В «хитром» кабинете завгара ПАТО-2 Егорыча был накрыт немудрёный стол. В том самом кутке, из-за которого кабинет «хитрым» и называли. Почему называли? Потому что когда входишь, кутка не видно, вход в него полностью прикрывался широкой дверью. И лишь на выходе посетитель видел небольшой столик и самодельные табуретки.
Сейчас за столиком сидели сам Егорыч и два для России 1993 года совершенно необычных человека: это были сват завгара Тимофей Иванович Лыков, иначе отец Тимофей, настоятель храма в Волостном, и его племянник, почти двухметровый восемнадцатилетний алтарник Дионисий. Батюшка был в огромнорукавной рясе и с большим, явно не с Епархии, крестом. Дионисий, в просторечии Денис, или вообще Дениска, сидел за столиком в подряснике и почему-то в скуфье. На столе уже прочно обосновалась литровая бутылка спирта "Royal", природная деревенская закуска и хозяйские стаканы. Разговор шёл вполне разгорячённый, как и полагается у взрослых людей опосля прилично на троих. Рассказывал в сей момент священник.
– Сегодня с Дионисием едем к вам, и надо ж ты, автобус сломался. И десятка километров от села не отъехали. Пришлось на попутках. С приключением.
– С каким ещё приключением? – глядя на крупный солёный огурчик, спросил владелец кабинета.
– С сердитым, но забавным, – ответил рассказчик, – раб Божий один подразозлил немного.
– А что так? – разливая «слезинушку» по посуде, вскинул брови Егорыч.
– Да поехали в одиннадцать уже, после службы, вроде сухо было, а по поломке вышли, и почти сразу заморосило. Хотя август, могли и догадаться зонты взять. Хорошо, что в автобусе народу никого не было, попутку легче ловить.
– Быстро хоть поймали?
– Да поймали быстро, но вот… Ехал трубовоз какой-то, машем ему, а он в стекло дулю кажет. А так с пятью пересадками восемьдесят вёрст за два часа. Вполне нормально. Но трубовоз этот ещё пять раз ловили.
– Это как это? – удивлённо сказал собеседник.
– Попутки, кроме последней, все местные были. В Цевнинск и не ехал никто. Пришлось пересаживаться.
Мужчины чокнулись и поспешно закусили. Отец Тимофей продолжил:
– И вот на каждом перекрёстке догоняет нас трубовоз этот и рожи квасит. И на Буйрамгулева на свёртке, и на Тактубае, и у Никольского. Правда на последнем, у Садов уж, начал тормозить ездюк этот – прости, Господи! – да вот как раз Нива остановилась и до тебя. В соседние дома человек ехал.
– Всякий народец есть, – не торопясь произнёс завгар, – кто как тулуп, а кто и в отлуп.
В банке начинала закипать вода для чая. Время близилось к пяти, скоро можно было идти до дома. В это время на лестнице ведущей на этаж кто-то заматерился. Мужчины поморщились. Егорыч вышел из кутка и сел за рабочий стол. В кабинет почти влетел мужичонка лет сорока в синей промасляной робе. В руках он держал лист бумаги.
– Всё, начальник! Доставил. Вот накладная. Теперь водовод обеспечен. Правда натерпелся я страху сегодня, расскажу – не поверишь!
– Что такое? – сухо спросил завгар.
– Да это, еду с Кутавской металлобазы, небыстро еду, коробка забарахлила что-то, завтра посмотрю, а на полдороге, у Коммунара, у совхоза, два монаха каких-то стоят голосуют. Я этим мироедам кукиш в окно показываю – и мимо.
– Ну-ну, а дальше? – с живостью в лице поинтересовался завгар.
– На следующем повороте, у Байрамгулева опять эти двое. Я им опять фигу. И думаю, померещилось что ли? А они и у Ирги, и на Тактубае, и на каждом свёртке меня встречают и смотрют. А который без креста, тот рукой машет, и рожи у обоих злые такие. Я аж вспотел весь. У Садов останавливаюсь всё же, вот пересилил себя, выхожу с монтировкой, думаю, духи - не духи, но разберусь, а их нету! Егорыч! Я ведь некрещёный, мне такое впервой. Я в чудеса не верю. Неужто по душу мою кого послали?
– По душу? – голос завгара приобрёл какие-то зловещие ноты, – эти могут. Они ж отпевают, слышал поди?
– Слышал, – нервно сглотнул водитель.
– Ты смотри, ещё раз их не встреть. Ещё заберут с собой, раз ты их не берёшь. Ну ладно, трубы в понедельник Николай снимет, он уже ушёл сегодня. Давай, иди на выходные. А ты не пил чего, часом?
– Не-е!.. Ни-ни!
Мужичонка развернулся и…
Перед ним, с красными недобрыми лицами, стояли отец Тимофей и алтарник. Дионисий величаво возложил руку на плечо побледневшего до зеленоватости гегемона и, округлив глаза, козлетоном проблеял:
– ПОРА ТЕБЕ!..
Мужичонка плавно осел на пол.
Егорыч, сложившись пополам, задохнулся от хохота и сполз со стула. Батюшка испуганно захлопотал вкруг лежащего обладателя кукиша. Дионисий довольно улыбался.
* * *
Епархиальный архиерей, выслушав покаяние отца Тимофея, влепил ему епитимию. Отец Тимофей Дениску пожалел.
А гегемон бывший – ныне отец Виталий в Цевнинском храме «Взыскание Погибших».
Неисповедимы пути Твои, Господи!