- Вы смотрите программу «Мир в этот день».
В эфире последние новости. Наш парижский
корреспондент ведет прямой репортаж из
аэропорта им. Шарля де Голля. Сейчас мы
узнаем, какие требования выдвинули террористы,
захватившие сегодня самолет авиакомпании
British Airways. Ричард!
- Добрый вечер, Мэнди! Хотя добрым его
здесь вряд ли кто-нибудь назовет. Наконец-то
стало известно, чего именно добиваются лица,
захватившие «Боинг-777». Террористы держат
в заложниках триста пятнадцать пассажиров и
восемь человек из команды экипажа. Они грозят
взорвать самолет в случае, если их требования
не будут выполнены.
- Что же это за требования, Ричард? Вот уже три
часа весь мир находится в напряженном ожидании.
Чего они хотят?
- В переговоры с главным комиссаром полиции
Парижа мсье Пьером Мютцем вступил некто по
имени Джозеф. По-видимому, главарь террористов.
Он заявил следующее: если в течение дня на борт
самолета из тюрьмы Хантсвилл не будет доставлен
Осама бен Ладен, сегодняшний день - 25 августа
2010 года - станет самым черным днем в истории
человечества со времен второй мировой войны.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. АЛИСА И АНАСТАСИЯ
Глава 5. Красавицы и чудовища.
Знать прошлое достаточно неприятно:
знать еще и будущее было бы просто невыносимо.
Сомерсет Моэм
Ах, как не хотелось просыпаться! «Что это за грохот в такую рань?» – подумала Алиса, приоткрывая глаза. Сквозь распахнутое окно до нее доносился какой-то шум и громкие голоса. В одном из них она узнала голос Алекса, своего мужа. Впрочем, мужем он был только на бумаге, а в реальности – просто хороший приятель, проводивший много времени с ней и ее сыном.
Как странно складывалась ее жизнь в Пенсильвании, думала Алиса. Два года прошло с тех пор, как она вышла замуж за сына Ирины, устроившей фиктивный брак своего «чада» Алекса с русской студенткой, приехавшей в Рединг на учебу. Алиса хорошо помнила день, когда врач из клиники колледжа Олбрайт поставила ей «диагноз» - беременность. Что бы с ней сейчас было, если бы не Ирина, профессор Платонофф, ставшая ей по существу второй матерью, советчицей, старшей подругой? Это она организовала свадьбу и уладила все формальности. Пойдя на определенные уступки своему «дитяти», вовсе не помышлявшему о женитьбе вообще, а уж тем более - на незнакомой ему иностранке из России, добилась того, что положение Алисы стало вполне законным, а ребенок ее родился американским гражданином.
Мальчика назвали Павликом, в честь Павла Платонова, знаменитого предка Ирины и Алекса, генерала русской, еще царской армии. Алиса постоянно чувствовала заботу Ирины, официально ставшей ее mother-in-law* - «матерью-в-законе». Однажды та посадила невестку в машину и повезла ее в Филадельфию, до которой было всего час узды. Этот город «братской любви», как переводится его название с греческого, восхитил Алису. По сравнению с университетским Редингом, где располагался колледж Олбрайт, Филадельфия была настоящим мегаполисом.
- Вот здесь ты будешь жить с Павликом, - сказала Ирина, остановив машину возле уютного домика с садом. – Я уже внесла за него задаток. Моргидж** будете выплачивать вместе с Алексом.
Алиса удивленно взглянула на Ирину.
- Вместе с Алексом? – как эхо повторила она. Но спрашивать, что он сам думает по этому поводу, не стала. Она уже хорошо изучила отношения, сложившиеся между матерью и сыном. И знала, что если Ирина что-то задумала, Алекс, даже если это придется ему не по нраву, сделает так, как нужно матери. Он был, в сущности, добрым малым, хотя и весьма легкомысленным. Типичный представитель богемы, он пользовался репутацией художника не без искры божьей, но к таланту своему относился несерьезно. После неожиданной женитьбы на Алисе, его картины вдруг стали пользоваться популярностью. От покупателей и галерейщиков, предлагавших выставляться, не было отбоя, и он решил, что это молодая «жена» принесла ему такую удачу. Отныне он стал называть ее своим талисманом.
Алекс был русским наполовину, по существу – американцем во втором поколении, почти и не говорил по-русски, несмотря на старания матери сохранить в семье язык и обычаи своих родителей. Отца своего он не помнил. Знал только, что Ирина и Грэг Уэстли развелись вскоре после его рождения, и мать вернула себе и сыну русскую фамилию, слегка изменив ее окончание в соответствии с местной традицией транслитерации русских имен собственных.
Алиса не переставала поражаться щедрости и заботливости своей новой родственницы. Ведь это только муж ее был фиктивным, а все остальное было настоящим. И вопреки сложившимся представлениям о взаимоотношениях в такой паре как невестка-свекровь, обе женщины испытывали теплые чувства друг к другу.
Алиса переехала в новый дом, и Алекс стал навещать ее и Павлика. Нередко он оставался ночевать в комнате для гостей. Для посторонних он был просто мужем, часто бывавшим в отлучках. Никто из окружающих и не подозревал, что у четы Платонофф, недавно переехавших в предместье Филадельфии, был свой «скелет в шкафу»***, и не один. Соседи молодой и красивой пары сильно удивились бы, узнав, что Алекс вовсе не был отцом ребенка. Они были бы поражены еще больше, если бы кто-то сказал им, что Алекс Платонофф – гей, и связывают его с женой чисто платонические отношения. Такой вот каламбур получился из всей этой истории.
Истина же заключалась в том, что молодые люди, практически не знавшие друг друга до женитьбы, быстро подружились. Алексу было интересно с Алисой как с собеседницей. Он расспрашивал ее о жизни в России, о прежних временах и о начавшихся переменах. У Алисы был собственный взгляд на все то, что происходило в ее стране.
Еще Алексу нравилось смотреть на эту молодую женщину с удивительно синими глазами. Казалось, глаза эти вобрали в себя всю синеву неба Филадельфии. Он не знал, что небо там, где прежде жила эта белокурая красавица, было не менее синим. А сама красавица отнюдь не была ангелом, хотя и обладала добрым сердцем и отзывчивой душой. И душа эта, несмотря на внешнее спокойствие тела, тосковала не только по родным и всем тем, кто остался в прошлом. Ей в ее нынешней жизни вдруг стало не хватать действия, интриги, приключений.
Как художник, Алекс видел в Алисе великолепную модель. Но портреты не были сильной стороной таланта этого живописца. Ему импонировали сюрреалистические сюжеты, и он считал себя последователем великого Сальвадора Дали. Если бы знал Алекс, какой «сюр» родится в этой хорошенькой головке в недалеком будущем.
Алису нисколько не смущало, что ее молодой муж был из числа «голубых», как называли их в России. Ведь замужество это было чистой формальностью. Она рассказала ему о своей подруге Анастасии, оставшейся в России. О том, как они называли себя в детстве кузинами и подписывались – на поздравительных открытках, и самодельных листовках, которые подбрасывали испуганным соседям - «А» в квадрате». Вспоминала о том, как их дружбу не разрушила совершенно нелепая и непонятно как случившаяся двойная измена – ее, как ближайшей подруги, и Настиного жениха Боба, вдруг оказавшегося в одной постели с лучшей подругой своей девушки. То, что Боб куда-то исчез после «грехопадения», сыграло свою роль в сохранении дружбы «кузин», признавалась рассказчица.
- А теперь мы с тобой – «А» в квадрате! – смеялась Алиса.
Алик, как его называли домашние, стал ее доброй подружкой. С ним можно было обсудить и новые наряды, и новые премьеры в театре. Известно же, что девушкам приятно водить дружбу с геями.
Утренние размышления Алисы, все еще нежившейся в постели, прервал пронзительный крик. Это был настоящий вопль - какой-то нечеловеческий, словно кричало раненое животное. Алиса соскочила с кровати. Что-то странное происходило в гараже. Быстро одевшись и заглянув по пути в комнату сына, который тоже только что проснулся, она выбежала на лужайку перед домом и увидела, что дверь гаража широко распахнута.
Ярко светило солнце, откуда-то издалека доносилось пение птиц и звуки музыки. Вполне, казалось бы, мирная картина летнего воскресного дня. Но Алиса почувствовала страх. Она вдруг поняла, что произошло что-то ужасное. С тех пор, как с ней случилась первая неприятность – та самая, в квартире Фрэнка - она научилась доверять своим инстинктам. И теперь внутренний голос предупреждал, что ничего хорошего ее, увы, не ждет. «Тебе хотелось приключений, вот получай!» - горько подумалось ей.
Переборов нарастающую панику, она приблизилась к гаражу. Осторожно взялась за дверь и прислушалась – не было слышно ни звука. Алиса решила войти внутрь гаража. Там она и увидела Алика - он лежал на полу в разорванной рубашке, широко раскинув руки. Из груди его торчал огромный охотничий нож, загнанный по самую рукоятку в то место, где располагается сердце.
Алиса услышала крик и сначала не поняла, что это кричала она сама. Она опустилась на пол, рядом с телом Алика - оно еще было теплым, и зажмурилась. И что это за рок преследует ее? - криком взорвался в голове все тот же голос. Что здесь произошло? Кто это сделал? Что теперь будет с ней? Как сообщить Ирине? Все эти вопросы смешались в страшный грохот, как будто взревел турбинами набирающий высоту самолет, и сознание ее отключилось.
Далеко от Филадельфии в российском городе Р. семья Косинских готовилась к отъезду. Настя, все это время поддерживавшая переписку с Алисой, была уверена, что скоро встретится с подругой на американской земле. Решение уехать навсегда из России вызревало у ее отца давно. События двухлетней давности, когда Настя порвала с Безугловым, вернув ему все подарки и вызвав злобу у несостоявшегося жениха, только утвердили Филиппа Косинского в его желании вырваться за пределы этой несчастной страны. Поруганной своей родины, раздираемой противоречиями и обильно орошаемой кровью молодых и не очень людей, ставших жертвами всевозможных конфликтов и бандитских разборок.
Он понимал, что должен что-то сделать для своих детей. Помнил, как обещал жене, уже тяжело больной тогда, что приложит все усилия, чтобы оградить сына от армейской службы. Шла чеченская война, и возраст Андрея приближался к призывному. А тут еще Безуглов, озлобившийся на все семейство Косинских, стал чинить всяческие препятствия карьере самого Филиппа. И вот уже не просто карьера, а жизнь самых близких вдруг оказалась в опасности.
Андрейка случайно стал свидетелем разговора о новых квартирных приобретениях, намечавшихся в риэлтерской фирме «Альянс». Новый с иголочки офис этой фирмы расположился на первом этаже «Дома на холме».
- Пап, знаешь, что я услышал? – взволнованно сообщил Андрей отцу, только что вернувшемуся из редакции газеты, где зарубили его очередной материал.
- Скоро еще две квартиры из нашего дома появятся на рынке недвижимости – так сказал директор «Альянса». Одна из нашего подъезда. Это квартира Антипьевых. Только я точно знаю, что дед Матвей не собирается ее продавать.
Матвей Антипьев был патриархом когда-то многочисленного семейства, члены которого разъехались по российским и европейским столицам. Внуки, обосновавшиеся в Москве, давно уговаривали бывшего литератора, прославлявшего в былые времена обкомовских деятелей и писавшего за них мемуары, переехать к ним. Но старик упорно держался за обветшалую трехкомнатную жилплощадь, две комнаты в которой сдавал дальним родственникам из деревни, имевшим в городе свой мелкий гешефт.
- Что-то надо делать с этими квартирными бизнесменами, - произнес задумчиво старший Косинский, решивший провести собственное журналистское расследование.
Лучше бы он за это дело не брался! «Альянс» оказался действительно союзом неких сил. Союзом угрожающим, потому как во главе этого, как выяснил Косинский, криминального объединения, стоял все тот же Безуглов. А роль официальных хозяев играла супружеская пара с весьма сомнительным прошлым.
В один из вечеров, когда Филипп Косинский был готов сдать в печать статью о преступлениях в риэлтерском бизнесе и попустительстве властей, позволяющих использовать варварские методы в деле купли-продажи недвижимости, ему позвонили. Вкрадчивый мужской голос посоветовал господину Косинскому поскорее забыть обо всем, что он узнал в ходе своего расследования. Доморощенному инвестигейтору было также настоятельно рекомендовано не совать свой нос в дела, его лично не касающиеся. В противном случае, вещал становившийся все более елейным голос, может пострадать не только сам журналюга, но и его гордая красавица дочь. А также недоросль-сын.
- Вы ведь не хотите, любезнейший, лишиться своих детей? - мерзким голосом вопрошал незнакомец. – Вы ведь тогда останетесь совсем один на белом свет. Если останетесь…
«Все, больше здесь делать нечего!» - в бессильной ярости подумал Филипп. Этот звонок стал последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он понял, что ненужное геройство и борьба за справедливость ни к чему хорошему не приведут. Тем более что перед глазами стояли кадры телерепортажа об очередном убийстве коллеги-журналиста, собрата по перу, до последнего верившего в силу «четвертой власти».
- Настя, Андрей, нам всем лучше уехать отсюда, - сказал он детям, не упомянув о телефонном разговоре. Ни к чему было их пугать рассказом об очередном подонке, подвизавшемся в свите всемогущего – в этом Косинский уже не сомневался –Безуглова. Те давно были готовы к такому повороту событий. И завертелась круговерть официальных процедур, сборов и прощаний.
Так семья Насти оказалась в Чикаго, где обнаружились дальние родственники – потомки старинного дворянского рода Косинских, давно эмигрировавшие в Новый Свет. Родственники эти, хотя и были «седьмой водой на киселе», называли себя кузенами, и оказали определенную помощь в адаптации русских Косинских к американскому образу жизни.
- Ну, чем бы ты хотела заняться здесь, Настя? – спросил отец у дочери, которой легче всего далась «перемена декораций». Не в последнюю очередь благодаря ее прекрасному владению иностранными языками. Теми самыми, на котором говорило подавляющее население штата Иллинойс, да и всей страны в целом – английским и испанским.
- Хотелось бы изучить психологию и социологию, пап, только… где взять столько денег на обучение…
Мужская часть семьи Косинских решила взять заботу о финансах на себя, устроившись на несколько работ. Настя в свою очередь нашла себе подработку в «коммьюнити-центре», и это все вместе позволило ей поступить в Иллинойский университет Чикаго. Она пыталась найти Алису по старым адресам и телефонам, но неизменно получала ответ, что такая в списках проживающих в Рединге и Филадельфии не значится. «Куда она пропала?» – задавалась вопросом Настя, обещая себе разыскать давнюю подружку, но новый жизненный ритм захватил ее, и поиски «кузины» из детства постепенно отошли на второй план.
Настя писала курсовую работу. Тему предложил профессор социологии, которому очень понравилась красивая девушка, обладавшая к тому же великолепной эрудицией и острым умом. Сначала тема эта Насте показалась странной – женщины и насилие. Нет, отнюдь не в качестве жертв должны были рассматриваться эти женщины. Пусть пристальному взгляду пытливой Анастасии, решил профессор, откроются истории их превращения из милых девушек в настоящих чудовищ. Она должна была проанализировать жизни, поступки и мотивы тех «нежных созданий», что вошли в историю самых громких преступлений - убийств и истязаний, совершенных не из мести и уж, конечно, не самообороны, а по убеждениям.
- Это может стать твоей диссертацией, Анастасия. Еще никто в мире не пытался разобраться, как из обычной девушки, женщины, предназначение которой – созидать и охранять, получаются монстры, превосходящие по жестокости самых безжалостных и беспощадных злодеев, – говорил профессор Томпсон с кафедры социологии. И в памяти Насти оживали обрывки воспоминаний о надзирательницах-капо в нацистских концлагерях, о юных девушках из банды Чарльза Мэнсона, зверски убивших беременную актрису Шарон Тейт, о девчонках-подростках из родного города, замучивших до смерти сверстницу за то, что она была не похожа на них…
Хотя тема эта была не самой приятной для изучения, Насте было обещан грант от ассоциации «Женщины против насилия», и подобное обстоятельство примиряло ее с необходимостью влезать в жизнь изуверов с женскими именами. Грант позволял ослабить финансовое бремя семьи Косинских.
Насте было интересно делиться с отцом сведениями, почерпнутыми из различных архивных материалов и следственных дел. Он по-прежнему оставался для нее авторитетом, хотя в Чикаго Филиппу Косинскому приходилось заниматься отнюдь не интеллектуальным трудом.
- Ты когда-нибудь слышал имя Бригитты Кульман? – спросила Настя отца, прочитав об операции «Энтеббе». Это было имя одной из террористок из немецкой ультралевой организации «Революционные ячейки», вместе с палестинцами организовавшей захват самолета компании «Эр Франс» в 1976 году.
- Бригитта Кульман? – переспросил Филипп. - Да, и не только слышал. Я встречался с ней.
- Пап, о чем ты говоришь? – удивилась Настя, - она же была убита тогда при освобождении заложников. Эта операция армии обороны Израиля вошла потом во все учебники по борьбе с терроризмом.
- Я знаю, Настя. Но я встречался с ней задолго до этого, когда ездил в Германию по приглашению студенческого клуба берлинского университета. Она училась в педагогическом институте. Потом работала в школе. Да еще в больнице - ухаживала за парализованными пациентами. Симпатичная девчонка была. Все считали ее необыкновенно чувствительной и отзывчивой.
- Как же так! – растерялась Настя. – Я читала, что она была настоящей фанатичкой. И по отношению к заложникам тогда в Энтеббе вела себя как надзирательница в концлагере. Разве может человек так резко измениться? Тем более девушка, учившая детей?
Эти вопросы снова возникнут у Насти много лет спустя, когда она окажется в международном аэропорту во Франции, ожидая развязки опасной ситуации с захватом заложников. Ситуации, так похожей на ту, о которой прочитала когда-то в одном из учебников, готовя материал для своей работы о женщинах и насилии.
* mother-in-law (англ.) - свекровь
** Моргидж от mortgage (англ.) – ипотечный кредит
*** от англ. Skeleton in the cupboard – семейная тайна