Всё светилось в тёмно оранжевом и листва пахла в то-же время подвальной плесенью и летней чистотой после обильного моросящего дождя. Деревянные и железные двери хлопали с той же быстротой и вроде-бы всё оставалось на своих местах. Качели-крокодил уже больше были похожи на откровенное и неприкрыток бревно, и жалостно поскрипывали от ежедневных детских шалостей. Три раза вышел из одной и той же калитки дворник Еремей, так и не входив туда снова. А что такое? Он так умел запросто, он же был ненормальным человеком, про него сейчас большинством принято говорить "Сошедший с ума". А значение икто даже не хочит думать или хотябы вспоминать. А кто вспомнит а ещё и не дай бог поймёт, тот уже сам с превеликим удовольствием считается другими сумасшедшим и отмороженным типом. Сошедший - значит сделавший это по своей собственной воле.
Ерёма пошёл собирать грибы, и после тяжёлого рабочего дня бежал вприпрыжку с огромным синим ведром в близлежащую от дворика рощу огромных деревьев, которая вела в открытый и глубочайший в Уфе лес-заповедник. Под ногами постоянно попадались какие-то палки и сучки, всё скрипело и ворчало под его большими резиновыми сапогами. Широко раскинутыми шагами приближались новые тропы и проходящие незнакомцы сливались уже в одно огромное пятно, и если кто-то глядел на Ерёму искоса и с сомнением, он резко припрыгивал, яростно и непонятно махая руками в сторону недоброжелателя и что есть мочи орал: "АААААррррхххх!!, тра-ля-лля!!! Я одуванчик!!!" ,или что то ещё бредовей и запутанней для обычного уха, прыгая на месте. Испуганный обычно шарахался в сторону или даже падал на четвереньки и что-то шепча про себя уползал, как-бы заразившись "слабоумием". Еремей после очередного поворота узкой тропинки нагнулся к корням лиственницы и оторвав огромный белый груздь прошептал про себя: "Этож надо...Давно таких спелых не видал... Ну ка поди сюда" - он поставил гриб к себе на ладонь, поднёс ко рту и что-то ему сказал. Гриб покраснел и скукожился. Ерёма закинул его в ведро и продолжил путь. Свистуны-сверчки кричали что есть мочи о чём-то своём, может о своих проблемах связанных с приходом зимы или о том что им наоборот очень хорошо живётся в этих вечнозелёных краях. Уже была ночь, и люди видимо разбежались по своим маленьким уютным светящимся окнам, по вечерним чайным церемониям. Ерёму никто не ждал домой,разве что грязный утренний двор засыпаный листвой...А он действительно его ждал. Каждый живёт по каким нибудь законам. Даже самый рас****яй, утро у которого наступает в три часа дня, чётко подчиняется одному закону...Закону тяготения. И в этом мы все равны.
Уже медленно перешагивая с ноги на ногу, усталый Ерёма спускался в очередной овраг, чтобы снова подняться; с каждым шагом было тяжелей в ногах, светлей на душе, и под конец обессиленый он присел на обожжёное бревно(кто-то явно здесь гудел у костра), достал из ведра гриб и откусил от шляпки большой ломоть. Его работающие челюсти остановил оранжево-жёлтый свет вдалеке. Лицо его остановилось в движении и приняло форму ничего не понимающего старика-маразматика. Но он понимал всё и нисколько не раздумывая медленно пошёл к свету на горе. За всё время подъёма Ерёма собрал около двух десятков грибов, и пока он пыхтя взбирался в гору, грибы перекатывались издавая характерный глуховатый звук. Тёмная гора подходила к концу и в боку уже закололо. Поднялся. Жёлтый коридорчик света на влажной земле вёл прямиком в окно старой ветхой избы, и напоминал отражение луны на морской вечерней глади. Наверху даже не было неба, лишь мелкие наброски синих как его ведро кусочков. Отдышавшись, он оставил предидущий день позади, и начав новый громко постучался в дверь.
Ответа не последовало. Он толкнул дверь и слегка удивился, ведь комната была вся залита светом а в районе кровати был непонятный провал, там было всё тускло и непонятно. Ерёме даже на секунду показалось что там стояла не кровать а рос какой то земляной бугор, настолько там было ничего не разглядеть с этого места. В целом комнатка была маленькой, под потолком радостно светила здоровая ничем не прикрытая лампочка. Еремей подошёл к кровати, при этом её вид оставался по прежнему бесформенный и странный. Он нагнулся и увидел человека, который был наверное сантиметров на 40 от тела весь покрыт серой паутиной, человек напоминал мумию. Начав быстро отматывать пыльные куски, Ерёма увидел очертания вроде бы человека а вроде и нет... Тело имело лицо но глаза смотрели как-то безжизненно и вникуда через этот дымчатый слой паутины. Окончательно оборвав нити Еремей увидел ничто иное как большой женский манекен с руками и ногами, такой, какие обычно торгуют глупыми лицами за стёклами витрин больших универмагов. С любовью он положил кусок пластика на кровать и аккуратно подогнул голову, чтобы ей было удобно сидеть. Присев на кровать он достал блокнот и начал ей рассказывать кое-что:
"Было это давно, я тогда ещё подрабатывал на стройке и было мне всего то ничего - 24 года. Каждое утро я приходил на объект подходил к прорабу за планом сегодняшней работы, и залазил в свой кран(я был высотным крановщиком). Зелёный город сверху напоминает разбросанные кучи прошлогодних газет и просто разноцветный мусор среди множества зелёных наростов мха. Я передавал плиты, клал огромные бетонные блоки на высокие этажи. Мне нравилась моя работа. Каждый день я любовался утренним оранжевым сверхвысоким краном, голубым небом, новыми событиями и думал - "Я наверное такой важный и незаменимый человек на этом производстве огромных каменных зданий!". И казалось, всему этому калейдоскопу не было предела, как вдруг в один прекрасный день произошло несчастье... Сижу после обеда работаю, а снизу рабочие копошатся, мне нужно на 12 этаж передавать каркас лифта. Сама шахта была уже готова, а каркас лифта был тяжёлым и бригадир решил что будем пользоваться моими услугами. Ребята прикрепили груз и я начал перемещать стрелу левей к дому чтобы набрать необходимую высоту, погрузить груз на последний этаж. И совсем не заметил трансформаторной будки... Всё произошло молниеносно. Адский грохот наполнил собой утреннее холодное пространство, а потом сквозь пыль и бегающих людей на земле я увидел что будка упала прям на двух рабочих - таких же молодых ребят как и я сам. Один скончался через двое суток, другой остался без ног в кресле. Когда я пришёл его проведать в больницу, он навсегда проклял меня и сказал что у меня нету души, что я никогда не стану нормальным человеком. И с того момента что то поменялось в моей судьбе и моём мировоззрении. Я зациклился на этом ужасном событии(видимо никак не мог простить, да и сейчас не простил), пошёл работать дворником в ЖРЭУ прям рядом с домом и все посмотрев на моё неадекватное загнанное поведение начали меня называть ненормальным человеком, сумасшедшим дворником. Я был не против и даже сам считаю себя таковым. Я дворник в жизни, я сметаю всё на своём пути, хорошее, плохое. Нормальный человек не допустил бы случившегося. Да, так я думаю, и продолжаю грести утренний разноцветный мусор и прошлогодние газеты. И до сих пор всё это напоминает мне о серой трансформаторной будке".
Маникен опять весь покрылся паутиной, словно это была не паутина а сказанный ворох слов, букв, и продолжал сидеть и смотреть на Ерёму понимающим взглядом сквозь кучу серых светящиихся нитей.
-Да что я тебе говорю, ты и сама как я, живёшь здесь в отшельничестве и заросла своими словами и буквами, вообще то знаешь что? Давай ка пошли со мной, мы вместе найдём НАШ выход! Мы выберемся отсюда - из этой воронки, из этих протухших консервов. Надо посмотреть на жизнь с другого ракурса! Стоит лишь найти нужную дверь...
Ерёма схватил маникен и полный решимости выбежал из избы. В лесу был волшебный рассвет, и уже было видно то, до боли в горле знакомое оранжево-голубое небо переплетающееся с зелёным дышащим лесом.
-Так... пришёл я оттуда, - махнул в сторону города Ерёма, - Нам там делать нечего! Нам туда, - Ерёма схватил пластикового друга за ногу и поволок его в обратную сторону от дома, болтая синим ведром и напевая какую-то очень знакомую мелодию. Манекен волочился лицом по чёрной земле, собирая белокурыми волосами всё что попадалось по пути: шишки, кусочки опавших веток, мокрые бычки и горы использованных не в медецинских целях шприцов. Вскоре выйдя из леса Еремей приставил руку к бровям и сказал:
-Ага, Всё... вот с этого момента заканчивается прошлое и настоящее! Начинается наше бесшабашное будущее.
После сказаных слов он отпустил пластиковую ногу, манекен плюхнулся на траву, а Ерёма медленно пошагал по картофельному полю собирая промокшими ногами ещё свежую утреннюю росу.
Поле было бесконечно зелёным простором для инакомыслия, метры, метры, киллометры неиспользованного по-городскому пространства; картофельные стебли, торчащие вверх были как небоскрёбы, и наверняка под землёй было что-то вроде подземного мира, где копошились маленькие жучки, черви и иной раз вылезали на поверхность зелёного мегаполиса, чтобы поговорить о погоде и новостях, недавно произошедших с каким-нибудь колорадским жуком. Ерёма, шагая по пыльной полевой тропинке, задумался что если уж он умрёт(а он непременно это сделает), то оставит своё тело здесь, среди этих таких же не вечных стеблей торчащих из земли. Oн сам будет под землёй как гнилая картофелина, и что-то новое обязательно вырастет из его увядающего и гниющего тела. Смерть будет лишь началом чего-то нового, и в конце концов, это самое логичное завершение всех событий. Вдохнув воздуха наполненного пыльцой, жужжанием стрекоз и пчёл-трудяг он продолжил шагать, слегка замедлив темп. Шмель пролетел прям около уха, а поле же уходило в горизонт, удлиняясь и сужаясь и ближе к концу, а потом падало кубарем вниз. Идти вверх было даже проще, так-как в этот момент мысли были намного интересней и безумней по своей широко-направленности. В очередной раз встав на пригорке у огромного сорняка(похоже это был вьюнок, безжалостно обвивший куст репейника), Еремей посмотрел вниз и увидел заканчивающееся засаженное картошкой поле, горную речку и маленький голубой катерок на его стороне. В голову забралась мутная мыслишка-таракан о возможной пользе этого судна, но он быстро оставил её и решил действовать по обстоятельствам. Ерёма побежал вниз, и его тотчас охватило густое и до коликах в глазах настоящее чувство детства, когда бежишь с горы размахивая какой-нибудь палкой, и для тебя нету ничего важней чем пробежать так быстро как можешь, быстрей всех на свете! И главное - не упасть изорвав в кровь свои колени. Добежав до речки, он встал в тень ив, которые уже были полузасохшие от летнего зноя, но жили около реки и им было всё равно, они выплакивали всё то что увидели на сегодняшний день. Посмотрев налево, он увидел домик, и старуху с ведром воды, а у лодки уже вертелся какой то парень.
-Слушай, ты не в те края?, - показав рукой на тот берег сказал Ерёма, почесав сухой затылок.
-Ну туда, хочешь садись, я тебя за стакан отвезу, есть у тебя горючее?, - сказал он, поправив старинную каскетку с гордой надписью "U.S.A."
-Нет... чего нет того и не будет... Хочешь грибов пол ведра, они друзья мне!
-Хм...Слушай, я лучше сам поеду, ты лучше сходи в город, там и вылечишься, мужик! Мне не нужно от тебя ничего.
-Да не ссы ты так, вьюнок! Я тебе просто отдаю ведро, а ты можешь и не дружить с ними, тебя никто не заставляет, но есть их ты можешь только в случае крепкой духовной связи, понял? Вместе с ведром отдаю!
-Да сыч с тобой..., - смирился с участью парень, - Садись быстрей и оставь ведро себе. Дружить сёдня сам с ними будешь весь вечер, - разразился он звонким хохотом.
Ерёма оставил ведро на берегу и запрыгнул с разбегу в лодку. Лодка покачнулась и брызнула из под себя на борт. Как то странно всё это, подумал Ерёма, доплыть бы... Парень аккуратно залез сперва одной ногой(сапоги новые наверное боялся замочить), потом зацепившись за край руками перенёс и своё хлюпкое пропитое тело. Он завёл с третьего раза мотор, и движок зарычал и запыхтел. Отталкнувшись ото дна палкой, которая лежала под сиденьем, он с наиважнейшим видом принялся рулить, рассекая водную гладь маленьким крутящимся винтом и оглядываясь изредка вперёд.Когда лодка была уже на середине реки, погода начала резко портится. "Ну, недолго рвали мы баян!" - подумал Ерёма и сам себе улыбнулся. Сначала покрапал дождик, а потом и вовсе стал рыдать бесконечными литрами свежей влаги. Ерёма уже с остервенением вычерпывал руками воду из под ног и проклинал себя за то что оставил ведро на том берегу. Парень явно забеспокоился и перестав рулить отвернулся в более спокойную сторону, сморщил лицо под струями дождя падающего на них и просто держал курс вперёд, к берегу.
Под конец поняв что лодка уже поменяла вектор вниз на дно, Парень что есть мочи закричал и выпрыгнул за борт. "Вот ведь дурной, вьюнок... А я как репейник для него" - Ерёма грёб одной рукой, другой держа его за голову. До берега оставалось уже 15 метров и дождь по закону нелинейности событий плавно прекратился, и на небе выскочило солнце. Яркое и ослепляющее, жёлтое и круглое! Отлежавшись минуту на холодном песке, Ерёма принялся бить парня широкими загорелыми ладонями по щекам, и весело орать -"Ну давай, очнись, дурачина!!! Ты ещё не в раю!". Тот через некоторое время открыл глаза, прокашлялся водой и принялся причитать: "Ты ополоумел что-ли совсем? Я же из-за тебя судна лишился, старый чёрт!". Даже не поблагодарив за своё дыхание, парень встал, отряхнул мокрые и грязные синие джинсы и двинулся в гору, к маленькой ловко спрятаной в лесу деревушке. "Да постой же ты, вьюнок, покажи где у вас тут можно ночь пережить, кефира купить с булкой маковой!" - улыбнувшись кривыми зубами молвил Ерёма.
-Пошли, пошли, от тебя добра то не жди, старик...Идём со мной, я тебя к моей матушке отведу, она одна там сидит меня ждёт... А я вот с такими свежими новостями и ещё с тобой, старым саквояжем!, - явно остепенившись и успокоившись после таких боевых действий проворчал Парень.
- Как зовут то тебя, утопленник?, - шутя сказал Ерёма.
- Вовой меня звать...
- Меня Ерёмой, - протянул руку он, и на оголённой руке стали видны уже седые волосы, - Мне уже недолго осталось, так что обузой я не стану, могу у вас поработать по хозяйству, полы подметать, в огороде пахать. А могу и не делать ничего, но тогда я вам дорого обойдусь, - подмигнул ехидно Ерёма.
- Хватить мне тут макароны развешивать, пойдём быстрей, - в торопях пожал руку Вова и резко двинулся вперёд.
Дорога вела наверх к лесу сквозь просеку крапивных кустов и зарослей дикой конопли. Ерёма шёл и рвал молодые верхние листья и пихал их по карманам. Володька увидев это усмехнулся - "Есть же ещё у тебя сноровка, мистер зелёный дед! С молоком то её наварим вечером, покуралесим за весь париж!". "А как же иначе!" - ответил Ерёма, и положил в рот пару горьких листьев. Они шли наверх примерно около часа разгребая листья в стороны прямо как в джунглях, а потом, когда вышли на пригорок, Ерёма увидел неподалёку лес и автомобильноую дорогу идущую справа, по направлению речки и уходящую куда-то вглубь светящегося леса, жадно поглащающего вечернее заботливое солнце. Грязный грузовик пронёсся и свернул в лес, оставив за собою грузное облако солярочного дыма. Двое идущих двинулись по дороге в деревню. Пройдя около киллометра уже виднелись люди у маленьких одинаковых домиков.
Ерёма увидел лысую как и он сам поляну, окружающие деревья оттеняли вечер. "Как то всё повторяется...Откуда ушёл оттуда и пришёл" - пронеслось в голове сквозь тысячи вязких мыслей у Ерёмы. "Не совсем правильное предложение получилось", - пронеслось продолжение мысли. Свернув с поляны на одну из тонких садовых улочек, они подошли к дачному дому(там стоял Сруб и достроенная кирпичная веранда). В огороде всё было предельно аккуратно и даже амбициозно. Вова толкнул ногой железную калитку и она со скрипом открылась.
- Мама, cделайте чай, -приказным тоном и почему-то на вы обратился к матери Володя.
- А ты покушал?, - назойливо начала Мать, - я салат тут сделала, и смородины собрала свежей...
Женщина вышла из двери дома, что смотрела на обратную сторону от садовой дорожки. Она обогнула дом и встретила пронзительным изучающим взглядом Ерёму и услужливо спросила, не устал ли он с дороги и не хочет ли чего-нибудь перекусить. Ерёма не отказался и они вошли в дом.
Ерёма не отказался и они вошли в дом. В доме было сыровато и светло, на веранде было два больших окна напоминавших витрины в какой-нибудь цветочной оранжерее. Посередине почётно стоял маленький стол, накрытый скромно и мило. Они втроём одновременно сели, Ерёма ничуть не стесняясь наворачивал салат и царило гробовое молчание. В этом обычном дачном домике было что-то особенное, какая то добрая сила, летающие частицы счастья которые пытался поймать и впитать Ерёма, тщательно оглядывая каждый угол. Кстати в углу веранды стояла незамысловатая старая тумбочка, на которой была постелена полосатая клеёнка; на ней стояла обычная ваза с засохшими цветами. На полу лежал выцветший ковёр с оленем, в другом углу у двери в спальню стояло ободранное котом зелёное кресло в полоску салатового цвета."Что то знакомое и домашнее, хотя чертовски банальное" - понял вдруг Еремей, - "Да Это же я! - Я сижу в обычном деревенском доме как засохший цветок в простой вазе, и мои листья в полном спокойствии. Разве не этого я хотел уходя из города, уходя из своей жизни? Разве не это меня толкнуло сюда, на это ободранное кресло? Здесь ведь совсем нету никакого давления, здесь ты можешь просто думать и делать. Я непременно должен остаться, пока моя голова пытается мне показать правильную дверь..." - Ерёма внезапно очнулся и понял что всё это время смотрел в одну точку, это был странный человек сидящий в инвалидном кресле за окном, по тёмному силуэту было видно что если бы был день, их взгляды бы обязательно встретились.
-Суп нагрелся, - задумчиво констатировала факт старая женщина в разноцветном платке, сидящая напротив и тут-же собралась встать.
Мать Володи была маленького роста, уже пожилого возраста одетая в коричневый вязаный свитер. На ногах у неё были калоши, а около глаз у неё были такие особые мимические морщинки, - "видимо она много улыбается или просто щурится от недостатка зрения" - подумалось Ерёме. Он увидел в ней какого-то давно знакомого человека.
-Садись, я сам... - Володя встал и пошёл к электроплитке у окна.
Когда Вова открыл кастрюлю, запах мяса и распареных овощей расстелился по всему дому. На запах с мансарды по лестнице медленно спустился жирный котяра, и плюхнулся на бок, умывая свою усатую рожу в ожидании ужина. За едой участники трапезы рассматривали друг друга, и странно улыбались, переводя взгляд то на одного, то на другого. Наконец выпив по чашке чая со смородиновым вареньем Вова пошёл топить баню, и в тайне от матери варить молоко. Ерёма вымыл тарелку, не смотря на возгласы Тамары(так её звали) этого не делать. Он вышел на улицу, медленно и лениво опустился наступеньки крыльца и повернулся направо к соседнему участку. Человек у дома быстро кинул на него свой взгляд, кивнул и пропал как-будто он и не сидел никогда в своём кресле здесь, в этом вечернем логове странного спокойствия. Ерёма достал пачку балканской звезды и закурил, пуская маленькие кольца и думал о том что не такой уж он и сумасшедший и о том что он наконец-то дома. Да ивообще дом... Дом он везде где ты только пожелаешь! Сумерки были чудесны. Всё то же оранжево-голубое небо, но уже с оттенком бесстрашного великолепия и какой-то загадочной стабильности. Через три минуты первая звезда пробила атмосферу своей многозачительной точкой, Тамара вы шла на крыльцо, села рядом с Ерёмой и после нарушения святой вечерней тишины, у них завязался полуночный приятельский разговор о заросших озёрах, подъёмных кранах, Володиной теперь уже подводной лодке, скорых удачных выходных и конечно же о ...