"Смерть - прозрачный лёд с красителями средних тонов"
Сидя на земле у забора, согнувшись на корточках, приходили странные размышления. Думалось ему здесь свободней, три стены уже за горизонтом событий, и ещё появилась какая-то прозрачная осознанность, как-будто стОит одеть специальные очки, и всё в этом мире становится ясным, отчётливым и понятным, такие очки можно купить в антикварном магазине. Но Верней всего было бы приобрести лист цветной зелёной бумаги, дома вырезать овалы, проколоть иглой множество дырок для обзора, и скрепить в себе оправой проволоки от шампанского, зашторившись бархатной глухотой. Внутри их изумрудного пространства, сидя у этого забора - он пребывал сразу в нескольких местах. Звали его Милорад, сербский пришелец в Севастополе.
Всё это происходило в 2008 году, в июле, тихо спрятавшемся на куске августа. Месяцы смешали себя друг с другом в кисло-сладкий алкогольный коктейль, непонятно кто из них был главней, и когда должно произойти их торжественное разъединение. Был день, этот день был светлым как детский крем для рук, и его длительность вскоре стала бесконечной. Этот день продолжается и до сих пор. Об этом повествование.
Перед забором была остановка, и здесь пришвартовывались жёлтые автобусы, чавкая своим содержимым, выходя из них дымили случайные люди, и расходились по разным сторонам. Среди них даже попалась старушка лет семидесяти, но возраст не мешал ей вдыхать резкий и редкий на сегодняшний день серый клубок дыма папирос "Беломорканал". Дымили так-же и автомобили, шныряющие туда-сюда. Дымило ВСЁ.
Милорад стёк с корточек, и сел на тёплый земляной ковёр, облокотившись спиной на забор, который был по цвету как молоденький поросёнок. Это очень необычно, но он выбрал это место только потому что здесь всегда светил фонарь, и даже в тот час (время 14:31) - фонарь сочно пробивался дисперсией сквозь дырки очков из зелёной бумаги. Он сидел и что то чиркал в ежедневнике, не имея малейшего представления о том кто он сейчас такой. Может слова бы это разъяснили раз и навсегда. А фонарь тот, был обклеен трепещащими на автомобильных сквозняках объявлениями и на высоте в пол метра кто-то нарядил его в вязанную оболочку, напоминавшую дырявую варежку. она заканчивалась на
изгибе металла, с конца которого и светила эта городская настольная лампа. Он бы так и просидел до вечера, если бы вечер когда-нибудь наступил на этот день.
Вообще то я изначально начал объяснять, почему этого не произошло, но любовь к деталям просто так никого ещё не отпускала. Он всматривался в щепки бумаги ежедневника, думал о том что бумага эта не из дорогих, когда к нему подошла девушка. Элементарно непредсказуемо и очень наивно. Она подошла и присела рядом, обдав его ароматом неясного происхождения.
- Что вы читаете?
- Вообще то я кое-что писал, но оно ещё не так прекрасно, как ваш запах... Добрый день.
- Здравствуйте, Спасибо, это мелиса смешанная с детским кремом "Алиса". Такие уже не продаются.
- Очень жаль, я бы купил его чтобы встречаться с вашим образом почаще! Чем я вас завлёк сюда, оглянитесь, здесь место для отшельников с чистыми паспортами!
- Вы очень хорошо смотритесь в этих очках! И совсем не похожи на маргинала, хотя против них я не имею ничего. Прошлое моё скользко как только что вымытый блестящий кафель.
- Я не буду донимать вас вопросами, скорее всего - ВАМ что то интересно больше чем мне. я готов ответить на всё, кроме вопроса - "Почему вы здесь".
Девушка улыбнулась и лицо её сразу приняло предидущее состояние, как-будто его кто то снова включил нажатием на кнопку.
- ... И действительно, я подошла с конкретным вопросом. Однако первое что я спорошу - Как вы догадались что я хочу о вас кое-что узнать?
- У вас руки сами ходят, посмотрите, вот вы уже держите их в карманах своего пальто, до этого вы ими подпирали в воздухе подбородок. И вообще пальто летом - знаете-ли редкость...
- И не догадывалась что я такая прозрачная. Хотя я только вчера вышла из моря. В пальто я чувствую себя по-прежнему под покровом.
- Что бы это могло значить?
- Вы не поверите... Я - медуза, а вам вообще... ладно, это я скажу вам позже. Я вышла из моря и надев это пальто всего-лишь на один день стала человеком. Так велела моя вторая душа, которая раньше была в теле морского "глаза". Первое и главное моё тело имеет очень материальную основу. Я лампа. Торшер с вашего балкона, что висит около кресла, где вы сидите и читаете газеты. У вас ещё шторы как белые полосатые чулки, так, и левая ножка кресла напрочь перемотана скотчем?
- Хм... Занимательно... Вижу, мы поведаем друг другу многое. А что, если я вам тотчас скажу нечто иное, например что могу сделать так, чтобы этот день никогда не закончился, хотели бы вы навсегда остаться человеком?
- Да, наверное... Вы, люди умеете ходить, и выражать свои мысли этими странными звуками, что издают голосовые связки, вы любите, и ваше тело любит. Вы ходите находясь даже в себе, я уже это прочувствовала. Внутри себя вы можете побывать и на каких-то островах, что висят просто так в пространстве, можете не перемещаться из дома в магазины, можете бегать вокруг скрипящей детской качели. И вообще, несмотря на то что вы жалуетесь на отсутствие свободы, в ваших телах намного просторней, поверьте мне, я же сгораю от ваших вечеров! Ваша зависимость заключается только в таких-же как и вы, общество делает вас этими же скрипящими качелями, вокруг которых кто то бегает и раскручивает их, чтобы кружилась голова. Но вам не мешает то что вы ограничены гравитацией, вашей планетой, и телами. Руками я ещё толком не научилась пользоваться, у меня их никогда не было. Думаю это объясняет то что они шевелятся сами по себе.
Милорад поднялся и отряхнул колени, мимо проскочил какой-то парень, обутый в зимние коньки. Однако движения его были плавными как нож в масле. Проводив его равнодушным взглядом, Милорад удивлённо возразил:
- Но откуда вы столько знаете о людях, вы же только сегодня ночью освещали ночь моих занятий?
- Не забывайте что я медуза, а нам, куда лучше видно всё со дна чем даже орлам. Так устроенны нити наших душ. Мы охватываем своими вязкими ртами всё, о чём вы думаете, а наш яд - ничто иное как ваше пребывание здесь. Ваши координаты.
- Тяжело вам верить, но я всё же поверю, меня уже не выбросишь из седла. Так ответьте, вы хотите остаться человеком навсегда?
- Да. Что мне нужно сделать?
Она медленно встала, дунула на отвисшую чёлку и полезла запазуху. Он плавным жестом показал что не стоит ничего предпринимать. Солнце юркнуло в карман каменного дома напротив. Блики огромной тени заслонили кусок забора, где они стояли, и молча смотрели друг на друга, будто бы это была театральная сцена. Глаза девушки были прозрачны, и он вдруг подумал, что сквозь них можно было легко увидеть медузу.
Фонарь тонкими струями очищал чистые изнутри, лица этих двух людей от копоти и масок внезапно ускользнувшего солнца. Его лицо обледенело, и лишь зелёные бумажные очки скрывали что то тёплое, то, чем он был.
- Как вас зовут?
- Называйте меня Лампой. Это будет честно.
- Вы познакомитесь с ещё одной лампой. И это знакомство будет длиться вечно.
Он провёл рукой по изгибу её тела, и почувствовал мягкое тёплое покалывание электричества. Люди на улицах замерли в странных конвульсиях и в одно моргание превратились в старые газеты, которые разносил ветер, газеты бились друг о друга, рвались, мелькали перед глазами, и, в коце концов улетали в глубину обратную глубине моря. Это было небо с такими низкими облаками, что они буквально накрывали с головой. Облака убаюкивали летящие к ним газеты и возносили их в бесконечную даль.
Зазвучали колокола у близлежащей часовни, и вскоре солнце вышло в окнах дома напротив. Лампа стояла не щурясь, и открытыми глазами принимала солнечный душ.
- Я готова расширить этот миг до бесконечности.
- Только эти слова я от вас ждал. Удивляйтесь!
Милорад поднял руку к виску, почесал затылок, проведя от виска до затылка рукой, и медленно снял очки. У него не оказалось глаз, а вместо них были два маленьких уха повёрнутые вперёд, из них журчала по лицу прозрачная вода, и жидкость, доходя до рта, затекала в него. "Фонтан" - Лампа испуганно отшагнула.
- Не бойтесь, Это мои неистраченные слёзы, если верить тому что я написал когда был в теле Милорада Павича, сербского писателя и историка. Он и сейчас жив. Однако чтобы мы оба знали кто мы сейчас, мне необходимо посмотреть на фонарь, который светит всегда. Благодаря нему всё и случится. Как видите, Я не наделён в этом теле глазами, такими, которые все привыкли ВИДЕТЬ. Поэтому, я хочу чтобы вы стали моими глазами. Лампа осторожно подошла к нему, прикоснулась белыми губами к ушам, из которых сочилась вода, она сделала глоток, и что то тихо прошептала. Он поднял её, и вскинул на руки. Вихрем перейдя пустынную брошеную улицу, отмечая вальсирующими потоками овалы земляных следов на асфальте, он подошёл и встал с Лампой под фонарём.
Она подняла руками его лицо к фонарю.
Они ослепли. Всё закружилось в цветном кубике льда.
;
Отдалив взор от кубика, и направив туда лампу, я увидел что это аквариум, в котором медленно и лениво плавает светящаяся медуза. Она прилипала к стеклу, как будто прилипла к настольной лампе, и пускала пузыри. Я принялся их записывать.