Все коварная разлука
Обнимала как сестра,
Превращала его руки
В два серебряных крыла.
Пролог
После всего того, что случилось, ему просто хотелось забыться. Ничего не чувствовать, не вспоминать, не сожалеть. Погрузиться в пустоту и холод, практически безразличное спокойствие, где нет ровно никаких эмоций.
Ему это удалось. Не было места боли в его нынешнем мире. Десять тысяч метров над землёй, привычный ледяной холод, солнце и бескрайняя пустыня белоснежных облаков где-то внизу... Никаких мыслей — в самом деле, зачем думать, если за тебя думает пилот? Посадки в чужих городах, дремота в тумане или снегопаде на земле... Возможно, такая жизнь со стороны казалась скучной и однообразной, но ему это нравилось. Хотя порой, догоняя рассвет, и наблюдая золотое от солнца небо, он ловил себя на том, что в глубине его души, загнанной в металлическую оболочку, прорастает давно забытое чувство... Он старался не смотреть на солнце, чтобы не возникало ни единой ассоциации, ни единого воспоминания о том, кого он когда-то потерял.
Но всё рано или поздно приходит к концу. И каким бы прочным не казалось его металлическое тело, некая комиссия пришла к выводу, что он отработал свой ресурс, отлетав положенное количество часов. Он был списан, и совершив свой последний полёт, оказался на авиаремонтном заводе в городе N. Впрочем, ему было всё равно...
***
Щурясь от яркого солнца, Илья неторопливо шагал по улице. Сегодня было всего две пары, и торопиться не хотелось, хотя ещё предстояло сходить в магазин и прибраться в комнате перед приходом друзей. Это его первая неделя в Авиагородке, где он начал снимать комнату, чтобы не ездить в Академию через весь город. Общежитие Илье Кузнецову не полагалось, так как он всё-таки был свой, питерский, хоть и жил далековато. Первый опыт самостоятельного и независимого существования можно было признать удачным: никто не капал на мозги, не заставлял ложиться раньше чем хотелось и питаться по расписанию. Да и учёбой в Академии Илья оставался доволен — это уже не школа: преподаватели обращались только на «вы», да и сам статус будущего пилота гражданской авиации — шутка ли! - позволял молодому человеку испытывать гордость за себя.
Итак, сегодня, в субботу, Илья праздновал своё новоселье; вечером придут друзья, Аня, можно будет наконец-то расчехлить гитару. Но сейчас хотелось ещё погулять, погреться на осеннем солнышке, побродить по скверу — погода как нельзя лучше отражала его светлый душевный настрой, и Илья незаметно улыбнулся сам себе. Ему пришла в голову мысль свернуть в переулок, чтобы узнать, что же находится в конце. Через полминуты Илья очутился перед высоким бетонным забором, за которым находился авиаремонтный завод. Слегка разочаровавшись, юноша упрямо тряхнул головой и побрёл вдоль забора, но вместо того чтобы выйти на улицу, упёрся в глухой тупик. Делать нечего, придётся повернуть назад. Илья вздохнул и развернулся; в этот момент его взгляд остановился на ярко-белом пятне, резко выделявшемся на фоне зелени — это был самолётный хвост, видневшийся из-за забора. Илья моргнул и огляделся по сторонам. Мальчишеское любопытство пересилило голос рассудка, и юноша, недолго думая, взобрался по наклоненному стволу дерева, росшего около самого забора. Отсюда можно было прекрасно рассмотреть самолёт — это был пассажирский Ил-62, несколько потрёпанный и не слишком чистый, с выгоревшей на солнце эмблемой авиакомпании и едва читаемым номером на хвосте — RA-86586. Илья всласть налюбовался самолётом, решив для себя, что пожалуй следует почаще заглядывать в этот тупичок. Затем он осторожно спрыгнул на землю и отправился домой.
Часов в шесть комнатка Ильи была полна гостей: пришли его друзья-ролевики, и среди них Аня, девушка, с которой они особенно сдружились после того как сыграли Кая и Герду. Все расспрашивали Илью каково ему живётся одному и как скоро он станет летать.
- Ну вот какой из тебя лётчик, а? - спрашивала его девушка, которую в компании звали Мириэль, - Ты погляди на себя, вот ни за что не похож!
Для убедительности она слегка подёргала Илью за прядку рыжих волос, выбившуюся из пышного хвоста.
- Да уж скорее стюардесса! - засмеялся кто-то из ребят.
Илья не обижался. Он и сам понимал, что рано или поздно ему, как и всякому курсанту, придётся подстричься, но пока что можно было носить на голове эту роскошную гриву и радоваться своей молодости.
- И ничего подобного! - воскликнула Аня, соскакивая со своего места, - Иллар будет первый в России лётчик-эльф!
Илларом звали в этом кругу Илью. Он улыбнулся Ане, которая тут же уселась рядом с ним. Когда все перестали смеяться, Илья взял гитару и запел. После второй песни гитары взяли ещё двое человек. Музыка, смех, радостные голоса — всё это продолжалось до десяти вечера; потом Илья извинился перед друзьями, сказав, что соседи в это время готовятся ко сну. Гости поняли намёк и принялись собираться. Аня задержалась дольше всех, и Илье почему-то стало казаться, что она ждала чего-то, но он так и не отгадал и предложил проводить её до остановки. Похоже, она явно была настроена на другое, потому что обиженно сверкнула глазами и произнесла:
- Ничего, я и одна не заблужусь!
- Нет, всё-таки я провожу тебя, - Илья решительно накинул куртку, - это окраина города, промзона, бродячие собаки, я буду волноваться.
Они шли молча, причём Аня демонстративно смотрела куда-то в сторону. Посадив её на автобус, Илья раздражённо передёрнул плечами. Ему не нравилось ссориться с Аней, она была для него самым близким человеком. Но сегодня всё было как-то не так... Он не оправдал её надежд — это угнетало юношу, и он чувствовал себя виноватым.
Наверное всё дело было в том, что Аня торопила события. Она постаралась сделать так, чтобы все в их компании считали их парой — и все действительно так считали, но сам Илья ещё не слишком был уверен. Конечно, Аня хорошая девушка, заботливая, весёлая, сама шьёт костюмы для ролевых игр и спектаклей... Но в чём-то Илья не был уверен. По крайней мере, он чувствовал, что пока не мог бы рассказать ей о своих снах и о своих страхах, потому что не хотел, чтобы она начала над ним смеяться. И даже если в силу своей вежливости, Аня не рассмеялась бы ему в лицо, то наверняка бы подумала что-то про себя.
Илья не боялся ни высоты, ни хулиганов, ни экзаменов. Он боялся цветов. Это не поддавалось никакому разумному объяснению, но кусты шиповника или сирени на улицах вызывали у него панику, отчего ему хотелось бежать сломя голову. Ко всяким фиалкам или гераням в горшочках Илья относился спокойно, но стоило ему оказаться в саду, как тут же возникал этот страх, переплетённый с тоской и отчаяньем. Как ни пытался Илья убедить себя, что цветы красивы и не опасны, он ничего не мог поделать с этим. Кроме того, ему снились странные сны: всё те же прекрасные сады, полные цветов и нарастающий ужас от предчувствия неизбежной смерти, от которого Илья просыпался в холодном поту с колотящимся сердцем. Вероятно, отношение к цветам было как-то связано с этими снами, но объяснить, отчего это, молодой человек не мог. Это была его тайна, о которой он не говорил даже родителям, не говоря уж о друзьях. Но помимо всего во всех снах присутствовало ещё что-то важное, или даже кто-то, но как ни силился Илья вспомнить — так и не мог.
И вот сейчас, когда он шёл по улице, на которой уже зажглись фонари, он вспомнил о своих страхах, и ему сделалось неуютно на душе. Молодой человек зашагал быстрее, стараясь не глядеть по сторонам, так как проклятый шиповник рос вдоль всей улицы. В какой-то момент он так глубоко задумался, рассматривая носки собственных ботинок, что чуть было не налетел на какого-то человека, стоявшего на тротуаре. Илья резко затормозил и подняв голову, вздрогнул от неожиданности, в первые секунды ему показалось, что он видит призрака: перед ним стоял высокий худой мужчина в белом длинном плаще, похожем на униформу; у него были белоснежно-седые волосы до плеч и лицо греческой статуи без единого намёка на возраст. Илья пробормотал какое-то извинение, но продолжал рассматривать незнакомца, хотя в душе ужасался своей бестактности. Мужчина тоже рассматривал его — так пристально, что у молодого человека похолодело внутри. Заметив на лице юноши замешательство, призрак слегка улыбнулся и отошёл в сторону, уступая дорогу. Илья снова извинился и зашагал вперёд, краем глаза заметив в руке незнакомца сорванный с куста поздний цветок шиповника.
На следующий день Илья проснулся поздно, где-то в районе полудня. Подушка лежала на полу, а сам он был так плотно завёрнут в одеяло, что долго не мог из него выбраться. Из кармана куртки, висевшей на двери, раздалась приглушённая мелодия мобильника.
- Ах чёрт! - Илья кубарем скатился с кровати, изо всех сил вырываясь из объятий одеяла. Он и забыл, что именно на сегодня назначил встречу со своим приятелем, планируя устроить тренировку по фехтованию на местном пустыре.
- Алло! - почти кричал Илья в трубку, - Уже на остановке? Я сейчас приду, через пять... Нет, десять минут...
Юноша ураганом заметался по комнате, пытаясь отыскать свою одежду среди вчерашнего беспорядка (придя домой вчера, он сразу лёг спать, не думая делать уборку). Нацепив на себя первое, что попалось под руку, наспех умывшись, Илья стрелой выскочил из дома и побежал к тому месту, где договорился встретиться с другом. Ррур стоял уже там, с длинным свёртком за спиной, и небрежно курил. Заметив Илью, он усмехнулся и кинул окурок в сторону урны (не попал).
- Спорим, я тебя разбудил? - спросил Ррур вместо приветствия.
- Я читал, - быстро ответил Илья.
- Ещё скажи, что учебник... Ну, где ваш пустырь?
Приятели зашагали в сторону небольшого леска в конце микрорайона. За ним находилось обширное поле, скрытое от любопытных глаз. Тут можно было не то что фехтовать — хоть ставить палатки, никто не придёт. Ррур снял с плеча свёрток, развязал его и извлёк два бамбуковых меча для кендо: Илья давно просил потренировать его перед очередной игрой. После часа тренировки все пальцы Ильи были напрочь отбиты, но уже кое-что стало получаться.
- Перекур! - объявил Ррур и уселся на траву.
Илья мучительно подумал о том, что со вчерашнего дня ничего не ел.
- Может за бубликами сгонять? - с надеждой в голосе спросил он, - у нас тут есть очень вкусные...
- Я так и знал, что тебя разбудил, - фыркнул Ррур. Он порылся в рюкзаке, украшенном кельтскими узорами, выудил оттуда кошелёк и кинул Илье, - И сока возьми. Никакого пива, слышишь?
Через пятнадцать минут оба сидели на траве и уплетали бублики. Солнце припекало; в расположенном рядом аэропорту не смолкал рёв реактивных двигателей.
- Чем это ты леди Анну обидел? - спросил наконец Ррур.
Илья чуть было не подавился — вот не ожидал, что Аня расскажет кому-то о вчерашнем.
- А что такое? - осторожно начал Илья.
- Да так, - Ррур лениво принялся развязывать ленту, которой обычно собирал волосы, - Что-то она была не в духе... Я возвращал ей с утра диски, перед тем как к тебе ехать, и она так демонстративно выражала недовольство... Сверкнула глазами, ну ты знаешь, как она это делает.. Ты ей что-то сказал вчера вечером?
- Ничего! - Илья был озадачен и обижен, - Я проводил её до остановки, она уже дулась... Как будто я сделал что-то не то... Но я понятия не имею, что случилось! Ненавижу эти намёки!
- Ты хоть поцеловал её на прощанье? - Ррур вертел ленточку в пальцах.
Илья опустил голову, припоминая. Что было вчера? Они так веселились, пели.. Он сидел с Аней в обнимку, и она периодически заглядывала ему в глаза...
- Послушай, - Илья развернулся лицом к приятелю, - а почему я должен был что-то делать? Разве я что-то кому-то должен?
- А тебе не пришло в голову, что она хотела у тебя остаться на ночь? - Ррур хитро посмотрел на друга исподлобья. Увидев, как у Ильи вытягивается лицо, он расхохотался и щёлкнул его лентой по лбу, - ну ты чурбан, друг мой Иллар! Вот мне надо таким быть, я оборотень, мне положено. Но ты-то! Ты же эльф!
Илья покраснел как свекла.
- Мало ли что она хотела, - он уселся по-турецки и надломил очередной бублик, - она всегда чего-то хочет, не спросив, хочу ли этого я...
- А ты?
Илья что-то ответил, но шум взлетающего самолёта заглушил его слова.
- В общем, мне надоело, что вся компания только и говорит, что о нас с леди Анной, - заключил он, - найдите себе что-нибудь поинтереснее для обсуждения.
Ррур пожал плечами.
- Мне всё равно, встречаешься ты с ней или нет.. Дело твоё. Только она, похоже, серьёзно за тебя взялась. Так что, мы продолжим?
Домой Илья вернулся с распухшими кистями. С одной стороны, он был доволен собой, с другой — поиграть вечером на гитаре он не сможет дня два или три. Пора было браться за домашние задания; Илья поковырялся в тетрадке над примерами, попытался листать учебник, но не просидев и часа ощутил себя безумно уставшим. Душная комната, дурацкие мысли, от которых хотелось уйти, детская обида на знакомых, обсуждающих его за спиной... Это всё не то, чего ему бы хотелось.
Накинув куртку, Илья выскользнул на улицу. Солнце садилось, в прохладном воздухе витал еле различимый сладковатый запах керосина. Илья пошёл куда глаза глядят, и вскоре очутился перед бетонным забором авиаремонтного завода. Молодой человек проворно вскарабкался на дерево; отсюда открывался вид на уже знакомого ему RA-86586 и на великолепный закат за ним. У Ильи захватило дух — всё небо на горизонте было залито пылающим янтарём, а у самой земли кровавым гранатом виднелось солнце. Оно медленно погружалось в угольно-чёрную землю, и небо постепенно меняло свой цвет, становясь всё холоднее и холоднее. Как только солнце скрылось, и на месте его погружения осталось лишь лёгкое золотистое сияние, Илья словно бы очнулся от грёз. Кругом было уже очень темно, да и глаза привыкли смотреть на свет; Илья спрыгнул с дерева наугад — совершенно напрасно, потому что не рассчитал высоты и подвернул ногу. «Вот те и раз! - с досадой подумал он, поднимаясь с земли и хромая, - хоть на физкультуру не ходи! Как глупо вышло!» Руки снова предательски разболелись. Илья медленно побрёл назад, стараясь не споткнуться; фонарей здесь не было вовсе, и он уже не видел, куда шёл. Случайно взгляд выхватил из кромешной темноты белое пятно; молодой человек вздрогнул и замер на месте. Приглядевшись, он уже мог различить очертания фигуры человека в белом плаще... Илья не на шутку перепугался, поняв, что фигура движется по направлению к нему. Бежать он не мог; это напоминало какой-то страшный фильм или сон. Человек подошёл к нему вплотную; глаза Ильи уже адаптировались к темноте, и он смог разглядеть на лице незнакомца неожиданно дружелюбную улыбку.
- Любишь гулять по вечерам? - спросил человек в белом.
- Да... То есть нет, но захотелось пройтись, - замямлил Илья.
Что делать? Что этому странному типу от него нужно? Не маньяк ли это?
- Сегодня великолепный закат, - произнёс незнакомец, - в этом городе так редко бывают закаты.. Обычно небо закрыто тучами, и солнца не видно совсем...
«Он видел, что я сижу на дереве, - догадался Илья, - странно, почему он меня не окликнул и не прогнал».
- А вы разве не из Питера? - осторожно спросил Илья. Оба они шли по направлению к освещённой улице.
- Нет, - незнакомец покачал головой, - я совсем недавно здесь. Кстати, как тебя зовут?
- Илья, - ответил молодой человек, недоверчиво пытаясь рассмотреть нового знакомого, - но друзья зовут меня Иллар. Мы ролевики, слышали о таких?
- Илья? Почти тёзка, - усмехнулся мужчина, - Я Ильюшин. Да, слышал...
Он больше ничего не сказал; Илья пытался рассмотреть своего нового знакомого, но так, чтобы это не казалось слишком заметно. Мужчина выглядел лет на тридцать пять, но его странный задумчивый взгляд и седина выдавали умудрённого жизнью старика.
- Хромаешь? - мужчина внезапно остановился и внимательно поглядел на Илью.
Тот смутился и принялся разглядывать ногу.
- Да ерунда, наверное растянул мышцу... - молодой человек словно бы оправдывался за свою неловкость, ожидая что новый знакомый начнёт расспрашивать подробности. Но тот поступил так, как Илья от него явно не ожидал: протянул ему руку.
- Обопрись, так тебе будет легче идти. Когда придёшь домой, приложи к ступне холод. Если же завтра нога распухнет — сходи к врачу.
Илья пару секунд колебался, ожидая подвоха; но нога и вправду сильно болела. Поэтому он ухватился за протянутую ему руку и радуясь, что сейчас уже достаточно поздно и темно, и никто из прохожих не увидит этого. Ильюшин проводил Илью до подъезда.
- Береги здоровье, - довольно строго посоветовал он и поглядел Илье в глаза.
От этого взгляда у молодого человека что-то сжалось внутри, словно молнией мелькнуло какое-то воспоминание о чём-то давнем и важном, но тут же исчезло.
- Да, да, - запинаясь, произнёс юноша, - спасибо вам... Простите, наверное, я вас задержал...
- Нет, я не тороплюсь. Я всегда гуляю только поздно вечером.
Мужчина кивнул, словно говоря «увидимся», развернулся и зашагал прочь.
«Я его видел когда-то, - машинально подумал Илья, - кроме вчерашнего вечера мы где-то встречались и раньше... Но я не могу вспомнить, кто он такой».
В эту ночь Илье снилось, что он пилотирует пассажирский авиалайнер; его переполняло чувство восторга — наконец-то! Он делает всё сам — так, как надо, уверенно, словно делал это много раз. Внизу расстилалась белоснежная равнина облаков, а впереди горел удивительный золотой восход.... Затем лайнер исчез, а Илья летел уже сам по себе; раскинув руки, он мчался над облаками, рассекая телом упругие струи холодного воздуха. Где-то внизу, в прорехах между тучами, виднелись ровные, словно по линейке расчерченные, квадраты полей, крошечные домишки, серебряные змейки рек. И всё это время Илью не покидало ощущение, что его бережно поддерживают чьи-то сильные руки.
Он проснулся от звонка будильника и сел на кровати. За окном брезжил пасмурный рассвет, ветер яростно срывал с деревьев желтеющие листья, отправляя их в последний полёт. Нога ещё болела, но не так сильно; Илья оделся и направился в ванную. Что-то происходило, и это казалось ему странным... Он внимательно рассматривал в зеркале своё лицо, словно ища в нём перемены, но так и не нашёл: всё те же пронзительно-зелёные глаза, тонкий нос, ровная кожа щёк, какой завидовали даже девушки; тщательно расчесал волосы и забрал в хвост (ох и взгреют его когда-нибудь за этот хвост! Негоже курсанту лётной академии играть в эльфов).
Выйдя из дома, Илья огляделся по сторонам, как будто ожидая встретить кого-то; затем, недовольный этим своим жестом, нахмурился и торопливо пошёл в сторону Академии. Ветер дул не на шутку, но от этого было невероятно приятно; хотелось вдыхать этот прохладный свежий воздух всеми лёгкими, словно боясь, что он закончится... На крыльце Илья встретил одногруппника, который до занятий остановился покурить.
- Улыбаешься? - хмыкнул Костя, - поди алгебру сделал?
- Ветер сегодня особенный! - Илья поймал себя на том, что он действительно улыбается, - Разве не чувствуешь?
Костя пожал плечами и стряхнул пепел с сигареты.
- Ну так сделал алгебру? Списать дашь?
После занятий Илья отправился домой не сразу; зашёл в магазин за ряженкой, выходя, оглянулся; прошёл по скверу, подавляя желание осмотреться по сторонам; зашёл в другой магазин — за хлебом. Столкнулся с однокурсниками, поговорил с ними пару минут...
- Ищешь кого-то?
- Н-нет, - Илья заикнулся, - абсолютно. Просто гуляю. Скучно...
- Заходи, я «Ил-2 штурмовик» установил вчера. Классная игра, графика что надо!
- С-спасибо. Обязательно... Только сегодня не могу... Надо решить одно дело...
Илья пошёл домой, чтобы ненароком не наткнуться ни на кого из группы. Решить? Дело? Какое дело? Что с ним происходит? Он вёл себя как дурак, улыбался ни с того ни с сего, озирался, словно хотел кого-то увидеть...
Ах да — вот что надо было сделать на самом деле, это позвонить Ане. Может быть, он и не был ни в чём виноват, но всё же не хотелось оставаться в состоянии ссоры. Илья нехотя набрал знакомый номер, ожидая упрёков или чего-то в этом роде. Но, к его удивлению, Аня ответила радостным щебетанием; она уже не помнила о субботней обиде и строила какие-то планы на выходные. У Ильи словно груз упал с души — хоть одной проблемой меньше. Теперь можно было садиться за домашнюю работу.
Как только стемнело, Илья посмотрел в окно и отчего-то вздрогнул. Соседи в комнате за стеной включили телевизор; Илья потянулся, нашарил под столом тапки и медленно побрёл в кухню. Ему казалось, что он должен куда-то торопиться, спешить, чтобы не пропустить нечто важное, но от этого он нарочно старался делать всё медленнее — наливать ряженку в стакан, отламывать батон, жевать... Но сердце, как назло, колотилось всё быстрее. Когда напряжение достигло предела, молодой человек выбежал в коридор, наспех оделся и выскочил из дома. Улица была янтарной от света фонарей; Илья не шёл, он бежал, куда глаза глядят: сквер, переулок, здание магазина, поворот, шоссе, ведущее в аэропорт — нет, не то... Он побежал обратно и в сквере от усталости бессильно опустился на скамейку. Ветер приятно холодил взмокший лоб. Шаги. Илья мгновенно поднял голову; мимо него прошёл какой-то человек, гулявший с собакой. Молодой человек вздохнул и встал, чтобы отправиться домой.
- Ждёшь кого-то? - внезапно раздался знакомый голос, негромкий и немного глуховатый.
Илья обернулся как ужаленный,чувствуя, как независимо от его желания, улыбка сама наползает на лицо. Ильюшин стоял, держа руки в карманах плаща.
- Я?.. Нет... Я просто сидел, гулял и... вот...
- Как твоя нога?
- О, совсем не болит! Всё в порядке...
- Пройдёмся по улице, если не торопишься?
Илья согласился, стараясь казаться небрежно-равнодушным, чтобы его радость от встречи не казалась такой очевидной.
- Ты давно живёшь здесь? - спросил Ильюшин.
- Нет, снимаю комнату с того момента как поступил в Академию, чуть больше недели... Хотя я вообще питерский, просто мотаться через весь город неудобно...
- Ты учишься в Академии Гражданской Авиации?
- Да! - с жаром ответил Илья, - это была моя давняя мечта — стать пилотом! Я, конечно, люблю ездить на ролевые, играть на гитаре, но я очень-очень хочу летать! Я летал только пассажиром... Небо, это такой простор, такая красота, величественность! Как можно не стремиться туда?..
Ильюшин смотрел на собеседника с улыбкой. Тот поймал его взгляд и смутился:
- Наверное, вам кажется — наивно рассуждать вот так... Простите, я увлёкся.
- Нет, мне нравится, как ты рассуждаешь, - ответил мужчина, - я тоже очень люблю небо.
- Вы тоже лётчик? - Илья широко открыл глаза.
- Н-нет... - Ильюшин помолчал пару мгновений, - нет, но я имею к этому непосредственное отношение.
Илья заметил, что собеседник ничего не рассказывает о себе, и решил не расспрашивать - мало ли какая за этим кроется неприятная причина. Они просто бродили по вечерним улицам при оранжевом свете фонарей. Илья рассказывал о своей учёбе, об увлечениях; его новый друг — о каких-то забавных случаях в аэропортах, байки и происшествия, известные немногим. Наконец молодой человек поглядел на часы — было пол-первого ночи.
- Ох, - воскликнул он, - должно быть, я совсем вас заболтал...
- Что ты, я всегда по вечерам свободен, а вот тебе завтра на учёбу... По правде говоря, я был бы рад видеться чаще, довольно скучно постоянно быть одному.
- Я свободен после занятий, - ответил Илья, - мне тоже скучно, потому что все мои друзья живут далеко, а ребята из группы почти все живут в общаге, и у них своя компашка.
- Тогда до завтра, - кивнул Ильюшин, - как только зажгутся фонари — увидимся в сквере.
С этого дня они виделись практически каждый день - гуляли, разговаривали — обо всём и ни о чём... Общаться с Ильюшиным было интересно — он много знал об авиации, авиакомпаниях; он побывал в разных городах и странах, в совершенстве знал английский — и Илья часто обращался к нему за помощью. Но при этом молодой человек отмечал, что его друг немного странный — он никогда не смотрел телевизор, не рассказывал о друзьях или родне и о своей работе или хобби. Днём Ильюшин всегда был занят, и как понял Илья — он работал на авиаремонтном заводе. Скорее всего, догадывался молодой человек, это была какая-то засекреченная специальность, а сам Ильюшин — секретный специалист, которого пригласили в город недавно. Как бы ни казалось это странным, он так и не назвал ни имени, ни отчества; а когда, набравшись смелости, Илья сам спросил его об этом, Ильюшин внимательно посмотрел на него светло-голубыми немигающими глазами и произнёс:
- Моё имя тебе ровным счётом ни о чём не скажет.
Илья понял, что разговор об этом закончен. Ещё он подозревал, что его друг если не боится, но не любит солнечного света — они ни разу не виделись днём, а только после заката. Илья не верил в вампиров, и объяснял это причудой либо какой-то болезнью. Его огорчало, что у Ильюшина нет мобильного телефона, чтобы перенести встречу, если что-то случится, но тот спокойно объявил, что не будет в обиде, если Илья не придёт, а на случай дождя велел молодому человеку оставаться дома.
В выходные Илья отправился домой, к родным. Он сильно соскучился по родителям и сестре; позвонил паре школьных друзей, чтобы встретиться и поболтать — просто так. В один прекрасный момент он поймал себя на том, что за всё прошедшее время ни разу не подумал об Ане. Как на грех в этот момент разрядился мобильник, а подзарядку Илья оставил в съёмной комнате. Вздохнув он кинул уснувший телефон во внутренний карман куртки и благополучно о нём забыл.
Вернувшись в Авиагородок вечером, Илья получил не слишком приятное известие: хозяева квартиры вздумали делать ремонт в третьей, пустовавшей комнате, и по этому случаю решили переставить хранившееся там пианино к Илье, разумеется, клятвенно заверив, что это временно, и сбавив арендную плату. Илья тоскливо воззрился на инструмент, отнявший у него чуть ли не треть жилплощади и попросил разрешить ему изредка на нём играть — в своё время он посещал музыкальную школу. В этот вечер он не пошёл гулять с Ильюшиным — предстояло сделать домашние задания, о которых он, по правде говоря, забыл, да и погода серьёзно испортилась.
Следующие два или три дня лил дождь; Илья не вылезал из читального зала библиотеки — готовился к докладу по истории воздухоплавания, изредка тоскливо посматривая на улицу. Вечером в среду небо очистилось, и юноша решил наконец отправится на прогулку. На асфальте повсюду виднелись лужи с плавающими в них жёлтыми листьями; дорожки в сквере развезло от грязи. Илья зябко кутался в тонкую куртку и озирался. Вокруг — ни души; никто не гулял в этот промозглый вечер, только шум реактивных двигателей доносился из аэропорта. Молодой человек покрутил головой, шмыгнул носом и побрёл обратно. «Не придёт», - машинально мелькнуло в голове. Однако в переулке, выходящем к авиаремонтному заводу, мелькнула знакомая фигура в белом. Илья быстро зашагал туда. Ильюшин со странным недоумением рассматривал грязь и лужи, очевидно думая, как их обойти.
- А я и не надеялся сегодня вас встретить! - Илья приветственно помахал рукой.
Ильюшин улыбнулся.
- Здравствуй. Да, эти дни я никуда не ходил... По правде говоря, я ненавижу грязь. Дорожки здесь просто в отвратительном состоянии... - он брезгливо поморщился, поднимая полы плаща и перешагивая лужи.
- Заходите ко мне в гости! - набравшись смелости, произнёс Илья, - сейчас такая погода... Нелётная. А дома тепло.. Я вам покажу альбом и... Мне недавно хозяева поставили пианино. Хотите, я вам сыграю? Вы любите музыку?
Ильюшин удивлённо поглядел на своего молодого друга и, улыбаясь, кивнул:
- Буду рад. Да, я очень люблю музыку, хотя в последний раз слышал её очень-очень давно...
При свете лампы Ильюшин казался старше; лицо его, хоть и без морщин, отсвечивало нездоровой бледностью и напоминало маску (надо сказать, его мимика всегда оставалась крайне скупа). Гость отказался от чая и попросил разрешения не снимать свой плащ. Что ж, у каждого свои причуды... Илья открыл крышку пианино и поставил на подставку пожелтевшие ноты, выпрошенные у хозяйки.
- Я сыграю Лунную сонату? - спросил молодой человек, поднимая глаза на гостя.
Тот молча кивнул; несмотря на все просьбы сесть, он прислонился к косяку двери, напоминая гипсовую статую. Илья откинул упавшую на лицо рыжую прядку, сосредоточенно вздохнул и заиграл. Из недр пианино полилась мелодия; Илья с досадой отмечал свои ошибки и фальшь расстроенного инструмента (хотя накануне, зачарованный своей игрой, он находил её великолепной). Музыка из плавной и нежной становилась стремительной, словно разгоняясь; Илью охватил восторг, такой же как в детстве, когда он впервые катался на карусели; его пальцы мелькали, будто бы и не касаясь клавиш. Сыграв последний аккорд, Илья наконец повернул голову, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела его игра. Ильюшин стоял неподвижно, глядя куда-то в пол немигающим взглядом. Его застывшее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций; казалось, что он не заметил, как наступила тишина. У Ильи похолодело внутри.
- Я ужасно играю, простите, - проговорил он, наконец, - давно не тренировался...
Ильюшин вздрогнул от звука его голоса, будто бы очнувшись от воспоминаний. Он подошёл к Илье и положил ему на плечо тяжёлую и холодную ладонь.
- Достаточно, - сказал он, - Это было прекрасно, но на сегодня, пожалуй хватит.
- Не понравилось, - огорчённо улыбнулся молодой человек, - Да ладно, я не обижусь, я в самом деле очень давно учился музыке.
- Нет, понравилось, - Ильюшин посмотрел ему прямо в глаза и слегка нахмурился.
Илья не выдержал и отвёл взгляд; ему показалось, что гость скрывает какие-то сильные эмоции, не желая их высказывать.
- Наверное, я расстроил вас, - помолчав, произнёс юноша, пряча за ухо непослушные волосы, - простите, я совсем не хотел.
- Не нужно оправдываться, - мягко сказал Ильюшин, - ты ни в чём не виноват, просто я вспомнил кое-что... Неважно. Мне пора идти.
Он слегка сжал плечо Ильи рукой и направился к выходу. Провожая его, молодой человек робко спросил:
- Вы придёте завтра? Нет, если не хотите, я не буду играть, - торопливо добавил он, - Если вам неприятно вспоминать что-то...
- Напротив, - Ильюшин слегка улыбнулся, - Я буду раз если ты мне снова сыграешь.
Он кивнул на прощанье и вышел из парадной.
На другой день сразу после лекций Илья примчался домой. Подмёл пол и навёл порядок на письменном столе, вытер пыль с книжных полок и затолкал одежду в шкафчик. Долго и внимательно присматривался, не грязное ли покрывало на кровати и не выпросить ли у соседа другое, на время, не валяется ли под столом коварно затаившийся носок или банка из-под пива... Но соседи, как оказалось, уехали на пару дней на дачу (оно и к лучшему, решил для себя Илья — не будет лишних вопросов). Наконец перебрал нотный сборник в поиске самых позитивных и весёлых мелодий. Вечером, как только стемнело, раздался звонок в дверь; на пороге стоял Ильюшин с веткой позднего шиповника в руке.
- Музыкантам дарят розы, - сказал он, - но у нас растёт только шиповник...
Илья вздрогнул, глядя на цветы, но не хотел обидеть гостя и поставил ветку в банку с водой на окно.
- Это должно быть нелепо? Прости, - Ильюшин печально улыбался.
- О, что вы! Это здорово! - Илья изо всех сил пытался изобразить на лице радость, видимо, не очень удачно, потому что Ильюшин спросил:
- Или ты не любишь цветы?
- Нет... Я... - Илья запнулся, но видя устремлённый на него спокойный и проницательный взгляд, честно ответил, - Я их боюсь. Это смешно, конечно, но это так. Не знаю, почему, но цветы у меня всегда ассоциировались со смертью... Правда я не хоронил никого и на кладбищах не бываю.
Он пожал плечами и замолк. Ильюшин нахмурился и долго вглядывался в лицо молодого человека, словно сравнивая его с кем-то.
- Что-то не так? - Илья растерянно теребил прядь волос, которая снова выбилась из-под резинки.
- Ничего, - Ильюшин покачал головой, - Просто ты напомнил мне одного человека, которого я знал очень давно... Неважно. Он умер много лет назад.
Этими словами он дал понять, что рассказывать ничего не намерен, но Илья и не собирался задавать вопросов; что-то сжалось у него внутри, как будто он знал какую-то печальную историю, связанную с этим, но не мог сейчас пересказать её суть — так бывает, когда просыпаешься утром с чувством отчаяния и боли, но не можешь никак вспомнить, что же именно приснилось.
- Иногда мне снится, что я в саду, и что я должен умереть, - тихо сказал Илья, садясь за инструмент, - я никогда никому не рассказывал об этом. Не знаю, что бы это значило, но меня пугают эти сны.
- А больше ничего не снилось?
Илья внезапно вспомнил свой восторженный и яркий сон про самолёт, но отчего то смутился и покачал головой. Сборник нот был открыт на «Шутке» Баха, и юноша заиграл, надеясь, что эта светлая и радостная мелодия уж точно не должна напоминать ни о чём грустном. Потом они разговаривали о чём-то — уже не о цветах или снах; Илья искал Сороковую симфонию Моцарта, а Ильюшин тем временем листал его фотоальбом. Внезапно раздался звонок в дверь.
- Ждёшь кого-то? - Ильюшин поднял голову.
- Нет, - Илья удивлённо встал из-за пианино, - должно быть к соседу или дверью ошиблись...
Звонок в дверь повторился.
- Ох, я же забыл про свой телефон! - Илья кинулся к куртке и вынул крепко спящий мобильник из кармана, - Вот балда! Я открою, может быть, мама...
Он поспешил в прихожую и открыл дверь. На пороге стояла Аня.
Илья так растерялся, что не сразу сообразил, что нужно поздороваться и пригласить гостью войти.
- Ты с ума сошёл! - Аня коршуном налетела на юношу, врываясь в квартиру и шумно захлопывая дверь, - Как ты мог!
- Ты так поздно, я не ждал...
- Ты просто бессердечный негодяй! - крикнула Аня со слезами в голосе, - Я так волновалась! Ты не звонишь уже неделю, телефон отключен! Я подумала, что с тобой что-то произошло! Я обзвонила всех друзей, но никто ничего не знает!
Не дождавшись приглашения, Аня распахнула дверь комнаты и замерла.
- У меня гости! - только и успел крикнуть Илья вдогонку.
- Добрый вечер, - Ильюшин закрыл альбом и положил его на стол.
- Здрасте, - растерянно пробормотала девушка.
- Это Аня, - устало произнёс Илья, входя в комнату, - Аня, познакомься, это мой друг Ильюшин... Давайте я поставлю чай, соседей нет...
Он вышел в кухню, чтобы придти в себя. Что теперь делать? Придётся предложить Ане остаться, не ехать же ей обратно через весь город — уже половина одиннадцатого. Но просить Ильюшина уйти — просто катастрофически невежливо. Кроме того, в глубине души, Илья был раздосадован, что Аня приехала так не вовремя. От размышлений его отвлекла сама Аня, входя на кухню. Илья как раз снимал кипящий чайник с плиты.
- Кто этот странный тип? - Аня прислонилась к двери, складывая руки на груди, - твой преподаватель?
- Я же сказал, - в голосе Ильи мелькнуло раздражение, - это мой друг. И не стоит говорить про него «этот тип».
- Ничего себе! Ты отключаешь телефон, я волнуюсь, а ты приглашаешь к себе под вечер незнакомых мне людей! - не унималась Аня.
- Ну извини, - Илья ополоснул заварной чайничек кипятком и насыпал в него чай, - Я забыл про мобильник, и у него разрядился аккумулятор. Но я не отключал его специально... И вообще, иди в комнату, неудобно оставлять человека одного. Я сейчас приду.
- Это ещё почему? Я приехала к тебе и не собираюсь сидеть в одной комнатой с этим... Я даже не знаю как его имя! И что ещё за кусты на окне? Это он приволок? Что-то я не припомню, что тебе нравились растения...
- Аня... - Илья поставил чайник на стол и выразительно посмотрел на девушку, - я не хочу с тобой ссориться, но мне не нравится твой тон...
Но Аня не вняла предупреждению. Похоже, она действительно настроилась на скандал.
- Я не знаю, что это за человек, мне он не нравится. Почему ты не рассказал о нём заранее? Может ты вообще не рад, что я приехала?
«Не рад», - честно подумал Илья.
- Аня, не заводись. Я попросил прощения. Сейчас попьём чай... Лучше пригласи Ильюшина на кухню...
- Я считаю, что он сейчас должен уйти, - капризно проговорила девушка, - почему он сидит у тебя так поздно? Знаешь, это выглядит как-то странно — пианино, ноты... Шиповник на окне... Может я вам помешала?
- Я что, должен перед тобой отчитываться? - Илья вышел из себя и швырнул на стол прихватку, которую до сих пор теребил в руках, - С каких это пор я должен спрашивать у тебя разрешения, кого и во сколько приглашать в гости?
Он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент в кухню вошёл Ильюшин.
- Мне показалось, что вы ссоритесь, - произнёс он, - Подозреваю, что причина во мне. Я ухожу, так что можете быть покойны... Всего доброго.
- Нет, Ильюшин, не уходите! - Илья с жаром схватил его за руку, - Я вас прошу! Простите, что так вышло, но я не могу вас так вот отпустить, иначе вы потом будете думать, что я свинья... Или я буду считать себя свиньёй...
- Ах вот как? - воскликнула Аня, - получается, что тебе неважно, что я ехала к тебе через весь город на ночь глядя?
- Да я тебя вообще не звал! - не выдержал молодой человек.
Произнеся эти жестокие слова он осёкся и замолк, в ужасе понимая, что совершил нечто непоправимо ужасное.
Аня сжала кулаки; её лицо горело как в лихорадке, а на глаза навернулись слёзы. Илье показалось, что она сейчас ударит его, но девушка выскочила в коридор.
- Что происходит? - недоумённо переспросил Ильюшин, - я прав, вы поссорились из-за меня?
- Простите, - Илья вздохнул и вышел в коридор.
Аня накинула куртку и быстро одевала ботинки.
- Я всё поняла, можешь не оправдываться, - едко сказала она, - Не зря я приехала, так и думала, что ты не зря отключил телефон. Правда, я предполагала, что у тебя всё-таки девушка...
- Ты о чём?
- Не притворяйся будто не понял! Я всем расскажу, какой ты на самом деле!
Она выскочила на лестницу.
- Дура, - вполголоса произнёс Илья и закрыл дверь.
Расстроенный, он вернулся на кухню, где поджидал его бесстрастный Ильюшин, успевший уже расставить на столе чашки.
- Твоя подруга чем-то расстроена? - спросил он скорее из вежливости, нежели из любопытства, - Она, вероятно, рассчитывала увидеть тебя одного?
- Я осёл, - пробормотал Илья, - Я совсем забыл про телефон, замотался... Ещё эта библиотека и доклад... Скорее всего, Аня звонила мне не раз, а потом разволновалась и приехала... А потом так некрасиво вышло... Извините...
- Не извиняйся. Она очень дорога тебе?
Илья замер, держа чашку в руке. Он никогда не задумывался над вопросом — кто для него Аня; он просто привык к общению с ней так же как привыкают к чему-то знакомому, обыденному и само собой разумеющемуся. Она просто была, как был Ррур и Мириэль и прочие друзья. В компании считалось, что Илья и Аня встречаются, хотя сам Илья не видел в этом чего-то большего чем близкая дружба, взаимный интерес и симпатия. Правда, леди Анна порой становилась чересчур заботлива и даже навязчива, а недавней её обиде Илья не придал значения — тем более, что помирились они тогда быстро. Но теперь... После того что он ей сказал, она обидится серьёзно. Да, он был неправ, но не специально! И уж совершенно не хотел конфликта.
- Она моя подруга, - промолвил Илья, - мы с ней были в последнее время как брат и сестра... Да, вот как Кай и Герда — названные брат с сестрой — мы их отыгрывали на ролевой по «Снежной королеве»... Но мне кажется... В последнее время я перестал её понимать.
- Снежная королева? - внезапно переспросил Ильюшин, удивлённо поднимая брови и чему-то улыбнувшись.
Илья кивнул, потом уставился на белоснежно-седые волосы гостя и отвёл глаза.
- Мне кажется, твоя Герда ревнует, боясь, что ты привяжешь свои саночки к большим саням и улетишь куда-то в незримую даль.
- А вы никогда не думали, - задумчиво произнёс Илья, рассматривая чаинки на дне, - что Кай хотел бы остаться с королевой? А почему он должен был вернуться к Герде? Только потому что она пошла искать его на край света? А что если дело было не в осколке зеркала... А просто... Кай сделал свой выбор, но не в пользу Герды?
Он поднял глаза и увидел, что Ильюшин внимательно смотрит на него, уже без улыбки.
- Да. Мы все знаем, что хотела Герда, но никогда не узнаем, чего на самом деле хотел Кай. Только, полагаю, это уже другая сказка.
Он посмотрел на часы и поднялся с места.
- Я пойду. Уже поздно, а тебе завтра на занятия.
- Нет-нет, вы мне не мешаете! - быстро заговорил Илья, - мне совсем не обязательно много спать...
- Как будущий пилот, ты должен учиться соблюдать правильный режим работы и отдыха, - строго заметил Ильюшин, - увидимся в другой день. И если ты не сможешь завтра — я не буду в претензии. Тебе нужно хорошо учиться и не жертвовать подготовкой ради меня.
Илье ничего не оставалось как согласиться.
На следующий день им действительно не удалось встретиться — домашних заданий накопилось столько, что Илья просидел в библиотеке до вечера, и вспомнил о том, что пора домой только когда библиотека стала закрываться. В субботу Илья снова отправился к родителям. Надо сказать, что в эти дни он пару раз пытался помириться с Аней, но даже не смог до неё дозвониться — она не брала трубку, а потом отключила телефон.
«Ну и не надо, - рассердился молодой человек, - надоели эти детские капризы!» Он позвонил Рруру, желая как обычно пройтись вечерком по городу, но тот сказал, что занят. Илья не обиделся — мало ли чем занят приятель, и начал обзванивать друзей одного за другим — с тем же предложением, а заодно, чтобы извиниться за отключенный на неделе мобильник. Но почему-то у всех оказались какие-то срочные дела. «И это вечером в субботу?» - поразился Илья. Один человек не только не поднял трубку, а даже сбросил звонок. «Неужели они так обижены на меня? - недоумевал парень, - а что если...» Но делать выводов не хотелось. В конце телефонного списка значился номер Мириэль.
- Привет, Мири, это Иллар. Найдётся минутка поговорить?
-Ну здравствуй, - с неприятным сарказмом прозвучал знакомый голос.
-Ты случайно не знаешь, сегодня ничего ведь нет? Ребята все заняты, будто сговорились. Может быть, я пропустил какое-то собрание?
-Да нет, Илюша, что ты... Впрочем, зачем тебе это сейчас...
-Не понял?
-Разве тебе больше не всё равно, какие у нас мероприятия?
-Тааак... Понятно. Стоило забыть мобильник в кармане на пару дней, все решили, что я вас знать не желаю? - Илья начал закипать, понимая, что его предчувствия начали оправдываться.
-Да ладно, тебе не до эльфов сейчас... Личная жизнь и всё такое...
Илья поперхнулся. Мириэль выждала пару мгновений и спросила, уже совершенно серьёзно:
-А правда, что ты сейчас с каким-то мужиком живёшь?
Илья чуть не выронил телефон.
-Что?? Кто тебе это сказал? Вы что, с ума все посходили?
-Нет, правда. Зачем было говорить, что ты снимаешь жильё? Иллар, понимаешь, я ничего не имею против этого... Но я не люблю, когда мне врут. Ну ребятам мог бы и не говорить, они не поймут... Но зачем тогда было обманывать Аню...
-Что за бред?! - Илья метался по комнате, сжимая несчастный телефон словно пытаясь его задушить, - разумеется я снимаю комнату! Мои соседи — тоже студенты, молодая пара.. Сейчас хозяева ремонтирую третью комнату, значит там поселится кто-то ещё... Мири, что тебе наговорила Аня?
-Илья, я с Аней дружу с детского сада. У меня нет причин ей не верить. Она рассказала, что приехала к тебе, потому что волновалась, но ты её выгнал, потому что был с каким-то старым мужиком... Нет, я, конечно понимаю, что поступить в Академию тяжело, но...
-О, Господи...
Илья бессильно опустился на диван. Такого удара в спину он не ожидал. Точнее, он мог предположить, что Аня в порыве обиды рассказала всем их общим знакомым, что Илья выключил телефон, что они поскандалили... Возможно даже, что она отпустить пару пошлых шуточек среди подружек, которые, как любители фанатской литературы, предположат что-нибудь «эдакое» и посмеются... Но выдумать, что он поступил в Академию, пройдя через чью-то постель!.. Да ещё рассказать эту гипотезу всем друзьям - это было уже слишком.
Илья перезвонил Рруру.
-Иллар, извини, я сегодня действительно не могу...
-Ты что, тоже поверил во всю эту хрень? - Илья не стал церемониться, - тоже мне начнёшь говорить, что знаешь Аню с яслей и прочее?
-Нет, я...
-Так вот, я думал, что ты мой друг, а ты готов слушать про меня разные гадости и не только не заткнуть того, кто их распускает, но и поверить им?!
Ррур явно не ожидал такой бурной реакции.
-Э-э-э... Постой... Давай всё по-порядку... Я сейчас еду на день рождения к однокласснице. Я знаю, вы с Анной крупно поругались... Завтра встретимся и поговорим, если хочешь...
-Ладно, - уныло буркнул Илья, - до завтра.
Настроение упало. За все восемнадцать лет жизни Илья не чувствовал себя так отвратительно, даже когда болел в детстве ветрянкой или когда в школе на спор разбил стекло в туалете, а потом был подло заложен трусливыми одноклассниками.
Вот тебе и Кай с Гердой! Пожалуй, от такой Герды захочешь сбежать не то что к Снежной Королеве, а в чум к колдунье-лапландке. Чем ближе тебе человек, чем больше ты доверял ему, тем больнее воспринимается его предательство. Хотелось поговорить с кем-то, спросить совета — что делать, как восстановить отношения с друзьями и... как быть с Аней? Но сестра слишком мелкая, не поймёт, Ррур сейчас занят... Да и поверит ли ему? Делиться с родителями Илье казалось слишком несолидно. Жаль, что у Ильюшина нет мобильника. Хотя, нет, ему нельзя рассказать — ведь все эти слухи касаются непосредственно его. Вот парадокс — это единственный из всех знакомых Ильи, кому он сейчас доверял больше всего... Интересно, почему? Илья выключил свет в комнате, сел по-турецки на письменный стол, как он это делал ещё в седьмом классе, и уставился в окно. Там, внизу, мелькали цветные огоньки проезжавших машин, радужно мерцала вывеска игорного клуба. Сегодня было ветрено, и по тёмному небу быстро летели обрывки грязно-оранжевых от света фонарей облаков. Где-то там по тротуару спешат куда-то люди, каждый по какому-то своему личному делу... А Ильюшин никуда не спешил. Никогда. Он приходил из ниоткуда и уходил в никуда как призрак. Илья не знал ничего об этом странном человеке, но почему-то доверял ему, как доверяют свою хрупкую человеческую жизнь крылатой машине... Он действительно не похож на других людей, никогда не рассказывает о себе, то ли скрывая своё прошлое от других, то ли не желая вспоминать о чём-то... Разве можно верить такому? А Илья верил. Ильюшин не интересовался ни деньгами, ни политикой, ни телесплетнями о знаменитостях. Но он умел слушать, и Илья рассказывал ему всё то, чем интересовался сам...
Нет, нет, всё-таки Ильюшину нельзя рассказать о слухах, выдуманных Аней... Может быть, сам он и не расстроился бы... Но как можно такое предположить про этого человека? Он как будто бы и не человек, такой белый, как старый ангел. Илья упрямо смотрел на проносящиеся в высоте клочья облаков и машинально постукивал пальцами по оконному стеклу. Дружить с ангелом? Это похоже на сказку. Здесь, на земле, этого не поймут... Казалось бы — разве есть что-то дурное в том, чтобы гулять вдвоём по вечернему городу или слушать музыку? Или решать задачи и заниматься английским? Но если бы Илья гулял с девушкой или решал задачи вместе с кем-то из однокурсников — никто бы не задал лишних вопросов. А такая странная привязанность к непонятному взрослому мужчине - это повод для сплетен и косых взглядов; для того, чтобы друзья избегали встреч с тобой и перестали приглашать на тусовки. И всё это — только потому, что они домысливали в этих отношениях что-то своё... Илья поёжился. Кстати, у Ильюшина всегда очень холодные руки... Почему это вспомнилось сейчас?.. Илья резко передёрнул плечами. Сколько бы у него не было друзей, он ни разу не задумывался — можно ли дотронуться до кого-то — он запросто пожимал руки товарищам, нередко дёргал их за волосы и получал в ответ щелчок в лоб, не говоря уже о ролевых боёвках, когда они, увлёкшись, тузили друг друга как первоклашки на перемене. Но дотронуться до Ильюшина казалось немыслимой дерзостью, возможно потому, что он старше или потому что он — странный. Но те два раза — когда он помог Илье дойти до дома и когда положил ему руку на плечо, юноша обмирал, как робкий зверёк, которого впервые погладили. Что-то смущало его в этом, но он сам не мог понять, что именно. «Бред, бред, - Илья потряс головой, и разноцветные уличные огоньки заплясали перед глазами, - я сам начитался этих дурацких рассказиков в сети. Каждый мыслит в меру своей испорченности». Он слез со стола и включил свет.
На другой день Илья встретился с Рруром, тот явно не выспался после недавнего торжества и казался больше похож на оборотня чем обычно - лохматый как хэви-металлист, с запавшими глазами и с чёрной щетиной на щеках. Илья рассказал ему то, что приключилось вчера и расспросил, что известно на этот счёт Рруру. Тот почесал небритый подбородок и задумчиво произнёс:
-Стерва она, вот что. Ну это так, между нами... Ты конечно, хорош гусь, но Анна — не подарок. Если взялась за что-то — либо добьётся своего, либо — если не добьётся — сделает так, чтобы все об этом пожалели. Увы, она слишком хорошо играет роль девочки-ромашки, и ей многие верят... А что за приятель-то твой? Из Академии или как?
-Он просто живёт в этом же районе, - Илья насупился, - познакомились случайно, но он интересный человек, много знает про авиацию, путешествовал... Любит музыку... Я как-нибудь постараюсь вас с ним познакомить.
-И то верно, - кивнул Ррур, - если ребята увидят его, то перестанут верить всякой ерунде.
Оба шагали по гравийной дорожке лесопарка, усеянной опавшей листвой. Стоял туман и пахло грибами. Илья шёл, опустив голову, и сосредоточенно рассматривал носки ботинок. Внезапно оба остановились, посмотрели друг на друга, и одновременно открыли рот, желая заговорить. Но если Ррур только хотел осведомиться, не купить ли им пива (так как после вчерашнего ему нездоровилось), то Илья перебил его вопросом:
-А вот мне интересно, если бы я действительно жил с этим человеком, что тогда?
Ррур закрыл рот, клацнув зубами по-волчьи.
-Ты серьёзно?
-Я просто спросил «Что если бы».
-Э-э-э... Ну... - Ррур снова почесал подбородок, потом затылок и наконец изрёк, - Может по пиву, а?
-А что, без него не можешь ответить?
-Нам пиво строить и жить помогает, - Ррур заулыбался как кот, увидевший сметану, - а вообще, дорогой друг, я не знаю, что ответить... Это не моё дело — лезть в чью-то личную жизнь. Не то что я против этих... но... А зачем ты спрашиваешь?
-Просто так, стало интересно, - буркнул Илья, - ладно, пошли за пивом...
По дороге в Авиагородок Илья долго размышлял над этим разговором. Как быть с Аней — и так понятно — после такой клеветы он даже слышать о ней не хотел. Жаль, что друзья оказались так доверчивы... Илью смущало одно: после того, что случилось, он впервые задумался — правильно ли он поступает, встречаясь так часто с Ильюшиным? Может быть, это в самом деле со стороны выглядит неприлично? А что если его когда-нибудь увидит кто-то из однокурсников? Пойдут сплетни по всему факультету...
В этот вечер и в следующий Илья оставался дома. В среду он тоскливо смотрел как зажигаются фонари и даже пару раз порывался накинуть куртку и выйти из парадной, но сдержался.
Шла последняя лекция, и Илья то и дело посматривал на часы. Полчаса до окончания... Двадцать минут... Десять... Хотелось сорваться с места и выскочить в коридор. Пока Илья торопливо кидал в сумку вещи, к нему подошёл однокурсник.
-Илья, у меня днюха сегодня, приходи, а?
-Эм-м-м... Поздравляю. Не знал... Но я как-то не готов, без подарка и всё такое...
-Да ну, какие подарки! Я слышал, ты на гитаре играешь, приходи! А иначе — обижусь!
Илья вздохнул. Отказаться — значит настроить против себя пол-группы... Но именно сегодня он так хотел увидеть Ильюшина... Что делать?.. Надо попробовать уйти пораньше.
Это оказалось не так-то просто: вечеринка в общаге началась только в семь вечера, а припозднившиеся гости всё приходили и приходили; скоро в тесной комнате сидеть стало совершенно негде. Илью просили сыграть, и он играл всё, что знал, от Цоя и "Алисы" до Тэм и Лоры Бочаровой, но, пытаясь изображать на лице веселье, безумно мечтал только об одном — поскорее выбраться отсюда. К счастью, в одиннадцать часов комендант общежития попросил посторонних убраться, и Илья, облегчённо вздохнув, стрелой полетел в сквер — как был, с гитарой.
Сквер оказался пуст; сильный ветер срывал с деревьев листья, и они неслись в безудержном вихре мимо фонарей. В домах один за другим гасли огни; где-то вдалеке одиноко лаяла собака. Холодный ветер продувал тонкую куртку насквозь, и Илья быстро замёрз. Он быстро шёл вдоль домов, озираясь и мучительно всматриваясь в редких одиноких прохожих... Ильюшина нигде не было. Илья вернулся в сквер и сел на скамейку, положив гитару рядом с собой. Холодно и темно; только небо над аэропортом сияло отражённым от туч светом прожекторов.
«Всё-таки я свинья, - подумал Илья, обхватывая самого себя руками в надежде хоть как-то согреться, - Я ведь не встречался с ним ни разу после того дня как мы поссорились с Аней. Может быть, он подумал, что я виню его в этой истории? Я трус. Это так. Я испугался сплетен, потому что боюсь остаться без друзей, боюсь, что они от меня отвернутся... Почему я так испугался этого? Я всегда считал себя таким независимым... Я с гордостью говорил, что мне нет дела до чужих взглядов и оценок... Какая ерунда! Я испугался самого себя, своего чувства. Да, да.. Я испугался своей привязанности, что она выходит за рамки обычного общения... И я сбежал. Дурак. Друзья всё равно отвернулись, поверили Ане. А он ушёл. Я сам себя наказал и остался один... Дурак!»
Последнее слово Илья чуть было не крикнул вслух и ударил кулаком по скамейке. В глазах стояли слёзы — то ли от обиды, то ли от ветра; никогда ещё он не чувствовал себя таким одиноким. Хотелось убежать куда-то на край света, где его никто не знает, забыть всё и начать жизнь заново... Как в детстве, когда Илья, наказанный за какую-то шалость мечтал угнать большой самолёт и улететь в нём далеко-далеко, чтобы его все искали.
Самолёт?.. Молодой человек поднялся, взял гитару и зашагал в тот переулок, выходящий к авиазаводу. Где-то там, за забором стоит огромный самолёт, мечта детства... Но в переулке не горел ни один фонарь; брести вслепую, рискуя упасть и разбить гитару, не хотелось. Илья вздохнул и побрёл обратно, но уже через пару шагов отчаяние нахлынуло на него с такой силой, что он не выдержал и сел на землю, закрыв руками лицо.
Сколько он сидел так — минуту, две — неизвестно; внезапно кто-то дотронулся рукой до его плеча. Юноша вздрогнул и испуганно поднял голову. Рядом стоял Ильюшин; в полумраке, а может от того, что они давно не виделись, Илье показалось, что он постарел и осунулся. Молодой человек моментально вскочил на ноги.
-Ильюшин! Вы... Я так боялся, что не встречу вас... Я...
Он умолк, опасаясь одного — по-детски разреветься от переполнявших эмоций.
-Я думал, ты больше не придёшь, - тихо произнёс Ильюшин, - у тебя были неприятности?
-Да... Нет, это не потому... Точнее... - Илья не знал, что говорить, - Но это всё ерунда. Теперь уже неважно. Я так рад вас видеть!
-Гитара? Ты и на ней играешь?
-Да. Меня тут звали в гости, очень не хотелось идти, но пришлось. Я могу вам сыграть...
-Тебя всего трясёт, - мужчина строго оглядел Илью с головы до ног, - ты замёрз?
-Нет, ничего страшного...
-Тебе нельзя простужаться. Сегодня северо-западный ветер, я знаю, объявили штормовое предупреждение. Я провожу тебя домой.
-А вы пойдёте со мной? Пожалуйста... За соседей не волнуйтесь, им всё равно...
-Хорошо.
Уже через полчаса Илья сидел по-турецки на диване, держа в руках чашку горячего чая. Ильюшин внимательно слушал его рассказы о родне, об учёбе (про размолвку с друзьями Илья умолчал). Он был как всегда спокоен и сдержан, но Илье казалось, что с его другом творится что-то не то: какая-то тень беспокойства легла на его лицо.
-Ильюшин, я бы хотел предложить вам познакомиться с парой моих друзей, - Илья с надеждой поглядел ему в глаза, - давайте вместе поедем в эти выходные в парк, мы там обычно встречаемся. Коля — отличный человек! По игре, он Ррур, волк-оборотень, но на самом деле он очень добрый. Нет, вы не думайте, мы не будем говорить о ролевых, просто пообщаемся, в кафе зайдём...
Мужчина слегка нахмурился и еле заметно качнул головой.
-Нет, если вам не хочется, я не обижусь, - быстро проговорил Илья, но тут же осёкся, почуяв неладное.
-Илья... - Ильюшин немного помедлил, - Мне нужно сказать тебе одну важную и не очень приятную вещь. Скоро, очень скоро мне придётся уехать из Петербурга. Насовсем.
Илья чуть было не выронил чашку из рук; улыбка слетела с его лица.
-Как же так... - прошептал он, - То есть, всё это время вы были в командировке? Вы приезжали на время, да? Из какого вы города? Не может быть, чтобы насовсем... Так не бывает!
Илья поставил чашку на стол, лихорадочно комкая длинные рукава фланелевой рубашки.
-Но ведь вы же можете приехать просто так, в гости, разве нет? Или, хотите, я к вам приеду?
-Илья, - по прежнему спокойно, но твёрдо проговорил Ильюшин, - я не хотел тебя огорчать. Но мы больше не увидимся. Поэтому, не встречая тебя около недели, я волновался, что не успею тебе сказать...
-Ну да, конечно! - с обидой в голосе крикнул юноша, - Что вам до меня! У вас наверное семья, дети... Вы никогда ничего про себя не говорили... Что вам до меня! Мало ли... какой-то мальчишка навязался...
Он чувствовал, что безудержно краснеет и вот-вот расплачется, как обиженный ребёнок; Ильюшин осторожно взял его за руку холодными как лёд пальцами и хотел ещё что-то сказать, но Илья вырвал свою руку и крикнул:
-Вот и уходите! Можете идти и прямо сейчас собирать свой чемодан! Проваливайте!
Ильюшин вздохнул и поднялся с места. Он был бледен как смерть, бледнее обычного.
-Что ж, прощай.
Он вышел в коридор и тихо удалился. Илья злобно захлопнул входную дверь и нарочито громко хрустнул ключом в замке. В своей комнате он повалился ничком на кровать и наконец-то разрыдался.
Всю ночь ему снилось что-то кошмарное; он просыпался с криком, но не мог ничего вспомнить. Под утро Илье пригрезилось, что он падает с большой высоты, отчего он и проснулся с бешено колотящимся сердцем.
За ночь штормовой ветер сорвал почти все жёлтые листья, и деревья стояли непривычно нагие; казалось, вот-вот начнётся дождь, и у Ильи на душе было так же тускло и уныло. Он с трудом отсидел две пары, и когда объявили, что последняя не состоится из-за болезни преподавателя, облегчённо вздохнул и отправился домой. Но там выяснилось, что на обед нет ничего кроме горбушки хлеба и прокисшего молока. Илья с отвращением выплеснул молоко в раковину и, чертыхнувшись, отправился в магазин. Что-то он хотел сделать вчера... Ах да, посмотреть на тот самолёт за забором. Возможно, это было несерьёзным занятием, но Илья готов был совершить какую угодно детскую глупость, лишь бы отвлечься от мерзкого сосущего чувства обиды внутри. Кинув пакет с продуктами на землю, юноша вскарабкался на дерево.
Зрелище, которое ему открылось, трудно было назвать приятным: самолёт начали уже разбирать на металл, сняли двигатели, а у отломанного наполовину левого крыла замер экскаватор. Сердце у Ильи неприятно сжалось. Он никогда не задумывался, как разбирают списанные машины; для него самолёты всегда казались чем-то неприкосновенным и хрупким, достойным восхищения и какого-то священного трепета. И тут — ломать ТАК, безжалостно и кощунственно... Молодой человек спрыгнул с дерева. Он чувствовал себя полностью разбитым и раздавленным; мир словно настроился против него...
Есть расхотелось. Илья закинул в холодильник продукты и заперся в комнате; лёжа на кровати, он тупо смотрел в потолок. Эта бесконечная белая перевёрнутая плоскость пугала своей равнодушной гладкостью; взгляд блуждал, не находя, на чём зацепиться... Илья рывком сел и уставился в окно; серое небо давило на город как свинцовая крышка. Тут его внимание привлекла банка с веткой шиповника на подоконнике, лепестки цветов опали и засохли, но сама ветка пустила маленькие неуверенные корешки. Илья затаил дыхание, рассматривая чудо; мысли роились в голове.
«Боже мой, что я вчера сделал! Я прогнал его, нагрубил... Я эгоист, не заметил, сколько боли было в этом взгляде... Почему я всегда думаю только о себе?! Надо найти его срочно! Попросить прощения! Иначе я никогда не прощу себе этого».
Не дождавшись наступления сумерек, Илья вышел на улицу. Где искать Ильюшина? Где он живёт? Юноша бесцельно бродил по улицам, заходил в дворы, заглядывал в окна домов. Стемнело, и зажглись фонари; Илья готов был идти на завод и расспрашивать там, хотя и понимал, что на него посмотрят как на последнего психа. Он подошёл уже к самой проходной, как что-то вдруг заставило его оглянуться в сторону переулка. Там вдалеке белела знакомая фигура, и ветер нещадно трепал длинные седые пряди волос. Илья кинулся к нему.
-Ильюшин! - молодой человек подбежал к мужчине и замер на секунду, с удивлением отмечая свершившуюся в нём перемену — это был больной, измученный и сутулый человек с синими тенями под глазами и резкими скулами на осунувшемся лице.
-Я хотел попросить прощение за вчерашнее, - проговорил Илья, - я эгоист и идиот... Возможно, вы меня не простите... Но... что с вами такое? Вы как будто очень больны?
-Да, Илья, я болен, - тихо-тихо проговорил собеседник, - я не в обиде на тебя, абсолютно. Возможно было бы лучше, если бы ты думал, что я просто уехал.
-Что? Вы хотите сказать, что...
-Да, мне осталось жить пару дней, - Ильюшин попытался улыбнуться, - Мне очень нравилось общаться с тобой. У меня нет семьи и не могло её быть.
Сильный порыв ветра раздул полы его плаща и неестественно пустой левый рукав. Илья поморгал немного, решив, что ему это мерещится.
-Что с вашей рукой? - бледнея, изменившимся голосом произнёс Илья, - Где ваша рука?!
-А... это... - Ильюшин равнодушно поглядел на развевающийся рукав плаща, - это только начало... Начало конца. Зря ты пришёл сегодня... Тебе не стоило это видеть.
-О, Боже мой! - Илью затрясло как в лихорадке.
Он всё вспомнил: авиаремонтный завод, самолёт с отломанным крылом, экскаватор...
-О, Боже мой! Ильюшин! Вы... Вы же...
-Да, - хриплым голосом ответил тот, - я не человек. Я давно уже не человек и не стал бы принимать похожий на него облик, если бы не увидел тебя, когда ты впервые забрался на дерево... Какая теперь разница...
Илья издал какой-то звук, похожий на всхлип или крик, и обнял Ильюшина, пряча лицо на его груди. Сейчас ему было всё равно — видит ли его кто-нибудь или нет; он плакал, не в силах остановиться, как плачут люди от отчаяния, что не могут ничем помочь смертельно больному родственнику. Ильюшин гладил его по голове здоровой рукой.
-Нет, нет, не стоит плакать. Это жизнь, Илья. Это вполне естественно и нормально отпускать одних и встречать других... Ты забудешь. Ты умеешь забывать.
Илья тряс головой и мычал что-то невнятное.
-Ты вырастешь и станешь сильным, - продолжал Ильюшин, - Тебе нужно немного усилий, и ты обретёшь свои крылья и поднимешься над облаками. Обещай мне, слышишь? Обещай, что поднимешься в воздух!
Юноша с трудом поднял мокрое от слёз лицо.
-Обещаю. Я стану пилотом ради вас.
-Прекрасно. Пойдём, я провожу тебя домой. И не приходи к забору завтра днём, ладно? Я запрещаю тебе это. Сейчас ты придёшь домой и ляжешь спать, а когда проснёшься завтра, поймёшь, что всё что случилось, было сном.
Илья не помнил, как они дошли до его дома; он не помнил как ложился и засыпал. Но, проснувшись ночью, он физически ощутил боль потери. Уснуть дальше он уже не мог, а только метался в постели как горячечный больной.
«Что же делать? Почему я не знал обо всём раньше? Я бы предложил ему бежать! Да, да! Как я мог его отпустить? Зачем я его отпустил?! Он вернулся туда, где его ждёт смерть... Ну почему же я не подумал об этом? Это так просто — надо спрятать его здесь. Хозяева приезжают редко, соседу сказать, что это мой родственник... А потом... Может быть я пойду работать после занятий, я сниму квартиру или хотя бы ещё одну комнату для Ильюшина... Да, я сейчас же пойду на завод и скажу ему об этом...» Но встать Илья не мог, словно силы покинули его; он несколько раз поднимался, выходил из дома, подходил к забору и... просыпался. В этой полубредовой дремоте ему грезилось, что он пришёл на завод, но Ильюшина нигде нет, и он ищет его...
От кошмаров Илью привёл в чувство звонок будильника. Молодой человек вскочил с кровати. «Проспал! Боже мой! Я опоздал!» Илья забыл обо всём на свете — о учёбе, о приличиях и условностях, и через десять минут он уже мчался по переулку. Белый самолётный хвост ещё возвышался над забором. Успел.
Илья вскарабкался на дерево и увидел рабочих, которые уже суетились вокруг самолёта; Илье это напомнило отвратительную суету стервятников около смертельно раненого зверя. Вот экскаваторщик забрался внутрь своей машины, и она ожила, изрыгая клубы сизого ядовитого выхлопа. Зловещий ковш потянулся к обломкам серебристого крыла. Илья как кошка прыгнул с дерева на забор, буквально скатившись с его противоположной стороны, и кинулся наперерез экскаватору.
-Прекратите! - срывающимся голосом крикнул он.
Рабочие, вытаращив глаза, уставились на непонятно откуда взявшегося рыжего мальчишку; экскаваторщик высунулся из кабины:
-Эй ты, больной что ли? Проваливай отсюда!
-Это убийство! - орал Илья, растопыривая руки, пытаясь преградить экскаватору дорогу к самолёту, - Не смейте! Он живой! Не трогайте его!
-Ты дурак или бредишь? - рабочие стали собираться вокруг, - Тебя не били давно?
-Ребя, да что вы церемонитесь? - один рабочий - огромного роста небритый мужик - схватил Илью за руку, пытаясь оттащить его в сторону.
Юноша вырвался и ударил его по подбородку. Рабочие кинулись на него, выкручивая руки. Илья бился изо всех сил, он лягался, царапался и кричал; остальные рабочие стояли поодаль, кто-то побежал звонить в милицию.
-Да не бейте сильно-то, может он больной какой, - сказал кто-то из мужиков.
-Наркоман, наверное, - зло сплюнул другой, - вот развелось-то!
-Ильюшин! Ильюшин! - кричал Илья, захлёбываясь от крови, текущей из разбитого носа.
Трое рабочих поволокли его прочь; силы покинули молодого человека, в глазах потемнело. Последнее, что он слышал перед тем как потерять сознание — утробный рокот экскаватора и хруст ломающегося металла.
Очнувшись, Илья увидел над собой слепую плоскость потолка. Он слабо шевельнулся; всё тело болело, наверное от побоев. Пахло лекарствами. Илья повернул голову и увидел окрашенную в охристый цвет стену, рукомойник и небольшую тумбочку.
«Больница, - догадался юноша, - Почему я здесь?». Память ворвалась в сознание, пронзая сердце острой болью. «Я не смог. Всё оказалось напрасным... Теперь меня исключат из Академии и, может быть, посадят в тюрьму... Но мне теперь всё равно... Зачем я очнулся? Лучше бы я умер...» Горячая слезинка пробежала по щеке к уху. Илья закусил до боли губу, чтобы сдержать рыдание, и сжал кулаки.
В коридоре послышались шаги и разговор. Какие-то люди спорили о чём-то; двое, торопливо, перебивая друг друга, пытались что-то доказать. Третий голос, спокойный и уверенный, показавшийся Илье до боли знакомым, говорил:
-Уверяю вас, инцидент исчерпан. Мой племянник очень впечатлительный молодой человек. Он сильно переутомился в последнее время. Предлагаю разрешить всё мирным путём без огласки...
Двое попытались возразить; затем последовало минутное замешательство.
-Надеюсь, эта сумма вас устроит? - с лёгкой усмешкой произнёс третий голос.
-О, конечно... Что вы! - невнятное благодарное кудахтанье и звук удаляющихся шагов.
Дверь в палату приоткрылась; Илья нервно дёрнулся и повернул голову.
На пороге стоял Ильюшин, одетый в светло-серый костюм; белоснежные волосы аккуратно причёсаны на косой пробор. Илья вскочил, не веря своим глазам.
-Ильюшин, вы!..
Тот с улыбкой приложил палец к губам.
-Тише, тише! Тебе сейчас нельзя волноваться. Ложись обратно.
Илья повиновался; он не верил тому, что творится и боялся проснуться. Ильюшин взял табурет и сел рядом с кроватью.
-Теперь всё будет хорошо, - сказал он с улыбкой, - можешь больше не волноваться, я никуда не исчезну. Гляди!
Он показал Илье обе руки, повернув их и тыльной стороной, и ладонью. Юноша осторожно дотронулся до левой руки Ильюшина, словно желая убедиться, что перед ним не призрак; ладонь была тёплой. Илья моргнул несколько раз; слёзы радости мешали ему видеть.
-Ну вот, ты снова плачешь. Ничего, иногда это бывает полезно. Сегодня тебя выпишут; небольшое переутомление, только и всего.
-Я так рад, - наконец смог выдавить Илья, - Нет, я счастлив! Я просто не могу выразить, как... Только как это всё случилось? Я не пойму...
-Неважно, - Ильюшин наклонился к нему и произнёс шёпотом, - Это всё благодаря тебе. Теперь у меня есть новые крылья, они лучше старых и не сломаются.
И в ответ на удивлённый взгляд Ильи он показал на сердце.
Апрель-май 2009