталость.
С водой они тоже научились обращаться бережно и иногда доходили до места, практически полностью сохранив свои запасы воды. И как ни странно, идти при таком питьевом режиме было даже легче.
Их палаточный городок размещался компактно. На каждый взвод в среднем приходилось по три палатки, в каждой из которой размещалось по семь человек.
Палатки одного взвода занимали несколько рядов в глубину, по 3-4 палатки в ряд. Ротные палаточные городки примыкали друг  к другу по фронту.
Палатки друг от друга были разделены аккуратными узкими дорожками, за которыми был постоянный уход. Они всегда были подметены и посыпаны песком. Дорожки между ротами были шире.
Впереди всего училищного городка проходила так называемая “генеральская линейка” - песчаная аллея шириной около шести метров, которая соединяла лагерь нашего училища с палаточными городками других частей гарнизона, располагавшимися по соседству.
Ходить по этой линейке категорически запрещалось. Она предназначалась для прохода руководства гарнизона, или других  инспектирующих лиц.
Через эту генеральскую линейку на их участке было устроено всего два прохода по краям расположения палаток училища, что для них было, не всегда удобно, и иногда, чаще всего по вечерам, они нарушали девственность этой аллеи своими ногами, что было утром особенно заметно, поскольку она была мягкой, как следовая полоса на границе, из-за толстого слоя песка.
Здесь же они дежурили дневальными по лагерю. Во время дежурства дневальному полагался на пояс штык-нож. По утрам суворовским дежурным приходилось в первую очередь заравнивать следы на генеральской линейке, а потом уже наводить порядок на остальной территории.
В палатках ставились нары, на которые стелили матрацы, сверху  расстилалось спальное белье и одеяла. После подъема все это должно было аккуратно заправляться, полы палаток сворачивались и поднимались вверх, как паруса, и привязывались к растяжкам. Таким образом, палатка проветривалась.



                29
 
Генеральская линейка отделяла жилую территорию от учебного поля. На жилой территории позади палаток располагались различные хозяйственные постройки: склады имущества, столовая, баня, душевые, щитовой домик для канцелярии, который одновременно служил и летним клубом.
Там можно было получить мячи для волейбола и баскетбола. Около этого дома устанавливался и стол для пинг-понга, однако пробиться к нему из-за массы желающих удавалось в лучшем случае один раз в день.
Там же, позади палаток, в вечернее время к ним привозили и показывали кинофильмы. Для этого между деревьями натягивался матерчатый экран, суворовцы сидели на открытом воздухе, демонстрация фильма велась из походной кинопередвижки.
Поскольку запас фильмов был невелик и они, с учетом показа другим частям, демонстрировались достаточно часто, пленка часто рвалась, и суворовцы терпеливо ждали, пока будет устранена неполадка и показ будет продолжен.
Другие их развлечения сводились к путешествиям в темноте по лесу и территории лагеря, или примыкающим окрестностям. Впереди за генеральской линейкой лежала учебная территория, на которой располагались спортивные площадки - баскетбольные и волейбольные, летний спортивный городок с типовым набором металлических конструкций - брусьев, стенок, перекладин, каната для лазания, колец, лестницы.
Дальше начиналось большое поле, на котором они проводили свои занятия и тренировки. Рядом с суворовским лагерем располагались лагеря других частей гарнизона. Суворовцы их называли солдатскими. Это было удобно тем, что курильщикам удавалось без труда разжиться махоркой и даже папиросами.
Утренний подъем был общим для всех. Сначала звучала солдатская труба, а потом сразу же и суворовская. Их распорядок дня был аналогичен тому, к которому они привыкли в училище: шесть часов занятий, включающих строевую подготовку, изучение воинских уставов, тактику, инженерное дело, огневую подготовку, а вечером - самоподготовка.
Немного оставалось времени для личных дел и отдыха. Во время дневных занятий они тренировались в движении по-пластунски, в рытье окопов, начиная с отрыва окопа для стрельбы лежа и кончая окопом полного профиля.
При этом насыпанная спереди выкопанного окопа земля маскировалась срезанным при копании дерном и ветками, в окопах устраивались необходимые упоры для рук при стрельбе и специальная полочка-берма для размещения боекомплекта.
Причем на откапывание окопов отводилось определенное время, в которое они должны были уложиться. Такие окопы за месяц их пребывания в лагере приходилось копать неоднократно. Хорошо еще, что почва на полигоне была песчаной.
Там же они отрабатывали различные приемы обращения с оружием - на месте, в движении, в атаке, при выполнении команд “Ложись!”, “Встать!”, “В атаку, вперед!”.
На этом же поле проходили тренировки и других частей гарнизона, которые использовали боевую технику и имели более мощное стрелковое вооружение.
Когда им удавалось соприкасаться с оружием, руководство училища  использовало эти возможности для того, чтобы познакомить суворовцев с современной боевой техникой.
Суворовцев тренировались в неполной разборке и сборке автоматов, карабинов, пулеметов, гранатометов, они лазали по танкам и бронетранспортерам.
На этом же поле за небольшой рощицей, недалеко от лагеря располагался большой пруд, где были оборудованы летний бассейн-купальня с 25-метровыми дорожками и тумбочками для ныряния.
Многие научились  плавать, причем различными стилями. В этом же бассейне они тренировались преодолевать водные преграды с автоматами за спиной и в полной форме.
Приходилось нести круглосуточное дежурство по роте, дежурство на кухне с мытьем посуды, чисткой картошки, заготовкой дров для приготовления пищи. Выполнялись и другие хозяйственные работы по уборке территории лагеря.
После лагерных сборов суворовцы разбирали палаточный городок, возвращались в училище, откуда разъезжались на каникулы. Для проезда им выдавались солдатские проездные документы, и они отправлялись по домам в плацкартных вагонах.
Приходилось в обязательном порядке посещать военную комендатуру по месту отдыха и отмечать свой отпускной билет.

                30

Второй парад в Куйбышеве. Ежегодно их училище представляло на параде свои коробки. Снег оба года маршировал в роте юных барабанщиков.
Во вторую поездку из училища сформировали сводную роту барабанщиков из двух рот. Тренировал их коробку майор Лудин И.Е., статный, подтянутый офицер. Снегу он всегда нравился своей невозмутимостью, сдержанностью. Ни разу Снег не слышал от него ругательных слов, или разговора на повышенных тонах.
Дней двадцать они тренировались на плацу училища часа по три-четыре. Перед выездом в Куйбышев их многие пугали, что там им придётся жить вместе со стариками солдатами и терпеть их издевательства.
Что такое старики они уже знали, потому что одному из наших ребят Федосееву Валере, в быту просто Федя, пришлось с ними полежать в госпитале и прийти оттуда озлобленным на всех стариков.
Им, первогодкам, много рассказывали о дедовщине в армии. В Куйбышев они ехали поездом, но никаких эксцессов со стариками не запомнилось.
В Куйбышеве их разместили в Кряжах, в учебном танковом городке в одной казарме четыре роты: три роты солдат стариков солдат и сводную роту юных барабанщиков.
Проблемы начались сразу же в первую ночь. Кровати стояли в два яруса, и из-за этого ухудшался обзор для дежурного офицера. Да и не сильно-то он хотел смотреть, что творится в казарме. А в казарме в это время шакалили распоясавшиеся старики.
К чести основной массы следует сказать, что это были единицы, кто хотел поглумиться над молодыми. Но от этого суворовцам было не легче. Каждый умирал в одиночку.
Снегу запомнился старик солдат с экзотической фамилией Пень. Действительно, фамилия весьма соответствовала его характеру. Почему-то он сразу невзлюбил именно Снега.
Но Снег упорно держался и не выполнял ни одно из его требований. Он пытался заставить его заправить за ним кровать. Снег его послал подальше. Дошло до того, что ребята из суворовского взвода уже начали возмущаться его требованиями.
Хотели пожаловаться офицерам, но Снег отсоветовал. Жалобщиков они сами не терпели. Конфликт все же назрел. Один из солдат сбегал за своими земляками, благо все находились в одной казарме.
Пришёл здоровенный солдат по кличке “Дядя”. Снег сразу понял, что он пользуется авторитетом, потому что без разговоров забрал его с собой для индивидуальной спасительной беседы.
Он был строен и высок, в движениях пружинист, а также неуловимо  напоминал дядю, всегда готового к наказанию своих племянников. Хотя ступал вальяжно и вёл себя непринуждённо. Они познакомились, разговорились.
Оказывается на службу его призвали из города Зеленодольска, это под Казанью. С дядей они договорились, что если будут какие-то проблемы с солдатами, то Снег должен будет обращаться только к нему.
Но за всё последующее время Снегу ни разу не пришлось обращаться к нему за помощью, потому что он привык с детства решать свои проблемы сам.
Но в тот момент Снег был ему благодарен, потому что трудно находиться в чужом коллективе без моральной поддержки. Тренировки к параду проходили почти целый день, с перерывом на обед. С утра суворовцы вставали и по воинскому распорядку занимались до завтрака, а после завтрака начиналась шагистика.
После обеда часа два все спали и снова шагистика до ужина. Тренировочным местом служил учебный плац. Но после ужина они всем училищем строем выходили в город и шли пешком до центральной площади.
Там выстраивались все участвующие в параде коробки и проходили торжественным маршем перед трибунами. Их коробка барабанщиков должна была открывать парад и находилась в самом проветриваемом месте, тем более что между ними было большое расстояние, так полагалось по уставу, и вдоль всей коробки гулял ветер.
Что такое ветер при морозе во влажном климате? А у нас были только тонкие белые офицерские перчатки на руках, в которых мы держали деревянные палочки и металлический обод барабана.
Снег уже не вспоминает про тонкие летние подошвы парадных ботинок и всю остальную форму, которая не предполагала длительного стояния на морозе.
Помниться, что в офицерских коробках, которые стояли напротив них, изредка люди падали в обмороки. Но в их коробке подобного не случалось. Просто после каждого прохождения торжественным маршем под барабанную дробь суворовцы долго растирали пальцы в перчатках, потому что снять перчатки с опухших пальцев уже не могли.
Снег помнит, как в одну очень морозную ночь офицер из знамённой группы оттирал отмёрзшие пальцы суворовцу старшего курса, а тот молчал, закусив до боли губу.
Ему пришлось намного хуже всех остальных суворовцев, ведь он всё время тренировки держал в руке металлическую шашку наголо. После тренировки они возвращались обратно в городок.
Тогда Снег впервые в жизни познал сон на ходу. Отходя от площади, сразу же отключалось сознание и включалось только тогда, когда он упирался в спину впереди идущего при остановке роты перед воротами военного городка.
Придя в расположение казармы, все сразу же падали на постели и спали до самого подъёма, как убитые. Жили они в Куйбышеве около месяца, по крайней мере, ему так запомнилось.
На параде суворовцев отметили в лучшую сторону, сам командующий на подведении итогов сказал, что самой лучшей коробкой на всём параде была коробка барабанщиков.
Подведение итогов происходило в торжественных условиях в большом зале штаба округа. На сцене стояли столы, за которыми сидели все командующие соединениями округа, а в зале сидели представители воинских частей.
Их рота барабанщиков открывала торжественное заседание громким боем барабанов, проходя по всему залу и выстраиваясь в проходах. Всё время заседания они стояли по стойке смирно в проходах между рядами.
На перерыве группа генералов подошла к ним в холле и стала интересоваться их жизнью. Какой-то генерал подошёл к Снегу и спросил:
- Ну, как, внучёк, служба?
На что Снег громко ответил, что отлично.
- Ну и хорошо. Никто не обижает?
- Никак нет! А командиры?
- Никак нет!
Генерал ласково погладил его по голове. После чего группа генералов отправилась по своим делам, а наши офицеры с подозрением стали присматриваться к Снегу. Откуда ему тогда было знать, что к нему обращался сам командующий округа.

                31

Этот эпизод потом повлиял на жизнь Снега в училище. Когда впоследствии встал вопрос о его наказании за драку с Мизей, он думает, что командование тайно подозревало его в родстве с командующим.
По приезду из Куйбышева Гриня долго пытал его, кем ему доводится командующий округом, но Снег не сдавался и упорно отвечал, что впервые его увидал в глаза  после парада.
Но случайное совпадение обстоятельств не давало взводному покоя. Этот случай, наверное, стал достоянием гласности для всего командного состава училища, потому что на педсовете по вопросу наказания Снега долго шли дебаты, в результате которых он был наказан, но не так строго, хотя строгий выговор с занесением в учётную карточку по комсомольской линии он все же получил.
Но вот когда в летнем лагере повторно встал вопрос о его более суровом наказании и он вновь был наказан не очень строго, то Снег действительно убедился, что тень мнимого родственника витает над ним ангелом хранителем.
А дело было так. В лагере суворовцы всегда с собой носили фляжки с водой. Но Снег решил готовить себя к будущим армейским трудностям, про которые им много рассказывали приезжающие в училище в отпуск молодые офицеры - выпускники их кадетки.
Для этого он решил тренировать своё терпение, стараясь как можно меньше пить воды. С этой целью он спрятал фляжку в палатке, а на ее место в чехол посадил маленькую ласку, которая постоянно жила в их палатке.
Снег сам спас ласку из общественного туалета, куда она случайно упала. Отмыл, вылечил, кормил. Весь взвод за ней ухаживал. Однажды на стрельбище к строю роты подошёл подполковник Кондратьев из штаба училища. Почему-то для своей проверки он выбрал именно Снега.
Он взялся за его ремень и стал отстегивать чехол с фляжкой. Ласке не понравилось, что ее так бесцеремонно тискают, и она его укусила. Подполковник тоже шуток не понимал.
Он так резко прыгнул в сторону, точно в классическом американском боевике. Рота не поняла его манёвра и дружно захохотала. Откуда ж ему было знать, что это не страшная змея, а обычная лесная ласка.
Вечером всё училище было собрано на площадке для экзекуций. Построение училища в каре ничего хорошего не предвещало. Но Снег наивно ещё не понимал, что такая честь устроена только ради него.
Его вызвали из строя и начали допекать вопросами про зверька. Но он оказался на редкость упорным парнем и молчал, как партизан на допросе. Тогда ему стали объяснять, что могло бы произойти, если бы дневальный по роте ночью тайком от него, спящего, решился бы отхлебнуть из его фляжки воды и его укусила бы ласка.
Чёрт дёрнул Снега за язык ответить, что, мол, нечего по чужим фляжкам шарить и хлебать чужое. Увидев разъярённый взгляд полковника Камардина, Снег вдруг осознал, что скоро его мучения закончатся бесславным отчислением из училища.
Полковник в минуту объяснил всем, что по прибытию на зимние квартиры суворовец Снегов сразу же идет на педсовет для решения вопроса об отчислении.
Снег смотрел на сочувствующие лица своих товарищей и с грустью думал, что прав был его одноклассник Равиль, предрекавший ему бесславный поход в училище и позорное возвращение домой.
Но фортуна в очередной раз не повернулась к Снегу задом. Из лагерей они уходили самыми первыми. Их доблестный взвод, победитель всяческих соревнований и владелец всяческих наград, вплоть до переходящего из взвода во взвод бюста товарища А.В. Суворова, под чутким руководством Грини, убегал из лагеря на зимние квартиры первым.
Почему убегал? Да потому что майор Кацевич пытался нас догнать на мотоцикле с люлькой. Он заявил, что отправит в отпуск того, кого не догонит на трассе на своем мотоцикле.
Но, то ли люлька оказалась тяжеловата, то ли Кацевич грузноватым, но до самого училища он суворовцев так и не догнал, хотя все двадцать с лишним километров тарахтел сзади и кричал во всю глотку:
- Ребятушки! Кого догоню, тот на трое суток позже всей роты поедет в отпуск!
А в отпуск им очень хотелось. Поэтому им не страшны были даже засады из сержантов - помощников командиров взводов, которые наивно пытались остановить их бегство холостым автоматным огнем и взрывпакетами. Суворовцы с боями пробивались домой.
Прибежав в училище, они обессилено упали на траву в парке и часа два отлёживались, задрав кверху ноги, сбитые в кровь солдатскими сапогами. Вдруг, как из-под земли, перед ними вырастает майор Кацевич и протягивает всем отпускные билеты.
- Ну и дела!
Часа через два Снег уже при полном параде бодро шагал по городу со своим маленьким чемоданчиком, направляясь домой. А педсовет училища благополучно свершился и без него.
Снег до сих пор не знает, как взводный умудрился открутиться от начальства, но, по возвращении из отпуска первого сентября, никто, ни разу даже не намекнул ему, что он забыл прибыть на педсовет перед отъездом домой.
Снег потом поставил свечку своему ангелу-хранителю в генеральском мундире за то, что он вовремя прикрыл его. 

                32

Перед выпускными экзаменами они исполнили старую суворовскую традицию. В ночь перед экзаменами, завернутые в простыни и с пошитыми из бумаги колпаками на головах, с горящими свечами в руках, они длинной вереницей шли с молитвой к огромному портрету Суворова, чтобы он даровал им успешную сдачу выпускных экзаменов.
Но Гриня был на чеку. Он выскочил из дежурки  с кавалерийской плеткой. Колпаки и свечи полетели на пол, толпа ринулась по спальням. Последним, в том числе и Снегу с Ксюшей, больно досталось по тощим задницам ударом нагайки. После этого желающих идти на поклон к дедушке Суворову не нашлось. Вот и они отдали дань старой традиции.
Выпускные экзамены сдали все. После сдачи экзаменов они понесли свои дневники и тетради в овраг, располагавшийся в конце парка перед спуском на Подлужную улицу, ведущую к реке Казанке. Это тоже традиция.
В овраге они торжественно сожгли все свои тетради, конспекты и шпаргалки. Смеялись и радовались окончанию училища. Что ожидало их впереди? Как сложится их дальнейшая судьба?
Сейчас они радовались вступлению в новую жизнь. Уже и курить можно, не оглядыва¬ясь на воспитателя, и в город пойти самостоятельно, не спрашивая разрешения офицеров-воспитателей.
На выпускной вечер все переоделись в форму того рода войск и училища, в которые они были распределены. Каждый мог пригласить на выпускной бал ту девушку, которая нравилась. Девушки в своих дамских сумочках принесли горячительное, и они, разбавив его лимонадом, тайком  выпили.
Ближе к вечеру начались танцы, последние танцы их уходящей юности. Глядя на своих друзей, Снег не узнавал их. Курсантская форма всех преобразила, сразу сделала старше.
Повзрослевшие и хмельные от ощущения свалившейся на них свободы, они с тоской смотрели друг на друга, понимая, что это последний их вечер вместе.
Это сладкое слово свобода имело и горьковатый привкус. На вокзале с Мизей случилась истерика, он бузил, плакал и не хотел уезжать домой на каникулы, выбрасывая чемодан из купе вагона. Им стоило огромных трудов успокоить его и затолкать в вагон.
Оглядываясь на пройденный путь можно сказать: да, нелегко было в 14 лет остаться без материнской ласки, терпеливо нести нелегкую армейскую службу.
Но им повезло. Спартанская обстановка казарменного воспитания не сделала их черствыми и самолюбивыми людьми. Напротив, она воспитала в них чувство огромной любви к Родине и преданности к ней.
Итак, их юность окончилась. Впереди их ждала дальнейшая учеба в высших военных училищах, служба в отдаленных гарнизонах, а отдельным из них и Афганская война.
                33

Дальнейшую свою жизнь Снег описал в романе “Кандагар”, в которой также выразил бесконечную благодарность суворовскому училищу за все, что оно для него сделало.
Здесь он научился крепкой мужской дружбе, познал первую и единственную любовь, стал таким, каков  он есть на самом деле.
Казанскому суворовскому военному училищу повезло, его не постигла судьба большинства училищ, расформированных в девяностые годы прошлого века из-за недальновидной оборонной политики тогдашнего руководства страны.
За почти 60-летнюю историю училища из его дверей вышло в большую жизнь много хороших людей - будущих генералов и командиров подразделений, героев Отчизны и ученых.
В дальнейшем Снег без особого труда поступил в Киевское высшее общевойсковое училище, на иностранный факультет разведки. Несколько лет прослужил в спецназе воздушно-десантных войск, окончил  военную академию, два года отвоевал в Афганистане и уволился из армии на пенсию по собственному желанию в августе 1993 года.
После выпуска из суворовского училища все ребята разлетелись по разным краям Советского Союза. Некоторая часть выпускников, имевших отклонения от требований по состоянию здоровья, пошла по линии нестроевой военной службы.
Те, кто имел еще большие отклонения по здоровью, вообще были освобождены от военной обязанности и пошли учиться в гражданские вузы. Основная же масса поступила в военные училища для продолжения будущего военного образования, с тем чтобы после их окончания, уже офицерами, приступить к  действительной военной службе, подготовка к которой и составляла основную цель их обучения в училище.
Некоторым из них и в первую очередь медалистам повезло сразу попасть в высшие военные технические училища. Другие прошли к высшему образованию через обучение в военных академиях, куда они попадали, прослужив по несколько лет в строевых частях. Отдельные ребята вынуждены были пойти в училища, никак не отвечавшие их стремлению.
Опьяненные свободой и открывшимися перспективами самостоятельной жизни, они не задумывались о том, чтобы позаботиться о последующих контактах, и потому их связи с одноклассниками, и тем более с ребятами из других классов после училища разорвались.
Они еще поддерживались между ребятами, попавшими в один вуз, но и там они уже не имели той прочности, которую имели в СВУ. Как правило, в один вуз попадали ребята из разных классных взводов, или они назначались в разные учебные подразделения и даже на разные факультеты, и в процессе обучения возникали новые привязанности.
Отношения между ребятами-однокашниками по СВУ переходили в  приятельские, или эпизодическое общение, случайные встречи, приносящие, тем не менее, взаимное удовольствие.
После окончания учебы в училище даже те, кто учился вместе, также поразлетелись по разным частям, и встречи бывших суворовцев Казанского училища стали происходить только случайно, когда их сталкивали вместе командировки, отпуск, перемещение к новому месту службы, или учебы.
Достаточно долгое время многие из них ничего не знали друг о друге. Поскольку служба Снега происходила в дальних гарнизонах, была сопряжена с частыми переменами места жительства, ему такие случайные встречи выпали лишь дважды.
Один раз это было в фойе кинотеатра в Рязани, где Снег встретился с Ксюшей Денисовым. Ксюха получил назначение в штаб Московского военного округа, где Снег служил в спецназе ВДВ поселка Чучково Рязанской области.
Второй такой случай произошел в Афганистане, где он встретился с другом Гогой и потерял его в бою навсегда. Многие их выпускники сгруппировались вокруг основных центров - Москвы, Киева и Казани.
Когда же они встретились с Ксюшей вновь в Москве, то были уже взрослыми, сложившимися людьми, не очень похожими на тех молодых пацанов, какими они выглядели в СВУ.
Так они восстановили свои отношения, перешли к восторженным воспоминаниям, рассказам о своем прохождении службы в различных частях Советской Армии, о встречах с другими друзьями, воспоминаниям о преподавателях и офицерах училища.
Они живо представили, как в Казанском суворовском военном училище каждый год проходит церемония посвящения в суворовцы. Весь состав училища выстраивается в торжественном строю, чтобы отметить День знаний и поприветствовать самых юных воспитанников училища.
Как под звуки музыки военного духового оркестра им выдают их первые алые погоны с буквами “КзСВУ”, которые запомнятся им на всю жизнь.
Мысленно поздравляют их родителей, преподавателей и офицеров. Это тот самый день, когда даже суровые военные люди могут позволить себе слезы умиления.
Ребята, которым предстоит стать учениками и выпускниками Казанского суворовского военного училища первый раз в своей жизни дать серьезную мужскую клятву.
Они пообещали быть верными своему Отечеству и традициям Вооруженных Сил, вырабатывать в себе мужество и достоинство, готовить себя к будущей офицерской службе.
Возможно, для кого-то эта клятва - шаг на пути к присяге, а кто-то так никогда и не станет офицером, выбрав после окончания гражданскую профессию.
Однако можно быть абсолютно уверенным, что если они не станут  настоящими полковниками, то уж настоящими мужчинами в жизни - станут точно.
25 августа 1970 года. Утро. Вокзал. Из голубого вагона фирменного поезда Москва - Киев вышли четверо молодых людей в курсантской пехотной форме. Это бывшие суворовцы Казанского суворовского военного училища. Каждому 17 лет. Военная выправка, твердый, уверенный шаг и очень взрослые глаза на все еще детских лицах.
Впереди Алеша Снегов - высокий плечистый парень. Заканчивая 11-й класс училища, твердо поставил друзей перед фактом:
- А я в Киев поеду, в высшее общевойсковое училище на иностранный факультет разведки.
Так для Алексея началась новая жизнь в спецназе ГРУ.

                34

Его жене Тамаре всегда казалось, что настоящая жизнь начинается на излете школьной жизни. А тогда, в конце шестидесятых, она жила скромно и без затей. Обожала свою классную руководительницу, красивую, строгую, всегда изысканно причесанную и со вкусом одетую.
В начальных классах школы Тамара вступала в октябрята, а потом - в пионеры. Мучилась с чистописанием - была тогда в начальных классах такая дисциплина.
По всем предметам у нее были четверки-пятерки. Отец постоянно помогал с выработкой красивого подчерка, ведь писали тогда перьевыми ручками, макая их в чернильницы-непроливайки.
Носили эти чернильницы в специальных мешочках, которые привязывали к ручкам портфелей. Рядом болтался еще один мешочек - для домашнего завтрака - в школах тогда не кормили.
Еще одно ее воспоминание из той ранней школьной поры связано с детскими игрушками. Они не были избалованы ни игрушками, ни нарядами. Сами из тряпок делали кукол.
Вырезали кукол и из бумаги, потом кроили для них наряды из той же бумаги, раскрашивали цветными карандашами. Коллекционировали разноцветные стеклышки, фантики. А у Томы была мечта: иметь наручные часики. Не настоящие, конечно, а игрушечные, с нарисованными стрелками, но на ремешке.
И еще - маленькие нарядные туфельки. Какая была радость, когда однажды отец купил ей первые настоящие белые туфельки и она в них,  однажды, явилась в класс на урок.
Тогда они жили в самом центре города на улице Айвазовского возле знаменитой Шамской больницы. Квартира была маленькая, однокомнатная?
Отец и мама были вынуждена постоянно запасать дрова на зиму. У каждой семьи во дворе имелся маленький дровяной сарайчик, колоть дрова и топить колонку, стараясь экономно тратить и дрова, и горячую воду.
А потом они переехали на улицу Интернационалистов возле артиллерийской воинской части. Тамара прекрасно помнит, как в их дом пришел газ, как впервые поднялись над горелками голубые трепетные язычки пламени и начали вершить повседневное обыкновенное чудо - без малейших усилий со  стороны, без дыма и копоти, быстро и аккуратно кипятить чай, печь блины и пироги, варить щи, борщи и пельмени.
Регулярно к ним в квартиру приходила работница горгаза. Она вынимала из сумки баночку с мыльной пеной и помазок для бритья, тщательно смазывала газовые трубы на стыках, а также краны и краники, проверяя, нет ли утечки газа. 
Они были очень самостоятельными, дети послевоенных лет. Сами записывались в библиотеки, в кружки, в спортивные секции, которых было множество - при местном Дворце пионеров, при разных клубах, без пап и мам ходили в кино.
Когда их семья переехала в другой район, Тамара не сменила спортивную школу, продолжала заниматься в прежней - ездила туда совершенно самостоятельно на трамвае и троллейбусе, иногда ходила пешком.
И об их досуге никто особенно не заботился. Дети сами придумывали игры, сами себя развлекали. Незабвенный “штандер” во дворе, “лапта”, “казаки-разбойники”.
Прыгали через скакалки, играли в “классики” - у каждой девчонки в кармашке фартучка непременно лежала любимая плиточка, которую толкали ногой, переходя из одного “класса” в другой.
Во дворе они ежедневно играли в волейбол, любили собираться по вечерам - пели, рассказывали страшные истории, баловались. 
А потом - выпускные экзамены, выпускной бал. Ее одноклассники разошлись в разные стороны. На памятной фотографии запечатлен их класс. Все девочки - в школьной форме, фартучки - белоснежные, многие с косами.
Мальчики в светлых рубашках и темных куртках. Она в первом ряду с учительницей химии, рядом ее любимая школьная подруга Нина. Тамара поступила в химико-технологический институт.
Ах, каток, в инженерном училище, незабываемая радость ее детства. С наступлением первых морозов они все бегали на этот каток, интересовались, не началась ли заливка катка. И вот кто-то приносил долгожданную весть: заливают! Ура! Идем на каток!
На каток шли веселыми шумными компаниями. Коньки несли, стянув ремешками, а иногда вешали их на шею, связав шнурки. Кто жил поближе, иногда отправлялся на каток прямо на коньках.
Вот она, зимняя сказка! Деревья в снегу, кругом белым-бело. Аллеи залиты льдом, площадки тоже. Хочешь - лети по ровной дорожке, в одиночку, или с подружкой, взявшись за руки крест-накрест.
Хочешь - плавно скользи по кругу, демонстрируя фигуры высшего пилотажа. Музыка. Огни. Румяные лица конькобежцев, веселые глаза. Звон коньков. Взрывы смеха. Блаженный отдых на запорошенной снегом скамейке. Возвращались домой довольные и усталые. Коньки покачивались на обледеневших шнурках.
- Ну, как, завтра идем на каток?
Ни дня без книжки. Она всегда страстно любила книги. И первые, детские, с картинками, которые читала ей мама. И те, с которыми познакомилась, сама научившись читать. Домашние библиотеки тогда были небогаты.
И дети, и взрослые вовсю пользовались публичными библиотеками. Она помнит одну, детскую, на Пионерской улице. Выбирала книжки - стараясь брать самые растрепанные.
Ей всегда казалось, что они самые интересные: раз растрепанные, значит, их часто берут. А кто станет брать неинтересную книгу? Чуть перешагнув порог библиотеки - начинала читать - такое нетерпение.

                35

С юного возраста лето она, как правило, проводила за городом. Сначала в пионерских лагерях, подчас по три смены кряду, считай, все лето. Лагеря были такие разные. Большие и маленькие, богатые и очень скромные. Но во всех, но, по крайней мере, в большинстве, им жилось в них хорошо.
Ребята крепли, здоровели, покрывались бронзовым загаром, набирались силенок перед новым учебным годом. Скучать было некогда. Спортивные игры, походы, концерты, карнавалы и водные процедуры.
Утренняя и вечерняя линейки со сдачей рапортов, с подъемом и спуском флага. Прощальный костер под звездным небом. И серебряные звуки горна, и перестук барабанных палочек.
“Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше - только утро замаячит у ворот. Ты увидишь, ты увидишь, как веселый барабанщик в руки палочки кленовые берет”. Это их песня о том прекрасном времени, когда были пионеры и пионерские лагеря.
Потом их пригласили учить танцам суворовцев. Попасть на бал в суворовское училище - это была заветная мечта, пожалуй, каждой школьницы. И ее тоже. Все они тогда зачитывались “Алыми погонами”. Жизнь суворовцев казалась такой романтичной.
Об этих балах ходили легенды. Об огромной бальной зале, где гремит духовой оркестр. О белых перчатках, которые суворовцы надевали во время танцев.
О мазурке и прочих мало кому известных ныне бальных танцах, которые они лихо отплясывали со специально приглашенными для этой цели партнершами. Об умении суворовцев ухаживать за дамами с особым шиком, быть галантными и обходительными.
Там она и познакомилась с суворовцем Снеговым Алешей. Все было так, как излагалось в легендах - прекрасно, волнующе, незабываемо. А потом Алексей стал ее мужем.
Они прожили вместе без малого сорок лет. Его алые суворовские погоны она бережно хранит, как и память о прожитых рядом годах. Но это уже совсем другая история.

                36

Когда его любимая жена встречается с его суворовскими друзьями, она всегда удивляется той их готовности и способности помогать своим друзьям.
Она поражается их стремлению отдать всего себя работе, которая сегодня очень низко оплачивается и не получает должного общественного признания.
Снег думает, что многие с ним согласятся в том, что можно выделить ряд характерных черт, свойственных большей части выпускников СВУ, причем не только Казанского училища:
- острое чувство справедливости;
- настойчивость в достижении своих основных целей;
- большая самоотдача и бескорыстное служение Родине;
- взаимная выручка и помощь друг другу;
- верность традициям русской армии.
В заключении он хочет еще раз выразить их бесконечное уважение ко всем преподавателям, офицерам-воспитателям и командованию Казанского суворовского военного училища и его обслуживающему персоналу, их признание за любовь и ласку, которыми они их так щедро одарили и огромную благодарность за все то, что они для них сделали.
Они, выпускники этого училища, очень хотели бы, чтобы в нем сохранялись славные традиции, помогающие превращать пришедших к вам ребят в грамотных и воспитанных членов нашего общества, активно участвующих в развитии Родины и дальнейшем укреплении ее обороноспособности.
Пусть вечно живет суворовское братство! Пусть долгие годы существует и процветает Казанское суворовское военное училище! Земной поклон тебе, родное училище и вечная благодарность за все, что ты для меня сделало.