Картина седьмая
Утро в палате №1. Людмила Ивановна, одетая в теплое платье, ждет, когда за нею придут, чтобы увести на томограмму. Катя, уже подкрашенная, заплетает свои длинные волосы в нетугую косу. Лида что-то ест из баночки. Баба Дуся наблюдает за нею со своей койки.
БАБА ДУСЯ. Хорошая у тебя мамочка... Все носит и носит, а ты все ешь и ешь...
ЛИДА(испуганно). А вы тоже хотите? Вам дать? Это салат из яблок и морковки...
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Вроде вам никто не носит. Или это ваше предсмертное желание?
БАБА ДУСЯ (спокойно). Типун тебе на язык. Вот новый врач посмотрит, и я уйду. Полина-то наша тю-тю! На курорт уехала. Врачи тоже хворают.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ничего от вас не скроешь, уже пронюхали.
БАБА ДУСЯ. Ты бы, Лидок, причепурилась, вот как наша Катя. Малокровие, а туда же...
КАТЯ (рассматривает себя в зеркало). Что-то не виден результат вчерашней процедуры со смородиной... Только перепачкалась да Леньку испугали. Выпытывал у меня Верочкин телефон. Вроде бы он у нее есть.
БАБА ДУСЯ. Теперь он точно отвалит. Кому нужна бедная невеста? Чтоб даже туалет на улице, не то, что мобилка... Наплела, наверное, про папу-генерала.
КАТЯ. Ничего, я это дело беру под свой контроль. Мы мальчика не упустим.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Когда же за мной придут?
В палату быстрой походкой входит врач. Он в светло-зеленом халате, как у хирурга, но без шапочки. Высокий, с седыми висками, лет сорока семи. Волосы по-молодежному длинноваты. Глаза очень живые, насыщенного серого цвета с голубизной. Он из тех, кого называют «интересными».
ВРАЧ (доброжелательно). Здравствуйте, дорогие женщины!
Ему нестройно отвечают.
ВРАЧ. Меня зовут Руслан Николаевич. Я (смотрит на Катю и замолкает на пару секунд). Меня... Я временно заменяю Полину...
БАБА ДУСЯ (радостно перебивает). Мы знаем!
Катя улыбается дрожащими губами и опускает голову. Никто не замечает ее состояния.
РУСЛАН НИКОЛАЕВИЧ (присаживаясь к бабе Дусе, которая с пыхтением отодвигается к стенке). Вас, Евдокия Петровна, я на пару дней задержу...
БАБА ДУСЯ(весело). Хоть на месяц!
Женщины смеются, даже Катя, которая по-прежнему не поднимает глаз.
РУСЛАН НИКОЛАЕВИЧ. Полозова Людмила...
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Ивановна!
РУСЛАН НИКОЛАЕВИЧ. Я только что звонил в диагностику. Сейчас и поедете. Вернетесь – поговорим в ординаторской. (Переходит к Катиной койке, улыбается открыто и широко). Кажется, я вас узнал... Смотрю в историю болезни, а там моя давняя знакомая – Ободовская Екатерина Сергеевна. А вы меня помните?
Катя молча кивает головой. Женщины замирают, прислушиваясь. Руслан Николаевич садится на стул рядом с кроватью Кати и вдруг рукой приподнимает ее подбородок.
РУСЛАН НИКОЛАЕВИЧ. Вам плохо? (поворачивается лицом к палате) Я вашу Катю лечил сто лет назад.
БАБА ДУСЯ (радостно). Мы знаем!
Катя с ужасом смотрит на бабу Дусю.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Она шутит. Откуда нам знать?
Входит медсестра, показывает рукою Людмиле Ивановне: на выход! Обе женщины выходят.
РУСЛАН НИКОЛАЕВИЧ. С вами, Ободовская, поговорим в ординаторской. Я позову.
Картина восьмая
Столовая. За одним столом сидят баба Дуся, Лида, Катя. Каждый ест свою еду – из дома или магазинную. Молчат.
БАБА ДУСЯ. Что-то наша Людмила долго не возвращается... Голодная, наверное. Кать, а чего ты такая кислая? Радоваться надо. Это же как в сказке!
КАТЯ. И чему радоваться?
ЛИДА. А ты говорила – глаза голубые... А у него серые.
БАБА ДУСЯ. Ну, в молодости все кажется ярче. А все равно – мужик что надо. Давно таких не видела. Только в сериалах. И руки у него, заметили, какие? Сухие и теплые... Прямо уходить не хочется. Может, расскажешь, что там в ординаторской было? А то я лопну от любопытства.
КАТЯ. Ничего интересного. Пришла, а там народу полно. Села на стульчик, он мне анализы разложил, что-то сравнивает, объясняет, а я... не слышу. Только и поняла – завтра он меня отвезет в гематологию.
ЛИДА. Сам? Вот это клево!
БАБА ДУСЯ. Девочка, ты отстала. Сейчас говорят не «клево», а «супер!». Значит, и он втрескался.
ЛИДА. А как же жена?!
БАБА ДУСЯ. Детка, ангел ты наш небесный, при чем тут вообще жена?!
Из-за других столов на них оглядываются больные. Баба Дуся прикрывает рот с виновато-веселой физиономией.
Картина девятая
В палате Людмила Ивановна молча раздевается и ложится спиной ко всем. Входят Лида и Катя. Катя тут же бросается к койке Людмилы Ивановны, поворачивает ее плечо к себе, но женщина дергает этим плечом, и огорченная Катя отступает к своему месту.
БАБА ДУСЯ (входит и не замечает Людмилу Ивановну). Что я узнала! Нашу Людмилу переводят в хирургию!
Замечает всобщее смятение, прикусывает губу и тихо садится на свою койку. Входит нянька.
НЯНЬКА. Полозова, к вам!
Людмила Ивановна (медленно поднимается и начинает укладывать вещи. Входят две молодые женщины, похожие друг на друга, тихо здороваются и помогают ей укладываться). Ну что вы все притихли? Рано меня хоронить. Опухоль может оказаться и доброкачественной.
БАБА ДУСЯ (уверенно). Не сомневаюсь!
КАТЯ. Вас в областную?
Людмила Ивановна. Ваш Руслан Николаевич оказался золотцем! Сразу туда позвонил, о месте договорился... Успокоил, уверяет, что там хорошие специалисты...
БАБА ДУСЯ. Вот видите! Вы хоть телефончик оставьте! Я буду вам звонить. Вот как выпишусь...
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Оно вам нужно...
БАБА ДУСЯ. Ну, если не хотите, так что же...
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Я не люблю пустых обещаний.
Женщины уходят, прощаясь. Людмила Ивановна подходит к Лиде и вдруг целует ее в щечку.
ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА. Добрая ты душа. Выздоравливай.
Машет Кате рукой и выходит. Некоторое время все молчат.
ЛИДА. А у нее что – рак?
Ей не отвечают.
ЛИДА. Бедненькая...
БАБА ДУСЯ. А я вот слышала, что рак – это наказание за грехи в предыдущих поколениях. А еще – что у злых он бывает чаще.
КАТЯ. Чушь собачья. А что касается нашей Людмилы, так у нее вообще нет никаких грехов. Характер разве что... не мед. А то, что девочки – ее племянницы, а не родные, знаете? Что она их взяла крохами и не стала своих заводить – боялась не справиться? Ну, Евдокия Петровна, конечно, знала. Она у нас все знает...
БАБА ДУСЯ (задумчиво) Ей хоть тут повезло: ее близняшки выжили, а мои... Ты, Катя, не тяни с ребенком.
Окончание http://www.proza.ru/2009/05/03/758