Молодец, Джозеф! Ты все правильно делаешь.
Как бы я хотела быть сейчас с тобой рядом.
Кто бы мог подумать, что и здесь, в нашей
тайной организации будет существовать
«стеклянный потолок»*! Это же я придумала
план всей операции, а меня не пустили в самолет.
Сказали, что женщинам нечего делать, когда за
оружие берутся мужчины. Да я стреляю лучше
всех их! Да, конечно, мой вес в два раза меньше
многих из наших «мальчиков», но кто из них смог
бы победить меня в рукопашном бою? Наш
инструктор по каратэ всегда ставит меня в
пример новичкам. Рассказывает, как из неуклюжей
неумехи я превратилась в искусного бойца.
Сейчас главное – добиться, чтобы все наши
требования были неукоснительно выполнены.
И чтобы время было на нашей стороне…
Я почти читаю твои мысли, Джо!
* от англ. glass ceiling – система взглядов в обществе, согласно которым женщины не должны занимать руководящие посты.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. АЛИСА И АНАСТАСИЯ
Глава 6. «Что в имени тебе моем…»
Будущее – в настоящем. Но будущее – и в прошлом.
Это мы создаем его. Если оно плохо, в этом наша вина.
Анатоль Франс
- Все, с меня хватит! Не могу больше ни читать, ни писать об этих чудовищах, - простонала Настя, вручая профессору Томпсону очередную работу о женщинах-убийцах. Эти статьи, написанные в соавторстве с профессором, регулярно появлялись на страницах специальных изданий, предназначенных для психологов, социологов, криминологов и прочих профессионалов, изучавших причины преступности и личность преступника.
- Анастасия, у тебя есть отличный шанс войти в историю, - не обращая внимания на жалобу своей студентки, а по существу – ассистента и, подчас, главного автора всех уже опубликованных работ, заметил профессор.
- Ты, конечно, слышала про Карлу Гомолку?
Еще бы! Кто ж в эти дни не слышал про Карлу Гомолку! Этот был еще один «образчик», подпадавший под рубрику о кровавых убийцах в прекрасном обличье. Вот уже несколько недель во всех СМИ обсуждалась история «сатанинской пары» - так газетчики прозвали молодую супружескую пару из Канады, Карлу Гомолку и Пола Бернардо. Молодожены обвинялись в истязаниях и убийствах молодых девушек, среди которых была и младшая сестра Карлы – пятнадцатилетняя Тэмми.
Настя смотрела на фотографию «дьявола в юбке» и в очередной раз задавала себе вопрос – как и почему случается, что женщина перерождается в серийного маньяка и убийцу? С цветного снимка на нее смотрела обворожительная блондинка с ослепительной улыбкой и внешностью фотомодели.
Она уже знала историю этого оборотня с лицом Барби. Карла с детства затмевала ровесниц красотой и интеллектом, увлекалась гимнастикой и танцами - этакая принцесса из современной сказки. Создала эксклюзивный клуб для старшеклассниц, члены которого готовились к роскошной жизни в роли жен преуспевающих бизнесменов. В 17 лет познакомилась со своим будущим мужем Полом Бернардо – статным красавцем с бархатным баритоном и прекрасными манерами, а на самом деле – садистом, сексуальным маньяком и настоящим исчадием ада. После ареста этих канадских Бонни и Клайда с сексуально-садисткой начинкой адвокаты Карлы, обвиняемой в жестоких изнасилованиях и убийствах, пытались убедить суд в том, что она попала под влияние мужа – одержимого бесом насильника. На самом деле, как выяснялось по ходу следствия и судебного разбирательства – именно она была вдохновителем самых невероятных преступных идей и непосредственным участником изощренных пыток, которым подвергались жертвы.
- Ты поедешь в Сент-Кэтерин – город в Онтарио, – голос Томпсона вывел Настю из размышлений и вернул к действительности.
- Там проходит суд над Карлой Гомолкой. Нам удалось добиться разрешения для тебя не просто присутствовать на судебном заседании, но и проинтервьюировать обвиняемую. Заметь, пресса на суд не допускается. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы получить согласие всех судебных инстанций на такой эксперимент.
Настя первым же утренним самолетом прибыла в Торонто. Это был ее первый визит в Канаду, и ей было интересно осмотреть город и познакомиться с «северными соседями» по континенту. После суда и личной встречи с Гомолкой, которая оставила тягостное впечатление, решила посетить главные достопримечательности Торонто. Тут она услышала название одного из них – Casa Loma. Дом на холме - так переводилось с испанского название замка, расположившегося в центре города. Словно звонок из прошлого прозвучали эти слова – «Каса Лома».
Настю захлестнули воспоминания детства и недавних лет. Ведь именно так в городе Р. назывался дом, где прошла ее жизнь до отъезда в Америку. И где когда-то устраивали они с маленькой Алиской свои розыгрыши и придумывали всякие глупости, портя жизнь «творчески интеллигентным» соседям.
Вечером перед отъездом в Чикаго с Настей произошел любопытный случай, снова напомнивший о былом. Она собирала дорожную сумку и вдруг обратила внимание на бумажную салфетку, лежавшую на столе гостиничного номера. Салфетка была слегка помята и казалась мусором, по какой-то причине не убранной горничной. Настя хотела смахнуть ее в корзину для бумаг, как вдруг обратила внимание на фразу, написанную по-испански. Она пригляделась повнимательней - «Синьоритас сон бонитас, еспесьялменте ен примавера» - девушки красивы, особенно весной! Та самая фраза, которая запомнилась ей, когда она читала свою первую книгу на испанском языке. Откуда взялась она здесь? И что это за странное совпадение? Знак, указывающий на что-то?
Странности этого утра на том не закончились. Настя ехала в такси в аэропорт и вдруг увидела, как дорогу перебегает молодая женщина, фигурой и движениями напомнившая любимую подружку детства. «Неужели Алиса в Канаде?» - подумала Настя. Она попыталась остановить машину, но автомобильный поток уже увлек ее далеко от перекрестка, и та, которая показалась похожей на «кузину», исчезла в толпе.
Очередная статья о трансформации невинной девушки в монстра была написана и сдана в научный журнал. Насте вдруг стало казаться, что за ангельской внешностью всех красоток из глянцевых журналов скрываются звериные оскалы настоящих чудовищ. Всеми силами она пыталась избавиться от этого ощущения. Она-то ведь прекрасно понимала, что между внешностью и внутренними убеждениями и поступками человека иногда может пролегать дистанция огромного размера. В своей статье она придерживалась вывода, высказанного судебно-медицинским психиатром Грэхемом Глэнси, который изучал поведение Гомолки. Он считал, что та являет собой классический пример гибристофилии – явления, когда человек приходит в сексуальное возбуждение от исступленного насилия, проявляемого партнером по отношению к жертвам этого насилия.
После того, как статья была напечатана в журнале американских психологов и произвела маленькую сенсацию в научных кругах, профессор Томпсон пригласил Настю на ужин в ресторан.
- Анастейша – Анастасия! Какое красивое имя, – произнес Томпсон, глядя в глаза собеседнице. - Так ведь звали и дочь русского царя Николаса Второго – принцессу, которой удалось спастись и избежать расправы большевиков.
- Вы хорошо знаете русскую историю, профессор! – улыбнулась Настя. – Только боюсь, что настоящая княжна Анастасия погибла вместе со всеми остальными.
Она заметила, что Колин Томпсон волнуется. Это ее удивило. Всегда хладнокровный профессор вдруг запереживал из-за судьбы дочери русского царя?
- Я хочу тебе кое-что показать. Посмотри! – он держал в руке маленькую коробочку. - Ты выйдешь за меня замуж - Will you marry me? – услышала Настя вопрос и увидела кольцо с бриллиантами, засверкавшими в свете огромной люстры, висевшей под потолком. Кольцо было очень похоже на то, что вернула она бывшему поклоннику и, как оказалось, хорошо замаскированному криминальному авторитету Родиону Безуглову.
«Почему бы и нет? - подумала Настя, глядя на профессора, давно вызывавшего у нее симпатии. Умный, надежный, прекрасно образованный, хорошо обеспеченный. Да, старше на 25 лет. Хм, и Безуглов был намного старше ее. Просто геронтофилка ты какая-то, Настасья Филипповна!».
Гордая красавица и разбитое сердце – так когда-то называла она свою литературную тезку, героиню Достоевского. К счастью, рана в когда-то разбитом Настином сердце затянулась, но гордость и красота ее остались неизменными. Только не находилось до сих пор достойного претендента на эти совершенства. Может быть, Колин Томпсон сможет стать ее «прекрасным принцем»? Правда, в его возрасте несколько смешно уже претендовать на «звание» принца… Ах, если б могла тогда предвидеть Настя, что через пятнадцать лет на смену стареющему профессору придет юный студент, и не только сердце ее будет страдать от невозможности этой новой любви, но и мозг откажется воспринимать то, что принесет с собой в ее жизнь пылкий юноша.
«Колин – почти что Коля, - улыбнулась Настя своим мыслям и ответила на заданный вопрос короткой фразой – Yes, I will!*».
Алиса действительно находилась в Канаде. Буквально пять минут разделяло подруг от столкновения на улице Сент-Клер. Они и не подозревали, что следующая их встреча произойдет только через шестнадцать лет во Франции.
Алиса переехала в Канаду по совету Ирины. После того, как она увидела тело Алика в гараже и потеряла сознание, у нее наступила временная амнезия. Которая, впрочем, быстро прошла, благодаря стараниям психологов и невропатологов, нанятых все той же Ириной.
«Вот это выдержка! – восхищалась Алиса самообладанием старшей подруги. – Она же потеряла сына. У нее, должно быть, стальные нервы. А я словно кисейная барышня – бац, и в обморок!»
Справедливости ради стоит отметить, что шок, испытанный молодой женщиной при виде еще не остывшего трупа ее фиктивного мужа, был очень сильным. Кроме того, он напомнил ей о событиях, происшедших три года назад в другой стране и с другим мужчиной. Вот там-то действительно были страсть «и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь»…
Алиса провела в больничной палате несколько дней. Павлик все это время находился под присмотром няни в доме Ирины. Он был слишком мал, чтобы понимать, что происходило со взрослыми, но каким-то своим детским чутьем ощущал, что маме плохо, и вел себя как послушный ребенок.
От Ирины же она узнала еще одну ошеломляющую новость. Накануне убийства Алика в правительство США поступил официальный запрос российских правоохранительных органов об экстрадиции Алисы Вороновой, подозреваемой в похищении и убийстве, совместно с другими лицами, американского гражданина Фрэнка Уотерса.
«Ну что это за наказанье мне! – с отчаяньем думала Алиса - Я же не какая-то «femme fatale»**! И что за напасти такие приключаются с моими мужчинами?»
Уже немало времени прошло с тех пор, как Фрэнк исчез из своей разгромленной квартиры в российском городе Р. Алиса больше не сомневалась в том, что его – единственного мужчину, которого она любила - нет в живых. Но она надеялась, что ее имя более не значилось в списке подозреваемых. Да и само дело, по идее, должно было быть давно закрыто. Однако, как оказалось, в деле Фрэнка Уотерса окрылись новые, совершенно неожиданные обстоятельства, а само оно было передано в более высокие инстанции.
И вот здесь, в Америке, она снова оказалась невольным фигурантом дела об убийстве. На этот раз жертвой оказался ее муж – правда, муж фиктивный. Но о фиктивности брака российской гражданки Алисы Вороновой и американца Алекса Платонофф знали немногие. Ирина успокоила Алису, сказав, что ее не будут вызывать на допросы. Убийца был быстро найден - им оказался Питер, бой-френд Алекса. Которого не только сжигала ревность при виде теплых отношений любовника с его фиктивной женой – в фиктивность этого брака он уже давно не верил. Но и зависть к более успешному коллеге-художнику. Питер, по словам Ирины, был арестован и находился в местной тюрьме в ожидании суда.
Со здешней, американской Фемидой, казалось, все было улажено. Но от российских органов пощады ждать не приходилось. В действительности, и это знали немногие, соглашения об экстрадиции между США и Россией не существовало. Вопрос о выдаче подозреваемых каждый раз решался индивидуально. Если, например, США полагали, что уголовное преследование в России имеет политическую подоплеку, то Вашингтон мог отказать Москве в выдаче россиян. Матерые уголовники в Россию все-таки возвращались. Соединенные Штаты в некоторых случаях шли на сотрудничество. В ситуации, в которой оказалась Алиса, дело осложнялось тем, что жертвой преступления, хотя и не доказанного, был гражданин Америки.
И у Ирины созрел очередной план. Он заключался в том, что Алисе, как и героям О’Генри, надо было успеть добежать до канадской границы. Успеть до того, как дело примет серьезный оборот. Павлик оставался на попечении «бабушки» - он действительно считал Ирину своей бабулей, и уже научился произносить слово «nanna»***. В Канаде у Ирины имелись хорошие связи, и ей удалось договориться о том, что Алисе выдадут документы на новое имя. Как-то она ухитрилась пристроить свою несчастную невестку в программу защиты свидетелей.
В Торонто Алису встретил пожилой, но все еще крепкий на вид канадец по имени Грэг.
- Теперь вас зовут Мишель Буке, - сказал он Алисе, вручая паспорт на имя подданной Франции. – Вы будете работать в юридической фирме помощником адвоката. Там не требуется юридического образования, но знание двух языков – очень большой плюс.
Так уроки французского из университетской программы пригодилось Алисе в ее очередной новой жизни. Грэг посоветовал не афишировать знание русского языка и стараться общаться и думать исключительно на официальных языках, принятых в Канаде. Теперь оставалось надеяться на Ирину и завершение странного своего положения.
Вскоре Алиса вполне освоилась с новым ритмом и стилем существования. Ей нравился Торонто - так не похожий на Филадельфию, но имевший свое особое очарование. Особенно она любила приходить в замок «Каса Лома» - гулять летом по парку, слушать концерты органной музыки, танцевать под музыку оркестра Big Band. Торонтовский «Дом на холме» - настоящий средневековый замок - был совсем не похож на своего тезку советских времен - дом ее детства, но она ощущала особую нежность, когда видела его башни или поднималась по его винтовым лестницам.
В Канаде судьба сыграла очередную шутку с Алисой. Здесь было много иммигрантов из бывшего Советского Союза. Ирония заключалась в том, что она не могла общаться с соотечественниками. Грэг предупреждал, что у нее могло неосторожно вырваться какое-нибудь русское слово. Или ей бы не удалось скрыть, что она понимает, когда разговор русскоязычных собеседников вдруг начинал звучать на их родном языке.
- Старайтесь избегать русских, Алиса. Ваше положение в этой стране не совсем стабильно. Меньше всего нам надо, чтобы кто-то определил в вас россиянку.
Она следовала советам Грэга, который стал как бы связным между канадским существованием Алисы и ее недавним американским прошлым. Ей нельзя было звонить Ирине, поэтому все новости она узнавала от канадца.
Однажды Алиса познакомилась со средних лет женщиной с русскими корнями, которая родилась во Франции, но уже много лет жила в Канаде. Она почти не говорила по-русски, и это обстоятельство позволяло спокойно общаться с ней, не боясь быть разоблаченной. Ее звали Елизавета Воронцова, и Настя обрадовалась знакомству с почти однофамилицей. Воронова – Воронцова – было много общего в звучании этих фамилий.
- Ты знаешь, Мишель, наш род Воронцовых – это старинная и уважаемая династия в России. Воронцовы принесли много пользы своему отечеству. Но когда к власти пришли большевики, оставаться в этой стране князьям и графам было страшно и почти невозможно, - рассказывала Елизавета.
Уж это-то Алиса хорошо знала. Как и то, что первоначально ее собственная фамилия звучала, возможно, как Воронцова. Она помнила, что говорила ей бабушка, мать отца, о происхождении их фамилии.
- Твой прадед, мой свекр, был не самым храбрым человеком. Но это простительно. У него была семья – жена и четверо детей, один из них – твой дед. Поэтому он выбросил одну букву из фамилии, и стал всего лишь Вороновым. Родственные связи с дворянством в послереволюционной России считались преступлением. За одну фамилию можно было угодить в ГУЛАГ.
Бабушкины рассказы походили на легенды. Алиса не была уверена, что все так и происходило в действительности, как рассказывала Анна Воронова, но слушать ее было интересно. Бабушка также уверяла, что они являлись потомками старинного рода, к которому принадлежал Михаил Семенович Воронцов, военачальник и государственный деятель, генерал-губернатор Новороссии во времена Пушкина. И уж совсем сказочными представлялись ей гипотезы о том, что Софья Воронцова, младшая дочь генерал-губернатора, на самом деле была ребенком, рожденным Елизаветой Ксаверьевной, урожденной Браницкой, от связи с Пушкиным.
Да, конечно, она знала, как почти любой школьник, хоть немного интересовавшийся родной литературой, что у великого поэта и знаменитой красавицы, соединившей в себе кровь польского князя и русской аристократки, был пылкий роман. Однако тот факт, что в семействе белокурых родителей и всех остальных светловолосых детей появилась смуглая темноволосая дочка, еще не означал, что Софья Михайловна Воронцова была отпрыском гения. Особенно эта теория представлялась смешной Алисе, когда бабушка утверждала, что именно от Софьи Воронцовой идет их вороновский род.
- Почему же она не сменила свою фамилию, когда вышла замуж? – спрашивала Алиса, хитро улыбаясь, когда бабушка принималась в очередной раз рассказывать свои сказки.
- А потому что она развелась со своим мужем - неудачником и вернула себе звучную фамилию предков.
- Что ж выходит, мы – прямые потомки Пушкина? – посмеиваясь над бабушкиными фантазиями, вопрошала Алиса.
- Да, Алиска! И не смейся надо мной. Когда-нибудь ты узнаешь, что все, что я тебе говорю, истинная правда.
Но и это было не самым сенсационным заявлением бабушки Анны. Сенсацией стало то, что она приберегла однажды на десерт своих вечерних бесед, происходивших во время визитов Алисы.
- У Софьи Михайловны был один сын, а у того – двое сыновей. Один из них уехал во Францию, а второй остался в России. Вот его-то потомки и превратились в Вороновых. Но у французских Воронцовых сохранились фамильные драгоценности Елизаветы Ксаверьевны. Часть из них принадлежит по праву нам.
- Ну, бабуль, ты размечталась! Даже если только десятая часть из того, что ты говоришь, - правда, не видать нам воронцовских драгоценностей как своих ушей. По-твоему выходит, что и Алупкинский дворец тоже нам принадлежит?
- Нет, Алиса! – отвечала мудрая бабушка. – Дворец был национализирован, он принадлежит государству. А вот фамильные драгоценности, да еще хранимые в частных сейфах, - это совсем другое дело.
- А откуда ты все это знаешь? – удивлялась Алиса осведомленности старушки.
- Как-нибудь я расскажу тебе все, – таинственно говорила та, но Алиса уже через час забывала об этих «преданьях старины глубокой», к которым никогда серьезно и не относилась. Она так никогда и не услышала об источнике, из которого черпала свои диковинные сведения бабушка Анна Воронова, в девичестве Головина. И вот теперь в Канаде столкнулась с живым подтверждением бабушкиных гипотез. Потому что то, о чем рассказывала канадская Елизавета Воронцова, или Элизабет Воронцофф, как ее здесь все называли, было очень похоже на давние рассказы бабушки. Только этого Алиса ни при каких обстоятельствах не могла ей сказать. И только качала годовой, внимая воспоминаниям Элизы о ее жизни во Франции, когда совпадения с тем, что она уже слышала от бабушки, казались ей уж совсем неправдоподобными.
* Yes, I will! (англ.) – Да, я согласна.
** femme fatale (фр.) - роковая женщина
*** nanna (англ. детск.) - бабушка
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ