“Горе тому-кто говорит дереву «Встань!..» (Аввакум )
Глава 1.
Здравствуй мой любимый братик Санечка!
Вот пишу тебе письмо на тот адрес, который ты мне дал на случай «если что-нибудь случиться». Когда ты звонил последний раз из Германии, сказал, что уезжаешь и куда тебе писать, пока сообщить не можешь. На всякий случай ты дал мне этот адрес, по которому я тебе и пишу. (Не знаю, дойдёт ли это письмо.) После этого мы получали от тебя только денежные переводы, за которые огромное спасибо. Очень волнуюсь за тебя Санечка. Жив ли ты? Как твоё здоровье? Ты так долго не звонил. Ты же у меня один единственный братик!
Ох Санечка, а у нас случилась беда - пропала Оксана. Никак не могу понять -как это всё могло произойти с моей девочкой. Во всём виновато это проклятое дерево. Почему я тогда позволила Оксанке оставить его дома? Но расскажу тебе всё по порядку.
Когда ты уезжал в Германию, Оксанке исполнилось только тринадцать лет, и она была послушной девочкой, примерной ученицей. Учителя хвалили её, хотя говорили, что она слишком тиха и у неё совсем нет друзей. Да это и неудивительно - большинство своего времени она проводила за чтением книг. Особенно Оксана увлекалась сказками о Гарри Потере - английском мальчике волшебнике. Из-за него однажды произошёл случай, о котором я тебе не рассказывала. Оксанка приготовила какой-то «волшебный напиток» - колдовское снадобье по рецепту из книги о Потере. Она выпила эту гадость и попала в больницу с отравлением. Врачи с трудом её откачали. Моя девочка всегда была слишком мнительной-верила гадалкам, астрологам, что кто-то может навести на неё порчу. Даже в раннем детстве, наслушавшись в детском саду рассказов «страшилок», спала укрывшись с головой одеялом, с включенным фонариком. Сколько помню - она всегда верила в различные приметы - забыв что-то-боялась вернуться домой, если через дорогу перебегала чёрная кошка - Оксана шла по другой улице.( Хотя сама притащила в дом чёрного котёнка, которого я терпеть не могу.) Она верила во всякую чепуху и переубедить её было невозможно.
В выпускной вечер с Оксаной что-то произошло, она вернулась домой подавленная и долго со мной почти не разговаривала. На все мои вопросы, отвечала односложно «всё в порядке, ничего не случилось». А после провала вступительных экзаменов в институт Оксана совсем замкнулась, в основном проводила время в своей комнате, изредка выходя поклевать что-нибудь из еды. Вот тогда у нас и появилось это проклятое растение. В начале оно было совсем маленьким. Оксана принесла отросток в банке и посадила его в небольшой горшок, у себя в комнате. Она сказала, что это растение живое, за ним нужно ухаживать как за малым детём, разговаривать с ним, тогда растение вырастет в большое дерево и будет приносить удачу и защиту. Я отнеслась к этому как к очередной причуде дочери. Однако с этого времени Оксана стала меняться. Из простой, застенчивой девочки она превратилась в хладнокровную, современную девицу. Оксана стала подолгу пропадать из дома, в её одежде, которую раньше составляли недорогие наряды, появились модные, дорогостоящие вещи. Ты знаешь, что дочка росла красивой девочкой. Теперь, когда Оксана повзрослела, она стала ещё привлекательнее. Вероятно пошла в отца, Тот был редким красавчиком.) Мужики на улице с неё глаз не сводят. Она устроилась в какое-то агентство, в котором пропадала целыми днями. У неё появились хорошие деньги. Со мной дочь оставалась вежливой и послушной, однако прежней доверительности у нас не было. Оксана не делилась, как раньше, мыслями и переживаниями, не рассказывала о своих планах. Она почти не разговаривала со мной - матерью, но я слышала как дочь беседует со своим любимым растением, которое выросло за это время в небольшое диковинное деревцо. Оксанка разговаривала с ним как с человеком, называя каким-то странным именем. Вскоре она стала уходить подолгу из дома, отсутствовала по два, три дня. Когда Оксана возвращалась она выглядела очень усталой. Её лицо было бледным как простыня, под глазами синие круги. На мой вопрос - где она пропадала, дочь только отвечала: «Не твоё дело, мама. Я уже взрослая». Это её холодное отношение ко мне было невыносимым. Ты же знаешь, Саня, дочери я посвятила всю мою жизнь. Кроме её и тебя у меня больше никого нет. Я стала часто срываться, кричать на её. Но дочь без скандала закрывалась в своей комнате, которую превратила в какой-то мистический склеп и оставляла меня одну. От всего этого я была на грани сумасшествия. В квартире появились какие-то странные молодые люди. Эти типы, одетые почему-то всегда в зелёную одежду, вежливо здоровались со мной закрывались с дочерью в её комнате и пропадали там часами. Временами оттуда доносилось их жуткое, нечленораздельное пение, больше похожее на вой зверей. Когда они выходили у них были необычные глаза - будто замороженные. Они прощались и уходили. Дочка же после их визитов не показывалась из комнаты, в которой стояла мёртвая тишина. Однажды она забыла закрыть дверь за своими «зелёными» гостями, и я заглянула туда. То что я увидела ужаснуло меня. Окна были наглухо зашторены и комнату освещал только слабый, кровавый свет специальной лампы. В этом нереальном освещении экстравагантные, мистические картины и африканские маски развешанные на стенах казались ещё страшнее. Совершенно голая Оксана лежала на спине перед своим дьявольским деревом, широко раскинув ноги и руки. Её глаза были такими же стеклянными как и у её друзей, она уставилась ими в потолок и казалось видела совершенно что-то другое. Страшное выражение лица дочери испугало меня. Я закричала: «Доченька что с тобой?». Она вдруг очнулась, встала и грубо вытолкнула меня из комнаты, закрыв дверь. Утром следующего дня Оксана, как ни в чём ни бывало отправилась в институт, мило улыбнувшись, сказав мне на прощанье «пока».
Братик Санечка я не знала-что мне делать, как спасти дочь, как избавиться от этого сатанинского дерева. Моя знакомая посоветовала сходить в церковь. Батюшка Николай, ещё совсем молодой священник, выслушал меня и сказал, что я должна исповедаться, выкинуть из квартиры все колдовские растения и вещи и обязательно освятить жилище. Я вернулась домой. Дочь была у себя. Я стала говорить ей о том, о чём рассказывал мне отец Николай - о колдовстве и магии, как бесы используют суеверия людей, чтобы те поверили в их могущество. Однако Оксана только зло смеялась мне в ответ не отрываясь от своего компьютора. Тогда я опять не сдержалась, побежала на кухню схватила большой нож и вернувшись в комнату дочери отрубила один отросток от проклятого дерева. Из разрубленного сучка засочился какой-то странный, буроватый сок, напоминающий кровь. Что тут началось-Оксана кинулась как разъярённая пантера, она повалила меня на свою кровать, вырвала нож и замахнулась им. Я смотрела на её лицо и не узнавала свою дочь. В глазах дочери было столько ненависти, что я не сомневалась-сможет ли она ударить родную мать. Она всё-таки отбросила нож, поднялась и произнесла холодным, уверенным голосом: «Никогда не обижай его, слышишь, никогда. Иначе умрёшь.», затем как ни в чём нибывало снова погрузилась в компьютор. После этого случая Санечка, мне стало совсем страшно. А через несколько дней Оксана пропала. Она оставила записку ,где коротко написала, что будет жить с каким-то Великим Огамом, просила не разыскивать её и ещё раз приказала не трогать это чёртово дерево. Я конечно-же сразу обратилась в милицию. По прошествии нескольких дней, там наконец приняли моё заявление, но я сомневаюсь, что её будут искать. Они сказали, что дочь уже совершеннолетняя и судя по записке уехала куда-нибудь с «бойфрендом«. Но я то чувствую, Санечка, с ней происходит что-то страшное, это проклятое дерево своей колдовской силой погубит Оксану.
А неделю назад со мной произошёл несчастный случай - я упала с балкона. Вернее меня столкнули. Я развешивала бельё на верёвки, привязанные к железным рогам, торчащим наружу. Когда я потянулась к крайнему шнуру ,мне показалось, что взади промелькнула какая-то зелёная тень, со странной треугольной головой. Меня кто-то схватил снизу за ноги и сбросил вниз. Слава Богу, что мы живём на четвёртом этажеь - я упала в густые кусты акации и отделалась только ушибами. Сейчас я лежу в больнице и страшно переживаю за Оксану. Где она? Что с ней? Жива ли? Это оно - это проклятое дерево забрало у меня мою девочку. Это дерево - живое. Оно заколдовало Оксану и хочет убить меня. Я боюсь возвращаться в нашу квартиру, мне кажется ужасное дерево протянет свои мерзкие отростки и задушит меня.
Дорогой мой братик Санечка, если у тебя есть возможность, приезжай пожалуйста. Я себе места не нахожу. Нужно найти Оксаночку и спасти её. Я знаю , ты сильный, ты поможешь. Приезжай как можно скорее. Мне так плохо.
Твоя сестрёнка Света.
Это странное письмо сестры из далёкого, сибирского города я получил будучи в одной из африканских стран, в составе Иностранного Легиона французской армии. Как я туда попал? Очень просто, если исходить из всех предыдущих событий в моей разнообразной жизни. Но начну с детства. Родился я в одном из старых, крупных городов Сибири. Мать, от которой мне досталась немецкая фамилия, умерла от какой-то инфекции, когда я был совсем маленьким. Моя память совсем не сохранила черты её лица, но до сих помнятся мягкие мамины руки, ласково гладящие меня по голове. Отец, несмотря на то что не был расписан с моей матерью, каким-то образом добился чтобы я остался с ним. У него была другая семья ставшая мне родной. Мама- Елизавета Григорьевна, учительница русского языка и сестра Света, долговязая, некрасивая девочка старше меня на десять лет. Мы жили небогато на сельской окраине города. Отца подолгу не бывало дома-он работал водителем-дальнобойщиком. Казавшийся со стороны суровым и нелюдимым, на самом деле отец являлся очень душевным и добрым человеком.У него было одно из страстных увлечений, которому подвержены многие мужчины-охота. По редким выходным отец отправлялся с ружьём в лес, нередко беря меня с собой. С ранних лет я учился бесшумно ходить по тайге, выслеживать зверей и птиц, метко стрелять-всё это потом пригодилось в моей профессии «солдата удачи». Когда мне исполнилось тринадцать лет родители погибли в автокатастрофе. Они возвращались ночью от знакомых на нашем стареньком Москвиче, выпивший отец видимо заснул за рулём и машина выехала на встречную полосу попав под несущийся гружённый Камаз. Мы остались с сестрой совсем одни-в нашем городе больше не было родственников . Чтобы прокормиться и вырастить меня Светлана бросила педогогический институт и устроилась в библиотеку, где и работает поныне. Конечно я тогда был бестолковым малым, не понимал, что сестра жертвует для меня своей молодостью и будущей карьерой. Учился нешатко невалко-так средне. Окончил школу и через год пошёл в армию. Отслужил в Военновоздушных силах, вернулся, устроился работать на один из заводов города. Вскоре встретил «девушку своей мечты«-смазливую ПТУшницу Лену с белокурыми локанами. «Подружив» с полгода женился. И так бы моя жизнь покатилась по наезженной советской схеме, но тут грянула «перестройка«. За какие-то три года завод основанный на плановой экономике разложился и растащился как труп в африканской пустыне. Несколько огромных, производственных корпусов были разворованы и походили на развалины Сталинграда, другие превращены в торговые склады предприимчивых бизнесменов, по сути являющимися обычными бандитами, вынырнувшими на поверхность в это смутное время. Рабочий люд оказался просто выброшенным на улицу. В их многочисленных массах остался без работы и я. Помотавшись в командировках по рабским стройкам жирующей Москвы и поработав грузчиком на городском рынке я потихоньку стал впадать в отчаянье-вырваться из болота безперспективной жизни не было никаких шансов. Мы жили с женой в крохотной комнатке общежития бывшего завода, в одном из самых грязных и преступных районов города. Нам постоянно не хватало денег даже на необходимые вещи. В таких условиях о детях не могло быть и речи. Всё это давило невыносимым грузом. Я стал частенько прикладываться к бутылке, ну и как результат этого-дома начались частые скандалы. В конце концов плюнув на всё я поступил на военную службу по контракту в мотострелковую бригаду стоящую рядом с нашим городом. Пройдя двухнедельную подготовку и получив воинскую специальность санитара, отправился в Чечню, в которой к тому времени уже шла затяжная, партизанская война. В армии царил тогда такой-же бардак как и повсюду в развалившейся советской империи. Оружие и снаряжение-старое и негодное, уже давно предназначенное на списание. Никаких тебе «чудес русской военной техники» - «Чёрных акул», «Алегаторов», «летающих» танков я там не видел. Старые БТРы с малосильными бензиновыми движками, неспособные подняться в гору, гаубицы с треснувшими стволами-подобного металлолома было предостаточно. Солдаты тащили и продавали всё, что плохо лежит, офицеры и прапорщики торговали оружием по крупному , и наконец генералы делали на этой непонятной войне целые состояния. Помню займём населённый пункт, ночью прилетают вертолёты и мы грузим в них какие-то тяжёлые ящики под присмотром неразговорчивых особистов. Что это было? Куда увозили?
Дурости и вредительства тоже хватало. Как-то выдали только трассирующие патроны, с такими боеприпасами определить боевику откуда ведёт огонь федерал как два пальца…Солдаты срочной службы ходили в охранение, имея из оружия только штык-нож, точно зная что за ближайшей горой находятся боевики. А один случай поверг меня в полное изумление. Войска взяли в кольцо один лесной массив, в котором засела многочисленная банда. Чтобы не лить лишней крови федералы продержали блокаду две недели вынуждая мятежников сдаться. У тех по данным разведки и слабой стрельбе не хватало боеприпасов и продовольствия. В одну из ночей над лесом где прятались боевики зависли «вертушки» ,с них что-то сбросили. На утро «духи» со шквальным огнём вырвались из окружения и скрылись в горах. Вообще вся эта бестолковая война укладывалась в простейшую формулировку, высказанную одним моим боевым другом-«они в горах боятся нас, мы на блокпостах боимся их. Задница-то у каждого одна». И от этой военной вакханалии редкое мирное население сходило с ума. По ночам в дома врывались вооружённые люди, грабили, забирали мужчин и женщин и уводили в неизвестность. Кто это были боевики или федералы, а может просто мародёры? Все с «калашами», все в камуфляжах и масках.
Однако не смотря на весь этот бедлам, в армии мне нравилось. Как никак а ты при деле, не брошен на произвольное выживание, худо-бедно накормят и оденут. Да и воевать для меня занятие интересное.
Прослужив почти полгода я получил письмо от жены где она сообщала что уезжает со своим другом на север и просила дать ей развод. Подписав бумаги, вообщем-то сильно не переживая, я продлил свой контракт ещё на год.
Вернувшись наконец из Чечни домой остановился у сестры. Тихая, серенькая женщина-она так и не вышла замуж. В её скромную жизнь ворвался один проходимец, который сотворив сестре ребёнка-смуглую, кучерявую девочку, бесследно исчез. Всю свою жизнь Светлана кому-то посвящала-сначала это был я, затем её дочка Оксаночка. Племянница не была похожа на мать- красивая темноглазая девочка с пышными чёрными волосами была явным потомком горячекровных азиатов, хотя по характеру-скромна и задумчива. Сестра в ней души не чаяла, тянулась из последних сил, работая на двух работах лишь бы её чадо ни в чём не нуждалось. Они жили в трёхкомнатной квартире, в одном из престижных районов города, каким-то чудом полученной сестрой ещё при «советской власти». Мне не хотелось долго их стеснять, к тому же деньги заработанные на войне выдавали ничтожными частями. Я опять затосковал. Новая жизнь, основаная вечной гонкой за наживой, была для меня противна и неинтересна. К тому же я уже стал зависим от адреналина, впрыскиваемого в кровь ощущением постоянной опасности. Вообщем я опять засобирался в Чечню. Тут-то и предложила мне сестра написать запрос на переезд в Германию, ведь моя родная мать была немецкой национальности, из тех несчастных немцев переселенцев, которых «отец народов» с поволжья расселил по Казахстану и Сибири
-Саша ты Вебер, а не Сафонов, как мы. Здесь у тебя «ни кола ни двора». Поезжай, попытай счастье в Европе. Ты же почти немец, - сказала мне Светлана. Признаться немцем я себя не очень ощущал- так стычки в детстве с ровесниками, пытавшимися дразнить меня фашистом, по поводу моей фамилии, да незлобные шутки приятелей позднее. Однако после развала союза и перестроечной разрухи отношение к потомкам германцев, переехавших в Россию ещё при царице Екатерине, резко изменилось. Все стали завидовать немецким семьям получившим возможность вернуться на свою историческую родину - в сытую Европу. Люди отказывавшиеся прежде от своего немецкого происхождения, стали лихорадочно собирать доказательства, подтверждающие их германские корни, выискивать родственников за границей. Я не относился к их числу, однако сестра была права-мне нечего было терять. Собрав положенные документы я отправил их в немецкое посольство, не очень-то надеясь на успех. После этого снова укатил на войну, в уже привычную быстротечную, напряжённую жизнь. Так оно всё и пошло-отслужив один срок я приезжал ненадолго к сестре помогал ей с деньгами, затем снова уезжал по следующему контракту. И вот после трёх лет такой жизни Светлана написала мне в часть, что пришёл вызов в Германию. Признаться, я уже об этом забыл. Вернувшись домой я быстро собрался ( благо все мои пожитки укладывались в один чемодан ) и вылетел в Европу.
Запад однако не встретил меня с распростёртыми обьятиями, впрочем как и всех поздних переселенцев из Казахстана и России - с рабочими местами в Германии была напряжёнка похлеще чем на новокапиталлистических территориях погибшего союза. Социальная помощь оказалась не такой уж и достаточной, как воображали о ней бывшие совки. Для „русаков» (так называют себя прибывшие из разных республик на историческую родину русскоязычные немцы) ничего не оставалось, как идти на тяжёлые, низкооплачиваемые работы. И это ещё при условии, что ты хоть немного можешь общаться на немецком языке. Ну слава Богу с этим у меня не было проблем - с детства имею способности к иностранным языкам, на уровне школьной программы неплохо изучил английский, будучи в Германии немецкий, ну и уже в легионе французкий. Поработав с год на рутинных работах на складах и стройках, я повстречался с одним прощелыгой из русских евреев. Этот «кручёный» бизнесмен, узнав что я в юности довольно успешно занимался боксом, предложил мне выступать на профессиональном ринге, как он выразился за «реальные» деньги. Я согласился, и несмотря на то, что уже давно не тренировался в этом виде спорта, моя карьера боксёра - профессионала стала складываться на удивление успешно. Мне легко удавалось одерживать победы над рассудидельными европейскими бойцами, никогда не участвовавших в драках, в которых нужно было не просто победить, но и выжить. Так продолжалось несколько месяцев. Но вот однажды мне пришлось выступить против одного огромного, волосатого араба, иранского имигранта. Он так отделал меня на ринге, что уезжать пришлось на карете скорой помощи.
Провалявшись месяц в больнице, в бокс больше не вернулся, решивши, что деньги полученные на ринге не смогут перевесить трясущуюся голову и конечности в старости. Я пристроился охранником на одну из русских дискотек, проводящими иногда турне по Европе с концертными программами русскоязычных певичек.. В мои обязанности входило - профильтровывать на входе проносящих наркотики, алкоголь или оружие, да прогуливаться в униформе с надписью «секьюрити» среди танцующих подростков, показывая своим суровым видом, что всё под контролем. Работа была не пыльная - кроме редких потасовок и полувежливых успокоений очень уж пылких поклонников русских «звёзд»-различных Вик, Карин, Снежан, на диско ничего опасного не происходило. Естественно я скучал. И вот, как то находясь на выезде , в Париже, прогуливаясь по городу я увидел вербовочный плакат Французкого Иностранного Легиона. Наёмникам предлагали действительно неплохие деньги. Вот уже несколько столетий правительство Франции поступало поистине мудро - посылая в свои горячие точки чужестранных «псов войны», а не собственных граждан. Вообщем я решился снова заняться своим необычным ремеслом, так как единственное что я умел делать хорошо - это стрелять и драться. Добравшись до вербовочного пункта на Фонтунай Су Буа, я без особого труда поступил на службу, и через полгода, пережив сложное тестирование, карантин и учебный лагерь в Перенейских горах, получив белое кепи и зелёный берет легионера, отправился в Африку, отстаивать интересы французкого государства. Не буду рассказывать о боевых дейсвиях - всё-таки это не наша война, и я был на ней наёмником. Скажу только, что европейцы не только живут в удобстве, но и воюют. Даже среди африканской первобытности легионеры располагались в комфортабельных казармах с комнатами на четырёх человек, с душем и телевизером. Вспомнишь тут недобрым словом наши допотопные палатки с двухэтажными кроватями и дощатыми полами.
Братьев славян служит в легионе предостаточно. Причём много высококлассных специалистов-бывших офицеров, пилотов вертолётов, танкистов. Военные люди оказавшиеся не у дел в родных отчизнах отправились за деньги служить чужой стране. Россказни, о том что легион собирает отпетый сброд со всего мира, мягко скажем, не соответствует действительности. В подразделениях - жёсткая дисциплина. Во время тестирования офицеры-психологи узнают о тебе всю подноготную. Однако потом легионеру даётся новое имя, и больше никто не интересуется твоим прошлым. Я также получил новую фамилию, впрочем имя осталось прежним. Соотечественники называли меня кратко-Саня, но мои иностранные товарищи по оружию переиначили на свой лад-Санни. Так меня и звали в легионе - Санни Бегемот. Бегемот не потому что толстый, а из-за того что как-то раз застрял в болоте. Кстати опишу свою внешность-тридцатисемилетний мужчина, среднего роста, крепкого телосложения, с совершенно безволосой головой, не из экстравагантности, а потому что рано начал лысеть и поэтому голову постоянно обриваю, причём делаю это чем угодно-ножом, заточенной крышкой консервной банки, осколком стекла, лишь бы рядом была вода. На лице всё же оставляю короткую бородку обрамляющую рот. Ну что ещё… В левом ухе, как дань европейской моде я ношу небольшое, золотое кольцо.
Вообщем моя служба шла своим чередом, подходил уже конец первого контракта, я уже получил галон капрала и подумывал о следующей пятилетке в легионе, как вдруг пришло из далёкой, снежной родины это нерадостное и очень странное письмо.
У меня не было никого родных кроме сестры и племянницы, поэтому они мне очень дороги. Хотя я редко им писал, при любой возможности старался перевести деньги, зная как трудно сейчас живётся простому люду в России. В глубинах души я мечтал когда-нибудь накопив денег перебраться снова на родину, купить хороший, большой дом за городом и жить рядом с моими единственными родными людьми. И вот такая беда с сестрой и племянницей. Я помню Оксану стройной школьницей с пышными чёрными волосами и такими же тёмными, бархатными глазами. Она была совсем не похожа на свою мать. Её непутёвый отец наверняка был южных кровей. Однако я не сказал бы что Оксана имела бурный темперамент. Всегда тиха и задумчива, не очень общительна со сверстниками, большинство времени она проводила за чтением книг. Я тоже большой любитель почитать, когда есть время, но книги которые читала племянница были для меня непонятны. Про каких-то волшебников, гномов, вампиров. Вообщем сплошная мистика. Ко мне Оксана относилась уважительно называла «дядечка Саша» и обращалась всегда на вы. Всё что написала о ней сестра было для меня крайне удивительно и больно. Конечно я решил во что-бы то не стало лететь в Россию, ведь пропала моя племянница, а единственная сестра лежала в больнице.
Кто бы только знал с каким трудом мне удалось досрочно прервать контракт и за свой счёт добираться из отдалённой, африканской страны в Европу. Из Франции сразу же вылетел в Германию, где некоторое время затратил на получение визы. Наконец во Франкфурте, оторвавшись от закованной в асфальт и бетон Европы, самолёт понёс меня в родную Россию. Внизу разворачивалась огромная красочная скатерть, сшитая из правильных лоскутов бауерских полей, частых черепичнокрыших населённых пунктов, окруженных зеленью лесов, всё это расчерчивали ровные стрелы автобамов и извилистые ленточки серебристых рек. Через какое-то время ланшафт под крыльями самолёта стал постепенно изменяться, четкие границы полей и лесов размылись, отдалились от друг друга города и села, земля внизу как-то посерев из красочной скатерти превратилась в суровую камуфлированую материю. Начиналась Россия. Уже ночью, разбросанные по просторной кромешной темноте, светились лишь редкие огни людских селений. Внизу раскинулась безкрайняя Сибирь.
Однако я не смотрел на землю проплывающую за элюминатором. Надвинув на глаза белую бейсболку, я крепко спал измученный переживаниями за родных, сменой континентов, стран и часовых поясов.