Поздняя осень 1773 года. Семья богатейшего заводчика России Никиты Акинфиевича Демидова возвращается из долгого путешествия по Европе. Унылые размокшие от дождя, заболоченные равнины новгородчины. Моросит беспрерывный тоскливый дождь. До столицы еще около восьмидесяти верст. Дорога раскисла окончательно и по ней с трудом движется вереница карет и тяжело груженных подвод. Лошади окончательно выбились из сил, а дело уже далеко к вечеру. Изредка кидая взор на дорогу из-за занавесок окна кареты, Никита Акинфиевич, видный и еще крепкий мужчина 55 лет, с тревогой поглядывает на жену, молодую тридцатилетнюю женщину, полулежащую на подушках. Она на последнем месяце беременности и с трудом переносит тяжелую дорогу.
Успеют ли они доехать до Петербурга - с нарастающим беспокойством думает Никита Акинфиевич. В который уже раз, переходя от отчаяния к надежде, он ждет долгожданного сына-наследника. Ведь все время рождались дочери. Да и в дальнюю дорогу, в эту удивительную, но чуждую ему Европу, он, погрузневший под грузом своих пятидесяти лет, прожитых в вечной заботе о заводских делах и имениях, решился пуститься из-за нее, своей ненаглядной, захворавшей Сашеньки, которой доктора прописали лечение водами в далеком бельгийском курорте в Спа, париться в горячих ключах. Это была уже третья его супруга – Александра Евтихиевна Сафонова, дочь богатого московского купца. В этой тесной Европе, где ему так не хватало привычных глазу лесных просторов, они застряли на два с половиной года и денег просадили не счесть. Но надо сказать не зря. Сашенька действительно поправилась то ли от вод, то ли от парного ишачьего молока, которое велел ей пить «для наведения тела» один странный ученый врач из Лейдена, доктор Гобиус. Она расцвела, кожа у нее стала свежей, с нежно-розовым отливом, притом без всякого накладывания румян и припудривания, что так обожают делать европейские помпадурши. И самое главное, во Франции она родила ему здоровую и крепенькую девочку, которую они назвали Екатериной в честь императрицы. Про себя он решил, что если родится еще дочь, то назовет ее Марией, в память второй жены Марьи Сверчковой. Первая его супруга – дочь богатейшего откупщика Евреинова, Наталья Яковлевна, умерла давно, еще в 1756 г. Он тяжело вздохнул, вспоминая свою неуемную молодость, потом снова скосил глаза на жену. Прошел год после рождения дочери и вот она снова на сносях, и может быть разрешится сыном. Сейчас она, конечно, выглядит бледной и уставшей, но после родов, - дай бог, что бы все прошло благополучно, перекрестился он, - Сашенька обязательно станет еще краше и желанней.
Он еще раз с тревогой взглянул на нее. Карета в очередной раз резко качнулась на рессорах, попав в какой-то ухаб на дороге. Александра Евтихиевна громко вскрикнула и схватилась за живот, выпукло очерченный под дорожным платьем, выглядывающим из под полы чуть распахнувшейся дорогой шубы. Схватки могли начаться с минуту на минуту. Никита Акинфиевич коротко задумался: рисковать больше нельзя. Впереди замигали частые огоньки какого-то села. Он выглянул из окна кареты и сделал знак своему управителю, чтобы остановиться и приготовить все для ночлега и возможного приема родов. Вскоре ему доложили, что село называется Чирковицы и что, хотя и с малыми удобствами, но расположиться здесь можно. Александру Евтихиевну с особыми предосторожностями и в сопровождении врача провели в специально отведенный для них дом.
Здесь, в холодную, ветреную и дождливую осеннюю ночь, в восьми¬десяти верстах от Санкт-Петербурга 9 ноября 1773 г. и родился долгожданный и единственный сын и наследник громадного состояния уральского заводчика Николай Никитич Демидов. Он родился можно сказать в пути и, может быть, поэтому был с самого рождения обречен на судьбу странника и скитальца, немалую часть своей жизни, проведшего в дороге.